Если я выскажу мнение, что у каждого из нас есть приятные воспоминания о годах нашей юности, то вряд ли это будет открытием. Все зависит от весового коэффициента этих воспоминаний. Кто-то в душе физик, а кто и лирик. Шутить умеют и физики и лирики, и часто их шутки представляют собой пересечение множеств, даже если это пересечение состоит всего из нескольких точек. Жизнь разводит нас по своим дорогам, часто расходящимся далеко от начала пути, а вот точки пересечения глубоко врезаются в нашу память.
Итак, перечислю некоторые из точек, расположенных в нестираемой части памяти. Я так и не стал профессиональным астрономом или, как говорят «не сложилось». Однако, множества астрономов – любителей я не покинул. Начну не с самого начала пути, а с существенной части. Книги по астрономии я начал читать примерно с 4 класса школы, не сразу они попали в мое поле зрения. Когда я отдыхал летом у дедушки и бабушки, то их соседка, школьная учительница, дала мне почитать недавно изданную книгу Отто Струве «Элементарная астрономия». Книга была большая и красиво иллюстрированная. Были еще двое соавторов книги – Линдс и Пилланс. Будем считать, что это был мой первичный багаж знаний, остальным можно было пренебречь. Приехал я домой вначале августа и поделился с отцом своими обширными познаниями в новой, но уже любимой, области науки. Отец воспринял мои новые интересы благосклонно. Ну был я в те годы таким странным мальчиком, который не интересовался футболом или рыбалкой, а потратил часть своих летних каникул на чтение книги по астрономии.
Через несколько дней отец мне позвонил с работы и сказал, что у них организована экскурсия в новый, только что открытый официально, Дворец пионеров и школьников. Я немедленно пришел на место сбора к автобусу. Дворец пионеров был просто сказочным королевством. Группу экскурсантов провели по всем залам Дворца, показали кинозалы, студии и вестибюли с огромными окнами и уникальными лабораториями. Наконец, экскурсия пришла к кабинету астрономии и поднялась по винтовой лестнице к небольшой обсерватории с мощным инструментом АВР-2 под раздвижным куполом. Инструмент был оснащен часовым механизмом, купол можно было вращать. Короче, это не был самодельный телескоп астронома – любителя. После экскурсии я решил пойти на занятия кружка астрономии.
В первых числах сентября 1965 года я пришел во Дворец в назначенное время и направился прямо к кабинету астрономии. В вестибюле находилось несколько школьников, которые ожидая своей очереди на собеседование что-то оживленно обсуждали. Среди них выделялся особенно активный школьник в темно-сером костюме. Он был хрупкого телосложения и заметно бледнолицый с виду. По нему можно было судить, что он скорее всего загорал при свете звезд и Луны, а не на пляже или стадионе, а ведь лето уже окончилось! Этот школьник активно спрашивал у всех, в какой кружок они записываются, и тут же сообщал, чтобы все записывались в кружок «Переменные звезды». Между нами завязался небольшой разговор.
- Записывайтесь в кружок «Переменные звезды». Это интересно.
- А какие еще кружки есть? – спросил я.
- «Луна и планеты» и «Общая астрономия».
- А ты, в какой кружок записался? – опять спросил я.
- «Луна и планеты» и «Переменные звезды».
Ого, подумал я. Так это он каждый вечер на кружок ходить будет? А выдержит ли такую нагрузку? Позднее я узнал, что этим активным молодым школьником был Володя Липунов. С ним мне суждено было встречаться еще почти пять лет. Мои мысли были прерваны приглашением на собеседование. Собеседование проводил пожилой слегка лысоватый мужчина, оказавшийся военным летчиком в отставке. Звали его Владимир Ильич Кузьмин. Я сразу же выпалил, что желаю заниматься в кружке «Переменные звезды». Кузьмин улыбнулся, по-видимому все хотели изучать переменные звезды.
- А ты знаешь, что это такое?
Я немного растерялся. Кузьмин опять улыбнулся и спросил меня, что я вообще знаю об астрономии. Я рассказал о прочитанной книге и перечислил планеты Солнечной системы, а также несколько созвездий. Кузьмин сказал, что этих знаний маловато, и порекомендовал мне начать занятия в кружке «Общей астрономии». Возразить мне было неловко. Липунов был старше меня на два года и уже имел опыт, занимаясь в астрономическом кружке при Киевском планетарии. Несомненно, он был восходящим Солнцем среди киевских любителей астрономии, мне же была уготована скромная роль Меркурия, едва заметного в лучах Солнца, и то невидимого без специальных инструментов.
Следующая встреча с Липуновым произошла уже 20 мая 1966 года, когда состоялось солнечное затмение. Утром все кружковцы встретились возле Дворца, чтобы принять участие в наблюдениях. С погодой нам явно не повезло, небо было затянуто облаками. После небольшого совещания, руководитель кружка «Переменные звезды», звали его Александр Пугач, позвонил в обсерваторию и выяснил, что в районе аэропорта Борисполь ожидается просвет в облаках. За нами приехал автобус, и мы, погрузив несколько школьных телескопов, выехали в сторону Борисполя. До аэропорта мы не доехали и свернули в сторону совхозного поля. Видимости по-прежнему не было. Мы немного разочаровались в капризах погоды и приступили к изучению ближайшего клубничного поля. Клубника только поспевала, но нас не остановила ее недостаточная спелость. Большая часть кружковцев ползала по полю и поедала клубнику. Некоторые ягоды были выпачканы песком, что нас не остановило. С противоположного края поля появился сторож на лошади. Он нам что-то кричал, но заехать на поле верхом не решался.
Вдруг кто-то поднял голову и прокричал, что в разрыве облаков появилось Солнце. Мы вприпрыжку помчались к инструментам. Кое-что нам удалось увидеть. Старшая группа из кружка «Переменные звезды» обосновалась возле инструментов и старалась не подпускать молодняк. Некоторые из наблюдателей приладили к телескопам фотоаппараты, возле других телескопов были пристроены экраны из белой бумаги. Остальные наблюдатели рассматривали затмение через закопченные стеклышки. С большой натяжкой можно было считать, что наблюдения прошли удачно. До приезда автобуса школьники устроили подвижные игры типа «сыщики – разбойники». Разбойников ловили и отбирали у них ботинки, чтобы не убежали. Помню, как я сидел какое-то время без ботинок, пока всех не переловили.
С нового учебного года я, уже как опытный астроном записался на кружок «Переменные звезды». Это уже была настоящая астрономия. Мы на занятиях рассматривали фотопластинки и вели записи. Нужно было оценить изменения яркости переменной звезды по сравнению с соседними постоянными звездами. Занятия проводил Александр Пугач. Он был интересным рассказчиком, развлекая нас всякими забавными историями из жизни астрономов. Так что монотонная работа сопровождалась интересными рассказами. Жалею, что заниматься в кружке «Луна и планеты» мне не хватало времени, нужно было еще успевать в школе.
Через год открыл работу кружок «Астрофизики», которым руководил Юрий Константинович Филиппов. Филиппов был уникальным преподавателем кружка. На первый взгляд это был застенчивый человек, который не старался выделиться своим авторитетом или просто обратить на себя внимание. Тем не менее, он обладал незаурядной изобретательностью в своей преподавательской деятельности и, наконец, стал душой астрономического кружка. Он рисовал картины с фантастическими сюжетами и этими картинами украшал стены кабинета астрономии. Когда он проводил занятия с младшими школьниками, то обязательно в конце занятий читал им вслух «Звездные дневники Ийона Тихого», одно из замечательных произведений Станислава Лема. Филиппов был организатором астрономических праздников на День весеннего равноденствия. На этих праздниках он изображал профессора Тарантогу. Привязав себе белую бороду из ваты, Филиппов читал шутливый доклад за трибуной, во время которого он смешно засыпал. Все его проделки никак не вязались с первым впечатлением об этом человеке. Он был лириком среди физиков и при этом, человеком энциклопедических знаний. Он не сделал головокружительную карьеру в науке из-за того, что был добрым и скромным человеком. Его полем деятельности был кружок во Дворце и он очень любил детей. Владимир Михайлович Липунов считает Филиппова одним из первых своих учителей, и я тоже. Только у меня других замечательных учителей в астрономии не было, преподаватели были.
После почти годового перерыва в работе астрономического кружка в 1969 году я возобновил занятия в кружке «Релятивистской астрофизики» под руководством Михаила Леонидовича Дивинского. Дивинский был хорошим преподавателем кружка и, при этом, личностью немного анекдотичной. Мы иногда над ним посмеивались, но наши шутки и дразнилки были доброжелательными. За время занятий в кружке с нами происходили забавные приключения.
Однажды, до наступления темноты мы вышли на площадку для наблюдений. Перед заходом солнца стали появляться первые звезды. В том месте, где должен был появиться Юпитер, мы увидели невооруженным глазом яркую звездочку. Мы направили на нее школьный телескоп. Дивинский посмотрел в окуляр, а потом с «отвисшей челюстью» отошел. Вслед за ним в окуляр посмотрел Липунов. «Что это?» - произнес он. – «Я сейчас умру!». Посмотрел в окуляр и я. Вместо диска Юпитера и его крупных Галилеевых спутников, я увидел диск, возле которого с бешеной скоростью болталась маленькая звездочка. Как будто она болталась на веревке. Все начали роптать, что увидели НЛО. Тогда я присмотрелся внимательно к диску и увидел два блика на его поверхности. Меня осенило, что два блика бывают на воздушном шарике, когда он освещается солнцем. Несомненно, это был шар зонд! А звездочка, болтавшаяся на веревке – ящик с датчиками. У всех отлегло от сердца, это был шар зонд. Потом мы поймали этот объект в телескоп АВР-2 и хорошо его рассмотрели. Долго же мы потом смеялись.
В том же году (а может быть это был 1970), 9 мая, мы наблюдали прохождение Меркурия по диску Солнца. Возле Дворца расположена площадь Славы с одноименным парком. В это время там происходила торжественная церемония. Был жаркий день и мы раздевшись бегали по крыше Дворца. Говорят, что нас видели и сделали дирекции Дворца замечание. Нам было весело, и наблюдения получились. Фотографии были опубликованы в журнале «Земля и Вселенная». У Дивинского иногда проявлялись интересные фразы и мы их записывали. Владимир Михайлович даже вел записи под названием «Афоризмы Михаила Дивинского». Фразы были типа: «Хорошо… хорошо…у-у-у-у как плохо!». Считать время экспозиции Дивинский предлагал так (секундный счет): «Раз, и, два, и, и, и…». Все, примерно, в таком духе.
Золотые годы постепенно проходили, начались хлопоты, связанные с поступлением в институты. Детские годы завершались. Мы стали встречаться реже. Потом было еще несколько встреч, но это уже (извините за избитую фразу) «совсем другая история».