На краю небольшой полянки в центре леса, уже который раз за этот год мелькает знакомый тонкий силуэт, а спустя всего несколько минут близлежащее пространство освещает разгорающийся костёр. Неровный свет выхватывает из темноты лишь светлую кожу, длинные прямые волосы и темные глаза, отражающие блики костра. Она здесь уже не впервые, её появления в этом месте стали частым явлением. Настолько частыми, что лесное зверье уже перестало шарахаться при одном её виде. Сейчас они с интересом наблюдают за странным человеком, приходящим к ним каждую ночь почти в одно и то же время и уходящим с первыми лучами восходящего солнца.
Она замечает их, видит горящие в темноте глаза, неотрывно следящие за каждым её жестом, но она не боится. Как не боится и окружающей темноты. Она давно к ней привыкла, она любит это время. Она наслаждается тем неповторимым запахом, который появляется лишь с наступлением темноты. Откинувшись на спину, она с восторгом поднимает глаза на небосвод и долго вглядывается в темное полотно с россыпью звёзд и серебристым диском луны. Она с легкой улыбкой безотрывно следит за луной, словно стараясь рассмотреть в ней что-то, чего не было раньше, либо ищет знакомые созвездия. Порой она может провести в таком положении всю ночь. Иногда же она может долгое время сидеть, обхватив руками колени и смотреть на пляшущие языки огня. Внимательно, и в то же время отчужденно, она всматривается в самую глубь костра, будто видит в нем что-то, понятное лишь ей. В редкие моменты она поднимает глаза и смотрит на едва колышущуюся траву, на растущие рядом вековые деревья, чьи ветви качает легкий ветер и, словно очнувшись, тянется к кучке хвороста, чтобы подкинуть сухостой в уже начавший затухать огонь.
– Все люди лгут, – тихо прошепчет она в темноте и так долго сдерживаемые слезы, наконец, сорвутся с темных ресниц.
Сейчас она может позволить себе быть слабой, сейчас она может плакать. Здесь её никто не осудит, здесь над ней не посмеются, здесь не станут издеваться. Здесь есть лишь темнота, стрёкот цикад вокруг, треск костра и ночной воздух, который хочется вдыхать полной грудью. И только здесь она может быть собой. А тьма… она давно уже с ней заодно. Укроет, спрячет, не предаст.
А утром она снова натянет улыбку на лицо и сыграет давно приевшуюся роль. Она хочет верить тому, что ей говорят, и она вновь стирает все границы и подпускает человека ближе.
Глупая, зачем? Ты же знаешь – потом будет больно.
Хотя никто ведь и не узнает. Она же мастер иллюзий, её натянутым улыбкам верят. Хотя бы потому, что им всем плевать. Хотя бы потому, что она в этом уже профи. Маска на её лице появляется автоматически, стоит лишь за доли секунд оценить ситуацию. Теперь, кажется, по-другому она уже и не умеет. Все эти маски стали частью её жизни
Лги, девочка, ведь это то, что ты умеешь делать идеально.
Лги, чтобы спасти себя.
Лги.
Даже сама себе.