СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Я сверлил Наоми непримиримым взглядом.
— Давай сделаем по-моему.
Непроницаемо-темные глаза превратились в узкие щелки. Она скрестила руки на груди, что говорило об ее непоколебимом намерении отстаивать свою точку зрения.
— Нет. Мы сделаем так, как я говорю.
Я свесил голову, шумно выдохнув.
— Все-таки, здесь нам не сойтись во мнениях…
— Ага, — с вызовом хмыкнула она. — Кухня — моя территория, Зак, поэтому если я сказала, что мы будем делать к приезду мамы и Джеймса индейку, запеченную с белым сухим вином, значит, мы будем делать…
— Но к индейке лучше подойдет красное вино! — я вскинул руками.
— Белое, — Наоми поджала губы.
— Красное, — я вскинул бровь.
— Ты заноза в заднице.
— Но я твоя заноза в заднице, — я обворожительно улыбнулся.
— Верно, — ее взгляд смягчился. — Моя.
Я скривил губы в усмешке.
— Так вопрос решен?
— Конечно, — кивнула Наоми. — Индейка будет запечена с белым сухим, — она интонационно подчеркнула последние два слова, — вином.
Ладно. Ее взяла. Она всегда выигрывала в мелочных спорах типа этого. Конечно, я мог бы препираться с ней дальше, и это доставляло бы мне удовольствие, потому что Наоми изумительно мила, когда злиться, супит брови, или что-то беспокойно перебирает в пальцах — эта привычка у нее детства.
Я обошел стол и ласково щелкнул ее по носу.
— Я тебе говорил, что ты чертовски упрямая?
Наоми обвила руки вокруг моей талии и, встав на цыпочки, кратко поцеловала в губы.
— Я слышу это как минимум раз в неделю, — она запустила пальцы в мои волосы и растрепала их. Я блаженно закрыл глаза и, уткнувшись носом в ее плечо, шутливо замурлыкал. — Зак, щекотно! — Наоми засмеялась и съежилась, попытавшись отстраниться, но я крепко держал ее за бедра.
— Может, мне защекотать тебя до смерти, чтобы ты перестала спорить и прислушалась ко мне? Поверь, я далеко не профан в приготовлении еды. Не люблю хвастаться, но… да будет тебе известно, в старшей школе я утер нос лучшим ученицам мисс Рейчел из класса кулинарии.
— Ты очень крут, — хихикнула Наоми.
— Эй, — я отстранился, чтобы послать ей обиженно-напускной взгляд. — После того я стал вдвойне популярнее среди девчонок.
— Возможно, — она обвила мою шею руками и наклонила голову вбок, удерживая на губах задорную улыбку. — Но опыт подсказывает мне, что индейка требует вмешательства белого вина, и ни в коем случае не красного.
— Опыт? — я скептически приподнял бровь. — Тебе всего лишь девятнадцать. А я, между прочим, старше тебя почти на четыре года. Следовательно, у меня больше опыта… — и, вновь наклонившись к ее уху, тихо прошептал: — Во всех смыслах.
Судорожно втянув в себя воздух, Наоми впилась когтями в мои плечи.
— Ты во все и всегда вплетаешь секс? — спросила она натянутым голосом.
Я прикусил мочку ее уха.
— Ага.
Моя рука проскользнула под ее коротенькую футболку.
— Зак, нужно подготовиться к приезду моей мамы и Джеймса, — Наоми тяжело задышала, когда я ласково провел большим пальцем по ее ребрам, едва задев грудь.
— Знаю, — скользя губами по тонкой шее, глубоко вдыхая ягодный аромат густых, струящихся по лопаткам волос цвета черного янтаря, сказал я. — Как думаешь, долго они еще будут играть в друзей?
Отношения наших родителей были странными. В смысле, даже слепой поймет, что их тянет друг к другу. По крайней мере, после того, как мы с Наоми уехали в Спирфиш, папа проводит много времени с Линдси. Они вместе ужинают, папа разъезжает с мисс Питерсон по больницам и различным курсам для будущих родителей. Но, несмотря на все это, между ними остается ощутимая дистанция. Ни один из них не решался устранить стену, препятствующую абсолютному и окончательному воссоединению.
Папа давно простил Линдси…
Нет. Он никогда не держал на нее зла.
На протяжении многих лет он искал причину неудачи в личной жизни и нашел ее в себе, хотя это не так. Я, Наоми, Линдси… мама, — мы знали правду.
А правда такова, что причина несчастья отца заключается в нас. Именно мы виновны в его переживаниях и неуверенности в собственной важности для тех, кого он любит.
Наоми невесело усмехнулась, заправляя непослушную прядь за ухо.
— Ты же знаешь мою маму. Чем дольше она беременна, тем больше предрассудков и ненужных переживаний появляются в ее голове. Она принимает близко к сердцу любую мелочь, а еще испытывает огромную вину перед твоим отцом. То, что они возобновили общение, конечно, прекрасно. Но… это сводит маму с ума, и в то же время она, вроде как, чувствует себя спокойно рядом с ним, — вздохнув, Наоми покачала головой. — Я перестала понимать ее.
— Малыш, все будет хорошо, — я притянул ее к себе. — Она разберется в себе.
— Лишь бы Джеймс не сбежал до наступления этого заветного события.
— Отец — кремень.
Наоми робко улыбнулась и кивнула.
— Джеймс славный мужчина.
— Я и приревновать могу.
— Не переживай. С ним у меня все равно нет шансов, потому что он любит мою мать. Так что придется остаться с тобой.
— Не дразнись, будущая миссис Роджерс.
— И в мыслях не было, когда-то в будущем мой муж.
— Когда-то? Скоро, малыш. Скоро.
***
Мы чуть не проспали приезд родителей.
Единственный минус наступившей субботы — подъем ранним утром.
Утомившись с приготовлением праздничного стола и уборкой в доме, мы уснули поздно ночью. Вынырнув из-под одеяла, Наоми скрылась в ванной на целый час, и, клянусь, я хотел подняться следом за ней, но как-то само собой вышло, что опять уснул. И только услышав над головой родной ворчливый голос, разглагольствующий о том, что нам нужно привести себя в порядок, я был вынужден попрощаться с подушкой.
Черный джип отца остановился у нашего дома ровно в час. Мы встречали их на крыльце, одетые в одинаковые бежевые свитера и джинсы. Сегодня было дьявольски холодно, а к вечеру обещали грозы и ливень. Взволнованная Наоми крепко сжимала мою ладонь, а я прижимался губами к ее виску и шептал всякие непристойности, чтобы немного расслабить свою девушку. Но как только она увидела широко улыбающуюся и машущую Линдси, у которой чудом не отвалилась рука, Наоми с шумным выдохом отпустила все напряжение и ринулась к автомобилю.
— …Здесь просто отвратительные дороги, детка, — как только она открыла дверцу, на улицу вырвался несдерживаемый поток слов. Темноволосая женщина, приняв руку Наоми, выползла из машины. — О, солнышко, иди сюда, — мисс Питерсон притянула к себе дочь и крепко обняла. — Я очень-очень-очень сильно скучала, моя девочка.
— Ну, ма-а-ам, — простонала Наоми, с покрасневшим лицом позволяя Линдси расцеловывать себя. — Мам, все, остановись. Ты меня обслюнявила!
— Неправда, — фыркнула Линдси и, отстранившись от нее, вытянула шею. — Здравствуй, Зак!
— Привет, Линдси, — я радушно улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте. — Отлично выглядите. Беременность вам к лицу.
— А ты все тот же льстец, — она подмигнула мне.
Я пожал плечами, двинувшись в их сторону.
— Ты здорово поправилась, — окинув Линдси оценивающим взглядом, вынесла вердикт Наоми.
— Кажется, я учила тебя в детстве хорошим манерам, — строгим голосом проговорила Питерсон-старшая, встревожено поправляя рукой идеально уложенные в прическу волосы одной рукой, а второй отдернула вязаную тунику. — Нельзя вот так сходу говорить своей матери, что та с каждым днем все больше становится похожей на гиппопотама.
— Ой, да перестань, — Наоми приложила ладонь к ее животу, который за последние полтора месяца значительно увеличился. — Привет, братишка, — от поразительной смены интонации голоса Наоми у меня перехватило дыхание. Взгляд, наполненный необъятной любовью, устремился туда, где покоилась ее левая рука. — Как ты там?
Наоми была сама не своя, когда неделю назад Линдси сообщила о том, что у нее будет мальчик. Поначалу я был изумлен, когда увидел свою малышку плачущей на кухне. Я был готов найти и разнести того, кто обидел ее, но рассказав о причине своей неконтролируемой сентиментальности, она удивила меня сильнее. Я долго не мог перестать улыбаться, потому что она была чудовищно милой, рыдая от счастья за свою маленькую исполненную мечту.
И сейчас, глядя на то, с какой нежностью Наоми разговаривала с животом Линдси, я представил, как бы был счастлив однажды так же болтать с огромным пузом Наоми. Болтать со своим будущим ребенком. Сыном, или дочерью. Неважно. Я бы любил его так же безгранично и бескорыстно, как Наоми своего еще не родившегося братика.
О нет.
Я любил бы своего ребенка больше, чем кого-либо в этой жизни.
— Зак, — услышав негромкий голос отца, я растерянно моргнул.
— Папа, — я прочистил горло.
Обойдя джип, он заключил Наоми в мимолетные объятия и вскоре в них угодил я.
— Здравствуй, — обняв его в ответ, я почувствовал, как щекочущая радость заполняет меня изнутри.
— Привет, — похлопав меня по спине, он отстранился, ослепительно и ясно улыбнувшись. — Как вы?
— Отлично.
— Хорошо, — он кивнул. — Это хорошо.
— А… вы?
Папа уловил мой красноречивый взгляд, устремленный на Линдси, тихо кашлянул в кулак и опустил глаза.
— Эмм, кхм, замечательно. Мы…
Да он по уши влюблен. До сих пор.
Я усмехнулся.
— Расслабься.
Потерев переносицу и как-то устало усмехнувшись, папа кивнул.
— Ладно.
— Пойдем в дом?
***
Обед прошел относительно спокойно.
Линдси и Наоми обсуждали колледж и то, что почти все в женской консультации заразились идеей рожать в воде, но сама Линдси хотела бы обойтись традиционным способом. Не желая вдаваться в подробности последней темы, мы с отцом сбежали под предлогом избавиться от накопившейся горы грязной посуды.
Ближе к вечеру Наоми предложила отправиться на прогулку по Спирфишу. Линдси охотно поддержала эту идею, и Наоми, воодушевленная энтузиазмом своей матери, продумала маршрут до мельчайших подробностей. Я и не знал, что в таком крохотном городке столько мест, где можно побывать на досуге. Мы с отцом не имели возражений. Даже если бы имели, все равно были бы вынуждены сопровождать их, иначе бы свихнулись от волнения. Спиршиф небольшой, и почти все друг друга знали, но несчастные случаи, ограбления и нападения на беззащитных девушек и женщин никто не отменял.
Несколько часовое блуждание отняло у меня всякие силы, и я поразился выносливости наших женщин. По возвращению домой они, казалось, выглядели еще бодрее, чем тогда, когда мы уходили.
— Уверен, что будешь спать здесь? — спросил я отца, кидая подушку на диван в гостиной.
Папа озадачено почесал затылок.
— Я же не какой-нибудь ублюдок и не заставлю беременную женщину ночевать в гостиной вместо нормальной постели.
— Ну, ты мог бы лечь вместе с ней в гостевой спальне, — спокойно предложил я.
— Мы… не думаю, что это будет правильно.
Я посмотрел в сторону кухни, где Наоми секретничала с Линдси, и подошел к отцу.
— Слушай, почему бы тебе уже не поговорить с ней? — спросил, понизив голос, чтобы меня услышал только он.
Папа только покачал головой.
— Давай не сейчас.
— Нет. Сейчас. Завтра вы вернетесь в Индианаполис, и неизвестно, когда мы увидимся. Поэтому я должен успеть поговорить с тобой о вас с Линдси.
— Зак…
— Не делай такое вымученное лицо, — я по-приятельски похлопал его по плечу.
Мы вышли во внутренний двор, устланный тонким разноцветным ковром опавших листьев.
Я достал два пластмассовых белых стула из захламленного гаража, и мы расположились на них лицом к высокому забору, отделяющим от территории соседей.
— Будешь? — я протянул отцу открытую бутылку «Irish Red ».
— Спасибо, — он принял ее и сделал небольшой глоток.
Удобнее устроившись на стуле, я засунул одну руку в карман теплой жилетки и припал к горлышку.
— После всего, что произошло с нами, — начал я, вглядываясь в хаотично разбросанные на ночном небе яркие звезды, — здорово, что все складывается именно так. Я имею в виду, думал ли ты после того, как она ушла, что встретишь ее вновь и поймешь, что не сможешь больше отпустить ее? Будешь для нее кем угодно, лишь бы быть рядом.
— Нет, — вздохнул отец. — И не знаю, хотел ли…
— Но ты рад? Сейчас ты счастлив, пап? — я посмотрел на него.
Задумавшись всего на секунду, он непоколебимо и немного грустно ответил:
— Знаю, что может быть лучше.
Я улыбнулся одним уголком губ.
— Ты сам тормозишь, старик.
Он закатил глаза и неторопливо провел рукой по щетине, вдумчиво глядя перед собой.
— Мы с Наоми только «за», если вы снова решите встречаться, — я поспешил заверить его. — Я понимаю, чего ты боишься, и чего боится Линдси. Но не зря говорят, что на ошибках учатся, верно? То, что было, больше не повторится. Будут новые неприятности. Да. Но вы справитесь с ними, только если будете уверены друг в друге. А я знаю, что между вами нечто большее, чем дружеское общение. Черт, пап! Я вижу, как ты смотришь на нее. Я вижу, как она смотрит на тебя. И я чертовски зол, потому что ты медлишь со следующим шагом. Рождение ребенка ничего не изменит и ни на что не повлияет, как тебе кажется. Ты можешь сделать ее своей прямо сейчас!
— Все гораздо сложнее, Зак… — издав громоздкий вдох, отец нахмурился и пригвоздил сомневающиеся глаза к земле.
— Это вы делаете ситуацию таковой, — подметил я немного раздраженно.
Я просто не хотел, чтобы нерешительность лишила их того, в чем они нуждались. В определенности.
Это именно то, чего им не хватало, но что могли обрести в любой момент — кому-то из них стоит только сделать первый шаг навстречу.
— Если думаешь, будто паршивое прошлое отдаляет вас, то я вот что скажу, — сделав еще один глоток, я развернулся вместе со стулом к отцу. То, с каким внимательным выражением лица он ждал от меня продолжения, придало мне уверенности. — Исходя из собственного опыта, это… полная брехня, пап. Грубо говоря, имея багаж дерьма за плечами, вы приобретаете преимущество перед своим будущим. Вы не так беззащитны перед ним. Да и, в конце концов, судьба хорошенько потрепала вас, и вы не настолько глупы, чтобы наступать на одни и те же грабли дважды. Чтобы история продолжилась, не обязательно менять персонажей. Нужно просто попробовать снова.
— Черт, — он вдруг рассмеялся. Хрипло. Тяжело.
Я вопросительно поднял бровь.
— Мой сын учит меня жизни, — вздох. Короткий, резкий, шумный. Медленно расплывшаяся улыбка на губах. — И правильно подсказывает.
— Не такой уж я и безнадежный, — со смешком сказал я.
— Ты не безнадежен, Зак. Ты… удивительный. Я очень горжусь тобой, сынок. Прости, что говорю тебе об этом так редко.
— Я тоже не отличаюсь откровенностью, — я протянул к нему руку, в которой держал пиво.
Чокнувшись бутылками, мы погрузились в тишину, разбавляемую шуршанием листвы.
Мне не хватало моего старика. Было множество случаев, когда мы не виделись по несколько месяцев, но после того, как умерла мама, я осознал, что нуждаюсь в своей семье — в папе, Наоми, Линдси, Джейсоне и даже Джессике, этой вечно вмешивающейся не вовремя рыжеволосой фурии.
Я был настоящим ослом, отталкивая от себя тех, кого любил до безумия.
Но сейчас все иначе.
Теперь я не буду вести себя, как кретин. Я буду хорошим сыном, парнем, мужем, отцом, зятем, другом… Я не позволю никому и ничему испортить то, что наконец-то обрел. Я сделаю все, чтобы сохранить это и пронести свое счастье сквозь годы, до самой смерти.