Наступила весна. Третья студенческая весна Светланы Славуцкой. Жила она всё это время от сессии до сессии, как все студенты, весело. Прямо по старой студенческой песенке. С Салогубом у них были простые дружеские отношения. Так считала сама Светка. Ни Людмила, ни Танюшка Спесивцева, готовящаяся стать молодой мамой, не одобряли этого. Они хотели бы большей ясности и определённости в личной жизни своей подруги. Но Оля Бурачок и Татьяна Сущевская утверждали, что всё должно идти своим чередом, торопить события незачем. Лариска вообще предпочитала плыть по течению жизни, так как судьбу на козе не объедешь, и чему быть, того не миновать! Ким, которую пятьсот двенадцатая продолжала по-прежнему считать членом своей семьи, с некоторых пор тоже стала фаталисткой. Ну, а у самой Светланы давно был жизненный девиз: «Всё, что ни делается — к лучшему!»
***
Светка шла по длинному коридору пятого этажа, поднявшись по дальней лестнице с первого. Они с Верой Григорян и Ольгой Мельник помылись в душе и, как водится, не стали надевать на сырое тело нижнее бельё, а просто накинули на себя халаты. Обычно женская половина ходила по общаге в спортивных брюках. И лишь изредка, например, по случаю приёма душа, надевали халаты. У Светки он был ситцевый, почти до пола. Бабуля сшила ей в каникулы. Красивый халат — на чёрном фоне огромные красные розы. Светлана пользовалась им нечасто, потому что, во-первых, считала его цыганским из-за расцветки (отрезок ткани подарила бабушке какая-то её заказчица), во-вторых, он застегивался на пуговицы сверху донизу, и пуговички эти имели неприятное свойство расстёгиваться в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте. Простившись с Мельник и Григорян, Светка продолжила свой путь по длинному коридору к пятьсот двенадцатой. Но не успела она сделать и двух шагов, как открылась дверь ближайшей комнаты, и перед ней вырос пятикурсник, богатырь Рафик Джабраилов. Светка была с ним почти незнакома, поэтому никак не ожидала, что он может к ней обратиться. А Рафик вдруг рухнул перед Светой на колени, обхватив её ноги руками, и быстро заговорил с легким кавказским акцентом:
— Девушка! Умоляю! Не дайте погибнуть молодому советскому инженеру в расцвете сил и здоровья! Помогите! Прошу вас!
Светка остолбенела. Она не могла не то что сдвинуться с места, но и вообще пошевелиться! Мало того, что этот преподобный Рафик ухватился за её колени обеими руками, ещё и пуговицы в любую секунду могли расстегнуться на её халате. Если не все сразу, то в любом месте какая-нибудь из их десятка запросто образует неподобающую щель. И, наверняка, не под руками Рафика, а где-нибудь выше, на уровне его глаз!
«Боже мой, какой ужас! — в смятении подумала девушка. — Что же делать? Кошмар какой-то!» Она скрестила свои руки на груди, свесив над головой сумасшедшего Рафика полиэтиленовую сумочку с банными принадлежностями, стараясь прикрыть тем самым ненадёжный ряд пуговиц своего халата.
— Я не понимаю... Что случилось? — пробормотала она вопрошающе, пытаясь хоть чуть-чуть отстранить ногой припавшего к ней парня.
— Вы где живете? Из какой вы комнаты? — Рафик и не подумал отодвинуться от неё.
— Из пятьсот двенадцатой. А в чём дело? Да отпустите же меня, наконец! Отойдите от меня! — Светлана, правда, и сама не знала, лучше ли будет, если он отойдёт от неё. Так он пока хоть снизу вверх смотрит ей в лицо, отойдя же, будет иметь возможность окинуть взглядом её всю. Ещё неизвестно, в каком состоянии эти проклятые пуговицы!
— Я вас донесу до комнаты на руках! — заявил Рафик, и не подумав отпустить её.
— Спасибо! Я что, произвожу впечатление немощной? Мне кажется, я в состоянии дойти самостоятельно! Не стоит вам надсажаться! — из сумочки упала капля воды на голову Джабраилова, но он не пошевелился.
— Сегодня я всё могу! — Рафик подхватил девушку на руки и понёс её в сторону пятьсот двенадцатой.
— А что случилось сегодня? — Светка опустила руки с сумочкой на колени, прикрыв свой перёд ниже талии, и украдкой осмотрела себя выше. Кажется, здесь с пуговицами всё в порядке!
— Сегодня я стал дипломированным инженером! Представляете? У меня сегодня была защита!
— Я вас поздравляю! Слава Богу, вы не с ума сошли! — с облегчением выдохнула Светлана. — Но я-то при чём? Что требуется от меня?
— Банка тушёнки! И не говорите, что у вас её нет! Я умру на месте! Предупреждаю, на пол рухнем вместе! — Светка «подъехала» на Рафике к своей комнате.
— Девочки! К нам можно? — постучала она в дверь. — Я не одна!
— Входите! — раздался крик из-за двери.
Рафик торжественно внёс Светлану в комнату и, оглядевшись по сторонам, бережно водрузил её прямо на стол. Все с изумлением смотрели на них.
— Вот это да! — ахнула Сущевская. — Пани Славуцкая, как вы докатились до такого? Мы от вас подобного не ожидали!
— Девочки! Рафик сегодня защитился! Правильно, Рафик? — Светка, приняв вид беззаботной девчонки, болтала в воздухе ногами.
Её торжественное объявление не вызвало особых восторгов у подруг, но Рафик не ожидал, что здесь его знают по имени. Он, вконец расчувствовавшись, обнял Светку за плечи. Она не дрогнула под его руками.
— Ну, и что дальше? — улыбаясь устроенному спектаклю, спросила Оля Бурачок.
— Рафик! Продолжайте! — величественно скомандовала Светлана.
И Рафик произнёс речь.
— Вы на каком курсе, девчонки? — предварительно поинтересовался он.
Услышав дружный ответ: «На третьем», парень задушевно продолжил:
— Дорогие третьекурсницы! Сегодня я счастлив и несчастлив одновременно. Счастлив, оттого что защитил диплом и стал инженером. Я достиг своей цели на определенном жизненном этапе. Но, если бы вы знали, как я завидую вам! Сегодня я с тоской думаю о том, что скоро покину стены, в которых прошли пять лет моей жизни. Я уверен, девчонки, что вы до конца не осознаёте того, где вы живёте. Ведь что такое общежитие? Общежитие — это тот дом, где общие жители! Вы понимаете? Только здесь мы с вами — общие жители! Это больше, чем братья и сёстры! Помните, как у Пушкина: «Друзья мои! Прекрасен наш союз!» Где б ни был я, в какую бы точку Земного шара не забросила меня судьба, я, увидев своего, общежитского, узнаю его, протяну ему руку и скажу: «Здорово, Земеля!» Потому что мы с вами, общежитские, — земляки, хоть и собрались отовсюду: с Украины и Грузии, с Узбекистана и Чечено-Ингушетии, из Осетии, Дагестана и Армении. Но здесь мы — общие жители! Понимаете? Девчонки, не дайте в такой день умереть с голоду нескольким вашим братьям — угостите банкой тушёнки! Буду век помнить, «если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке!» — безо всякого перехода закончил песней Рафик свой почти что спич.
От неожиданности услышанного возникла короткая пауза, потом взрыв смеха. Выдали собрату банку тушёнки и банку сгущёнки, приложив ещё несколько картофелин, чтоб, чего доброго, и вправду не упились после предзащитной бессонной ночи новоиспечённые инженеры.
Часом позже, жаря картошку на кухне, Светка выглянула в окно. К подъезду общежития автодорожников подходила группа парней, среди которых она узнала Рафика и Сашу Миронова. Видимо, Саша тоже сегодня защитил диплом. Они же с одного курса с Рафиком, Лялькиным Димой и Валерой Костоевым. С того злополучного старого Нового года, когда Салогуб «отстрелял» Миронова, Светка виделась с ним пару раз мельком. «Как собака на сене!» — подумала Светлана про Володьку, и чувство досады, неизвестно на кого, шевельнулось у неё в душе.
* * *
Сущевская влюбилась. Это случилось неожиданно. Впрочем, любовь всегда приходит неожиданно. Даже в известной старой песне поётся: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь!»
После третьего курса у сантехников началась летняя производственная практика. Оля Бурачок, Таня Спесивцева и Аня Ким проходили её по месту жительства в связи со своим семейным положением. Деканат пошёл на уступки молодым и будущим молодым матерям. Лариса Романцова уехала с группой студентов в Хакасию на крупный строительный объект. Сущевская и Славуцкая остались в Красноярске. Их, Григорян, Григорьеву и Мельник прикрепили к строительному тресту, монтирующему воздуховоды на строящихся промышленных объектах. В начальниках у них оказался молодой прораб, недавно окончивший строительный техникум. Видно было, что он абсолютно не знал, что ему делать с десятком девиц, свалившихся на него, как снег на голову. Ну, подметать в бытовке и вокруг неё он ещё мог поручить двоим-троим. Но одна из них сразу же заявила Николаю, что у них неоконченное высшее образование, и они не намерены махать веником. Пусть он обеспечит их фронтом работ по специальности. Господи, да что ему их образование! Не привязывать же каждую к себе, чтобы вместе с ней лезть на пятнадцатый или шестнадцатый этаж и укреплять там воздуховоды! Промаявшись с девчонками дней пять, вконец уставший от необходимости фантазировать в поисках заделья практиканток, Николай с радостью узнал, что ему нужно в срочном порядке включиться в работу на объекте одного совхоза в двадцати километрах от Красноярска. Там строился Дом культуры, и тоже нужны были воздуховоды. Слава Богу, что объект был не многоэтажным — студенток можно смело пускать на самостоятельную работу. Оставив при себе четверых наиболее ловких и не боящихся высоты девушек, прораб с дорогой душой проводил остальных в совхоз. Главной назначил Сущевскую, снабдив её чертежами и необходимыми инструкциями.
Вот там-то и случился у Татьяны бурный роман с одним местным шофёром, подкатившим к ним на стройку в первый же день их работы. Он привёз воздуховоды и потребовал прораба, которому должен был сдать их. За прораба, разумеется, вышла Сущевская. Приняла по накладной, как инструктировал её Николай, вентиляционные устройства и с первого взгляда влюбилась в Сергея. Ему, видно, тоже понравился такой симпатичный прораб. Потому что он тут же вызвался после работы отвезти её домой. Татьяна кочевряжиться не стала — почему бы и не воспользоваться предложением? Чем трястись в маленьком пыльном автобусе, лучше уж с ветерком на ЗИЛе прокатиться до общежития. Целый день терпела насмешки подруг Сущевская по поводу того, как она лихо «подцепила первого парня на деревне», как она будет рассекать на грузовике по дорогам Студгородка и подкатит на нём к общаге. Жаль, что мало там осталось однокурсников — не все полюбуются таким зрелищем и порадуются за неё, Татьяну! И как же пришлось им прикусить языки, когда к стройке подкатили «Жигули» красного цвета, а за рулём сидел симпатичный молодой водитель ЗИЛа! Он распахнул дверцу машины перед Сущевской. Она о чём-то переговорила с ним, и, обернувшись к однокурсницам, нарочито небрежно проговорила:
— Троих можем подбросить до города!
Разумеется, поехали общежитские Мельник и Григорян, прихватив ещё одну из городских. До Красноярска доехали действительно с ветерком и комфортом. Это вам не на автобусе с пересадкой!
Светка, которую Николай оставил работать в городе, только вернулась в общагу, когда «Жигуль» подкатил к подъезду, и из него выпорхнули Григорян, Мельник и Сущевская. В окно своей комнаты Светлана видела, что Вера и Оля вошли в общежитие, а Таня задержалась у машины.
Весь вечер девчонки обсуждали это событие. Рассказали Людмиле, которая на лето перешла от родственников в пятьсот двенадцатую. Та сходу одобрила Татьянин выбор:
— Давай, Танюшка, дерзай! Деревенские, они, знаешь, народ богатый. Ты у кого-нибудь из студентов видела машину? То-то же! А этот — человек самостоятельный! Ну и что же, что без высшего образования? У тебя оно будет! Не обязательно два диплома на одну семью! Лишь бы человек был хороший!
— Ой, Люд! Ну, при чём здесь богатство? Он мне так нравится, вы бы знали, девчонки! Я его как увидела, сразу поняла — вот он, тот, кого я всё время ждала!
— Господи! Да как это можно так сразу? Ты же его совершенно не знаешь, Таня! Может, он какой проходимец! Мало ли что внешне понравился! — рассуждала Славуцкая.
— Светка! Ну, разве ж такый гарный хлопэць может быть проходимцем! Ничего ты в людях не понимаешь. Сама с Салогубом три года знакома, а всё не можешь определить для себя, хороший он или плохой.
— Да почему это я не могу определить? Я знаю, что он очень хороший. Но я не знаю, мой ли это человек? Понимаешь? А он, по-моему, уже вполне определился и отнюдь не в мою сторону!
— Ой, мудрите вы со своим Салогубом, мудрите. У всех людей, как у людей, только вы, наверное, лет десять будете выяснять, любовь между вами или просто дружба! — по-старушечьи вздохнула Людмила. — К нам на кафедру молодой преподаватель пришёл, только что из Москвы приехал, аспирантуру окончил нынче. Будет, между прочим, защищать кандидатскую диссертацию! Давай тебя с ним познакомлю! А то останешься в девках с этим Салогубом.
— От кого я это слышу! Сама-то из-за своего Тищенко не останься старой девой! Влюбилась в женатого человека, ни на кого больше не смотришь.
Вот в таком ключе из вечера в вечер в пятьсот двенадцатой велись разговоры на животрепещущую тему.
Прошло около трёх недель. Производственная практика заканчивалась. Сергей, встречавший Сущевскую каждый вечер после работы, привёз её к себе домой. Дом у них был большой, во дворе хозяйственные постройки. Городская Таня с интересом рассматривала деревенское подворье, коровник. Накануне Сергей поинтересовался, умеет ли она доить корову? Сущевская рассмеялась и ответила, что ей этого делать никогда не приходилось. Вошли в дом. В просторной комнате их встретила женщина гренадёрского роста. Тане, считавшейся высокой девушкой, показалось, что она смотрит на мать Сергея снизу вверх. Поздоровались. Сергей познакомил мать с Таней, назвав её по имени. Женщина смерила её оценивающим взглядом, пригласила в кухню.
— Ты нас покормишь, мам? — спросил Сергей.
— Покормлю. Отчего ж не покормить? — неопределённо пожала плечами мать. — Садитесь за стол.
Она достала кастрюлю с супом, сняла с полки глубокую тарелку.
— Из одной тарелки будете есть или как?
Татьяна растерялась от этого вопроса. Пока она соображала, почему они должны есть из одной тарелки, Сергей ответил, с досадой взглянув на мать:
— У нас что, тарелок мало? Давай каждому по тарелке.
— Ну, каждому так каждому. Я просто спросила. Думала, может, вы и из одной поедите.
— Если нельзя две, можно и из одной, — на всякий случай согласилась Таня.
Чёрт его знает, что у них за устои в доме? Может быть, хозяйке мыть посуду лишнюю не хочется?
— Можно каждому по тарелке! Не обращай внимания. Это у мамани бзик! Она думает, что мы с тобой уже поженились, — шепнул Тане Сергей.
— Да? Не поставив её в известность? — искренне удивилась Сущевская.
— Не обращай внимания! — повторил Сергей.
— Таня, или как там тебя? — обратилась его мать к Сущевской. — А ты из деревни?
— Нет, я из города. Из Полтавы. На Украине есть такой город, слышали?
— Ну да, ну да! — покачала мать головой. — А в деревне когда-нибудь жила?
— Жила, у дальней своей родственницы однажды, — на всякий случай приврала Сущевская, хотя с трудом припоминала этот факт из своей биографии из-за давности события. Но она побоялась обидеть Сергееву мать своим сугубо городским происхождением.
— Ну да, ну да! — ещё раз повторила женщина. — А корову доить умеешь?
— Нет, не доводилось как-то мне этого делать. Но, думаю, не велика проблема, — Татьяну начинал смешить этот разговор. При чём тут корова? — А вот молоко я очень люблю!
Женщина молча поднялась со своего места, сходила куда-то и принесла кринку молока. Налила в большую кружку, поставила перед Татьяной. Таня с удовольствием её всю выпила. Поблагодарила. На этом знакомство завершилось.
Сергей отвёз Татьяну в общежитие. В этот вечер он был малоразговорчив и хмур. Сущевская никак не могла понять, что случилось? А спросить не решалась. Больше они не встречались. Практика закончилась, а Сергей ни разу не приехал ни на стройку, ни в общежитие. Таня ужасно переживала, хотя старалась не подавать виду. Шутила в обычной своей манере:
— Наверное, маманька ему сказала: «Положи туда, откуда взял!» А он, видать, парень послушный. Отвёз меня на место.
— Да не расстраивайся ты, Танька! — утешала её Светлана. — Всё, что ни делается — к лучшему! На чёрта тебе их корова, хозяйство? Они себе, видно, работницу подбирают. Что тебе, в батрачки к ним идти, что ли?
— Давай я тебя с новым молодым преподавателем познакомлю? — приставала со своими услугами свахи Людмила уже к ней. — Он, правда, не очень высокий. Светке-то по росту он больше бы подошёл. Ну и что? Зато парень хороший. Будущий кандидат наук!
— Ой, не надо мне никого, Люда! — с тоской отвечала ей Сущевская, лёжа на своей кровати и глядя в потолок.— Не видишь, у меня депрессия!
Так она страдала до зимней сессии. Даже рождение сына у Спесивцевой и беременность Бурачок не изменили её настроения. Экзамены она сдала еле-еле на стипендию благодаря девчонкам, которые то заставляли её готовиться, то выручали шпаргалками. Все жалели Татьяну, переживали за неё, удивлялись, что она могла так сильно влюбиться. Вот уж действительно, неисповедимы пути твои, Господи! Такие парни в институте заглядывались на Татьяну, всегда и везде она была заводилой, душой компаний, а тут на тебе, влюбилась в какого-то деревенского! Полгода из пятьсот двенадцатой слышалась песня из нового альбома Аллы Пугачёвой «Не отрекаются, любя!» Из-за столь частого прослушивания она давно осточертела всем окружающим. Но пятьсот двенадцатая терпела. А недовольным соседям за стенкой поясняли, что разучивают слова песни. На их недоумённый вопрос: «Сколько можно?» резонно отвечали: «Сколько нужно!» Людмила, глядя на подругу, из сострадания уже не раз предлагала съездить с ней вместе домой к Сергею и расставить все точки над i. Но Сущевская отказывалась, считая, что и так всё понятно.
На зимние каникулы Светка с Таней домой не поехали, остались в общаге. Людмила же взяла неделю за свой счёт и собралась в Алдан. Мать написала, что прихворнула, и Людмилка решила навестить её. Перед отъездом Люда вдруг спросила Сущевскую:
— Слушай, Таня, а Сергей твой в армии служил?
— Служил! А что?
— «Что, что»! Хочу тебе устроить с ним неожиданную встречу!
— Это как же? — заинтересовались Таня со Светой.
— А я ему дам телеграмму от имени какого-нибудь армейского друга, что он, мол, проездом будет ждать его на железнодорожном вокзале. Думаешь, он не приедет? Наверняка, его любопытство погонит! Могу и в аэропорту, конечно, встречу назначить, но до ЖД вокзала тебе добираться проще.
— Да я-то тут при чём?
— «При чём, при чём»! Ты приедешь на вокзал как будто за билетами на поезд, к примеру. И вы случайно встретитесь.
— А ты что, из Красноярска дашь ему телеграмму? — скептически поинтересовалась Светлана.
— Ой, умная ты, Светка, да не совсем! Вот ты врать никогда не умела! Я это с детства про тебя знаю. А иногда не грех и соврать во спасение. Чем так вот страдать, как она полгода, лучше встретиться. А там видно будет. Дам я ему телеграмму из Алдана. А ещё лучше, из Якутска! Я всё равно там два часа в аэропорту торчать буду до своего самолёта. Вот смотрите, девчонки! Текст телеграммы приблизительно такой: «Буду Красноярске проездом Иркутска двадцать восьмого. Встречай справочного бюро двенадцать тридцать. Лёха» Годится? Мало ли какой Лёха был у него в армии? И мало ли почему он окажется, к примеру, в Якутске, а потом в Иркутске? Главное, он будет двадцать восьмого января в двенадцать тридцать проездом на Красноярском железнодорожном вокзале! Это как раз воскресенье. Сергей не будет работать. Не рано тебе в двенадцать тридцать? Успеешь ты собраться и доехать до вокзала? — деловито поинтересовалась Людмила у Сущевской.
— Не рано! Всё равно я никуда не поеду! И он вряд ли поедет, — грустно ответила Таня. — А двадцать восьмого января у моих родителей день свадьбы. Через два года Серебряная будет.
— Вот и хорошо! Не забудешь число.
Уезжая в аэропорт, Люда ещё раз повторила Татьяне:
— Помни, двадцать восьмого в двенадцать тридцать!
Сущевская только засмеялась в ответ, ничего ей не сказав.
Двадцать восьмого января Света с Таней проснулись часов в десять. Каникулы же! Спешить некуда. Позавтракали. Татьяна решила отметить день свадьбы своих родителей тортом. Но для крема не было сметаны.
— Светка! Пойдёшь со мной в магазин? — спросила Сущевская Славуцкую.
— Ой, Тань! Может, ну его, торт? Не хочется по холоду переться!
— Да солнышко, вроде, выглянуло... Схожу, развею маленько свою депрессию.
— А на вокзал не поедешь? — спросила Света Татьяну.
— Я что, похожа на ненормальную?
— Ну, сейчас уже не очень. А полгода, пока страдала, малость напоминала тронутую умишком, — пошутила Света.
Татьяна ушла. Светлана, прибравшись в комнате, завалилась с книжечкой, предвкушая удовольствие от предстоящего чтения. Она любила такие вот часы, когда никто не мешает, и можно полностью погрузиться в чтиво. В общежитской сутолоке это случается нечасто, разве что на каникулах.
Сущевская зашла в магазин в Студгородке. Сметаны, как и следовало ожидать, не было. С мясными и молочными продуктами в городе была напряжёнка. Но охота пуще неволи! И Татьяна решила проехать несколько остановок до фирменного молочного магазина. До обеда там, как правило, можно было ещё купить молоко и сметану. Она посмотрела на часы. Двенадцать тридцать. Таня улыбнулась, вспомнив затею Людмилы. Интересно, как среагирует Сергей на телеграмму? В том, что Люда её даст, Татьяна не сомневалась. Да нет, вряд ли клюнет... Не дурачок же он, чтоб ехать из своего райцентра в город из-за какого-то сомнительного Лёхи.
Таня купила килограмм сметаны, чтоб и на торт хватило, и Славуцкую, любившую сметанку, побаловать дефицитным продуктом. Для себя лично — молока. В продаже оказались яйца. Пришлось купить три десятка. Когда ещё попадутся? Только выйдя из магазина, Таня сообразила, что она несколько опрометчиво поступила, позарившись на яйца. На улице было скользко. Того и гляди, грохнешься, и что из этих яиц получится?
«Вот ведь! Глаза завидущие, руки загребущие!» — ругала в душе себя Татьяна, на чём свет стоит. Осторожно ступала она, внимательно глядя себе под ноги, стараясь без падения дойти до остановки автобуса. На переходе остановилась посмотреть на светофор. И вдруг прямо перед собой увидела красные «Жигули» со знакомым номером «03-27». Господи! Сколько раз с лета она, проходя по улицам города, как заклинание, повторяла про себя, с замиранием сердца глядя на проезжую часть: «03-27, Серёжа! 03-27, Серёжа!» Ни разу за полгода не встретила. А тут надо же! Может, другой кто за рулём? Подняла глаза и увидела, как в упор на неё смотрит Сергей, остановившийся на красный свет. Таня перешла через дорогу к остановке. Узнал он её или нет? Всё-таки в зимней одежде им не приходилось встречаться. Боковым зрением увидела, что такие родные «Жигули» свернули в сторону Студенческого, а не в направлении райцентра. Таня стояла на обочине дороги у остановки. Красный «Жигулёнок» затормозил возле неё.
— Привет! — сказал Сергей, открывая для неё дверь. — Садись, подвезу!
— Привет! Спасибо, — не стала ломаться Татьяна. Села в машину, осторожно пристроив сумку с продуктами у себя на коленях. — Ты домой ехал? Или куда-нибудь в другую сторону?
— Домой, — ответил Сергей.
— Куда это ты в выходной день с утра пораньше ездил? На рынок? — чтоб не молчать только, поинтересовалась Таня.
— На вокзал, — коротко ответил Сергей.
— На какой вокзал? — не веря своим ушам, уточнила Сущевская. Неужели сработал план Людмилы?
— На железнодорожный, естественно!
— Почему это «естественно»? Есть ещё автовокзал! Что, провожал кого-нибудь?
— Нет, встречал.
— Кого, если не секрет?
— Друга одного.
— Встретил?
— Встретил.
Чтоб не засмеяться в лицо Сергею, Таня отвернулась к окну. Приехали в Студенческий городок.
— Куда везти? — спросил её Сергей.
— Всё туда же.
Подъехали к общаге. Таня взглянула на Сергея. Он тоже молча смотрел на неё.
— Зайдёшь? — спросила она его.
— А можно?
Таня пожала плечами, мол, почему бы и нет? Поднялись на пятый этаж, без проблем миновав вахту — на удивление, не оказалось на месте дежурных. Таня приоткрыла дверь в комнату, заглянула. Светланы не было, вышла куда-то ненадолго.
— Заходи. Если хочешь, раздевайся. Будем чай пить. И даже не из одной кружки, — съязвила Сущевская, вспомнив свой визит в дом Сергея.
Он понял. Ответил ей улыбкой. Оглядел комнату. Остался стоять у порога, только шапку снял с головы.
— Хорошо у вас, уютно в комнате. В общежитии редко так бывает.
— Да? — пожала плечами Таня. — А ты часто бываешь в общежитиях?
— Случается. Как живёшь?
— Хорошо. А ты как?
— А что я? Я — человек простой, вот как он! — Сергей показал на картинку в книжке с изображением Льва Николаевича Толстого, косящего сено. Книжку, видимо, оставила на кухонном столе Светлана, выходя из комнаты.
— Да?! — изумилась Таня такому нескромному сравнению. — Такой же простой, как великий Толстой?
Сергей не понял её удивления, пожал плечами.
— Как живёшь? Что нового в жизни? — поинтересовался он.
— Да всё по-старому. А ты как?
— А я через месяц женюсь.
— Поздравляю. Будь счастлив! — с улыбкой ответила ему Таня. Знал бы кто, чего ей это стоило!
— Спасибо. Ну, я поехал?
— Поезжай!
— Пока!
Таня не успела ответить, потому что распахнулась дверь и влетела Светка.
— Ой, здравствуйте! — вытаращила она глаза на гостя.
— До свидания! — ответила Сущевская, и Сергей вышел.
Татьяна посмотрела на Светку пустыми глазами. Потом легла на свою кровать и пролежала молча до вечера. Светлана её не беспокоила. Таня не плакала. Света всё время прислушивалась к звукам в комнате. Поднявшись с кровати, Сущевская включила магнитофон. «Не отрекаются, любя! Ведь жизнь кончается не завтра!» —с душой пела Пугачёва. Дослушав песню до конца, Таня проговорила:
— Хорошая песня. Но не для меня. Господи, Светка! И этого человека я любила? Как, оказывается, иногда можно ошибиться, принимая желаемое за действительное! Ох, и дурна я дивчина, Светка!
На следующее утро Светлана, которая весь вечер что-то писала, сказала:
— Сущевская! Я стих про тебя сочинила. Прочитать?
— Ну, прочитай! — неуверенно ответила ей Таня.
— Слушай! Называется «Смех сквозь слёзы».
А мне не надо никого —
Ни инженера, ни доцента.
Любила б только одного,
Шофёра ЗИЛа из райцентра.
Мне лишь бы стать его женой,
Я б даже двух коров доила!
А вечерами на шоссе
Встречать бы милого ходила...
И, может, так бы жизнь прошла —
Хлопот-то по хозяйству много.
Но, к счастью, так и не дошла
Я до семейного порога!*
— Да-а-а! Действительно, смех сквозь слёзы. У меня и эпиграф есть к твоему стихотворению. «Всё это было бы смешно, когда бы ни было так грустно!» Ты дай-ка мне это своё творение, я его потомкам буду читать.
Сущевская выздоровела после тяжёлой и продолжительной болезни под названием влюблённость. Депрессии как не бывало!
* — стихи автора
* * *
Незаметно пролетела зима. Снова началась летняя сессия. Пятьсот двенадцатая сбивалась с ног от забот. Всё успевать делать помогало только чёткое распределение обязанностей. Благо, Сущевская отошла от своего недуга неразделённой любви и вновь проявила недюжинные организаторские способности. Приходилось подменять Кимусю и брать на себя иногда её двухлетнего сына Димку. Сущевская зачастую чертила курсовые за Олю Бурачок, которой в её положении трудно было склоняться над чертёжной доской, а кульмана, разумеется, в комнате не было. Спесивцева с Бородиным снимали квартиру неподалёку от Студгородка. Саша разрывался между учёбой, футболом и обязанностями молодого отца. И снова подруги жены из пятьсот двенадцатой приходили на выручку.
В зачётную неделю и во время сессии стало не до домашних обедов в ужин, которыми четыре года славилась пятьсот двенадцатая. Если в воскресенье успевали сварить огромную кастрюлю борща, то было хорошо. В основном же жарили картошку с тушёнкой. И, конечно, спасибо отцу Ларисы Романцовой — он бесперебойно снабжал их продуктами, хотя в Красноярске с каждым годом прилавки магазинов пустели всё больше и больше.
Светлане оставалось два дня до последнего экзамена, когда она неожиданно встретилась в коридоре общежития с Салогубом. Светка вышла из комнаты на кухню за чайником и нос к носу столкнулась с Володькой. Он куда-то шёл вместе с Серёгой Матвеевым.
— Привет, Старуха! — в обычной для себя манере поприветствовал её Салогуб.
— Привет! Давно тебя не видела. Как жизнь?
Светка действительно давно не виделась с Владимиром. Ещё до зимних каникул встречались несколько раз в институте, болтали обо всём понемногу. Как правило, их разговоры носили шутливую форму ревнивых друга и подруги, встретившихся после долгой разлуки, что было недалеко от истины.
— Да вот, можешь меня поздравить, стал пятикурсником! — протянул руку Салогуб Светлане.
«Совсем как перед устной математикой в абитуре!» — вспомнила почему-то Светка, подавая ему свою руку.
Володька не спешил отпускать её, внимательно глядя в лицо Светланы, словно хотел что-то прочитать по нему.
— Поздравляю! Досрочно сдал экзамены, что ли? — она слегка потянула свою руку назад, полагая, что рукопожатие неестественно затянулось.
— Фу ты, чёрт! Вчера на сварку сдуру на стройке нагляделся, теперь глаза болят, — Салогуб, будто спохватившись, отпустил руку Славуцкой и прикрыл на секунду свои глаза освободившейся правой рукой. — Да! Мы с Серёгой отстрелялись! А ты как? Слышал, тебе только политэкономия осталась?
— Откуда это такие слухи у тебя? — поинтересовалась Светка.
— Да есть у меня тайные агенты! — засмеялся Володька, отводя от неё глаза, провожая нарочито пристальным взглядом проходящих мимо девушек. Это были пятикурсницы, на днях защищающие диплом.
— Салогуб! Не пялься на чужих девушек, они скоро замуж выходят! — по привычке пошутила Светка, перехватив его взгляд.
— А могла бы и ты на их месте оказаться, Старуха! — с тоской в голосе произнёс вдруг Салогуб.
— В смысле? О чём это ты? — удивилась Светлана.
— О чём? Женюсь я, Славуцкая! — как в прорубь головой бросился Володька.
— Женишься?! — вскинула бровь Света. — Поздравляю!
— Как порядочный человек, обязан! Ты только скажи, Старуха, что не нужно этого делать, и я всё переиграю!
Показалось или на самом деле во взгляде Володи мелькнула мольба?
— Салогуб! Не валяй дурака! Я тебя уважать перестану! — вступил в разговор всё это время молчавший Матвеев.
Сергей покачал головой и отошёл на лестничную площадку к окну. Светка так и не поняла, что он этим хотел сказать.
— Зачем же я буду толкать тебя на непорядочный поступок, Володечка? Ты очень хороший человек, оставайся таким всегда. Я желаю тебе счастья! Пока! — с наигранной весёлостью Светлана чмокнула Салогуба в щёку, первый раз за четыре года их знакомства, и пошла на кухню за чайником, из которого, наверное, вся вода выкипела.
Вернувшись в комнату, Светка зачем-то стала судорожно переодеваться. Она сняла с себя спортивный костюм, надела джинсы и джемпер. Ей хотелось бежать, куда глаза глядят. Но куда, куда глядят её глаза? Она и сама этого не знала. Оля Бурачок, с удивлением наблюдавшая за ней, спросила:
— Светланка! Ты куда-то собираешься?
— Никуда! То есть да, собираюсь! Надо мне поехать... — сбивчиво ответила ей Света.
— Славуцкая! Случилось что-нибудь? Ты почему за чайником так долго ходила? С кем-нибудь болтала? — спросила её Сущевская.
— Нет! Ни с кем я не болтала! Ждала, когда вода закипит, — соврала ей Светка.
— То-то, я смотрю, она почти вся выкипела! Надо снова идти кипятить его, — Татьяна взяла в руки чайник. — А зачем переодеваешься?
— Таня! — решительно произнесла Светка и осеклась. Она вдруг забыла, что хотела сказать. Посмотрела на Сущевскую, не видя её перед собой.
— Ну, чего привязались к девчонке! — лениво отозвалась со своей кровати Лариска Романцова. — Она к Спесивцевой должна поехать за конспектом по политэкономии. Правда, Света?
— Да-да, конечно же! — обрадовалась её подсказке Светлана. — Пока не стемнело, съезжу.
Светка, не говоря больше ни слова, выскочила из комнаты.
— А деньги? Деньги на дорогу взяла? — крикнула ей вдогонку Сущевская, но Светлана её уже не слышала.
Лариска мигом подскочила на своей кровати, села. Сущевская расстроено поставила чайник на стол. Оля удручённо сложила руки на своём уже большом животе.
— Ну, ясное дело, это был Салогуб! — возбуждённо сказала Лариса. — Я его по голосу узнала. В глазок увидеть не удалось, потому что она своей спиной дырку закрывала.
— «Дырку, дырку»! — уныло передразнила её Сущевская. — Хотели же ей после экзамена всё сказать, так нет, принесло его, заразу такую, сегодня!
— Ты думаешь, она ничего не слышала до сегодняшнего дня? — робко спросила Оля.
— Конечно! И мы бы не слышали, если бы не Танюха Спесивцева. Это ей Труба рассказал всё. Они же с Салогубом друзья!
— Ну почему? Мы после свадьбы Дины Смердиной и Женьки Степанкова сами видели, как Лилька Мерзон к нему подошла и позвала с собой погулять. Больше они уже не вернулись. Лилька вообще, как с цепи сорвалась после того, как Женька Сидоров её бросил. Ой, девчонки, говорят родители ему «Волгу» пообещали на свадьбу подарить, если он женится на той невесте, которую они ему подыскали, представляете? — сказала Лариса.
— Вот тебе и «не нужен»! Вот тебе и «безразличен»! Вот тебе и «просто как брат»! Сволочи они все, мужики эти! — вспомнив, видимо, о своём, с горечью воскликнула Сущевская.
— Да перестань ты, Татьяна! Салогуб хороший мальчишка! Просто, наверное, судьба! — заступилась за Володьку Оля Бурачок. — Да и у Светки, может быть, только самолюбие задето, не больше. У них же никогда ничего серьёзного не было! Так, хи-хи, ха-ха!
— Не знаю, Ольга! Может, ты и права, но мне их обоих жалко! — подытожила Лариса.
* * *
Светка мчалась к дальней остановке на троллейбус. На ближней останавливался только автобус, шедший из Академгородка. На троллейбус нужно идти к корпусу «Б». В автобусе всегда много народу, а ей сейчас меньше всего хотелось толкаться в скоплении людей. Собственно, она сама не знала, чего ей сейчас хотелось. Славуцкая шла таким быстрым шагом, что слышала свист ветра. Или это просто что-то шумело в ушах? День был на исходе, поэтому троллейбус, в который вошла Светлана, оказался почти пустым. Сидя у окна, Света увидела, как в троллейбус заскочил Валерий Костоев с двумя черноволосыми молоденькими девушками, наверное, землячками из Осетии, будущими абитуриентками. Валеру после получения диплома оставили работать при институте освобождённым секретарём комитета комсомола. Светка вспомнила себя абитуриенткой. Давно ли они с Людмилой вот так же приехали впервые в институт на троллейбусе? Давно ли сдавали вступительные экзамены, где она в первый раз увидела Володьку Салогуба? Такой смешной парнишка был! «Девчонка, девчонка…» А прошло почти четыре года. Вот уже и Салогуб женится... Ну и пусть женится! Ей-то что? Чего она так задёргалась? Она ведь никогда не собиралась выходить за него замуж! Этого ещё не хватало! Он был для неё просто своим парнем, почти братом. Так чего же сейчас понеслась, как сумасшедшая, невесть куда? Обидно стало, что отнял его кто-то у неё, как игрушку, пусть не любимую и не единственную, но привычную и родную? Наверное! Иначе она ничем не могла объяснить своего поведения. И он тоже припёрся зачем-то к ней! Кто его просил сообщать ей о своей женитьбе? Узнала бы как-нибудь и без него. Очень большое и важное событие для неё, подумай-ка! ВИКовцы к концу четвёртого курса почти все переженились друг на друге. Недавно Дина Смердина вышла замуж за Женю Степанкова. Ну, эти хоть дружили с абитуры, с колхоза. А вот Люда Осколкова и Вовка Мазур поженились неожиданно для всех почти сразу после свадьбы Степанковых. Саша Никитин собирается жениться летом на своей одногруппнице. Причём все годы считалось, что они не переносили друг друга. А теперь вот такой поворот судьбы. И про них с Салогубом всё время болтали Бог знает что, давно уж «поженили» их... А на деле-то они даже ни разу не целовались. Хороши жених с невестой! Да она никогда Володьку всерьёз не воспринимала! Мальчишка! Вот Саша Миронов ей действительно понравился. Взрослый, серьёзный, элегантный! Светка вспомнила, как в позапрошлом году в старый Новый год Салогуб заявился к ним в комнату и отлично сыграл роль «её парня». Саша, наверное, решил, что она встречается с Володькой. Потому больше и не подошёл к ней ни разу. Впрочем, если бы она ему понравилась всерьёз, то вряд ли наличие соперника могло бы остановить нормального мужчину. Значит, и он не очень-то хотел поддерживать с ней отношения. Видно, не судьба ещё ей встретить своего единственного!
Она же хотела поехать к Танюшке Спесивцевой за конспектом по политэкономии! Следующая остановка её. Подумав об этом, Света взглянула в окно и увидела Салогуба, идущего за ручку с Лилей Мерзон! У неё потемнело в глазах. Её пригвоздило к сидению. Вот тебе и успокоилась! Значит, это она, Лиля, его невеста? Недавно в корпусе «Г» Светлана стояла в женском туалете у зеркала. Зашла Мерзон с кем-то из девчонок, и Света услышала обрывок фразы, сказанной Лилей: «...и я надела джинсы Вовика. Они очень хорошо на мне сидели!» Светка ещё подумала тогда, о каком Вовике идёт речь? Правда, в последнее время ходили слухи, что Мерзон и Сидоров поссорились. Но Светке было как-то наплевать на их взаимоотношения. Вовик... Ну что ж, Вовик, будь счастлив!