Глава двенадцатая
Поздней ночью в широкое окно мастерской Генриха Гофмана – личного фотографа Гитлера постучали…
Гофман вышел из лаборатории, где печатал снимки и подошел к окну. Отдернув плотную штору, он увидел за окном неясный силуэт мужчины в пальто и в шляпе. Он махнул ему рукой на дверь и подошел к двери сам. Откинув заслонку небольшого круглого отверстия в двери, фотограф спросил:
- Что вам нужно от меня в столь поздний час?
- Герр Гофман, завтра я вылетаю по личному указанию фюрера за границу для выполнения спецзадания. Мне срочно нужны фотографии на паспорт. Не могли бы вы меня обслужить во внеурочный час?
Гофман работал под прикрытием Гиммлера, поэтому бояться в этой стране ему было некого: он отпер дверь и впустил незнакомца. Гофман не стал запирать дверь, и это стало его ошибкой.
Фотограф указал незнакомцу рукой на вход в ателье. Тот прошел в просторный зал и остановился в полной темноте. Гофман включил софиты. Незнакомец огляделся, щуря глаза от яркого света, и, увидев в углу вешалку, повесил на крючья пальто и шляпу.
Фотограф возился с софитами, устраивая нужный ракурс, и поэтому не заметил, как в зале появился второй посетитель – молодой человек спортивного сложения. Человек шагнул к нему и, вдруг страшной силы удар обрушился на голову Гофмана. Он мешком рухнул на пол…
Очнулся Гофман на стуле, стоящем напротив фотокамеры. Его руки и ноги были крепко привязаны к стулу. В глаза бил яркий свет софитов, и ему пришлось прикрыть глаза веками… Незнакомца он не видел: видимо, тот стоял за софитами…
- Герр Гофман, - услышал он голос незнакомца. – Мне нужно получить от вас ответы на несколько вопросов. Я их получу в любом случае, поэтому не принуждайте меня быть грубым с вами. Мой помощник уже показал вам силу своего удара, поэтому давайте избежим повторения этого урока. Итак, вы, Генрих, познакомили фюрера с Евой Браун. Так?
Фотограф кивнул головой.
- Как эта женщина попала к вам в ателье?
- Как все нанимаемые мной работники – пришла по объявлению.
В тот же миг молодой человек шагнул из-за его спины, и тяжелый удар в печень свалил Гофмана на пол вместе со стулом.
«Спортсмен» легко поднял Гофмана и снова усадил напротив софитов. И исчез, встав позади фотографа, внушая ужас. Резкая боль разрывала внутренности Гофмана, и он протяжно застонал.
- Мне повторить вопрос? – Гофман по-прежнему не видел человека, который говорил с ним.
- Нет-нет! – поспешно ответил Гофман, кривясь от боли. – Я буду откровенен с вами. Да, я получил приказ принять Еву Браун на работу по телефону.
- Кто отдал вам приказ познакомить ее с фюрером? Кто она? Её настоящее имя?
- Никто! Они познакомились случайно! – Гофман сжался, ожидая удара. Он не ошибся в своих предчувствиях: новый удар, гораздо болезненнее первого, свалил его на пол. Резкая боль рванула печень, заставив его закашляться…
«Спортсмен» не стал поднимать его, и Гофман остался лежать на полу.
- Хорошо! – сказал незнакомец. – Оставим пока эту тему. Кто и зачем убил племянницу фюрера Ангелу Раубаль, с которой он состоял в половой связи?
- Я ничего не знаю! Я простой исполнитель! – фотограф кричал, брызгая слюной. – Кто вы? Если вы из гестапо, то должны все знать сами! Из какой вы службы?
Теперь спортсмен ударил его в печень ногой. Удар был такой силы, что тело фотографа, привязанное к стулу, скользнув по навощенному мастикой паркету, глухо ударилось о стену.
Ему дали возможность прийти в себя.
- Хорошо! - еле отдышавшись, сказал Гофман. – Ангелу убрали, чтобы освободить место для Евы Браун.
- Кто стоит за этим?
- Я не знаю. Повторяю, я простой исполнитель.
- Чьей воли?
- Английской разведки… СИС… - едва слышно промолвил Гофман. – Со мной связываются по телефону, поэтому я никого не видел и не знаю в лицо…
- Но в таком случае Ева Браун может связываться с вашими хозяевами только через вас. Как вы осуществляете связь?
- Я отношу донесения в парк на соседней улице и вкладываю в дупло дерева. Парк давно заброшен, и там никого не бывает. После этого звоню по телефону и говорю: « Это почтовое отделение? Скажите, нет ли писем на имя Гофмана?» По этому сигналу пакет кто-то изымает из дупла.
- Номер телефона?
- Он записан в перекидном календаре на дате 3-е января. Только цифры нужно читать в обратном порядке…
Незнакомец прошел к столу и просмотрел календарь. Он все время оказывался то в круге яркого света софитов, то спиной к фотографу. Гофман ни разу не увидел его лица....
- Идем дальше, герр Гофман, - незнакомец снова встал за софитами. – Роман фюрера со звездой немецкого кино Ренатой Мюллер… Вы помните?
- У фюрера было много любовниц…
- В 1937 году Рената Мюллер «случайно» выпала из окна свой квартиры и разбилась насмерть. А ее любовник-еврей «случайно» попал под колеса грузовика на Унтер ден Линден. Вспомнили?
За спиной почудилось какое-то движение и Гофман, испугавшись, быстро заговорил.
- Мне было поручено следить за тем, чтобы на фюрера могли влиять только те женщины, которые были ему подставлены. После того, как исчезли предыдущие связи фюрера, должна остаться одна – Ева Браун! Я должен был докладывать обо всех других любовных связях Гитлера…
- Это уже ближе к истине… Итак, что случилось с женщинами, с которыми фюрер имел любовную связь?
- Юнити Мидфорд застрелилась. Сюзи Липтауэр повесилась. Что ожидает Мими Рейтер, с которой сейчас фюрер состоит в любовной связи, мне не известно…
- Англичане убирают своих? Что-то не то, герр Миллер…
- Возможно, это делает гестапо, стараясь не допустить нежелательных контактов фюрера с женщинами. Тем более, иностранками. А Ева Браун – жительница Баварии. Ей фюрер доверяет, и гестапо не решится тронуть ее. Видимо, на это и рассчитывали англичане, не прекращая попыток подсунуть ему любовницу-англичанку. Одно я знаю точно: Ренату Миллер и ее любовника устранило гестапо. Потому что о любовнике-еврее мне стало известно от англичан, и я доложил об этом фюреру. Он был в ярости от того, что Рената одновременно спит и с ним, и с евреем!
- С этим ясно. В какой-то мере… Мы еще вернемся с вами к этой теме. Не сейчас. Теперь слушайте меня внимательно, герр Гофман. Вы должны скомпрометировать Рейнгарда Гейдриха в глазах фюрера…
- Начальника Управления службы имперской безопасности? Вы в своем уме? Я предпочитаю держаться подальше от этого человека!
- Тем не менее, вам придется раскрыть глаза фюреру на эту личность! Конкретно, на его планы завладеть постом канцлера Германии…
- Почему вы сами не расскажете об этом фюреру, если у вас есть неопровержимые доказательства?
- Мне он может не поверить!
- Что будет, если я откажусь? – Гофмана трясло, как в лихорадке.
- Фотограф Гитлера, добросовестно выполняющий функции связного с иностранной разведкой? Я просто отвезу вас в гестапо и расскажу, вдобавок, о человеке, который с вашей же подачи стал личным врачом Гитлера. Ведь доктор Моррель ваш протеже, не так ли, Гофман? И какая задача поставлена Моррелю англичанами? Вам рассказать?
Гофман понял, что незнакомец взял его за горло. Он задумался, низко опустив голову… Незнакомец не торопил его.
- Фюрер потребует доказательств… - наконец, заговорил Гофман. - Он слишком доверяет Гейдриху, чтобы принять на веру порочащие того сведения.
Незнакомец зашелестел бумагами и бросил к ногам фотографа пакет.
- Здесь всё. В том числе, данные человека, который сможет в личной беседе с фюрером подтвердить мои слова. Этот человек известен Гитлеру.
- И по какому поводу, по-вашему, я заговорю с фюрером на эту тему? Он весьма подозрителен и насторожится, как только я назову фамилию Гейдриха.
- Скажите, что с вами встретился человек, который, не называясь, передал вам пакет. Скажем, он просто зашел в ателье как клиент… Этот незнакомец рассказал вам, какую ценность для Гитлера представляют документы, врученные вам, и вы не сочли возможным утаивать это от фюрера. Он будет вынужден поверить вам, потому что документы безусловно подлинные.
- Хорошо, я понял. Звучит правдоподобно. А Ева Браун? Что будет с нею?
- Это не ваша забота. Думаю, она продолжит играть роль агента англичан, но только под нашим контролем. Собственно, как и вы, герр Гофман.
- Так вы не убьете меня?
- С какой стати? Я думаю, мы пришли к взаимопониманию. Или я ошибаюсь в вас?
- Нет-нет! Что вы? Я готов сотрудничать с вами! Но какие у меня будут гарантии? Я ведь выдал вам и тайник, и пароль! Это полный провал! Англичане не пощадят меня!
- Самые твердые! – в печень фотографа врезался ботинок, и он потерял сознание.
Гофман очнулся на диване в ателье. Рядом с диваном на стуле лежал плотный пакет… Фотограф застонал не столько от боли, разрывающей печень, сколько от отчаяния. Незнакомец, какую бы службу он не представлял, теперь знал о нем всё. И невозможно было понять, кто сейчас представляет большую угрозу – этот неизвестный, ворвавшийся в его жизнь, обманом и побоями получивший от него признания в шпионской деятельности, или зловещая фигура Рейнгарда Гейдриха…
Незнакомец, выйдя из ателье, осмотрелся и, кивнув помощнику, прошел несколько кварталов пешком. Он вошел в телефонную будку и набрал номер.
- Адмирал? – голос его был тверд. – Надеюсь, вы ждете хороших вестей? Да! Все получилось как нельзя лучше! Гофман запустит компрматериалы на Гейдриха! Фюрер получит горькую пилюлю. Когда мы встретимся?
Сербин вышел из телефонной кабинки в ночь и, поправив шляпу, пошел к автомобилю, который подъехал почти бесшумно, тускло отсвечивая черным лаком под газовым фонарем…
Продолжение следует -