Заветы Мертвых Санктов
Заветы Мертвых Санктов
Книга первая
Батрак во спасение
Часть первая
Батрак во спасение
Длинной вереницей тянулись повозки к воротам Лонгфута, самого богатого и красивого города в Айроне. Название города шло от древнего и давно забытого языка первых поселенцев Айрона и в переводе означало "большая лапа" , так как плато, на котором он располагался действительно напоминало гигантскую лапу добина* (добин - снежный горец).
Савой Лавер целых семь рассветов добирался до Лонгфута пешим, в лаптях-скороходах, сделанных из березовой коры , и три рассвета возом, попутным товарным склейпом* (склейп - несколько крестьянских телег или возов, которые изначально ехали с разных сторон, но объединялись в одну колонну, и ,если ехать в одну сторону, то проще держать защиту, да и в дороге веселее) . И вот уже оставалось совсем чуть-чуть, ворота города были в четверть версты от его склейпа.
Савой Лавер не стал ждать, пока его повозка докатится до пропускной сторожки. Спрыгнув на земь и взяв котомку с пожитками, он подошел к бородатому широкоплечему возному, крепко пожал ему руку, вложив всей пятью два речских медяка, откуда он сам был родом.
Бородач широко улыбнулся и качнул головой в знак одобрения .
Савой быстро добрался до массивного моста - гордости Лонгфута, шириной около ста локтей и длиной в сто больших шагов.
Идя по обочине моста любовался гладкой поверхностью воды ,что наполняла ров ,вода была черной без малейшего намека на прозрачность ,но притягивала своей загадочностью и ледяным спокойствием. Подойдя к сторожке, он выложил все из котомки на поверку городскому стражу и так же быстро все собрал.
Все, что было при нем, не представляло особой ценности, и страж, отмахнув рукой в сторону открытого забрала городских ворот, продолжил выворачивать котомки прибывающих, а Савой отправился дальше.
Город был настолько живым и огромным, что Савой ненадолго опешил, войдя в ворота и пробившись через вереницу повозок, разъезжающихся от ворот в разные стороны. Высотные четырехуровневые здания располагались вокруг Разъездной площади, и четыре дороги убегали широкими лентами от нее также по разные стороны. Посему было видно, что это не единственная площадь в городе, а лишь первая и не самая большая. Савой выбрал центровую улицу с небольшим подъемом и двинулся по ней. Задача была проста: найти лавки торговцев и устроиться в подсобники за еду и ночлег, хотя бы для начала. Мысль была даже проситься в питейную пасть (любая таверна), но при виде, как двоих, подвыпивших лейма (типа браги) горожан выносило нутром на пол пасти, Савой твердо решил: на работу - только к лавочникам.
Пройдя шагов восемьсот, Савой вышел еще на одну площадь, на этот раз рыночную. Такого большого рынка он не видал никогда: десятки, а может и вся сотня рядов с разным товаром: пряности, дичь, утварь, украшения, меха, живность и даже мулы, лошади, куры и многий другой скот - глаза разбегались от многообразия .
У Савоя уже был опыт батрака и подсобника, и он представлял себе, с кем лучше иметь дело. Вот, завидев старичка-торговца, пережившего зим семьдесят, и юную помощницу восемьнадцати- двадцати весен от роду, не более, Савой прямиком направился к ним.
-Здравья вам и благополучия могучих небес! - произнес Савой, подойдя к старцу.
- И тебе того же . Чего надобно? Есть мед, есть зерно, даже лейма есть немного, если надо, - ответил торговец.
Девушка же лишь посмотрела черными, как ночь, игривыми глазами и загадочно улыбнулась.
Савой хоть и батрачил уже более пяти зим, но был все еще хорош собой и крепко сложен. Светло-русые волосы по плечи очень прельщали молодушек, и радости общения с девушками он познал немало. Но эта девица была особенной: черные, как смоль, волосы, черные большие выразительные и безумно-красивые глаза, изумительно -нежная, белая, нетронутая ветрами кожа и ослепительная улыбка. Все! Савой сгорел в чувствах к юной красотке!..
Но, прийдя в себя, он обратился в старцу:
- Меня зовут Савой, Савой Лавер, я из Речья - встречи семи рек, может знаете? Не за товаром я к вам, а за работой, батрачить хочу у вас, если нужда есть, конечно?
Торговец, помычав, произнес:
- Батрачить, говоришь, из Речья? Да, бывал я в тех краях, спокойствием меня порадовали местные, приветом одаряли, и на том спасибо. Ну а на работу в батраки возьму, но платы не дам. Ночлег в скотной, на соломе, и похлебка дважды в день.
- Я согласен! - не долго думая, с легкой дрожью в голосе, произнес Савой.
- Зовут меня Ячерт Тем , а дочь мою Дьява, - добавил торговец.
- Дьява, - обратился он к ней.
- Да, батюшка, - ответила она, поправляя волосы.
- Отведи нашего батрака на скотную, определи и накорми, а после пускай несет мешки с овсом сюда, да поживее, к вечеру гвардейцы придут за ними. Пусть возмет телегу на скатанях и тянет их сюда.
- Хорошо, батюшка, - сказала девушка, и, взглянув на Савоя, добавила:
- Пойдем, Савой из Речья, не отставай!
И, пархая как бабочка, пролетая мимо шумных рядов, двинулась лицом к солнышку вглубь окольных с рынком построек.
Савой и не думал отставать, напротив, он был крайне доволен своим выбором, и был в предвкушении чего-то нового и необычного...
Дом, куда привела Савоя Дьява, был небогат, окрестные дома тоже роскошью не блистали. Сразу за домом была небольшая скотная, покрытая соломой и мазаная навозом и речской глиной. Справа от входа было несколько стойл с коровами, овцами и даже одна гнедая старая кобыла, а слева - две скирды с пахучим клевером, а над ними лесенка на чердак уже с сухим сеном, куда и забросил Савой свои пожитки. Соломка была мягкая, но совсем некогда было разлеживаться.
- Иди за мной, - произнесла Дьява и направилась к маленькой двери в центре скотной. Савой, спрыгнув с лесенки, проследовал за ней. Как и ожидал Савой, войдя в дверь, они очутились на кухне с каменной печью и большим дубовым столом, из кухни просматривалась большая гостевая комната.
- Садись, ешь, - налив и поставив миску похлебки на стол, обратилась Дьява к Савою.
- Спасибо, красавица! - улыбнувшись, сказал Савой и, жадно схватив миску, принялся пить похлебку, даже не успев толком присесть за стол. Быстро осушив миску Савой произнес, вытирая рукавом еще влажные от пищи губы:
- Я готов, где телега, где мешки?
- Все там же, в скотной, - указав на дверцу в скотную, улыбнувшись, произнесла Дьява.
Савой выкатил телегу на улицу, вывел и запряг старую кобылку, потом, погрузив мешки из скотной на телегу, повел кобылку под уздцы к Ячерту. Дьява сидела верхом на мешках, то и дело оправляла пряди волос, за маленькие, но в то же время слегка остроконечные ушки, напоминающие уши листов (обитатели лесов в Зеленых холмах, соседнего с Ароном государства).
- Мне нужно будет делать только эту работу или еще какую? - спросил Савой.
- Ну, не только эту. Тебе нужно будет каждый день привозить клевер с окрестных к Лонгфуту полей, мы скот за ворота не выводим на пастбище, привозим корм сами. Еще латать крышу, чинить телегу, ну и всякое другое по хозяйству. Как видишь, слуг у нас нет, ну а если вздумаешь чудить, то в городе нас хорошо знают, и стражники вмиг с тобой управятся, они наши завсегдатае! - широко улыбаясь, произнесла Дьява.
- Ну что ты, Дьява, я и не думал ничего такого, мне уже все нравится.
Общаясь ни о чем и сразу обо всем, Дьява и Савой и не заметили, как подъехали к Ячерту.
Разгрузив мешки, они дождались прихода гвардейцев. Потом вновь погрузка, и, совсем незаметно, солнышко припало к земле. Собрав весь остаток товара, Савой погрузил его на телегу, и они с Дьявой вместе направились к дому.
Спал Савой, где и договаривались, уснув на сене у самой крыши, с умиротворенной улыбкой и попеременными мыслями то о работе, то о Дьяве.
С первыми петухами Савой уже был на ногах, и, быстро сбежав по сходням, он направился на кухню, где Дьява уже состряпала похлебку.
Пожелав ей радости дня и благополучия могучих небе, Савой принялся уплетать похлебку, закусывая ржаным ломтем хлеба. Уже спустя один перст солнечного света(пол часа), сделав все утренние обряды, Савой тянул небольшой воз за городские ворота, без кобылы, пока не вошел в доверие. Лишь воз, старый ржавый серп да Савой, наряду с вереницей многих десятков таких же как и он, двигались в сторону Футских лугов, расположенных вдоль речки Грязная, что протекала в тысяче шагов от города. Каждый батрак или сам хозяин-торговец выбирали участки один за одним по очереди следования. И, так как Савой был без кобылки, то тянуть ему пришлось телегу в четыре с половиной перста солнечного света, пока не прошел всех и не выбрал себе поляну.
"Почему бы не нанять охрану и пастуха и не выводить скот сообща, чтобы не тянуть эти телеги?" - призадумался Савой. И сам же себе в мыслях ответил: "Видать, чего-то боятся. Ну да ладно, за дело."
Набрав две небольшие вязанки, которые был способен утянуть, и бросив их в воз, он в поте лица двинул к воротам. Испытание было не из легких, и ему хотелось поскорее войти в доверие, чтобы дали телегу и кобылу.
Савой не роптал и не возмущался тяжестью работы, и уже через семь ночей Ячерт все же дал ему кобылу с телегой, и жизнь у Савоя стала налаживаться.
Савой работал с утра и до вечера, а с Дьявой виделся только на восходе и на закате и изредка, когда подвозил овес к Ячерту. Она была улыбчива и приветлива, но на ухаживания и намеки Савоя не отвечала взаимностью, как будто дичилась чего-то.
Вот, однажды, в одно утро было все как обычно, пригнал Савой телегу к реке и стал заниматься покосом клевера, как вдруг захотелось ему обмочить лоб в реке. Сегодня он ушел чуть подальше, чем обычно, дабы никого не видет, где он еще мог вздремнуть перст или полтора на зеленой клеверной лужайке. Подойдя к реке и припав на колено, он увидел где-то в глубине изумрудный отблеск. Без сомнения это были глаза квадрона , глаза изумрудного цвета. В мгновение зеленая болотная рука квадрона, в чешуе, схватила Савоя за лапоть. Вскрикнув от страха, Савой окинулся назад, потом, стремглав, подхватился и кинулся к телеге. Запрыгнув на нее, он пришпорил кобылку сколько было это возможно, и в страхе, с испариной на лбу, все оглядывался назад, высматривая квадрона. До этого он видел квадрона всего один раз, да и то не его самого, а лишь его старинное чучело на рынке в Речье, куда его привезли торговцы с острова Черной глины, да и то для забавы или устрашения. Не человек, не зверь и не рыба, а тварь болотная с когтями и клыками, причем разумная. По преданию триста зим ранее квадроны были на службе у Гомора Темного, продавшего душу тьме. На Черной Глине Гомор Темный возвел замок, нанял на службу все страхи человеческие и пошел на мирные поселения войной. Война поглотила все земли от Соленой пустоши до горных ручьев, все было поглощено во тьму. Пока Практ (Князь) Айрона-(тогда Нарибус) Справлен, предводитель Листов-Гринус, мастер Добинов-Снежный холм и вождь подземных людей-Фраке не заключили между собой военный союз. Но войну все равно они не могли долго выиграть и обратились они к шести мертвым Санктам на горе Забвения, чтобы те провели ритуал освобождения от темной силы Гомора. Они согласились, но взамен потребовали жизни всех наследников, всех четырех престолов... Правители были вынуждены согласиться. Санкты забрали часть силы у Гомора, и в битве Четырех Сердец, так ее назвали потомки, тысячными союзными войсками захватили Черную Глину, обезглавили Гомора и уничтожили все его войско. Все те, кто были на стороне Гомора и остались в живых, попрятались по норам, или, как в случае с квадронами, ушли в глубины.
Эту историю знал каждый обитатель из четырех королевств. И сейчас он, Савой, своими собственными глазами видел квадрона, который к тому же и напал на него. Савоя охватил ужас, он несся к воротам, и уже за двести шагов окрикивал стражников, прорываясь через вереницу повозок.
В башенной сторожке за столом, возле узкой бойницы с видом на раскинутый мост, на массивном деревянном стуле сидел старший гридин городской стражи по имени Лобан, зим 45 от роду, с сединой в коротких волосах и легкой небритостью. В руках он держал деревянную кружку с леймом, овитую стальными кольцами. На поясе Лобана висел увесистый меч из айронской стали, а на теле была кольчуга с узкой плетней, что говорило о достатке и, возможно, знатности ее владельца.
- Ты говоришь, видел квадрона? - отхлебнув лейма, спросил Лобан Савоя, стоящего с двумя стражниками за спиной при входе в сторожку.
- Да, господин, возле реки, он выпрыгнул на меня из воды и схватил за портню лаптей. Я вырвался и прямиком к вам, - звонко и уверенно произнес Савой.
- Дак может ты лейма перебрал и несешь околесицу? Может его выпороть, дабы не нес околесицу сдуру? - он обратился словом и взглядом к младшему гридину за спиной у Савоя
- Как прикажете, - с ухмылкой на лице ответил тот.
- Можете выпороть, господин, но я видел своими глазами, это был он, я еще в детстве, на ярмарке в Речье видел чучело квадрона, я не ошибаюсь. И с утра я ни капли лейма в рот не брал...
- Полно тараторить! - перебил его Лобан.
- Откуда ты родом? Я уже понял, как звать тебя? И на кого батрачишь? - спросил он.
- Савой, Савой Лавер... устроился чуть больше смены одной луны назад к Ячерту Тему ...
- Знаю, Ячерта, - перебил опять Савоя старший гридин.
- Знаю, что всякую пьянь в батраках он держать не будет, - и, допив лейм, с грохотом опустил увесистую кружку на дубовый стол.
- Пойдем, Савой из Речья, покажешь, где видел квадрона, - и, обратившись к младшему гридину, произнес:
- Возьми десять стражников, вели воротному конюшему выдать лошадей, и для батрака одну кобылку, так быстрее будет.
- Слушаюсь, Ваше Благородие, - приклонив голову, ответил младший гридин и тут же отправился к конюшему.
- Показывай, где видел квадрона, - находясь уже возле реки, обратился Лобан к спускающемуся со старой клячи Савою.
Позади раздался громкий хохот стражников, по сему было видно, что слова Савоя до сих пор никто не принимал всерьез.
- Здесь это было, - Савой указал на быстрячок, находящийся в двадцати шагах от них, - Но я туда больше не подойду.
Еще раз раздался смех стражи, но уже не такой звонкий.
Лобан, быстро соскочив с коня, направился к реке, а вслед за ним и младший гридин с остальной стражей.
Подойдя к месту, что указал Савой, Лобан в несколько мгновений осмотрел все кругом, потом опустился на одно колено и провел рукой по влажной траве. На мгновение замер, потом быстро встал на ноги и правую руку положил на рукоять меча. Еще треть перста солнечного света он всматривался в темную мутную воду Грязной. Стражи, стоя в свободной шеренге за спиной Лобана, тихо перешептывались.
Лобан стремительно развернулся и направился к коню. Лицо его нельзя было назвать добродушным, скорее задумчивым и настороженным.
- Едешь со мной, - обратился он в полоборота к Савою.
- А ты, - обращаясь к младшему гридину, - усиль стражу вдвое на крепостных воротах. - И всем, кто здесь, - обернувшись к стражам, - держать язык за зубами, кто что ляпнет, посажу в башенный острог!
Колонна спешно отправилась к городским воротам.
- А как же телега, может я отвезу ее к Ячерту? - поинтересовался Савой у Лобана.
- Сейчас это не твоя забота. Ты знаешь куда мы направляемся? - спросил Лобан.
- Нет, может к городничему, может...
- Мы едем к самому волостеню Праведу. Все то же самое, что ты рассказал мне, расскажешь его сиятельству, да ничего не утаивай.
- Его Сиятельству? - переспросил Савой и призадумался, поняв что дело серьезное.
Они подъезжали ко дворцу волостеня. У ворот сторожка, на улице - четыре младших гридина и еще с полдюжины на стенах въездных ворот.
Лобан спешно пробежал в сторожку, а Савой ждал на улице. Спустя четверть перста Лобан появился, быстро приблизился к коню, взял его под уздцы, что также велел сделать и Савою. Зубчатая решетка поднялась, и они вошли на дворцовую площадь. Сразу при входе они отдали лошадей мальчишке дворцового конюха и дальше направлялись по Праздной аллее в сторону высокой башни Дворцового собрания. Каждые сто шагов возле каждого здания стояло по паре охранников в чине не менее гридина; все они были сурового вида, с начищенными до блеска узкими кольчугами, блестящими открытыми шлемами и красными плащами - личная охрана волостеня.
Пройдя еще несколько кордонов стражников, Савой и Лобан добрались до высотного кремля, где и восседал Правед.
В приемных палатах на городском троне, обшитом алым бархатом, восседал немолодой муж, шестидесяти двух зим от роду, с золотой диадемой городского волостеня на голове и внимательно слушал Лобана, после того как Савой закончил свой пересказ.
- Без сомнений, Ваше Сиятельство, это был он, квадрон! Еще будучи младшим детским в малой дружине воеводы Дуная, более двадцати зим назад, я находился в краях Черной глины, где мы преследовали банды "черных змеек", которые разбойничали в те времена в Айроне.
- Да, помню я Дуная, хороший был воевода у нашего практа Демунака Всемогущего, да жаль сгнил в тех же самых болотах. И бандитов этих помню, - вставил Правед.
- Так вот, - продолжил Лобан, - однажды, когда мы на привале стояли у Гнилого болота, ночью у нас пропало двое дружинников бесследно, на следующую ночь еще двое. Мы думали, это змейки чудят, но на лежнях, где они спали, оставалась жуткая слизь. Дунай приказал устроить засаду. Все было тихо до глубокой ночи, и вот мы увидели, в той засаде был и я, что из воды выползло нечто страшное на двух ногах с длинными ручищами. Ночь была безлунная, поэтому разглядеть больше не удалось. Гридин Лусак, обнажив меч, ринулся на него, и за ним вслед все мы - более одной засадной дюжины. Чудище в мгновение встало на четвереньки и, пробив стену щитов, ушло в болото. Но Лусак все же успел пырнуть его в бок, и оттуда вырвался фонтан гадкой слизи, облив чело гридина Лусака. Больше мы его не видели. Только Лусак все рассказывал про изумрудные глаза и жуткий запах. В том походе Лусак и остался, погиб в последнем бою с "черными змейками", - закончил Лобан.
- Да, хорошую ты историю поведал, Лобан, да только до Черной глины две ночи по Грязной и семь ночей по морю Владыки Небес на скороходной ладье под веслами, да еще и при попутном ветре. Как оно могло здесь очутиться, и, самое главное, для чего? Пойдем со мной, Лобан, к головному сектаму Посеяту, и мальчонку с собой прихвати, все то же расскажет ему, - выйдя из кремля в окружении стражи, все направились к куполу Владыки Небес, что был в ста шагах от кремля Праведа.
Толстая и пыльная книга с грохотом пала на стол Посеята, подняв пыль на высоту человеческого роста. Правед, Лобан и Савой стояли в едином монолитном ожидании. Посеят же нервно перелистывал книгу "Заветы Мертвых Сектамов" в надежде поскорее найти там, что нужно.
- Вот, вот, нашел! - воскликнул Посеят.
- Ну и что же вы нашли, ваше Святость? - обратился Правед к нему.
- Предание, предание грядущим потомкам, записанное со слов самих мертвых Сектамов, - и он зачитал: "Придет за тишью спящий сон, за сном придет ненастье, лишь плод любви разных племен подарит миру счастье." - закончил он.
- И что бы это значило? - спросил, насупившись, Правед.
-Как говорит Верховный Сактам Алубей, коему более ста зим от роду, и как учит нас писание "Заветы мертвых Сектамов"...
- Короче говоря, вы не знаете ? - перебил его Правед.
-Как же вы, святые, учите людей писанию заветов, и не знаете значение одной строчки в этом же писании?
- Всему свое время, - не растерялся Посеят, - это первый завет книги "Заветов мертвых Сектамов".
- Значит пора ехать в столицу Айрона-Лавидус, к самому верхновному сактаму Алубею, - обратился Правед к Лобану, - и заодно передашь послание нашему практу Демунаку Всемогущему от меня лично в руки, и никому более. Я думаю кузену это будет интересно, - произнес он и призадумался. Потом вновь продолжил.:
- Возьмешь малую дружину в две дюжины алых плащей, мою личную охрану, лучших лошадей, да и мальчишку не забудь...Завтра на рассвете выезжаете.
Солнце еще было высоко, и Савой отпросился у Лобана до рассвета, дабы вернуться к Ячерту с Дьявой, собрать вещи, объясниться и попрощаться. Они с Лобаном доехали до рынка, где были Дьява и старик. Увидав Савоя с Лобаном вместе, казалось, Ячерт вовсе не был удивлен. Весь оставшийся день он был молчалив и на все попытки Савоя оправдаться и объясниться отвечал молчанием, лишь вымолвив: "На все воля могучих небес."
Телега с кобылкой простояла рядом с торговым лотком остаток дня, и кобылка то и дело отхватывала пучки душистой растительности для услады своего брюха. Клевером телега была покрыта наполовину, поэтому решили собраться пораньше, чтобы поскорей добраться до дома и накормить остальной скот. Тем более завтра для Ячерта и Дьявы сулил тяжелый день, они привыкли к Савою, ровно как и к его работе. Да и Савоя ждала долгая дорога. Приехав домой и накормив скотину, он быстро умял тарелку похлебки с куском душистого хлеба, сегодня в похлебке было курятины больше, чем обычно, поблагодарил Дьяву за трапезу и отправился в скотную на сеновал . День был тяжелый, глаза сомкнулись и Савой тутже уснул.
Дрожь пробежала по телу Савоя, могучая сила налила его мужское сильное тело. Савой открыл глаза... Это была она - Дьява. Нежной рукой она провела по мускулистой руке Савоя, потом, прильнув губами к его груди, прошептала:
- Я здесь, я твоя...
Светлое ночное платье сползло с ее плеч на сено, и в свете луны, пробивающемся сквозь дыру в крыше, Савой увидел ее точеную фигуру и все ее сочные и сладкие прелести. Слегка приподнявшись, он страстно прильнул губами к ее груди, потом к губам...
Петух прокричал звонче обычного, Савой открыл глаза, Дьявы радом не было. Сбежав со стремянки, он направился в кухню, где Дьява на удивление бодрая и совсем не уставшая собирала ему котомку в путь. Он было хотел ее прижать, но она выскользнула с необычайной ловкостью из его объятий и произнесла:
- Тебя ждут.
И впрямь на улице послышалось ржание коня, и лацканье доспехов; скорее всего это был Лобан.
-Ну а где же Ячерт? - спросил Савой, - хотел с ним попрощаться.
- Он возле реки. Иди, тебя ждут, - загадочно улыбнувшись, произнесла Дьява и провела своей нежной ручкой по крепкой мозолистой ладони Савоя.
Внутри Савоя опять закипел вулкан, но Дьява вновь произнесла:
- Иди.
Савой развернулся и размашистыми шагами вошел в сарай и пошел к выходу, где его уже ждал Лобан.
Часть вторая
Зов предков
Глава первая
Зов предков
Черный замок являлся самым мрачным местом из всего того, что было на Фекельевых острова , возвышаясь на горе "Красивая", так ее прозвали местные, хотя красоты в ней было мало: крутые склоны, черная на цвет из-за вулканической породы и совершенно безжизненная, ни куста, ни деревца. С одной стороны располагался город Фекел - столица Фекельевых островов и один- единственный крупный город на них, а с другой - черное ледяное море с бесконечным горизонтом. Это была крайняя точка мира, дальше никто не отваживался плыть, да и не было нужды, так как холодная вода и снежные бури не прельщали мореплавателей.
Когда-то Фекелия была мощной державой, она простиралась на юг на многие версты и включала в себя соленую пустошь и часть Айрона. Но правитель Фекелии Буран Дурна стал под знамена Гомора Темного и проиграл, а сам он пал в бою при Черной Глине. За это совет победителей лишил большей части земель род Дурна, оставив лишь Фекельевы острова, светом забытое место. К слову сказать, совет так поступил и с другими союзниками Гомора Темного: Болотными Ожегами, Черными листами, Изумрудными квадронами и Золотыми маломерками - все они лишились земель или большей их части, или просто были истреблены, как квадроны, по крайней мере совет пытался это сделать. И все они таили многими зимами ненависть и злобу к совету победителей.
В диких судорогах затрясся зим сорока с небольшим от роду бородатый с пролысинами житель Фекела, все его тело напряглось вместе с мужской силой и после последней конвульсии, уже бездыханное, но все такое же напряженное, повисло как кусок окорока для затравки лис. Такие мысли промелькнули в голове у Фили Дурна при виде казни через повешение малоимущего жителя Фекела за кражу свиного окорока.
Стоя в темном замке на втором уровне башни Гом, названной и построенной в честь Гомора Темного еще при его жизни, Фили частенько следил за проходящими казнями. Не то чтобы ему это сильно нравилось, напротив, ему это казалось бесполезным времяпрепровождением, в то время, когда он, прямой потомок Дурана Дурна, правителя всей Фекелии, скрывался от мира на забытых мрачных островах, а должен сражаться с мерзким советом победителей, отвоевывая свои исконные земли и завоевывая новые, уничтожая и грабя города, селения, рубя на части проклятых листов, ведь именно они лишили жизни его великого предка при Черной Глине. Тридцати зим от роду, крепкого телосложения, выше среднего роста, черные волосы сплетенные в хвост и глубокий шрам на шее, полученный еще в юные годы во время тренировок, Фили отошел от окна и, подойдя к карте мирового порядка, стал обводить рукой Соленую Пустошь, Выжженные земли и Айрон. Потом, быстро выхватив кинжал из-за пояса, вонзил его в место на карте, где располагались Зеленые холмы, прям в Гренадию - столицу листов. Лицо его исказилось яростью, после - упоением, и вновь стало безразличным. Черные холодные с блеском глаза смотрели в угол комнаты с чучелом Листа, точнее того, что от него осталось после пыток еще при жизни.
- Гниза ,Гниза! - прокричал он.
В комнату вошел совершенно лысый человек с множеством бородавок на лице и руках. Глаза его были слегка раскосы, а кожа была темно-зеленоватого оттенка.
- Смесь ты Ожега с болотной жабой, ты где бродишь? - продолжил Фили.
- Принеси мне еще ядреного лейма, да парочку молодых цыплят с кровью.
- Да, Ваше Величество, как прикажете, - глубоко поклонившись, произнес Гниза.
- И еще, позови сюда Лютавра и Финиона, пускай живо ко мне, - добавил Фили.
Поклонившись еще раз, Гниза вышел за дверь, а Фили вновь отправился к окну.
- Сколько у нас воинов и сколько в учении? - отхлебнув лейма, спросил Фили Лютавра-воеводу Фекельской дружины, сидящего за столом перед раскинутой картой мирового порядка. Рядом с ним сидел и Финион - черный приказчик Фекела и Черного замка.
- Три круговые дружины мечников, одна копейщиков и две лучников (1круговая дружина -300 воинов), и еще дюжина квадронов в Холодном заливе, они в разведотряде Фурмана-головореза, жутковатые твари, да и мозгов у них негусто, но водную разведку знают. А по поводу новобранцев Финион лучше знает, - протараторил Лютавр.
По сему было видно, что Фили часто интересовался своим войском, даже излишне часто, как бедняк, пересчитывающий вечно мелочь в своей суме .
Финион также уверенно начал пересказ:
- Круговая дружина мечников, и две галки стрельцов (1 галка-50 воинов) и еще три дюжины темных листов в наемниках, большего мы себе позволить не можем.
Два бочонка серебра ушли на откупные Совету победителей в этом месяце и ….
Увесистым ударом кулака о стол перебил его Фили. Он был в ярости и сильно охмелевшим.
- Ах эти ублюдочные захватчики, кто они и кто я?! Они … их родовое племя все сгнило в горах мертвых санктамов, они второкровки, чтобы править! А я…, я… - он на мгновение замер, подняв глаза над головами Финиона и Лютавра , продолжил,
- Мой род идет от первородных! Я великий практ всего и вся, мира живых и каких-то там мертвых глупцов, которые еще пожалеют о содеянном и поплатятся за все!
Было видно, что Фили был сильно пьян, и ярость сменилась на бред. Это понимали и его военноначальники, видать было не впервой.
В дверь вошел Гниза с мокрым полотенцем в руках.
- Ваше Величество, вам надо приложить, у вас жар, - произнес он и тотчас же в него из рук Фили полетела кружка с недопитым леймом.
При виде такого действа Лютавр и Финион, поклонившись, поспешили удалиться из башни, а Гниза принялся успокаивать уже черезчур хмельного невменяемого Фили.
- Как ты думаешь, на долго он? -спросил Лютавр Финиона, когда, выйдя из башни Гом они уже шагали по плацу Покойника в сторону ворот.
- Я думаю, как обычно, до новой луны будет пить, пока не поймает дурь горячную, - спокойно произнес Финион.
- М-да, - произнес Лютавр. И они дальше молча отправились к выходу из ворот.
Глава вторая
Смирились ли?
Дворец Хвои состоял из мемьнадцати просторных залов, каждый из них был в изобилии украшен мехами и резными деревянными статуями, и прочей утварью. Стены были сделаны из толстой хвои в два локтя толщиной. Так же как и листы, темные листы не любили камень и все что с ним связано, единственная разница в том, что у листов все было из лиственных деревьев, а у темных только из хвои . Все абсолютно древесное: стены города, стены замка, защитные башни, сторожки, дома, дворцы и даже прогулочные дворы из хорошо устеленной и полированной древесины. Это казалось непрактично и даже опасно в плане защиты от нападений или от огня, но это была стихия всех Листов -лес. Они в нем жили, любили и умирали, он им давал особую волшебную силу, против любых врагов они всегда держали победу в лесу, но на пустошах, равнинах или в горах, в бою они были беспомощны и беззащитны, как дети. Даже при битве Четырех Сердец, это название не любят проигравшие, темные листы были повержены именно листами, а не кем-то еще из союзников.
Коранисса - предводитель темных листов, стоя в древесном зале дворца Хвои - святая святых темных листов, держала за руку свою дочь Гритессу восемьнадцати весен от роду, свою вторую дочь. К слову сказвть, первую дочь она потеряла, когда та была еще младенцем, идя по морю Владыки небес на ладье, возвращаясь с Фекельевых островов. В пути их застал шторм, а, так как темные листы плохие моряки, то ладью перевернуло, и многие погибли, в том числе дочь предводительницы, тогда еще жены предводителя темных листов Гиаронуса-Мирного. Она не любила это вспоминать.
- Гритесса, девочка моя, ты выйдешь за Аниуса, он ведь все таки принц листов, и мы никогда больше не подвергнемся нападкам со стороны совета победителей с их унизительной данью. Все, что было между нашими народами, давно забыто многими зимами, они нам больше не враги. Правда и друзьями их не назовешь, но это все же лучше, чем этот пьяница и сумасшедший Фили, - произнесла Коранисса.
- Мама, ну ты не понимаешь, я люблю Фили…
- Это ты не понимаешь, - перебила ее мать, - он погубит нас и себя с его замыслами о новой войне против совета. Он безумен, его союзники - кружка лейма и может еще этот болотный царек ожегов Гуниза… Квадронов уже давно не видать, а золотые маломерки ушли кто под землю, кто в горы, и набивают карманы золотом, и плевать они хотели на всех остальных…, - она притихла и вновь продолжила, - ну, милая моя, я уже потеряла одну дочь, не хочу потерять и тебя и все, что у меня, все что у нас есть, у нашего народа. Мы уже и так вдоволь настрадались из-за той треклятой войны, и твой отец был прав, когда прекратил официально враждовать с советом победителей, хотя и до самых последних дней своей жизни он ненавидел совет, - закончила Коранисса.
Гритесса уткнулась носом в плечо к матери и разрыдалась. Коронисса обняла ее, заправила рукой ее темные, как смоль, волосы за острые аккуратные ушки.
Глава третья
Сложный выбор
В каменном зале горы Баярка, которая принадлежала золотым маломеркам, под светом семимильных ламп на троне "Вождя горы", сделанного из чистого рухтопаза золотисто-коричневого цвета, покрытом шкурой горного льва, восседал Бунион - глава совета Золотых маломерок . К слову сказать, они не любили прозвище маломерки, (маломерки-из-за невысокого роста, две трети человеческого), поэтому между собой, в горе Баярка, они назывли себя просто -золотые .
Перед Бунионом стоял Любар – первый уполномоченный посол Фекельских островов.
- Передай своему практу, -молвил Бунион, - что мы, золотые, уже давно не воюем, и я уже давно не вождь. Теперь все решается советом золотых: кому сколько давать и с кем воевать, если нужно, но это полный абсурд. Мы торгуем золотом , углем и камнями с советом победителей, взамен получаем серебро, медь и железную руду, меха, мясо ,зерно… Да, мы платим дань, но получаем от торговли гораздо больше, - на мгновение умолкнув, Бунион продолжил, - И почему Фили думает, что в совете победителей не знают о его планах?
- Простите меня за прямоту, - остановил его Любар, - но совет победителей давно уже не совет, и мы все прекрасно это знаем. Раз в четыре зимы они собираются на большую попойку, где хвалятся своими победами и восхваляют друг-друга до беспамятства, но между ними давно уже нет ничего общего кроме былых сомнительных побед. Они уже давно погрязли в своем невежестве и, как четыре жирных борова, валяющихся в грязи, боятся пошевелиться. Их войска многочисленны, но они погрязли в пьянстве и разврате, мечи уже давно заржавели в их ножнах, разведчики совета победителей дальше Соленой пустоши и носа не показывают, а добины закрылись у себя в горах. В ваших горах, Ваша Знатность, которые они забрали у вас…
- Полно нагнетать, - остановил его Бунион, - что было, то было. Передай Фили, если ему нужно золото, то на тех же условиях, что и для всех.
Часть третья
Война или чума
Глава первая
Прибытие
По извилистой деревенской дороге двигалась дружина всадников. Впереди ехал Лобан в полном латном снаряжении, рядом с ним Савой, а сзади малая дружина Алых Плащей. Ехали рысью, неспешно, после сытного завтрака в деревушке, из которой и выезжали .
Лобан, глядя в даль, обращаясь к Савою:
- Вот я не могу понять, батрак, зачем тебя отправили со мной? Ведь дело -то ясное - Фили чудит. Скорее всего нашел эту болотную жабу, пристроил к себе в разведку и задумал что-то неладное. Я и сам бы мог пересказать это нашему практу, а он бы уже решал, или на совете решали бы, что делать с Фили, - он притих, потом продолжил, - Но наш волостень слишком суеверен и по каждому поводу бежит к санктаму, все ему видятся чудеса, да колдовство. Что скажешь? - он обратился к Савою.
- Не могу знать, господин, - удивленно ответил Савой.
- Не можешь, и правильно! Тебе это и не положено знать, - и более тихим голосом продолжил, - Да и мне, наверное, тоже.
Помолчав пару мгновений, Лобан произнес:
- Завтра будем в Лавидусе, - отхлебнув из глиняного киляка*(киляк*-кувшин с узким горлом и деревянной пробкой), - пощупаем местных красоток и хлебнем Лавидуского вина, а то от лейма уже кишки горят.
Лавидус был много меньшим, чем Лонгфут, но вояк и стражи было гораздо больше, и городские стены выше и крепче. Савой и Лобан въехали на площадь Четырех Сердец, это была первая и самая значимая для города площад. На ней располагалось сразу два монумента: посредине статуя в два человеческого роста в виде четырех лепестков пламени, сделанных из гранита, и в двадцати шагах от нее - статуи в человеческий рост шести мертвых санкт, идущих друг за другом по кругу. Улицы были вымощены камнями, земли и глины было не видать, но и здания были не выше трех ярусов, кроме практского Дворца, конечно. В основном город состоял из расквартированных вояк, поэтому кругом было много питейных пастей и весельных*(весельная*-публичный дом).
Оформив бумаги на расквартировку Алых Плащей, Лобан не стал ждать, ему поскорей хотелось доложиться и успеть к вечеру в какой-нибудь весельной развлекаться с красоткой после добрых двух -трех кружек вина. Они с Савоем подъезжали к центру города; дома становились богаче и роскошней: колонны, виноградники, беседки. Здесь проживала вся войсковая знать, богатые купцы, торговцы, дельцы. Подъехав к дворцовым сторожкам, их было две и они были каменные, как обычно, Лобан направился за въездной (разрешение на въезд во дворец), Пробыв там почти в перст солнечного света, Лобан вышел с недовольной гримассой. Подойдя к Савою и запрыгнув на коня произнес:
- Придется подождать, тьма им в уши, чушь какая-то! У практа важное совещание.
Пробегав так еще пару раз четыре перста, Лобан все же получил разрешение на въезд. За воротами их встретил мальчишка дворцового конюшего, а после - дворский с двумя дворцовыми гридинами, проводили Лобана и Савоя в зал советов окремля практа.
Просторный зал. С двух сторон было по четыре колонны, уходящие в потолочные своды, посредине стоял длинный дубовый стол с блюдами из дичи, парой жареных поросят и несколькими кувшинами вина. Во главе стола восседал практ Демунак Всемогущий с золотым кубком в руке, по правую руку от него за столом находились воеводы Арой и Липа, по левую - плавчий*(плавчий *морской воевода) Демья, Волостень Лавидуса - Келья, и оружничий -Лавр.
- Ваше Величество, - низко поклонившись, обратился Лобан к практу Демунаку, войдя в зал советов. - Я прибыл к вам из Лонгфута с дурными вестями.
- Что за дурные вести ты принес, как тебя там…? - перебил его Демунак.
- Лобан, Ваше Величество, Лобан Соу, - и Лобан начал пересказ былых событий. Все пристально глядели на него и внимательно слушали.
- Ну вы все слышали, обратился Демунак, дослушав Лобана к своим придворным, - какие мысли на этот счет?
Фили, Фили! - Закричали все как один.
- У меня 12 круговых дружин по правую руку от восхода, - начал Арой, если Демья даст мне две дюжины грузовых ладей, то я вмиг их доставлю на Фекельевы острова, и тогда Фили навсегда прекратит свои грязные игрушки.
- Пока я тебе соберу в Диеме две дюжины грузовых ладей, две зимы пройдет, -перебил его Демья.
- Может лучше отправить разведчиков на Фекельевы острова? - вставил слово Липа.
- Главное сработать чисто, разузнать, что да как, что затевает мерзавец, а после можно либо самим решить, либо совет победителей собрать.
- Ага, так ты его и собрал!, - перебил его Арой.
- Ладно, полно шипеть, как змеи, друг на друга! - остановил их Демунак и обратился к Лобану:
- Что у тебя еще, старший гридин, что за свиток держишь?
К Лобану подошел дворский забрать и передать свиток, но Лобан не спешил отдавать.
- О, простите Ваше Величество! Ваш кузен волостень Правед передал вам послание, сказал лично в руки, - произнес Лобан.
- Лично? Ну что же, неси сюда, - приказал он Лобану.
Лобан подошел к Демунаку, склонил голову и передал свиток со смольной печатью ему в руки. После еще раз поклонился и опять отправился к двери.
Прочитав послание, Демунак насупился, что-то пробормотал себе под нос и произнес:
- А где еще один, с кем ты приехал? Пусть войдет!
Поклонившись, Лобан вышел за дверь, и спустя четверть перста, вошел, опять поклонившись, но у же не так глубоко, вместе с Савоем, который почти в пол ткнул челом.
- Вот, он, Ваше Величество! - отчеканил Лобан, указывая ладонью в сторону Савоя, который стоял, слегка согнувшись, с опущенными в пол глазами.
- Как звать тебя? - оглядев Савоя, спросил Демунак, отхлебнув при этом вина.
- Савой Лавер, господин, - произнес Савой, но получил тычка в бок от Лобана, который, глядя на него, прошипел сквозь зубы, подсказывая Савою, - Ваше Величество!
- Простите, Ваше Величество, с дрожью в голосе произнес Савой, низко поклонившись.
-Ничего, - произнес практ и продолжил:
-Откуда ты родом, и кто твои родители?
- Я из Речья, родителей не знаю, воспитывали тетки из сиротной, - было начал Савой, но Демунак его перебил.
- А по семейному древу ты Лавер, это откуда? - спросил практ.
- Это на древнем языке, значит из низов, - ответил Савой.
- Ах, ну да, конечно… - произнес и призадумался Демунак, потом обратился к дворскому:
- Отведи батрака Савоя к конюшему, пускай пристроит вторым мальчишкой, ступайте, -и махнул рукой в сторону выхода.
- И вы, старший гридин, свою работу сделали, ступайте.
Савой, Лобан и дворский, поклонившись, покинули зал советов.
- Ну что нового поведал нам волостень Правед, ваш кузен, Ваше Величиство? - ненавязчиво поинтересовался Келья.
- Не нам, а мне, Келья! - произнес Демунак, сурово поглядев на Келью. Келья смутился и произнес:
- Простите, Ваше Величество.
Но Демунак быстро сменил гнев на милость, было видно, что ему очень хочется поделиться содержание письма.
- Мой братец, волостень Лонгфута, считает, что мальчишка -батрак, которого мы видели, это сам посланник Мертвых Санкт.
Разразился смех присутствующих.
- Тише! - успокоил всех Демунак и продолжил:
- Более того, Праведу было видение, что он еще и наш с вами спаситель!
Еще пущим смехом разразился совет.
- А волостену Праведу не привиделось , что мой спалный*(спалный*-младший постельничий), сын самого Гамора Темного! - в истерическом раскате смеха произнес воевода Арой
- Или мой ловчий - спаситель мира! - подхватил его в порыве смеха оружничий Лавр.
Глава вторая
Батрак с талантом
Работа в практских конюшнях Савою нравилась. Вывезти навоз, причесать и помыть лощадей было все легче, чем возить воз с сеном, но мысль о Дьяве никак не выходила из головы Савоя. Каждую ночь перед сном он вспоминал ее ласки и грезил поскорее как-нибудь перевезти ее в Лавидус, попросить ключ от сердца Дьявы у Ячерта и перевезти, или привезти их обоих. Но для начала надо было хотя бы стать первым мальчишкой конюшего, а лучше дружинником.
В свободное от работы время Савой часто из-за крайней конюшни смотрел на практскую бойну* (бойна -тренировочная арена),где тренировались практские гридины, алые плащи. Заметив это, плащи решили подшутить над Савоем, может от скуки, а может забавы для. Когда Савой заканчивал работу на конюшне, в конный двор как бы ненароком зашел алый плащ, зим 25 от роду, зашел справиться об уходе за лошадьми, поговорив с конюшим и пройдя мимо Савоя, остановился и спросил:
- Эй, это ты следишь за нами на тренировках ?
- Простите, Ваше Чинство , наблюдал. Вы делаете это так яростно и красиво, что я не могу удержаться, чтоб не наблюдать за вами. Если Ваше Чинство это как-то обидело, то я больше не посмею этого делать, - с дрожью в голосе произнес Савой.
- Напротив!- произнес гридин с улыбкой на лице, и, помолчав некоторое время, продолжил. - Хочешь потренироваться у нас на бойне, Если ты не трус конечно? - спросил загадочно алый плащ Савоя.
Савой, опешив, протараторил:
- Я с вами? О да, господин! Простите, Ваше Чинство! Конечно, конечно же, если вы не шутите!
-Ну и славно! Сегодня вечером у входа в бойну, - не дал договорить ему гридин. После повернулся к выходу из двора и уверенным шагом двинулся к воротам.
Савой же остался стоять как вкопанный, и лишь спустя какое-то время пришел в себя. В глазах появился блеск, а лицо разукрасила улыбка.
Весь оставшийся день Савой работал шустрее, чем обычно. Он был весел и взволнован одновременно, и некогда нудноватая работа теперь ему не казалась таковой, все его мысли были заняты разговором с алым плащом.
Солнышко перестало жалить и стремилось к земле. Савой, подкинув сено в стоила и сгрузив последнюю телегу на навоз, мигом ринулся к бойнам. Подойдя к бойнам, он глазами сразу же отыскал среди дюжины плащей своего утреннего гридина и уверенной походкой направился к нему. Подойдя, слегка поклонился и звонко произнес:
- Ваше Чинство, я из конюшни, как вы мне и велели, я пришел для тренировки.
Гридин, затягивая ремни кожаного тренировочного доспеха, приподнял голову и, увидев Савоя произнес:
- Пришел? Ну молодец. Можешь звать меня Чача!
- Как скажете, Ваше Чинство, - молвил Савой.
- Ну вот и хорошо, а пока жди здесь, - произнес Чача и направился к двум своим товарищам, экипирующимся в шагах пятнадцати от него.
О чем-то поговорив между собой, все трое посмотрели на Савоя и усмехнулись. После Чача пошел к бойным вкладам( бойный вклад - деревянный ящик с доспехами для тренировки, находящийся под навесом возле стены окремля).
Через некоторое время Чача показался, и в руках у него была необычная экипировка с дополнительными ремнями на шлеме и доспех. Он поравнялся со своими двумя товарищами, и теперь они уже все вместе подошли к Савою.
Савой не задавал лишних вопросов, а смиренно ждал, когда на нем закрепят необычные доспехи и шлем. Разница была в том, что шлем был глухой, с маленьким забралом, через которое почти ничего не было видно, и с обеих сторон крепился двумя кожаными ремнями, спереди и сзади к доспеху, так, что самому бойцу не под силу было бы его снять с головы, а тем более во время поединка.
Дышать Савою было сложновато, да и видимость почти нулевая, при том что шлем был еще и тяжелым, но это не смущало его нисколько.
Вокруг Савоя стали собираться алые плащи. Один из них, это был Чача, подошел к нему и, вручив Савою в руку метлу и хлопнув его по плечу, произнес:
- Ну что,воин, удачи!..- с этими словами он выхватил меч и плашмя ударил им по шлему Савоя.
От неожиданности в глазах батрака потемнело; сильный звон в ушах и глухая боль в голове поставили Савоя на одно колено, только метла в руке спасла от падения на оба. Сквозь легкую контузию был слышен громкий смех присутствующих, и через мгновение еще один удар пришелся по голове Савоя, за ним еще и еще...
Савой попытался прикрыться руками, но получил сильный удар по пальцам палкой, либо рукоятью меча; больше он не пробовал этого делать, а кожаные ремни не поддавались. Помимо головной боли, Савой почувствовал уже и боль в области шеи. Кровь хлынула носом. Приподняв голову, он увидел силуэт и, сделав резкий рывок, закричал и бросился вперед. Ударив головой в живот неизвестного гридина, Савой всем своим весом обрушился на солдата. При падении черенок метлы разломался надвое, и оставшимся в руке обломком батрак поразил грудь обидчика. Через окровавленное забрало Савой увидел искореженное в мучениях лицо Чачи; он вырвал обломок из его груди и хотел было вновь вонзить его в Чачу, но тут снова последовал удар по голове, все потемнело и Савой потерял сознание.
Очнувшись с жуткой головной болью и металлическим привкусом крови во рту, Савой, как в тумане, увидел перед собой зим сорока мужчину в кольчуге с плетней; это был старший гридин алых плащей Лавидуса – Муром, который пристально смотрел на него, а рядом с ним было еще с полдюжины человек. Шлема на голове Савоя уже не было, как не было и среди присутствующих Чачи.
- Где он? - прохрипел Савой.
-Кто он? - грубо переспросил Муром.
- Чача, где Чача? Я его убил? - виновато простонал Савой.
- Чача жив, он ранен в плечо, потерял много крови, и сейчас его латают, - грозно ответил Муром.
- Хвала могучим небесам! - с облегчением произнес Савой, и, попытавшись стать на ноги, произнес:
- Простите меня, Ваше Превосходительство, это я во всем виноват. Прикажите меня выпороть, я заслужил...
- Кто виноват, я видел сам, - и, повернув голову к алым плащам за его спиной, укоряюще посмотрев на их опущенные взгляды, продолжил, - а ты лишь защищал свою жизнь, и тебя не за что винить! - повысив голос до громового произнес Муром, вновь повернув голову к плащам, на что те смиренно промолчали. - Ну что же, ты тот самый батрак, что прибыл из Лонгфута? Как звать тебя? - спросил он Савоя.
- Савой Лавер, Ваше Превосходительство, второй мальчишка конюшего, - уже полностью встав на ноги, ответил Савой.
- Ты больше не мальчишка конюха! - произнес Муром и замолчал, насупившись.
Внутри Савоя что-то екнуло, как разряд молнии пробежал по телу. "Казнят,"- подумал он и слегка обмяк; перед глазами пронеслась тьма, а после - лицо Дьявы.
- Ты теперь в охране на городских воротах, я напишу письмо с просьбой о твоем найме старшему гридину Пуске, - произнес он громко. А после с сарказмом добавил:
- Тем более он мне должен два бочонка лавидусского вина, так что теперь мне должен их ты! - и, громко засмеявшись, Муром продолжил, - Ступай за мной, Лаверт.
Впереди шел Муром, за ним, как послушный щенок, несмотря на окровавленное лицо, бежал с довольной безумной улыбкой Савой. Все его нутро горело безудержной радостью, он готов был еще с дюжину раз получить по голове увесистым мечом, лишь бы это был не сон!
Глава 3
Тяжела служба
Служба в охране Лавидуса для Савоя казалась счастьем, хотя и не была легкой. Вот уже две полные смены луны с рассвета Савой вместе с другими охранниками по четыре перста занимался на бойна, обучаясь стрельбе из лука, битве на мечах и работе с копьем и шестом. После - трапезная и дежурство на городских стенах и в сторожках. В полное солнце(полдень) - опять трапеза, и до захода солнца на дежурство, а после в - казармы .И так семь дней смены одной луны, а следующие семь дней - четыре перста тренировки на бойнах до заката, после заката до рассвета охрана с тремя трапезами, последняя - в рассвет.
К слову сказать, погода в Айроне разношерстная, да так же как и в других землях, поэтому для ночного и пасмурного времени использовали детище золотых маломерок - персты песочные (песочные часы). У золотых маломерок на центральных песочных перстах стоял перстовый и каждый полный цикл (выставленные на два перста солнечного света ) переворачивал персты, ставя в стену один шар из горного хрусталя. Цикл длился непрерывно от рассвета до рассвета (на поверхности), примерно 24 раза за цикл. Они не использовали солнечные персты, так как в Боярке солнца никогда не было.
Стражники в свободное время, как правило отведенное для сна, посещали питейные пасти и весельные, но, если на бойнах Пуске заметит кого в разгульном духе, или с похмелья, это сразу башенный острог на три дня и три ночи и лишение жалования на полную смену луны, а это два Лавидусских серебряника, а это двадцать речьских , или каких-нибудь других Айронских медяков. Медяки чеканили любые более-менее крупные поселения или местности. Серебро - только Лонгфут и Лавидус. А вот золото - только в Лавидусе с практским гербом с одной стороны и шестью мертвыми санктами с другой. Один золотой - 10 серебра. За подделку монет любого достоинства - смертная казнь через отрубание головы!
Сколько сослуживцы ни звали Савоя в питейную или весельную, ему было не до этого. Он с большим энтузиазмом впитывал военное дело и каждый свой уход ко сну сопровождал мыслями о Дьяве. Никак она не выходила у него из головы, и он собирал свое серебро на покупку клячи за 2 золотых в надежде на то, что Пуска его когда-нибудь все же отпустит на время в Лонгфут, или может посыльным посчастливится. Но это были только мечты, нужно было не одну смену луны копить еще на клячу, да и расположение Пуски надо было еще заслужить.
Но все же однажды проведением, или волей могучих небес Савой со своим сослуживцем и товарищем Лимом, и еще парочкой стражников все-таки отправились выпить в пасть кружку - другую вина и закусить сушеными свиными ушами. Выбрав столик на втором ярусе в питейной "Хромой кабан" кампания стражников после тяжелого дня расслаблялась,что было мочи.
- Эй , красотка, неси еще бочонок! - сильно охмелевший Лим кричал питейной девке, да свиную ногу неси, милашка!
- А то я съем сейчас тебя! - с истерическим смехом прокричал вслед девке еще один товарищ Ячереп.
Савой же, тоже изрядно охмелев, с легкой улыбкой на лице уставился на свечу, что освещала их столик. Мыслями он был в Лонгфуте, вспоминая каждую деталь последней перед отъездом ночи.
- Эй, а не пора ли вам топать охранять сливные?! - послышался голос одного и за ним еще громкий смех нескольких.В питейную вошли алые плащи.
Стычки между вояками разных мастей не редкость в питейных, но многое зависит от статуса. Как правило охранники не конфликтуют с чинными дружинниками, а тем более с алыми плащами -гридинами. И на этот раз Лим, как и другие, увидев алых плащей, быстро смолк и тихонько присел за столик; этим бы все и закончилось, но только не в этот раз.
«О-о-о, кого я вижу?»
Прозвучал голос с лестницы.
Савой повернул голову ,это был Чача в компании двух алых плащей ,они поднимались на второй этаж пасти.
«Вы посмотрите ,это наш батрак-навозоуборщик с компанией себе подобных .Решили винца ,аль вонючего лейма ,себе под стать, хлебнуть?»
С сарказмом в голосе произнес Чача глядя ,то на одного своего товарища ,то на другого.
Товарищи Чачи отреагировали раскатистым смехом ,на его слова.
Ячереп слегка привстав произнес.
«Уважаемые ,алые плащи ,у нас прекрасное настроение ,мы не хотим никого обидеть ,не будем по пустякам ссориться»
«А никто и не ссорится»
Произнес Чача и подойдя к столику размашисто хлопнул по плечу Савоя и нагнувшись прошептал ему на ухо.
«Ведь правда батрак?»
Потом выпрямился и обратился ко всем стражникам.
«Вы сейчас тихонечко собираете свои манатки и идете к себе в хлев на ночевку .Вам все ясно ,или есть какие-то вопросы?»
«Нет никаких вопросов ,нам и так уже пора»
Произнес Лим вставая.
За ним поднялся Ячереп и еще один стражник .Савой же остался сидеть на месте.
«Савой,ну ты скоро?» спросил его Лим отойдя от столика.
«А я никуда не спешу»
Звонко произнес Савой и следом добавил.
«По-моему мы неплохо отдыхаем .А если кому-то что-то не нравится ,то этот кто-то может отправляться в зад к квадрону».
Мощный удар ноги Чачи пришелся по ножке стула Савоя .Батрак рухнул на пол пасти ,опрокинув на себя кружку с вином ,но быстро спохватившись он подскочил на ноги и достал из ножен меч.
Чача же, уже с мечом в руках шел рубящим на Савоя.
Савой сделал блок от засечного удар сверху ,ведь это был уже не тот мальчишка из конюшни ,а неплохо подготовленный солдат да еще и с талантом!
Чача слегка опешив ,но быстро придя в себя продолжал наносить удары; прямые ,рубящие ,уколы ,на что Савой очень умело защищался ,но без контратаки.
Остальные алые плащи, не долго думая, обнажили мечи против стражников.
Началась хорошая рубка!
Савой уже не только защищался и делал свили и подсадки (уклоны),но и успешно атаковал нанося в ответ увесистые удары ,но Чача парировал укол меча Савоя ,сделал сбивку потом выкрутил отвод и сделав небольшой отход всадил ногой в бок Савою ,от удара тот улетел на несколько шагов и споткнувшись о питейную лавку с грохотом рухнул на пол.
Чача неспешно подошел к Савою со словами.
«Ну что ,кусок свиного окорока прощайся с жизнью»
И с этими словами замахнулся для рубящего сверху удара.
По счастливой случайности ,или по воле могучих небес ,Савой упал рядом с увесистой деревянной кружкой из под вина с металлической окантовкой и в тот момент когда Чача замахнулся для удара,Савой что было мочи кинул эту кружку ему в лицо ,она попала строго в бороду Чачи ,от чего тот слегка поплыл ,а Савой на зверином инстинкте подхватил свой меч и отножным ударом слева(снизу вверх)раскроил горло своему обидчику.
Чачу отбросило назад и брызги багровой почти черной крови хлынули во все стороны ,он рухнул на пол.
Савой с окровавленным лицом и руками сделал пару шагов в сторону Чачи ,без сомнения тот был мертв.
Где-то , в далеке (как казалось Савою) раздавались женские крики и ощущалась какая-то беспорядочная суета ,но все это было как в тумане ,как будто не с ним и не в питейной.
Сильный жар пробежал по телу Савоя и появилось непреодолимое желание сходить нутром на пол ,что он и сделал .Его вырвало через слезы на лавку ,о которую он споткнулся .Нет он не плакал ,слезы выдавливала желудочная желчь.
Вытерев рукавом остатки рвоты и облокотившись об опору питейной ,Савой повернул голову в сторону лестницы где сражались его товарищи .В прочем драки там уже не было.
На полу возле лестницы лежал окровавленный ,раненый в живот Ячереп .Он пытался дышать ,ему было тяжело и он это делал через раз постоянно кашляя ,изо рта вырывались брызги крови ,а рукой он прикрывал живот .Рядом с ним сидел Лим ,держа рукой окровавленную голову и слегка покачиваясь ,а в двух шагах лежал распластавшись мертвый алый плащ с мечем в проломленной груди .Второй же алый плащ сидел в десяти шагах возле опоры питейной ,весь в крови с разорванным плащом .В руках он держал меч ,но сил встать у него не было ,а рядом с ним лицом в пол и луже крови лежал еще один товарищ Савоя ,судя по всему он был мертв.
Спустя какое-то время на лестнице показалось с пол дюжины городничих стражей ,питейщик и две питейные девки ,которые громко причитали.
Глава четвертая
Держать ответ
Вот уже три заката встречал Савой в городничей темнице.Земляной пол устеленный соломой,каменные замшелые стены, деревянное ведро для нужд в углу и узенькая бойница сквозь которую пробивался тоненький лучик света на высоте в полтора человеческого роста.Из одежды только длинная рубаха по колено и гвардейские сапоги.Ни свечей ни факелов,ни тепла.По ночам Савой укутывался в солому,но это не помешало ему заработать жуткий кашель и жжение в горле.Руки и лицо все также были покрыты сильно закоревшей кровью и то и дело Савой ногтями отдирал и скатывал ее в небольшие шарики,которые отдавали сильным металлическим запахом,а после,бросая их, пытался попасть ими в бойницу.Но это скорее нервное,что ждало его за убийство он не знал и только дважды в день открывалась дубовая дверь темницы .В темницу входил городничий мальчишка,приносил похлебку с куском черствого хлеба и раз в день менял сливное ведро.На вопросы Лавера он не реагировал ,лишь опускал глаза в пол,а при излишнем докучании дверь приоткрывалась и входил городничий страж,с грозным видом.На что Савой понимающе отходил к стене,завалившись на солому,дабы не усложнять и без того свое непростое положение.
Через два перста после четвертого рассвета ,в место мальчишки вошел ст. гридин Пуске.
Савой вскочил и выпрямился произнеся с хрипотцой в голосе.
«Ваше благородие».
С одной стороны обрадовался ,тому что ее неведение закончится и насторожился ,при виде сурового вида Пуске.
Пуске ,зим 50 отроду ,с вьющимися торчащими в разные стороны волосами с проседью и небольшой небритостью на лице,громко прикрив дверь и слегка ссутулившись подошел к Савою.
«Ну,что солдаты,обосрались вы по полной и меня обгадили,да что там меня …Вы..»
Повышенным тоном произнес Пуске и на мгновение замолчал,потом продолжил слегка сбавив тон.
«Вы устроили резню,резали друг-друга как овец,расправившись со своими же братьями по оружию,как со свиными окороками.Я двадцать зим командую стражей ,но такую резню я вижу в первые .Четверо погибших…»
«Как четверо?»
Удивленно перебил его Савой.
«Заткнись!»
В ярости прокричал Пуске и перевел взгляд на свет бойницы.Дверь приоткрылась ,в щели дверной показался на мгновение страж,но при виде того,что все под контролем вновь закрыл дверь.
Пуске сделал пару шагов лицом к бойнице и находясь спиной к Савою произнес тихим голосом.
«Дружок,твой Ячереп,отдал себя могучим небесам сегодня с рассветом»
На мгновение возникла тишина.
Лицо Савоя исказил ужас,он только сейчас в полной мере ощутил ужас содеянного.
Постояв еще пару мгновений,Пуске,не глядя на Савоя отправился к двери.Подойдя к ней,Пуске,так же не глядя на Савоя произнес.
«Сегодня в полное солнце ,вы будете держать ответ перед собранием чинного нареца*
(чинный нарец*- суд над солдатами и чинными»
На мгновение приумолкнув,Пуске продолжил.
«На нареце будет сам Практ Демунак,так что нарец возможно будет практским*»
(Практский нарец*-какое бы решения не принимал любой нарец,коме Нареца шести *право решения всегда остается за Практом)
(Нарец шести*-суд над теми кто оскверняет,или грубо нарушает послание мертвых санктов)
С этими словами Пуске покинул темницу,выйдя оставив открытой дверь,кою уже закрывал страж.
Савой еще некоторое время смотрел на дверь,после присел на пол и закрыл глаза.
Глава пятая
Нарец
В большом просторном зале находилось с дюжену лавок на которых размещалось около четырех дюжин разных чинных вояк .Возле противоположной от входа стены на помосте стоял дубовый стол нарецатов с тремя массивными стульями,на которых восседали три ставленых нарецата.
Пуске-старший гридин стражи,Муром-старший гридин алых плащей,Лавр-оружничий Лавидуса.
Все трое были облачены в холщевые туники по верх повседневных атрибутов одежды,выглядело это нелепо,но указывало на отрешенность от личного и беспристрастность.
По правую руку от входа, ближе к центру зала располагался еще один помост с хорошим стулом обитым красным бархатом и рядом со стулом небольшой столик с кувшином вина.Место пустовало ,но явно было для специальных приглашенных,в данном нареце ,для практа.
Перед столом нарецатов в окружении двух стражей стояли трое нарецонеров:Чево Назарен-гридин практской стражи(алый плащ),Лим Русак- городской страж и Савой Лавер-городской страж , полностью облаченных в одежду согласно своему чинному,или солдатскому статусу,но без оружия, выстиранную и вычищенную до блеска,дабы было видно кто пристал перед нарецом.
Лавр сидевший по центру стола нарецатов,начал зачитывать о происшедшем в хромом кабане с участием этих трех нарецонеров.На все про все ушло около перста света.Все показания записывались со слов свидетелей происшествия зачитывались в нареце одним из нарецатов,свидетели же в зал не вызываются.
Зачитав полностью,Лавр обратился к нарецонерам.
«Лим Русак,вы признаете свою вину по содеянному?»
«Да,признаю»ответил Лим
«Все услышали?»обратился он ко всем присутствующим.
В зале послышался одобрительный гул.
«Хорошо» добавил Лавр и продолжил.
«Савой Лавер,вы признаете себя виновным в убийстве и разгуле?»
«Да,признаю»Ответил Савой
Лавр вновь обратился к залу и вновь услышал одобрительный гул присутствующих ,а потом продолжил.
«Чево Назарен-гридин практской стражи ,вы признаете вину?»
«Нет»выпалил алый плащ и продолжил.
«Я защищал свою жизнь и жизнь своих товарищей от сброда»и повернул голову в сторону Савоя и Лима,потом вновь продолжил.
«Чего к сожалению сделать не сумел в полной мере,возможно в этом я виновен,а в остальном я чист перед народом Лавидуса и могучими небесами»
И завидев как в зал вошел практ Демунак в окружении практской стражи,алых плащей,добавил в пол оборота повернувшись к практу произнес.
«И перед своим всемогущим практом Его величиством Демунаком,я чист»
«Ну,что же ,мы услышали всех,и теперь совет нарецатов примет решение» произнес Лавр.
Пуске,Муром и Лавр начали за столом совещаться,а в зале все дружно между собой переговаривались.
Спустя пол перста,Лавр,Пуске и Муром встали ,гул в зале стих.
«По решению совета нарецатов» начал Муром,приостановился глядя на практа и вновь продолжил.
«Я приговариваю всех троих к смертной казни через повешение».
В зале раздался не одобрительный гул,не все были согласны с решением.
По телу Савоя пробежала огненная дрожь,ладони и все тело враз стало мокрым.
«Дьява,Дьява,неужели я тебя больше не увижу» молнией пронеслось у него в голове,ноги подкашивались.
«Показывать слабость нельзя,надо расстаться с жизнью достойно» продолжал воспаленно думать он.
Савой повернул голову в сторону двух других нарецонеров.
Лим стоял молча опустив голову в низ,он был черный как ночь,а алый плащ со злобным лицом смотрел в сторону Мурома,своего командира,играя скулами,потом озирался в сторону практа,но уже с вопрошающим о мольбе взглядом.Все это виделось Савою как из глубокого колодца.
Даже промелькнула мысль «Наброситься на стража выхватить меч и..и..что,что дальше,когда за спиной три дюжены лучших бойцов Лавидуса?»
Савой очень хотел жить .Ему хотелось в бешенстве кричать.
«Кто вы такие,чтобы лишать меня жизни?Я хочу жить и готов сражаться за свою жизнь»
Бурные и безумные мысли наполняли его рассудок,пока не послышался голос Лавра.
«Тише,тише,успокойтесь,это не все» произнес он
Савой быстро кинул взгляд надежды на Лавра,как загнанный конь широко раздувая ноздри и стиснув зубы вытер рукавом пот со лба ,который непрерывным ручьем заливал глаза.
В зале воцарилась мертвая тишина.Савой в ожидании чего-то важного смотрел на Лавра,при этом слышал лишь громовое биение своего сердца.
Лавр огласил написанное в свитке.
«Наш всемогущий и милостевый практ Демунак,своею волею ,дарует милостыню о жизни всем трем нарецонерам».
В зале послышался одобрительный гул и свист и даже послышался крик.
«Здравья и силы могучих небес,нашему практу Демунаку»его дружно подхватили и послышалось еще с дюжену. «Здравья»
Лавр продолжил.
«В замен ,казни через повешение Чево Назарен-гридин практской стражи разжалован до младшего гридина и отправляется на службу дружинником к Воеводе Липе»послышался одобрительный свист перебивший Лавра,но тот приостановившись на мгновение продолжил.
«А двое других отправляются каторжниками на практскую каменоломню на острове Уша,пожизненно,таково решение практа,на этом все».
Раздался гул в зале но менее одобрительный
«Фух..,пусть так ,как-нибудь выкрутимся» пробормотал Савой уже придя в себя.
Часть четвертая
Мольбой о тьме
Глава 1
Незнакомец
Небольшой ялик,разносило о пребрежные камни холодного залива Фекельевых островов.
В этой части островов судов не бывает практически никогда,изредка рыбаки местные заплывали в поисках рыбы,но жуткий ледяной ветер и снежные бураны ломали даже самых смелых .
Это самая крайняя точка правой руки солнца,где только две смены луны в теплую весну вода в местных озерах не стынет колом.
Зеленая лапа квадрона вышла из ледяной воды и ухватилась за бортик яла,за ней вторая и вот в мгновение с неимоверным мастерством из воды выпрыгнул и он сам встав на корму лодки.
На днище лежали друг на друге уже припорошенные снегом с дюжину окоченевших трупов в черных плащах и явно морской одежде.Квадрон встав на четвереньки тихо подполз к трупах и начал их обнюхивать,морща свою зеленную физиономию,потом пройдя по трупам к носу ялика,уже было собрался прыгнуть на камни,как из под груды покойников послышался тихий-тихий стон.
Квадрон резко обернулся и прыгнул в центр лодки,и быстрыми движениями стал отрывать мороженные трупы друг от друга с невероятной силой бросая их в воду.
На самом дне лежал посиневший человек зим пятидесяти отроду с бородой и смуглой кожей ,губы были почти фиолетовые глаза, слегка приоткрыты,его очень сильно трясло.
Квадрон в мгновение наклонился к лицу и оскалил белоснежные зубы с клыками,изумрудные глаза наполняло недоумение,к слову сказать только один глаз квадрона был полностью зеленый второй же на удивление был с рыжим вкраплением.
Просящий же помощи бородач,не казался испуганным,а лишь слегка приподнявши шею прошептал.
«Дружок, помоги»
Квадрон в еще большем ,как казалось недоумение ,конвульсивно покачал головой и схватив большими лапами моряка под спину,с легкостью закинул его на плечо и в один прыжок оказался на носу яла,затем прыгнул на берег и быстрыми шагами ринулся в глубь острова.
В деревянном двухуровневом слаженном доме на первом уровне возле разжаренного камина на массивном дубовом стуле обитом волчьей шкурой в глухой меховой кухлянке с нагрудником также из волчьей шкуры,как и нораками*(нораки*-унты) на ногах тоже в шкуре,восседал огромедный мужичина в один с третью человеческого роста с густой с проседью бородой зим сорока пяти от роду.Это Фурман-Головорез бывший ушуйник и беглый Айронский каторжник которого Фили взял к себе на службу для тренировки и обучения квадронов самому главному-дисциплине,с чем Фурман неплохо справлялся.Вырос он на острове Черной кости(остров ушуйников) в Приюте бедолаги(крупный город-форт ушуйников). Мать Фурман свою не помнил,а про отца знал только ,что тот был снежным добином.
«Кого ты принес ,Рыжик?» спросил Фурман увидев,что в приоткрытую дверь в месте с метельным порывом протиснулся квадрон волоча на себе найденного моряка.
Квадрон бросив тело начал жестикулировать и кряхтеть (как молодая лисица)объясняя что-то Фурману.Фурман внимательно дослушав кряхтение квадрона,произнес.
«Моряк…в яле,здесь?» он привстал в полный рост,а рыжик немного от страха подсел наверное думая,что опять в чем-то провинился и будет наказан,но нет.Фурман подошел ,так же как и квадрон с легкостью взял тело,поднес к камину и оглядел лицо незнакомца при свете огня,потом положил морячка бес сознания приходить в себя поближе к теплу и сев на стул произнес.
«Будет черныш,когда проснется».
Рыжик же на четвереньках как послушный пес подполз к стулу Головореза и вопрощающим взглядом подал надежду на вознаграждение в сторону своего хозяина,на что Фурман выхватил голой огромнейшей рукой из камина кусок прожаренной сельди и вручил ее квадрону,рыбу квадрон и сам может себе поймать ,но хорошо прожаренная на огоньке особенное лакомство.
РАБОТА НА ГРАММАТИЧЕСКИМИ ОШИБКАМИ(КОИХ МНОГО) БУДЕТ ПРОВОДИТЬСЯ,НО ПОЗЖЕ.
продолжение следует.....