Дома жёлтые, оранжевые двухэтажные, с высокими потолками, широкими лестницам. Их ещё строили в 50-х, 60-х годах прошлого века. Они пережили не одно поколение своих владельцев, ветшая, изнашиваясь, ржавея и осыпаясь, храня эпизоды прошлого, ожидая появления кадров будущего.
Ехали туда мы долго. Сначала на одной остановке стояли и ждали троллейбуса, потом медленно шли до другой остановки, чтобы дождаться уже автобуса. Было это в марте месяце 1989 года. И пока мы добирались до места, то наступил вечер.
У подъезда нужного дома толпились люди, его жильцы. Обсуждая друг с другом возникшую коммунальную проблему. Как оказалось, в подвале дома протекала труба с горячей водой, отчего по всему подъезду распространялись клубы пара. На первом этаже на полу росла лужа воды. Евдокия Ивановна (или просто баба Дуся) показала нам на двери своей квартиры, а потом стала искать ключи, разворачивая небольшие свертки, развязывая многочисленные узелки…Кругом пар освещался одной горящей где-то вверху лампочкой, отчего видимость была самой низкой. Дышать было тяжело и неприятно…
Нашла. Протянула трясущейся рукой связку из трех ключей маме. Стали пытаться открыть дверь. После нескольких попыток получилось. Дверь открылась, и мы вошли в прихожую, где было темно. Нащупав выключатель, включили свет, и перед нами появилось пространство, с несколькими дверями по сторонам.
-Вон моя - сказала баба Дуся, указывая на крайнюю дверь. –А в остальных живёт семья: муж с женой и двумя детьми .
Открыли ей и эту дверь. В это раз все произошло уже быстрее.
-Ну, заходи, отдыхай, а мы поехали обратно домой. Уже темно и нам пора возвращаться .-сказала ей мама, взяла меня за руку и спеша повела к остановке, чтобы успеть на автобус .
Евдокия Ивановна родилась в 1914 году в одной деревне Алтайского края в большой крестьянской семье. Приехала на Урал в 1937 году вместе с мужем-офицером, которого направили сюда служить. Устроилась в магазин работать продавцом, да так и проработала по этой профессии до самой пенсии. Сюда же, по её просьбам с родного края переехала и родная сестра Елизавета вместе с мужем. Из детей у Евдокии был только один сын Геннадий, родившийся в 1939 году. Зато появились крестные дети , благодаря сестре Елизавете.
В военное время Евдокия работала в тылу по распределению продовольствия, муж же был на фронте. А после войны, её мужа посадили на 10 лет по политической статье. Сына воспитывать ей пришлось одной. Когда муж вернулся, наконец, домой, то это был уже совершенно другой человек. Озлобленный, пытающийся утопить свою память в алкоголе, отчего вскоре и помер.
Глядя на его пример, стал пить и сын. Получил производственную травму, частично стал инвалидом и перестал работать. Матери жить с ним в одной квартире становилось все сложнее. И они разменяли 3-х комнатную квартиру на 1,5 и комнату в коммунальной квартире, куда мы её тогда и провожали.
Она, оставшись одна, пока были силы, ездила по родным и близким. Навещала всех кого могла. Но ,чаще бывала в нашем доме, ведь там жила её родная сестра Елизавета Ивановна вместе мужем и семьей сына, её крестника.
Быстро летят события, торопя время. И Елизавета Ивановна, похоронив мужа, через четыре года, в 1990 году, умирает. Подруг и знакомых у Евдокии Ивановны тоже к этому времени уже не осталось, а родной сын про неё забыл.
Почти целый год мы её не видели .Говорили, что живет она то у одной родственнице, то у другой. И всё им не получается её комнату на себя оформить по уходу. И вот отец решил её навестить, когда узнал, что она опять живет одна. Взяв меня с собой,( мне тогда было 10 лет) отец поехал к ней. Нашли дом, постучались в квартиру. На дворе стоял август 1991 года. Нам долго не открывали. Потом дверь открыла женщина средних лет с уставшим безразличным лицом, в домашнем халате и рабочем фартуке.
-Ну, как там баба Дуся?- спросил с порога отец.
-Откуда мне знать? Вон её дверь. Заходите. -сказала женщина и показала на крайнюю дверь.
Мы прошли, постучались и не дожидаясь ответа, вошли чрез незапертую дверь в длинную узкую комнату. Справа стояла кровать на которой, укрывшись одеялом, лежала баба Дуся. На стене висел коврик, а посередке, наверху, висела маленькая иконка Богородицы. Слева были маленький холодильник, сундук, стол и табуретка. В углу комнаты стоял узкий шкаф. Комната заканчивалась одним большим окном, завешанным старыми пожелтевшими короткими занавесками. Было душно , тяжёлый затхлый воздух удерживал в себе резкий запах гнили и аммиака.
-Здравствуй, тётя Дусь. Как здоровье? Вот, с дочкой приехали тебя здесь навестить.- громко сказал отец, чтобы она его услышала.
-А-а..Серёженька.- зашевелившись, тихо произнесла Евдокия Ивановна.
Она выглядела плохо. Торчащие, спутанные седые волосы, серый цвет лица, посиневшие губы. Было даже непонятно, как она здесь живет. Без еды, без свежего воздуха. Холодильник был пуст, всюду грязь.
Мы решили прибраться и накормить старушку. Отец вынес в мусорный бак все вещи, от которых шел невыносимый запах, сказав бабе Дуси, чтобы она не волновалась, и он берет их домой стирать. Потом подогрели ей суп, который привезли из дома. И чтобы не оставлять её без продуктов, папа сходил в магазин и принес еще хлеба, молока и какие-то консервы.
Сложнее было её покормить. Она совсем обессилила и ничего не хотела есть. Стала её кормить с ложечки. Волосы, свисающие прямо ей в лицо, мешали. И тогда , нашлась резиночка, которой и собрала ей их в хвостик на макушке. После, сняла эту резинку. Переодели её в чистое белье, что нашлось в шкафу, уложили обратно на кровать.
Когда уходили, отец дал денег той женщине, которая нам открыла дверь и попросил немного присмотреть за больной бабушкой.
Через неделю папа уже один приехал к бабе Дусе. Помню, как за эту неделю в нашей семье решался вопрос о дальнейшей судьбе бабы Дуси. Отец, являясь её крестником да и просто племянником решил взять её к нам домой. Но приехав, уже не застал в живых. Оказалось, что ночью, накануне его приезда, она и померла. Войдя в комнату он нашел её стоящую на коленях и наклоненную всем телом с головою на кровать, выше которой и висела иконка. Внизу была лужа крови. Приехавшие врачи и милиция подтвердили естественную смерть.
Потом были похороны на которых была только наша семья, да моя подружка-соседка. Отец специально ездил к сыну бабы Дуси, предлагал привезти его на похороны матери, проститься. Но Геннадий к тому времени был уже одержим белой горячкой, отчего, боялся многих людей и вещей. Узнав не сразу в моем отце родственника, он заявил, что не поедет ни в коем случае потому, что мать боится, и если он её увидит мертвой, то она к нему станет часто являться по ночам.
Помню, как везли гроб в автобусе. Лицо было почерневшим, а губы приоткрыты в зловещей улыбке смерти. Старалась не смотреть, чтобы не запоминать её такой. Но всё равно запомнила.
Похоронили на том же кладбище, где и её сестра Елизавета уже покоилась с мужем. Папа поставил памятник, сделал оградку. На памятник у Евдокии Ивановны уже была заготовлена фотография, где она еще молодая, красивая. Под фотографией табличка, на которой дата рождения и смерти. И не знаю, как получилось, но написали на табличке день и месяц моего рождения. Баба Дуся родилась в другой день и в другой месяц.
Судьба её сына сложилась потом тоже плохо. Его квартиру вскоре оформил на себя один дальний родственник, а его увез к себе на дачу, чтобы он там жил и работал на него. Геннадий оттуда сбежал вскоре. И потом был найден мертвым. Захоронили они его неизвестно где.
Летят дни денечки, а с ними и годочки…Вот уже много лет приезжаем на кладбище каждый год, на могилки, и бабу Дусю тоже там навещаем.
А в этом году отец со своею сестрой ей памятник поставили из камня, взамен старого железного. И фотография на нем теперь обновленная. Евдокия Ивановна на ней еще краше стала .И табличка теперь там правильная, с точной датой рождения и смерти.
Приезжая туда каждую весну видишь как всюду растут посаженные разные цветы и деревья, летают птицы, светит солнышко. И для тех, кто там спит под памятниками и крестами уже нет больше горя и болезней, одиночества и боли, только тишина и вечный покой от пережитого, перенесенного, неразделенного…