Репортер

Он был единственным ветераном войны в нашем «Огоньке», кого шли поздравлять с 9 мая. А 13-го мая второй раз, в честь дня рождения. Молодые фотокоры Игорь Гаврилов, Марк Штейнбок, Юрий Феклистов снимали перед ним шляпу. Красивый, - на людях его часто путали с актером, - малоразговорчивый, он сидел на подоконнике со стаканом вина и улыбался: спасибо, мужики… Да чего там рассказывать?.. Другие воевали, я снимал…В девяностом на его поминках огоньковские старики времен еще Суркова сетовали: ну, Дима! Сколько раз просили: напиши о своей жизни!.. А он оставил столько снимков, и ни одной страницы… После редколлегии в кабинете Коротича Бальтерманц как-то странно вставал со стула, и я ему: Дмитрий Николаевич, спина?.. А он: спина-то цела, а вот ногу чуть не отхреначили… Он не любил это вспоминать. Весной сорок второго он привез с передовой в «Известия» снимок искореженной техники. Ретушеры пририсовали густой дым, поставили в номер с подписью: «Бесславный конец фашистских танков». Но танки оказались нашими, английского производства. Его из капитанов разжаловали в рядовые, услали в штрафбат, где ранило… Еврея с «пятном штрафбата» никуда не брали после войны. Но с 64-го он снимал для «Огонька», и очень любил этот журнал. Бальтерманц был сыном своей эпохи, тяжело переживая, что рушится страна, которой он служил…