Он всегда был невидимкой, только не знал об этом.
В детском саду его забывали в игровой комнате, отправляя детей на прогулку, или укладывая в кроватки для послеобеденного сна. Только пересчитав своих подопечных по головам, воспитательница, квохча, как наседка, потерявшая цыплёнка, обегав всю территорию и помещения детского учреждения по нескольку раз, со смешанным чувством раздражения и восторга одновременно, находила его безмятежно играющим в том месте, где его оставили.
Школа тоже не привнесла каких-либо особых изменений в его жизнь.
Его не вызывали к доске, не делали ему замечаний, не приглашали, помимо обязательных родительских собраний, маму и папу в школу. Несмотря на прилежность в учёбе и отличные отметки, его никогда не ставили в пример другим ученикам. Его поднятую на уроке руку не замечали учителя.
Он присутствовал на всех внеклассных мероприятиях, ходил со скаутами в походы, делал положенные добрые дела, и даже, что свойственно всем детям, шалил… Но никто из компании подростков не смог бы с уверенностью сказать, был ли он с ними в тот момент, или нет.
В университете, как и следовало того ожидать, ничего не поменялось. Его невидимость даже приобрела ещё большее бесцветье. Его забывали на занятиях на пленере и «практике», пикниках и в кафе. Он был везде и со всеми, а его нигде и никто не замечал.
После окончания обучения его не замечали на работе, в одной из закрытых лабораторий, в которой он трудился над каким-то своим проектом.
И только через много лет, когда его изобретение заставило человечество отсчитывать свои последние дни, о нём заговорил весь мир.