Два месяца мне не приносят пенсию. Не получив по телефону внятного ответа о причине её задержки, решила съездить в отделение Пенсионного фонда, а заодно и у дочки погостить денька два. Муж провёл до остановки автобуса, напомнил ещё раз, чтобы долго в городе не задерживалась и особенно не волновалась. Успокоив его, да и себя заодно, зашла в автобус, удобно устроилась у окошка, помахала мужу на прощанье рукой и… поехали. Город от нас далеко. Пока прибудешь к месту назначения, десять селений проедешь. В Маячке на остановке было всего два человека. Пассажиром оказалась пожилая женщина. Мужчина, был провожающим. Он поставил в багажник две огромные китайские клетчатые сумки, помог ей преодолеть ступеньки автобуса, напутствуя:
- Марковна, сама сумки не тащи. Попроси кого-то до остановки их донести, а Ваське позвони, чтобы приехал за тобой на вокзал. В городском транспорте не толкайся. Затрут тебя там с твоими сумками. Это же надо набрала столько, что не поднять такие баулы, а ещё и нести надо.
- Ладно, Григорий, не бурчи. Всё сделаю так, как ты говоришь.
В салоне было много свободных мест, но женщина направилась ко мне. Сказав: «Доброе утро», присев на краешек сиденья, положила руки на колени и затихла, закрыв глаза. Я тоже старалась особо не вертеться, чтобы не побеспокоить её. Пусть подремлет. Отдыхала Марковна минут десять не больше. Вздохнула и обратилась ко мне:
- А вы тоже к детям едите?
- И по делам, и к дочке.
- А у меня в городе сын Вася с женой и двумя детишками живёт и дочка Настя с мужем. Неделю как родила мне внучку. Теперь у меня трое внуков. Собрала денег на одежду и памперсы для новорожденной. Надо же , что придумали! Оденешь это чудо на дитя - и лежит себе сухенький. А ползунки и пелёнки сколько нынче стоят – уму непостижимо! Шестьдесят четыре гривны вместо трёх рублей семидесяти пяти копеек. И чепчик копейки стоил. А теперь цены ему не составят, словно корону продают, а не кусочек батиста. Разве можно сейчас купить на рынке курочку, яйцо, овощи и фрукты – дороговизна такая, что и подумать страшно о том, сколько же надо денег, чтобы каждый день покупать всё это. А у меня всё своё есть. Пока ноги до огорода меня носят, то буду выращивать детям всё, что смогу. Огурчики и помидоры нынешним летом уродили. Правда, пришлось по второму разу рассаду высаживать. Град побил первую высадку перца, баклажанов, помидоров и капусты. Пришлось потрудиться. Но, слава Богу, всё и во второй раз принялось, дало хороший урожай. Внуки любят салаты, фрукты. Вот порадую их. Выращиваю всё безо всякой химии. Кто знает, чем торговцы поливали те овощи, чтобы быстрее вызрели. Травят людей незнамо чем.
Все деревни проехали с того момента, как Марковна начала рассказывать о своих детях, какие они были послушные да смешливые в детстве. Как любили все друг друга. И учились неплохо. Помогали им с мужем во всём. Дружно и радостно жили. И в доме достаток был. В хозяйстве и коровка имелась, и свинки, гуси, утки, куры и сад фруктовый - загляденье! Теперь только на курочек, кабанчика да огород и хватает сил . За садом стало сложно ухаживать. Спасибо соседу, Грише, обрезку старых веток делает, да помогают с сыном своим убирать в нём сухостой, а осенью урожай. Хватает ягод всяких и детям, и соседям. Муж, царство ему небесное, обустраивал этот сад. Каждое деревцо яблони, груши, сливы, вишни или смородины выхаживал и говорил:
- Этот сорт самый лучший. Детям и внукам для здоровья и в радость. Жаль, не дождался внуков. Сколько счастья было бы в его жизни. Любил наших погодков так, что иногда обо мне, казалось, забывал. Всё с ними в каждую свободную минуту. Для семьи жил. Тридцать пятый год, как живу без Вани. Сил мало осталось. Как-никак, но через два месяца уже восемьдесят будет. Сердце стало уставать и часто напоминать о себе. Мало ли как оно себя дальше поведёт. Вот и собралась к детям, чтобы повидать всех. Мне ведь ехать поездом к ним ещё целые сутки. А поезд в полдень из города отходит. Так что времени у меня, чтобы купить билет, ещё достаточно.
За разговорами и не заметили, как пролетело почти два часа в пути. Приехали. Вышли на главной остановке города – между автобусным и железнодорожным вокзалами. От неё можно доехать в любую часть города. Водитель и я помогли Марковне донести сумки до остановки. Я хотела ей помочь, пригласить носильщиков с вокзала. Но Марковна отказалась от моей помощи:
- Не волнуйтесь. Не впервой еду. Посижу, отдохну. А потом по телефону носильщика знакомого вызову. Он и билеты мне покупает. Вот я уже и конверт с адресом и телефонами детей приготовила, чтобы он сообщил им, во сколько и каким поездом я выехала.
Я пожелала Марковне счастливого пути и отправилась в центр города. Поскольку приехала ещё до открытия офиса, то в очереди оказалась первой. Там объяснили, что при перерасчёте оператор сделала ошибку, которую уже исправили:
- Не волнуйтесь, вам принесут пенсию сразу за три месяца.
Обрадовалась быстроте решения своего вопроса и пошла по магазинам, купить дочке, зятю и внукам подарки. Накупила сладостей, отдохнула в скверике около кинотеатра, полакомилась любимым мороженым и возвратилась на главную остановку, чтобы от неё поехать к дочке. Ключи от их квартиры всегда со мной. Так что до прихода детей с работы, а внуков со школы, я успею приготовить их любимый борщ и пироги с капустой, картошкой и творогом. А потом радость встречи и два дня общения. Какое же это счастье быть рядышком с теми, кого любишь!
Вышла из троллейбуса и… замерла. Около остановки скопилась группа людей, стояла «скорая помощь» и милицейская машина. А на скамейке сидела Марковна, склонив голову на грудь, и в руке держала конверт с адресом и телефонами детей.
Мне показалось, что это совсем другая женщина. Она так мало была похожа на ту, которая пару часов назад так живо рассказывала мне о своей жизни, детях и внуках. Я увидела перед собой худенькую, старенькую, уставшую от нелёгкой жизни женщину с густой сеткой морщин. Солнце разрисовало её лицо белыми тоненькими полосками, не проникнув в глубину морщинок, закрасив шоколадным цветом их края. Руки мозолистые, перебравшие не один метр земли на грядках и поднимавшие тяжёлый груз, безвольно лежали на коленях. А ветер шевелил края конверта зажатого в потерявшей жизненную силу руке.
Умерла, не успев отправить сообщение детям, что едет к ним с гостинцами, два месяца не дожив до своего восьмидесятилетия, не испытав счастья и радости встречи…
Господи! Как же могло случиться, что она так внезапно умерла? Она не просила о помощи, да и не видно было, что ей плохо. Я бы ни за что не оставила её одну на остановке. Почему она мне ничего не сказала? И телефон есть рядом с остановкой. Так почему она не вызвала «скорую» и никого не попросила помочь ей? О чём или о ком она думала в последний миг своей жизни? Хотя о ком может думать мать? Конечно же, о детях. К ним ведь и ехала, даже не предупредив их о своём намерении. Хотела явиться «сюрпризом» к ним. А он печалью обернулся. Горе то какое неожиданное детям. Да ещё таким образом.
Не верилось в очевидное. Всё вдруг стало таким незначительным по сравнению с жизнью человека. Горе, боль, проблемы… - всё отступило. Мысли только о родных и о последнем миге жизни. По дороге по-прежнему ехали автомобили, ходили люди, пели птицы, светило солнце, но никаких звуков не ощущалось в гнетущей тишине, образовавшейся около остановки. Все молчали – у женщин слёзы на глазах, а мужчины стиснули кулаки. И отчаяние в глазах – никто ничем не может помочь человеку, у которого, как сказала Марковна, устало сердце.
Слёзы мешали говорить с врачами и милиционерами. Рассказала откуда Марковна и к кому собралась ехать. Попросила у них разрешения взять адрес и номера телефонов её детей, чтобы позвонить им.
Мне было тяжело дышать и стало так страшно, что я позвонила доченьке на работу и попросила немедленно приехать за мной на «главную» остановку. Я боялась, что если я сейчас же, сию минуту, не увижу своих родных, то эта городская остановка будет и моей последней пристанью на этой Земле.
08.08.2015