Подслушано в поезде. Во времена, когда курить в тамбурах не воспрещалось, и цивилизованные джентльмены уходили в конец вагона, чтобы побыть вдали от назойливых жен и поговорить о важном.
---
- И что же Вы полагаете смыслом жизни? – спросил господин в кофейной тройке, похожий на коммивояжера средней руки.
- Ничего. – сухо ответил высокий джентльмен в очках.
- То есть как ничего? Ничего является смыслом жизни?
- Практически. А, иначе говоря, его попросту нет. Смысла.
- Вы, таким образом, хотите сказать, что жизнь бессмысленна?
- Безусловно. Но давайте договоримся о значении брошенного вами слова. Жизнь не просто лишена смысла, жизнь в нем не нуждается. Прошу, уйдем от абстрактных формулировок, ибо жизни как таковой, как самостоятельной сущности нет. Есть жизнь Ваша, моя. И каждая из жизней совершенно самодостаточна и не требует привязки к какому-то общему смыслу и знаменателю.
Джентльмены немного помолчали, заново набили трубки и продолжили. Кажется, им был не слишком интересен разговор, но очень не хотелось возвращаться в вагоны.
- Но не имеют ли все эти вполне конкретные жизни единого принципа, основы для своего устройства или, если посмотреть на этот вопрос буквально с другого конца, единого финала, цели? – продолжил допрос коммивояжер.
- Послушайте, ну что такое смысл и как мы можем понять, что он достигнут? Единственно только на основании неких собственных ощущений. А пространство ощущений настолько велико, что каждый выбирает те из них, которые ему по душе. – парировал высокий господин крайне академичной наружности.
- Но! Когда человек смотрит на солнце, он ровно солнце и видит. Таким же, каким видит его любой другой человек! Почему Вы полагаете, что именно такого, ясного для всех и сводимого к единым измерителям смысла не существует?
- Конечно, не существует. Иначе он давно был бы найден.
- Но открытие того же Солнца, точнее, концепции «Солнце-звезда» стало важным достижением науки! Множественные языческие трактовки и интерпретации того, что это за сияющий диск над нами, уступили место фактам и доказательствам, сформировавшим единое для человечества представление о нем. Почему Вы так убеждены, что невозможно единое представление о смысле?
- Потому что от того, что в Вашем сознании концепции Солнца-звезды и Солнца-шара заменили концепцию Солнца-диска, Вы не перестали видеть ровно то, что видите – светлый круг, мерно греющий землю, уходящий и восходящий. Ровно то же видят и другие люди? Есть ли у человечества столь общее, пусть и совершенно неконкретное, представление о смысле, его видение?
- Но Вы, таким образом, утверждаете, что все мы идем не к некой единой цели, а к уникальной собственной. Так?
- Нет. Я утверждаю, что каждый миг каждой из жизней наполнен глубоким смыслом, который не складывается в какую-то единую идею, цепочку смыслов или дорогу к цели. Утром, просыпаясь и ощущая легкую прохладу за окном, Вы идете на кухню, завариваете чай, и нервно подрагивая кожей под теплым халатом, мнете сигарету. Чай, закуриваете, глоток, еще один… В этот миг для Вас нет другого смысла, кроме тепла и наслаждения новым днем. Ваше сознание чисто, а может быть взволновано. Но в этот миг и только тогда Вы живы и ощущаете особый смысл происходящего с Вами. Что, впрочем, не помешает Вашему сознанию наполниться совершенно иным смыслом, когда Вы сядете за руль автомобиля или откроете газету.
- Стоп. Значит, не существует не только единого, в общем понимании, смысла, но даже сколь-нибудь устойчивого его значения для одного отдельно взятого человека?
- Полагаю, что да. Человеку, любезный, свойственны две крайности: застывать в косных рамках привычных символов или, наоборот, метаться от идеи к идее, от состояния к состоянию. Представьте себе другую картину: Вы просыпаетесь морозным утром, дрова перегорели еще в ночь, в комнатах застыла тишина. Проклиная свою работу Вы наспех бреетесь в ледяной воде, одеваете не слишком удобный костюм и бежите ловить бричку. В конторе Вы…
- Можете не продолжать… - перебил коммивояжер.
- Едва ли Вы думаете о едином смысловом знаменателе в такие моменты. И, заметьте, я описал лишь маленький набор физиологических состояний, в общем-то, сиюминутных. И их оказалось достаточно, чтобы отвести Ваш разум от того, кх, грандиозного пути, которого он якобы страстно ищет. Что если речь пойдет о спасении жизни ребенка, о молитве, о страдании матери, о карьере или успехе в войне? О каком совпадении смыслов можно говорить, когда разум исполнен важнейшей заботой прямо сейчас? Пожалуй, один солдат поймет в этом вопросе другого, а врач поймет врача. Но лишь до тех пор устоит единство их взглядов, пока на одном остается гимнастерка, а на другом халат.
---
Академик продолжительно кашляет и удаляется из тамбура, кивнув на прощание собеседнику. Господин в тройке возвращается в свое купе, заваривает чай, продолжительно смотрит в окно. Проносятся березы, липы. Крошки снега бьют в стекло. Коммивояжер зябко вздрагивает, и тихо улыбается, замечая на дверной ручке теплый халат.
Высокий джентльмен проследует в плацкартный вагон, аккуратно садится на свое место. Нервно морщится, долго кашляет. Оглядывается на кучку картежников, сидящих двумя пролетами дальше. Разворачивает листок, напоминающий фотографию, кратко оглядывает его. Женщина. Фотография выцвела. Крошки снега бьют в стекло.