Хоббит
или Туда и назад
Гл. 1 Далеко зашедшая вечеринка*
Под землю шел ход* и там жил хоббит. То есть в норе, да только не в противной грязной сырой норе с червяками и запахом болота. Но и не в пересушенной пустой песчаной - где не найдешь на что сесть и что в рот положить. То была нора для хоббита, а это значит - комфорт.
В нору вела идеально круглая, словно иллюминатор, зеленая дверь с желтой латунной ручкой точно по центру. За дверью начинался коридор, похожий на трубу – только на очень уютную трубу без всякого дыма: стены покрыты деревянными панелями, пол выложен плиткой и застлан коврами, расставлены гладко отполированные стулья, а уж сколько там было крючков для шляп и верхней одежды!.. - хоббит очень любил гостей. Коридор упрямо, но только не прямо, а изгибаясь да извиваясь*, шел вглубь холма - Горба, как называли его все вокруг, даже те, что жили от него за много-много верст. И много маленьких круглых дверей было в стенах коридора – сначала по одну его сторону, а потом по другую. И никаких подъемов или спусков по ступенькам: спальни, ванные комнаты, кладовки (а их, особенно с едой, было очень много), платяные (целые комнаты для одежды), кухни, столовые – все на одном уровне, на одном этаже, все выходило в этот коридор.
Лучшие комнаты располагались по левую (если идти от входа) сторону: только в них были окна - глубоко посаженные круглые окошки, что глядели на сад и огород хоббита, и дальше - на спускающийся по склону к реке луг.
Хоббит этот был весьма зажиточным, а звали его Торбкинс. Торбкинсы поселились в окрестностях Горба в незапамятные времена, и все относились к ним с почтением – не только потому, что большинство из Торбкинсов были людьми небедными, но также оттого, что сроду не делали они ничего неожиданного и никогда не случалось с ними чего-либо похожего на приключение: не нужно было даже ни о чем их спрашивать – и так ясно, что ответят. Но наша история про то, как с одним из Торбкинсов случилось приключение и как он стал говорить и делать вещи совершенно неожиданные. В результате он, может, и лишился уважения со стороны своих соседей, но зато получил… ну да вы сами увидите, получил ли он хоть что-нибудь в конце всей этой истории.
Матерью этого необычайного хоббита была… Но знаете ли вы, кто такие хоббиты? Я полагаю, в наши дни уже нужны некоторые объяснения, так как хоббиты стали довольно редки, да еще и стараются не попадаться на глаза Большому Народу – так они называют нас с вами. Сами хоббиты (если они еще где-нибудь остались) - народ маленький, примерно в половину нашего роста, во всяком случае, они меньше, чем бородатые гномы. Но бород у хоббитов нет. Не владеют они – или почти не владеют – никаким волшебством, за исключением разве что самого обыкновенного – быстро и бесшумно исчезать, когда большое неуклюжее существо, наподобие нас с вами, словно слон, прет напролом с таким грохотом, что хоббиты слышат его за версту. Есть у них склонность к отращиванию животика. Предпочитают одежду ярких цветов (главным образом, желтого и зеленого), обувь не носят, потому как от природы на ногах у них толстые кожаные подошвы и густая теплая бурая шерсть, такие же примерно и волосы на голове, разве что более кудрявые. У хоббитов ловкие длинные бурые пальцы, добродушные лица, смеются они низким сочным смехом (преимущественно после обеда, который у них, если позволяет доход, два раза в день). Ну вот, теперь вы знаете о хоббитах достаточно для того, чтобы мы могли продолжить наш рассказ.
Как я уже сказал, мать этого хоббита – то есть Бильбо Торбкинса - была та самая Беладонна Хват*, одна из трех знаменитых дочерей Старины Хвата, главы всех хоббитов, что жили по ту сторону Водички - речушки, протекающей у подножия Горба. Поговаривали (правда, в других семействах) что давным-давно у одного предка Хвата жена была из эльфов. Это, конечно, полный абсурд, но все же что-то определенно нехоббитоподобное было присуще всем Хватам, и кто-нибудь из них нет-нет да и встревал в какое-нибудь приключение. Он незаметно исчезал, а семейство всеми силами старалось это скрыть, но факт остается фактом – к Хватам относились с меньшим почтением, чем к Торбкинсам, хотя первые были намного богаче. С Беладонной Хват после того, как она стала миссис Бунго Торбкинс, никаких приключений не случалось. Бунго – отец Бильбо - обустроил для нее (частично на ее же деньги) самую роскошную нору среди всех, когда-либо вырытых в Горбе, за Горбом или через Водичку, и в ней они и прожили до конца своих дней. Но, похоже, к Бильбо, единственному ее сыну - хоть он и выглядел, и вел себя, как переиздание своего солидного и степенного отца - все же перешла какая-то частица хватовской эксцентричности, которая только и ждала часа, чтоб выйти наружу. Но час этот все не наступал – Бильбо подрос, ему исполнилось пятьдесят или около того, жил он в прекрасной норе, построенной его отцом (я вам только что ее описал), и было очевидно, что никакая сила уже не сдвинет его с этого места.
В один добрый (или недобрый) час одного безмятежного утра - давным-давно, когда в мире было меньше шума и больше зелени, многочисленное племя хоббитов процветало, а Бильбо Торбкинс стоял в дверях своего дома, раскуривая после завтрака необычайно длинную трубку, которая почти доставала до его мохнатых (только что причесанных) ступней – мимо проходил Гандальф. Гандальф! Если б вы знали хотя бы четверть того, что знаю о нем я - а я слыхал только малую часть того, что стоило о нем услыхать – вы сразу бы замерли в предвкушении замечательной истории. Самые невероятные истории и приключения прям-таки вырастали из-под земли там, где ступала его нога. Однако давненько уже нога Гандальфа не ступала на склоны Горба - с тех самых пор, как умер его приятель Старина Хват, так что хоббиты успели подзабыть, как Гандальф выглядит. Ведь он отправился по своим делам куда-то далеко за Горб и Водичку, когда все они были маленькими мальчиками и девочками.
Поэтому ничего не подозревавший Бильбо увидал в то утро всего-навсего старика с посохом в руках. На старике были высокая остроконечная синяя шляпа, длинный серый плащ, серебристый шарф, на котором, спускаясь ниже пояса, лежала белая борода, а еще громадные черные ботинки.
-Доброе утро! - сказал Бильбо, который именно так и думал. Ярко светило солнышко и трава была зеленей зеленого. Но Гандальф остро зыркнул на него из-под лохматых бровей, которые выдавались вперед дальше, чем широкие поля его шляпы.
- Что это значит? - спросил он. - Ты желаешь доброго утра мне или это значит, что утро доброе, независимо от моего мнения о нем? Или доброе к тебе? Или что в такое утро все должны быть добрыми?
- Да все это сразу, - ответил Библьбо. - А еще, в придачу, что хорошо выкурить в такое утро на своем дворе трубочку табака. Если у вас трубочка при себе, присаживайтесь, угощайтесь моим табачком! Закурим без спешки! В нашем распоряжении весь день.
Бильбо уселся на стульчик у двери, закинул ногу на ногу и выпустил изо рта колечко серого дыма, которое поплыло по воздуху и, не теряя формы, скрылось за Горбом.
- Как это мило! – откликнулся Гандальф. - Да только мне сейчас некогда пускать кольца! Я ищу компаньона для одного приключения, которое я затеваю, но отыскать подходящего – дело нелегкое.
- Полностью с вами согласен – особенно в наших краях. Мы простой мирный народ и приключения нам не нужны! Противные надоедливые утомительные приключения! Вечно опаздываешь к обеду! Не понимаю, что в них находят! – выдав это, Бильбо заложил за подтяжку большой палец и выпустил в воздух еще более крупное кольцо дыма. Затем развернул утреннюю газету и погрузился в чтение, делая вид, что не замечает старика. Бильбо решил, что у него со стариком нет ничего общего, и хорошо бы, чтоб старик шел куда подальше. Но тот и не думал уходить. Он стоял, опершись на посох, и внимательно разглядывал хоббита, от чего Бильбо почувствовал себя неуютно и даже слегка занервничал.
- Да, доброе утро! – в конце концов произнес он. – Большое спасибо, нам здесь не нужны приключения! Попробуйте лучше поискать компаньона где-нибудь за Горбом или через Водичку! Этим он давал понять, что разговор окончен.
- Сколько всего способен ты выразить этим «доброе утро»! На этот раз ты хочешь сказать, чтоб я убирался подобру-поздорову!
- Что вы, что вы! Но я, сударь, к сожалению, не знаю вашего имени…
- Зато я, сударь, очень хорошо знаю твое, Бильбо Торбкинс! А ты очень хорошо знаешь мое, хоть меня и не узнал. Мое имя - Гандальф, ведь Гандальф – это я и есть! Вот уж не думал, что доживу до того, что сын Беладонны Хват будет выпроваживать меня «добрыми утрами», как бродячего торговца пуговицами!
- Гандальф! Гандальф! Бог ты мой! Уж не тот ли захожий чародей, который подарил Старине Хвату пару волшебных брильянтовых запонок, что сами застегивались и не расстегивались без приказа? Тот, что всегда рассказывал на вечеринках чудесные истории про гоблинов, драконов, великанов, спасенных принцесс и о том, как счастье привалило сыну бедной вдовы? Тот, что делал горючие смеси для необыкновенных прекрасных фейерверков? О, я их помню! Старина Хват всегда запускал их в самую короткую ночь года! Изумительно! Они расцветали словно огромные огненные лилии, львиные зевы, золотые шары и долго-долго не гасли в вечернем небе!
Вы, вероятно, заметили, что Бильбо неплохо разбирался в садовых цветах да и, вообще, был не так прозаичен, как ему самому казалось.
- Подумать только! – продолжал он. – Тот самый Гандальф, что подбил стольких мальчишек и девчонок пуститься на поиски умопомрачительных приключений! Начиналось все с лазания по деревьям, а потом они отправлялись к эльфам или уплывали на кораблях к неведомым берегам! Черт побери, жизнь в те времена была такой интере... - то есть вы всегда умели устроить беспорядок в наших краях. Прошу прощения, но я не думал, что вы по-прежнему при делах!
- А где ж мне еще быть? – ответил волшебник. – Но я польщен - ты хоть что-то обо мне помнишь. По крайней мере, не забыл мои фейерверки, а, значит, не безнадежен. Поэтому ради Старины Хвата и бедняжки Беладонны ты получишь то, о чем просишь.
- Прошу прощения, но я ни о чем не просил.
- Просил и вот уже дважды. Моего прощения. Я дарю его тебе. А вдобавок отправлю на поиски приключения. Мне забава, тебе наука, а, может быть, и доход – если, конечно, ты это приключение переживешь.
- Спасибо! Не нужно мне никаких приключений! Не сегодня! Доброе утро! Если пожелаете, в любое время заходите на чай! Почему бы не завтра? Приходите завтра! До свидания! – с этими словами хоббит развернулся и укрылся за круглой зеленой дверью, захлопнув ее за собой с быстротой, которая ограничивалась только боязнью показаться невежливым. Волшебникам лучше не грубить.
- Ну и на кой ляд я пригласил его на чай? - говорил сам себе Бильбо, входя в кладовку. Он уже один раз позавтракал, причем совсем недавно, но решил, что если чем-нибудь налитым в чашечку запить пару пирожков, то это поможет быстрее оправиться от пережитого ужаса.
А Гандальф еще долго, хоть и негромко, смеялся, стоя перед закрытой дверью. Отсмеявшись, сделал шаг вперед и острым концом посоха нацарапал на этой прекрасной зеленой двери какой-то странный знак. А затем широким шагом пошел прочь, как раз в тот момент, когда Бильбо дожевал второй пирожок и пришел к выводу, что весьма удачно целым и невредимым выпутался из этого приключения.
На другой день он уже почти забыл о Гандальфе. Он, вообще, не очень хорошо о чем-либо помнил, если только не делал запись на специальной дощечке, что-нибудь вроде: «Гандальф, чай, среда». Но вчера он слишком разволновался, и поэтому ничего не записал.
Перед самым послеполуденным чаепитием вдруг оглушительно зазвенел колокольчик входной двери - и тут он вспомнил! Он метнулся и поставил на огонь чайник, а на стол еще одну чашку с блюдцем и добавил еще пару пирожков, а потом понесся к двери.
Он уже собрался сказать: - Простите, что заставил вас ждать! – как вдруг заметил, что это вовсе не Гандальф. За дверью стоял гном с голубой, заткнутой за золоченый пояс, бородой и сверкавшими из-под темно-зеленого капюшона глазами. Бильбо не успел еще полностью открыть дверь, как гном уже протиснулся внутрь, будто опаздывал в гости. Он за капюшон повесил на ближайший крючок свой плащ и низко поклонился со словами: - Двалин, к вашим услугам!
- Бильбо Торбкинс, к вашим! - ответил хоббит, слишком удивленный, чтобы задавать вопросы. Когда наступившая тишина стала совсем неприличной, Бильбо добавил: - Я как раз собирался пить чай, прошу вас присоединиться ко мне!
Прозвучало сухо, хотя Бильбо счел приглашение достаточно любезным. А что бы сказали вы, если бы незваный гном без всяких объяснений развесил свои манатки в вашей прихожей?
Но просидели за столом они совсем недолго и едва съели по третьему пирожку, как прозвучал еще более громкий звонок в дверь.
- Прошу прощения! – сказал хоббит и пошел открывать.
- Ну, наконец-то это уже вы! - собирался он сказать Гандальфу. Но это был не Гандальф. Перед дверью стоял пожилой белобородый гном в плаще с ярко-красным капюшоном. Он тоже, словно его там ждали, проскочил внутрь, не дожидаясь даже, пока полностью откроется дверь.
- Вижу, они уже начали прибывать! – сказал гном, бросив взгляд на зеленый капюшон на крючке. Он нацепил свой красный на соседний крючок и, приложив ладонь к груди, произнес: - Балин, к вашим услугам!
- Благодарю вас!- невпопад ответил Бильбо, у которого перехватило дыхание от этого «они уже начали прибывать!» Он любил гостей, но также любил знакомиться с ними заранее, а еще - чтоб гости не являлись без приглашения.
Его пронзила страшная мысль - пирожки могут быстро кончиться. Он, конечно, останется верным долгу гостеприимства, пусть даже долг это будет мучительным и ему самому придется обойтись без пирожков.
- Заходите, выпейте чаю!- сказал Бильбо с глубоким вздохом.
- Если вас не затруднит, я бы лучше выпил пива, - ответил ему белобородый Балин. – А вот от пирожков с тмином, если они у вас есть, я бы не отказался.
- Сколько угодно, - с удивлением услышал Бильбо свой голос и бросился в погреб за кружкой пива, а оттуда в кладовку, где прихватил два прекрасных круглых пирога с тмином, которые испек утром, чтобы побаловать себя после ужина.
Когда он вернулся, Балин и Двалин оживленно беседовали за столом, словно старые друзья (они были братьями).
Едва Бильбо успел сгрузить на стол пиво и пироги, как колокольчик за дверью снова громко прозвенел - два раза подряд.
- Ну, теперь это уж точно Гандальф! – думал Бильбо, с пыхтением спеша по коридору к входной двери. Но это был не Гандальф, а еще два гнома в синих капюшонах, с серебристыми поясами и желтыми бородами. За спиной у каждого было по торбе с горняцкими инструментами, в руках – по лопате. Они проскочили внутрь сквозь еще не до конца открытую дверь и Бильбо уже почти не удивился.
- Чем могу служить, любезные гномы?
- Кили, к вашим услугам! – сказал один.
- И Фили! – добавил второй, и, откинув с головы свои синие капюшоны, они разом поклонились.
- К вашим и всего вашего племени! – Бильбо наконец-то вспомнил о хороших манерах.
- Ага, Балин и Двалин здесь, - сказал Кили. – Вся толпа собирается! Пошли к ним!
- Толпа! – повторил про себя мистер Торбкинс. – Мне не нравится это слово. Надо присесть и собраться с мыслями. И что-нибудь выпить.
Однако он успел сделать всего один глоточек – четверка гномов в это время сидела за столом, ведя разговор о штольнях, золоте, опасностях, связанных с гоблинами, налетах драконов и еще о многом, чего хоббит не понимал, да и не хотел понимать, потому что звучало это все слишком по-приключенчески, как тут - динь-дон-дзинь-дилинь - снова раздался звон, да такой, словно это какой-то озорной хоббитенок норовил оторвать ручку звонка.
- Кто-то пришел, - зажмурясь, сказал Бильбо.
- Судя по звуку, кто-то четверо, - добавил Фили. – Мы видели, как они шли за нами следом .
Сидя в своей прихожей, бедный маленький хоббит обхватил голову руками, пытаясь сообразить, как же все это могло с ним приключиться, и что еще может приключиться, и что это будет, если все они останутся на ужин.
А звонок звонил все громче и пришлось идти открывать. За дверью было не четверо. Там стояло пятеро. Пятый подошел, пока Бильбо предавался размышлениям. Едва хоббит повернул дверную ручку, как все пятеро оказались внутри, по очереди кланяясь и произнося «к вашим услугам». Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин – вот так их звали, и два фиолетовых, один серый, один коричневый и один белый капюшон заняли свои места на крючках, а вновь прибывшие, заложив ладони за золотистые и серебристые пояса, промаршировали к остальной компании. Все это, действительно, уже начинало напоминать толпу. Заказывали светлое и темное пиво и чашечку кофе, и каждый – пирожки, так что хоббит был сильно занят.
На печь он поставил большой кофейник, пирогов с тмином не осталось и гномы принялись за лепешки, намазывая их сливочным маслом, и тут раздался … громкий стук в дверь. Да, не звонок, а сильные удары снаружи в прекрасную зеленую дверь. Кто-то колотил по ней палкой!
Бильбо понесся по коридору, разъяренный, раздосадованный, сбитый с толку – такой изнурительной среды в его жизни еще не было!
Рванул на себя входную дверь и гости кубарем – друг на друге - вкатились внутрь. Еще гномы! Четыре гнома! А на пороге, опираясь на посох, стоял и хохотал Гандальф. В прекрасной двери он сделал выбоину, устранив, кстати, тайный знак, который сам же прочертил вчера утром.
- Полегче! Полегче! – сказал Гандальф. – Не похоже на тебя, Бильбо! Заставляешь добрых друзей топтаться на коврике у двери, а потом дергаешь ее, словно шнур хлопушки. Позволь представить тебе Бифура, Бофура, Бомбура и, в особенности, Торина!
«К вашим услугам!» - произнесли, выстроившись в ряд, Бифур, Бофур и Бомбур. На крючках разместились два желтых, один светло-зеленый и один небесно-голубой капюшон с длинной серебристой кисточкой. Последний принадлежал Торину – невероятно важному гному, который, и вправду, был знаменитым Торином с Дубовым Щитом. Он был очень недоволен падением на дверной коврик, да вдобавок плюхнувшимися на него сверху Бифуром, Бофуром и Бомбуром. Тем более, что Бомбур был необычайно толстым и тяжелым гномом. Поэтому надменный Торин и не подумал сказать что-либо об услугах, но бедный мистер Торбкинс столько раз принес ему свои извинения, что в конце концов Торин пробурчал «забудем это» и перестал хмурить брови.
- Ну, вот мы и собрались! – сказал Гандальф, поглядев на шеренгу из тринадцати капюшонов – замечательных пристежных капюшонов, в которых только и ходить по вечеринкам – и на свою собственную, также висевшую на крючке, шляпу. – Веселая компания! Надеюсь, что и для припозднившихся найдется угощение! Что? Чай? Нет, спасибо! Думаю, мне немного красного вина.
- Мне тоже, - добавил Торин.
- Мне яблочный пирог с малиновым вареньем, - вставил Бифур.
- Мне расстегай с грибами и сыр, - присоединился Бофур.
- Мне пирог со свининой и салат, - сказал Бомбур.
- И еще лепешек – и пива – и кофе, если не трудно, - отозвались из-за стола остальные гномы.
- Мой добрый друг, и добавь-ка яичницу, - бросил Гандальф вслед потопавшему в кладовку хоббиту. – И прихвати охлажденную курятину с маринованными огурчиками.
- Похоже, содержимое моих кладовок известно ему не хуже, чем мне самому, - в замешательстве подумал мистер Торбкинс, опасаясь, не пожаловало ли это к нему самое что ни на есть гнусное приключение. Достав бутылки, и тарелки, и ножи, и вилки, и стаканы, и блюдца, и ложки, и уместив все это на больших подносах, он вспотел, раскраснелся и разозлился.
- Морока с этими надоедливыми гномами! – громко сказал он вслух.- Почему бы им не помочь мне?
Вдруг, откуда ни возьмись, в дверях кухни появились Балин и Двалин, а из-за их спин выглядывали Фили и Кили. Бильбо не успел бы выговорить слово «нож», а они уже унесли в гостиную все подносы, и вдобавок два столика, и все там расставили и разложили.
Гандальф cидел за столом во главе компании из тринадцати гномов, а Бильбо устроился на стуле поближе к огню, похрустывая печеньем (аппетит у него полностью пропал) и стараясь воспринимать происходящее как дело обыденное, ни в коем случае не похожее на приключение. А гномы все ели да ели, все говорили да говорили. Все же настал момент, когда они отодвинулись от стола, и Бильбо встал, чтобы собрать стаканы и тарелки.
- Надеюсь, все остаются на ужин? - сказал он вежливо и безо всякого нажима.
- Конечно, - ответил Торин. – И не только на ужин - придется посидеть допоздна, чтобы все обсудить. Но сначала – немного музыки. Ну-ка расчистите стол.
Все двенадцать гномов – за исключением Торина, который продолжал важно беседовать с Гандальфом - подхватились на ноги и принялись собирать посуду в стопки. А потом, не дождавшись подносов, зашагали из гостиной прочь - у каждого в обеих руках раскачивалось по стопке тарелок с бутылкой наверху. Бильбо бежал следом, повизгивая от страха: - Пожалуйста, осторожней! Пожалуйста, не утруждайте себя! Я сам!
А гномы, не слушая его, запели:
Бей стекло, фарфор круши,
разбросай по дому кости,
вилки гни, ломай ножи -
Бильбо взбесится от злости!
Выплесни вино на стол,
скатерть рви и пачкай жиром,
молоком залей весь пол,
коврики посыпь-ка сыром.
Положи в котел горшки -
словно в ступке, растолки!
Всю посуду - в черепки,
сыпь их прямо в сундуки!
Гномы любят посиделки!
Только береги тарелки!
Конечно, ничего из этих ужасных вещей они не сделали - с быстротой молнии все было вымыто и расставлено по местам. Хоббит в это время вертелся на середине кухни, стараясь проследить за каждой мелочью. После все возвратились в гостиную, где Торин, положив ноги на каминную решетку, попыхивал трубкой. Он выпускал изо рта огромные кольца дыма, которые плыли, куда он велел - вверх к дымоходу, за стоящие на камине часы, под стол, или кружились под потолком, но нигде не могли укрыться от колец, которые пускал Гандальф. Пых! – посылал тот кольцо поменьше, затянувшись из своей коротенькой глиняной трубки, и оно проплывало сквозь кольцо Торина. После чего кольцо Гандальфа начинало светиться зеленым, плыло назад и зависало над головой волшебника. Там уже собралось целое облако из таких колец и тусклый их свет придавал Гандальфу загадочный и колдовской вид. От увиденного Бильбо застыл на месте – он сам любил пускать кольца дыма – и тут же покраснел от стыда, вспомнив с какой гордостью вчерашним утром запускал кольца в поток дующего над Горбом ветра.
- А теперь немного музыки! – сказал Торин. – Принесите-ка инструменты.
Фили и Кили сбегали к своим торбам и вернулись с небольшими скрипками. Дори, Нори и Ори вынули из своих плащей флейты, Бомбур притащил из прихожей барабан, а Бифур и Бофур сходили за кларнетами, которые стояли у двери вместе с их посохами.
- Прошу прощения, моя осталась снаружи! – сказали Двалин и Балин.
- Тогда несите и мою, - отозвался Торин.
Они вернулись с двумя виолами величиной в свой рост и с завернутой в зеленую ткань арфой Торина. Это была прекрасная золотая арфа. Торин дотронулся до струн и так неожиданно и сладко зазвучала музыка, что Бильбо забыл обо всем и его унесло в мрачные земли под незнакомые луны далеко-далеко от Водички и от Горба с норой хоббита.
Тьма вползала в комнату через выходившее на склон небольшое окно, в камине мерцал огонь - стоял апрель - а они все играли, и тень от бороды Гандальфа покачивалась на стене. Сумрак заполнил комнату, огонь погас и тени исчезли, а они все играли. И вдруг сначала кто-то один, а за ним другой запели под музыку - словно из древних глубин зазвучали низкие голоса гномов.
Вот нечто, похожее на фрагмент той песни, хотя вряд ли что-либо, лишенное музыки, может быть похоже на их песню:
В Туманные горы пора нам идти
чтоб в древних пещерах и штольнях найти
волшебное светлое золото.
Всегда в подземельях, где тьма глубока,
как колокол, гномов звенела кирка
и били без устали молоты.
И, зная заклятия, в старые дни
луч света искусно ловили они,
его заключив в самоцвет.
В меча рукоять, в ожерелье, в корону
звезду добавляли, и пламя дракона,
и лунный, и солнечный свет.
Из золота арфы и кубки - к веселью
умело ковали в своем подземелье,
от эльфов вдали и людей.
Под соснами песни звучали ночами,
костра подымалось вверх красное пламя.
и ветер гудел средь ветвей.
Однажды вдруг дол содрогнулся зеленый
и гномы увидели ярость дракона,
погибель средь ясного дня.
И в пламени рушились крыши и шпили,
и гномы в чертоги свои отступили,
чтоб там умереть от огня.
В Туманные горы пора нам идти
чтоб в древних пещерах и штольнях найти
волшебное светлое золото.
Всегда в подземельях, где тьма глубока,
как колокол, гномов звенела кирка
и били без устали молоты.
Гномы все пели, а Бильбо чувствовал, как проникает в него любовь к прекрасным изделиям - созданиям искусного труда и волшебства, ревнивая свирепая любовь, живущая в сердцах гномов страсть. Что-то Хватовское зашевелилось в нем, захотелось увидеть высокие горы, услышать шум сосен и водопадов, забраться глубоко в пещеры, взяв в дорогу меч, а не трость.
Он посмотрел в окно. В темном небе над кронами деревьев светили звезды. Он подумал, что так же в темных пещерах сияют драгоценности гномов. Но вдруг увидел, как в лесу за Водичкой взвился огонь - наверное, кто-то разжег там костер - и представил, как грозный дракон садится на их тихий Горб и сжигает все вокруг своим пламенем. Он вздрогнул и тут же снова превратился в обычного господина Торбкинса из Торбова конца что под Горбом.
Его всего затрясло. Он встал, отчасти для того, чтобы принести свет, но по большей части, чтобы, прикинувшись, что идет за светом, спрятаться среди пивных бочек в погребе и не показываться до тех пор, пока не уйдут все гномы. Но тут музыка и пение вдруг прекратились и оказалось, что все смотрят на него поблескивающими в темноте глазами.
- Куда это ты собрался? – спросил Торин тоном, означающим, что он догадался про обе части намерения хоббита.
- Хочу принести огня, - ответил Бильбо извиняющимся голосом.
- Нам нравятся потемки, - хором сказали гномы. – Потемки для темных дел. До рассвета еще далеко.
- Конечно, конечно, - забормотал Бильбо и торопливо сел. Однако промахнулся и вместо стула опустился на каминную решетку, с грохотом опрокинув совок и кочергу.
- Тихо! – прикрикнул на него Гандальф. – Путь скажет Торин.
И Торин заговорил.
- Гандальф, гномы и господин Торбкинс! Мы собрались в доме нашего друга и сообщника, выдающегося и бесстрашного хоббита – да не выпадет шерсть на его ногах! да славятся его вино и пиво!
Он сделал паузу для вдоха и для ответной благодарственной реплики со стороны хоббита, но Бильбо в полном замешательстве лишь беззвучно шевелил губами, пытаясь протестовать против «бесстрашного» и тем более против «сообщника».
Торин продолжил: - Мы собрались, чтобы обсудить пути и подходы, средства, механизмы и маневры*. На рассвете мы отправимся в дальний поход, из которого некоторые, а, возможно, что и все (за исключением нашего друга и наставника хитромудрого волшебника Гандальфа) уже не вернутся. Это торжественная минута. Задача наша, я полагаю, известна каждому. Для высоко ценимого господина Торбкинса и, вероятно, одного или двух юных гномов (думаю, не ошибусь, если назову имена Фили и Кили) сложившаяся в данный момент ситуация, полагаю, требует краткого пояснения...
Такова была его манера изъясняться. Торин был очень важный гном. Если б ему позволили, он не смолкал бы, разглагольствуя, пока хватало воздуха, о том, что все и так знали. Но его грубо оборвали. Терпеть дальше хоббит не смог. При словах " уже не вернутся" вопль стал пробиваться изнутри бедного Бильбо, и вскоре вырвался наружу, словно гудок выехавшего из туннеля поезда. Гномы разом вскочили на ноги, опрокинув стол. Гандальф высек синий огонек на конце своего волшебного посоха и вспышка озарила Бильбо, что стоял на коленях на коврике у камина и трясся, словно застывающее желе. Затем Бильбо плашмя рухнул на пол, снова и снова повторяя "удар молнии, удар молнии". И больше от него ничего нельзя было добиться. Поэтому они положили его на диван в соседней комнате, поставив рядом питье, и вернулись к своим темным делам.
- Впечатлительный малый,- сказал Гандальф, когда все снова расселись.- Подвержен курьезным припадкам, но он один из лучших, один из лучших - свиреп, как прижатый к стенке дракон.
Если вам доводилось видеть дракона, прижатого к стенке, то вы, конечно, понимаете, что это было поэтическое преувеличение, причем по отношению к любому хоббиту, даже к двоюродному прадеду Старины Хвата Бычку, который был настолько огромен (для хоббита), что мог ездить на лошади. Он врубился в ряды гоблинов с Гороховой Горы в Битве на Зеленом поле и начисто снес своей деревянной клюкой голову королю гоблинов ГольфинбЫку. Голова пролетела несколько десятков саженей и угодила точно в заячью нору - таким образом была выиграна битва и одновременно изобретена игра в гольф.
Понемногу, однако, изнеженный потомок Бычка стал возвращаться к жизни на своем диване. После паузы и глотка он, дрожа, подкрался к двери гостиной. И вот что он услыхал.
Это был Глоин: - Хм! (или какой-то другой вид фырканья, наподобие этого).
- Думаете, это ему по плечу? Может, он и свирепый, как уверяет Гандальф, только если он так же завизжит в решительную минуту, этого будет достаточно, чтобы проснулся дракон и все его родичи, и большинство из нас погибло. Да и похоже это скорее на испуг, чем на ярость. Честно говоря, если бы не знак на дверях, я бы подумал, что мы ошиблись дверью. Сомнения у меня появились сразу, как только этот малыш, пыхтя, выкатился на порог. Он больше смахивает на лавочника, чем на грабителя.
На этих словах Бильбо открыл дверь и вошел. В нем взяла верх его унаследованная от Хватов половина. Он был согласен отправиться по маршруту без спальни и завтрака, лишь бы только его считали свирепым. А это «малыш, пыхтя, выкатился на порог» почти сделало его таковым. Как часто впоследствии унаследованная от Торбкинсов половина жалела о его тогдашнем поступке и он говорил себе: «Бильбо, ты свалял дурака - ты вступил прямо в это, ты вляпался».
- Прошу прощения, - сказал он, - если я подслушал ваш разговор. Не буду делать вид, что понял, о чем шла речь или при чем тут грабитель, но, судя по всему (он считал это отстаиванием своих чести и достоинства), вы решили, что от меня не будет толку. Вы еще увидите! На моей двери нет никаких знаков, я покрасил ее неделю назад, и, скажу с полной уверенностью, вы ошиблись дверью. Как только я увидел на пороге ваши потешные физиономии, у меня тут же появились сомнения. Но считайте, что вы не ошиблись. Говорите, что вам нужно, и я постараюсь это сделать, даже если придется отправиться на самый восточный Восток и драться с бешеными Черведеями* посреди Запредельной пустоши. Мой двоюродный пра-пра-прадед Бычок…
- Конечно, конечно, - перебил Глоин, - только это было давным-давно, а я говорил о тебе. И там, без сомнения, был знак на твоей двери – обычный для такого ремесла. «Грабитель ищет серьезную творческую работу за разумное вознаграждение» - вот что это обычно означает. Можешь заменить «Грабитель» на «Опытный охотник за сокровищами». Некоторые называют себя так. Нам все равно. Гандальф сказал, что тут есть человек, который разбирается в подобных вещах и ему как раз нужна работа. Гандальф и назначил встречу здесь в среду во время послеполуденного чаепития.
- Конечно, там был знак, - вмешался Гандальф, - Я сам его начертил. И у меня были веские основания. Вы просили найти вам четырнадцатого, и я отыскал господина Торбкинса. Пусть кто-нибудь только скажет, что это не тот человек, и не тот дом - и можете остановиться на тринадцати, и положится на свою неудачу, а лучше снова заняться добычей угля.
При этом он так грозно нахмурился, что Глоин постарался поглубже втиснуться в спинку своего стула. Бильбо уже было открыл рот, чтобы задать вопрос, но Гандальф так сердито повел в его сторону торчащими бровями, что хоббит тут же прикусил язык.
- Так-то лучше! - сказал Гандальф. - Хватит спорить. Раз я выбрал господина Торбкинса, значит, так тому и быть. Если я говорю, что он Грабитель, значит, он Грабитель и есть, ну, или сделается им в нужную минуту. В нем много такого, о чем вы даже не догадываетесь, а кое о чем не подозревает и он сам. Вы еще (возможно) доживете до момента, когда скажете мне за него спасибо. А теперь, Бильбо, дружок, принеси-ка лампу, чтобы пролить вот на это немного света.
При свете большой лампы с красным абажуром он разложил на столе кусок пергамента, похожий на карту.
- Торин, ее начертил твой дед - Трор, - объяснил Гандальф в ответ на вопросы взбудораженных гномов.- Это карта Горы.
- Вряд ли она нам сильно поможет, - разочарованно отозвался Торин, бросив взгляд на карту. - Я хорошо помню и саму Гору, и ее окрестности. Знаю, где Мрачный лес, а где Гиблый торфяник, на котором подрастают драконы.
- На Горе красным цветом нарисован дракон, - добавил Балин. - Но, если мы доберемся до тех мест, его будет не трудно отыскать и без карты,
- Главное-то вы и не заметили, - сказал волшебник. - Тут есть тайный вход. Видите руну на западном склоне? К ней идет стрелка от других рун. Это потайной туннель в Нижний чертог.
- Потайным он был когда-то, - пробурчал Торин. - Но так ли это теперь? Cтарый Смард* живет в Горе уже столько времени и, наверняка, знает о нем.
- Может, знает, да только не может воспользоваться.
- Это почему?
- Ход слишком узкий. "Дверь высотой в три локтя и трое пройдут в ряд" говорят руны. Cмард не смог бы заползти туда и смолоду, а тем более теперь, после того, как сожрал столько гномов и людей из Дола.
- А для меня ход достаточный, - пропищал Бильбо (который плохо разбирался в драконах, но хорошо - в ходах хоббитов). Он снова воодушевился и забыл, что надо держать рот на замке. Ему нравились карты. У него в гостиной висела большая карта Всего Края, на которой красным были прочерчены маршруты его любимых прогулок.
- Но как такая большая дверь могла остаться не замеченной снаружи, а тем более не замеченной драконом? - спросил Бильбо. Следует помнить, что он был еще совсем юным хоббитом.
- Каким образом замаскирована именно эта дверь мы узнаем, когда до нее доберемся, - ответил Гандальф. - Исходя из того, что написано на карте, можно предположить, что дверь полностью сливается со склоном горы. Способ, обычный для гномов, не так ли?
- Совершенно верно, - кивнул Торин.
- А кроме того, - продолжил Гандальф, - к карте приложен весьма необычный ключик. Вот этот! Он протянул Торину маленький серебряный ключ с длинным стержнем и изрезанной бородкой. - Сбереги его!
- Да уж сберегу, - отозвался Торин, прикрепляя ключ к цепи, что, прячась под одеждой, обхватывала его шею. - Он дает надежду и меняет дело к лучшему. До сих пор мы плохо себе представляли, как попадем внутрь Горы. Мы думали незаметно пробраться на восток к Продолговатому озеру, и вот тут уже начались бы сложности...
- Судя по тому, что я знаю о дороге на Восток, - перебил Гандальф, - они начнутся гораздо раньше ...
- От озера мы поднялись бы по Проточной реке, - не обращая внимания на Гандальфа, вел дальше Торин, - к развалинам Дола, стародавнего города, что стоит на равнине в тени Горы. Но нам не хотелось бы входить в Гору через Главные Ворота. Из них, пройдя сквозь скалу на южном склоне Горы, вытекает река, из них же вылетает дракон - слишком часто, если только он не поменял своих привычек.
- Да, не стоит этого делать, - сказал волшебник. - тем более без богатыря или, на худой конец, героя. Я пробовал найти хоть кого-нибудь, но все богатыри заняты схватками друг с другом за тридевять земель отсюда, а героев тут по соседству очень мало, если и вообще водятся. Мечи здесь у всех тупые, топорами они рубят деревья, а щиты используют в качестве лотков или крышек для кастрюль. Драконы отсюда необременительно далеки (а потому - легендарны). Вот оттого-то я и остановился на грабителе, тем более, когда вспомнил о Боковой двери. И вот он - наш скромный Бильбо Торбкинс, грабитель, - лучший из лучших. Но давайте продолжим и обсудим наши дальнейшие действия.
- Что ж, замечательно, - согласился Торин, - надеюсь, опытный грабитель поделится с нами своими идеями.
И с насмешливой любезностью кивнул в сторону Бильбо.
- Для начала хотелось бы чуть больше разузнать про все эти вещи, - начал Бильбо, чувствуя внутри себя замешательство и даже небольшую тряску, но Хватовской его половине все эти вещи определённо нравились. - То есть про золото и дракона, как оно там оказалось, кому принадлежало, и так далее, и тому подобное.
- Ну и ну! - сказал Торин. - Разве ты не видел карту и не слышал нашу песню? О чем же мы тут, по-твоему, все это время толковали?
- Тем не менее, я хочу, чтобы все было разложено по полочкам, - упрямясь, возразил Бильбо, прибегая к своей деловой манере, (которую обычно применял, когда кто-то пытался взять у него в долг), и демонстрируя, что умудрен опытом, знает толк, разбирается что к чему и полностью соответствует характеристике, данной Гандальфом. - Хотелось бы оценить возможные риски, понять, как будут возмещены понесенные расходы, сколько на все про все отведено времени, каков оклад, ну, и все такое прочее... Это значило: - Что я в результате всего этого получу и вернусь ли живым?
- Ну, изволь, - сказал Торин. - Давным-давно, во времена моего прадеда Трора, наш род было изгнан с Дальнего Севера, и воротился вместе со всем своим добром и инструментом к Горе, что на карте. Открыл ее еще мой дальний предок Старина Траин, но в этот раз они выкопали в Горе штольни и туннели, и огромные чертоги, и просторные мастерские, а вдобавок, я полагаю, нашли немало золота и драгоценных камней. Так или иначе, но сделались они богатыми и знаменитыми, и дед мой снова стал прозываться Королем в Горе, и к нему с почтением относились люди, жившие к югу и постепенно заселявшие долину реки Проточной, верхний край которой лежит в тени Горы. Тогда-то они и построили славный город Дол. Их короли то и дело посылали за нашими кузнецами, и щедро платили даже наименее умелому. Люди просили нас взять своих сыновей в ученики, а в качестве щедрой платы везли нам еду, так что мы никогда сами ничего съестного не выращивали и не добывали. Что и говорить, доброе было время, и даже самому бедному хватало денег и чтоб кутить, и чтоб копить*, и хватало досуга, чтоб мастерить прекрасные вещи из одного только удовольствия, не говоря уже о поразительных волшебных безделицах, которых теперь не сыщешь в целом свете. Чертоги моего деда были полны оружия, и драгоценностей, и всякой резьбы, и кубков, а рынок диковин в Доле слыл чудом всего Севера. Все это, несомненно, привадило дракона. Драконы, как известно, крадут золото и драгоценности у людей, эльфов и гномов, словом, всюду, где только могут, и сторожат добычу до самой смерти (то есть практически вечно, если только кто-нибудь их не убьет), не истратив на себя даже медного колечка. Они не сильно разбираются в том, хорошо или плохо сделана вещь, но, всегда точно знают ее рыночную стоимость. Сами же не способны ничего смастерить, не могут даже заделать в своей броне прореху из-за выпавшей чешуйки. В те времена на Севере было много драконов и они заграбастали почти все золото - оставшиеся в живых гномы бежали на юг, множились руины и ширилось запустение. А самым жадным, опасным и злобным червеобразным был Смард. Однажды он поднялся в воздух и полетел на юг. Сначала мы расслышали шум - словно с Севера надвигалась буря. Затем на Горе заскрипели под ветром сосны. Гномы, находившиеся снаружи (среди счастливчиков был и я - крепкий безрассудный парень, что все время где-то шлялся - это и спасло мне жизнь) - так вот, издалека мы увидели, как дракон, изрыгая огонь, сел на вершину Горы. Затем он стал спускаться по склону, и лес при его приближении загорелся. В Доле уже били в колокола и воины брались за оружие. Гномы выбежали из Главных Ворот, но там их поджидал дракон. Никто не спасся. Вскипела река и туман застлал Дол. Из тумана вышел дракон и убил его воинов - печальная, но обычная для того времени история. Затем он вернулся к Горе, заполз через Главные Ворота внутрь и обшарил все залы, закоулки, туннели, коридоры, кладовые, чертоги и галереи. После этого внутри не осталось ни одного живого гнома, и все их добро присвоил дракон. Он, как водится у драконов, стащил все в одну кучу в глубине Горы, и дремлет на ней, словно на ложе. Частенько по ночам выползал он из Ворот, летел в Дол, хватал, уносил и съедал людей, преимущественно молодых девушек, пока весь Дол не превратился в руины, а люди не погибли или не бежали оттуда. Что там сейчас, я точно не знаю, но думаю, что безлюдны все земли от северной оконечности Продолговатого озера и до Горы. Вместе с теми немногими, что оказались на достаточном удалении, спрятавшись, мы плакали и проклинали Смарда, как вдруг к нам присоединились мой отец и дед, оба с опаленными бородами. Они были мрачными и едва цедили слова. Когда я спросил, как они спаслись, велели мне прикусить язык, сказав, что в свое время я обо всем узнаю. После этого мы ушли от Горы, и зарабатывали на жизнь, как могли, скитаясь то тут, то там, не брезгуя порой даже работой кузнеца или углекопа. Но никогда не забывали о наших украденных сокровищах. И даже сейчас, когда, предположу, у нас появились небольшие накопления и мы уже не в такой нужде - при этих словах Торин погладил висевшую на шее золотую цепь - мы по-прежнему намерены получить все обратно и, по возможности, отомстить Смарду. Я часто раздумывал, как же удалось спастись моему отцу и деду. Теперь понимаю, что они выбрались через Боковую дверь, о которой знали они одни. Очевидно, они же начертили карту, и я хотел бы узнать, как ею завладел Гандальф, минуя меня - ее законного наследника.
- Я не завладел, - сказал Гандальф, - мне ее дали. Твой дед Трор, как тебе известно, был убит в подземельях Мории гоблином Азогом.
- Да будет проклято его имя, - отозвался Торин.
- А твой отец Траин отправился в путь двадцать первого апреля - в прошлый четверг как раз исполнилось сто лет с того дня - и с тех пор ты его больше не видел...
- Так и есть, - кивнул Торин.
- Вот твой отец и отдал мне эту карту, а если я сам выбрал время и место, чтобы тебе ее вручить, то ты не должен меня сильно винить, так как мне не просто было тебя отыскать. Когда твой отец дал мне карту, он не помнил даже своего имени и не сказал мне твоего, так что, думаю, я заслуживаю благодарности. Вот, возьми ее, - и он протянул карту Торину.
- Я мало что понял, - ответил Торин. И Бильбо готов был полностью присоединиться к его словам. Объяснение, которое дал Гандальф, ничего не объясняло.
- Твой дед, - не спеша, мрачно продолжил Гандальф, - прежде чем спуститься в подземелья Мории, отдал карту на сохранение своему сыну. С этой картой после гибели деда твой отец отправился попытать удачу, с ним случилось много неприятных вещей, но он так и не подобрался к Горе. Как он туда попал, я не знаю, но я встретился с ним, когда он томился в казематах Некроманцера.
- Что ты там делал? - вздрогнув, спросил Торин. Вздрогнули и все остальные гномы.
- Не твоя забота. Как обычно, разбирался в происходящем. И это оказалось грязным и опасным делом. Я еле выбрался оттуда. Я пытался спасти твоего отца, но выяснилось, что уже слишком поздно. Он был явно не в себе и заговаривался. И единственно о чем помнил - о карте и ключе.
- Мы давно уже рассчитались с гоблинами Мории, - произнес Торин. - Пора обратить внимание и на Некроманцера.
- Не болтай попусту! Это злодей, чьи силы превосходят силы всех вместе взятых гномов, даже если б они смогли снова собраться со всех четырех сторон света. Все, чего хотел твой отец - чтобы ты изучил карту и воспользовался ключом. Дракон и Гора - хватит тебе этой задачи.
- Послушайте, послушайте! - вырвалось у Бильбо, и ненароком вырвалось громко.
- Послушать что? - сказали все в один голос и развернулись к нему. Разволновавшись, он ответил: - Послушайте, что я вам скажу.
- И что именно?
- Вам надо пойти к востоку и хорошенько там оглядеться по сторонам. В любом случае там боковая дверь, а дракон нет-нет да и задремлет, как мне кажется. Если вы какое-то время посидите на приступочке у двери, что-нибудь, я полагаю, да и придет вам в голову. И, знаете, что я хочу сказать, мы слишком засиделись с разговорами. Что если всем в кровать и рано вставать, ну и так далее? На дорожку я приготовлю вам хороший завтрак.
- "На дорожку всем нам" - я правильно понял? - спросил Торин. - Ведь ты же грабитель. Разве это не задача грабителя, посидеть на приступочке у двери, а затем войти внутрь? Но я согласен в отношении кровати и завтрака. Мне шесть яиц с ветчиной на дорожку, но только глазунью, а не омлет.
Остальные тоже сделали заказы на завтрак, и тоже без всякого "пожалуйста" (что очень раздражало Бильбо). Он застелил во всех своих свободных спальнях, а также на диванах и креслах, уложил их всех спать и наконец-то отправился в свою маленькую кровать, очень усталый, но нельзя сказать, что очень довольный. Одно он решил твердо: вставать ни свет ни заря и готовить им их дрянные завтраки он не будет. Хватовская его половина утомилась и он вовсе не был уверен, что поутру отправится в дорогу.
Засыпая, он слышал, как Торин, легший по соседству с ним в самой лучшей комнате, напевает себе под нос:
В Туманные горы пора нам идти
чтоб в древних пещерах и штольнях найти
волшебное светлое золото.
Под этот напев Бильбо заснул, и оттого сны его были беспокойны.
Проснулся он, когда солнце уже давно встало.
Примечания:
1.Гл. 1 Далеко зашедшая вечеринка – An unexpected party
Party – одновременно вечеринка и отряд. То есть все начинается с вечеринки, а заканчивается походом.
2. Под землю шел ход и там жил хоббит - In a hole the ground there lived a hobbit… it was a hobit-hole.
Толкин выводит название хоббит через хольбит от английского hole – отверстие, нора. В переводе заменено на соответствие хоббит-ход.
3. упрямо, но только не прямо, а изгибаясь да извиваясь - fairly but not quite straight
4. С Беладонной Хват после того, как она стала миссис Бунго Торбкинс… - Belladonna Took …became Mrs Bungo Baggins…
Took совпадает с прошедшим временем глагола take - брать. Baggins происходит от Bag – мешок, сумка. Таким образом, авантюрная ветвь в родословной Бильбо связана с глаголом «брать, хватать», а консервативная – с «хранить в мешке или торбе».
5. - Мы собрались, чтобы обсудить пути и подходы, средства, механизмы и маневры. – We are met to discuss our ways, means, policy and devices.
Толкин иронизирует над важностью Торина за счет использования слов с двойным значением:
Way – путь и способ, policy – политика и хитрость, devices – оборудование и умысел.
6. драться с бешеными Черведеями – fight the wild Were-worms
Бильбо, путает werewolf (волк-оборотень) с wereworm, где worm – червяк.
*и чтоб кутить, и чтоб копить - had money to spend and to lend
7. Старый Смард - Old Smaug . Английское Smaug cозвучно со smoke (дым, копоть)