Верите ли вы в чудеса, господа?
Если нет, то покиньте нас. Я останусь с теми, кто готов выслушать мою удивительную историю, которая начиналась очень грустно…
25 июля прошлого года, в свой день рождения, я, Дора Яновна Котлярова, полных сорока лет, сидела одна у окна и смотрела на оживленную улицу. Но не видела ни прохожих, ни потока машин, не слышала обычного шума центра большого города. Я подводила итоги своей жизни, которая, как казалось, подошла к концу.
Да, мне исполнилось сорок. Я все еще была красива и молода на вид, но душой – старая старушка. У меня не хватало сил ни на то, чтобы продолжать борьбу за выживание, ни на то, чтобы перечеркнуть прошлое и начать все сначала. Просто никаких. Я чувствовала опустошение и полную безнадегу.
Пять последних лет, не взирая на многочисленные таланты, приличные знания, эрудицию, наконец, я прозябала в нищете. Просто однажды ни с того, ни с сего меня уволили с работы. Меня, ведущего специалиста в крупной фирме. Директор не объяснил причин, просто взял и уволил. Правда, заплатил приличное выходное пособие.
Рассчитали за один день. Вечером хотела пожаловаться, поплакаться в жилетку мужу, но он опередил меня. Еще вчера такой ласковый, любящий, щедрый, он с порога заявил мне:
- Дора, прости. Я полюбил другую. Она даже старше тебя, некрасива, более того, толста и глупа, но сердцу не прикажешь. Я встретил ее и потерял голову.
- Погоди, Миша, я не поняла…
- Нет, Дора, это ты подожди, дай договорить. Я целый день готовился… Ну, вот, сбила. Короче, я ухожу. Квартира твоя, не претендую. Машину мне отец на тридцатилетие подарил. Нам делить нечего.
- А как же любовь наша, Миша?
- Да какая любовь? Была, наверное, но давно уже – одна привычка. Все-таки, десять лет живем. А ты не волнуйся, одна не останешься. При жилье, при хорошей должности, с большой зарплатой. Да еще очень даже привлекательная стройняшка.
Пока я приходила в себя, Миша быстро собрал два чемодана, прихватил ноутбук, стопку научной литературы и навьюченный багажом скрылся с места преступления.
Я не буду долго расписывать свои несчастья. Их было немерено.
Я осталась одна и без работы. Родители мои жили очень далеко, да я и не хотела их огорчать. Я – пятый ребенок в не бедной, но простой, непритязательной семье со своими устоями и принципами. Старенькая мама не поймет, скажет:
- Раз муж ушел, сама, дочь, виновата. Исправляйся и мирись. Давай-давай отсюдова. Все по домам.
Так что, ехать за поддержкой с соплями до пояса мне не светило.
Я быстро пришла в себя. Прав был Мишка, от любви не осталось и следа, и привычка быстро пройдет за отсутствием ее субъекта.
Я оплатила квартиру вперед за полгода. Из опытных расчетов за свет и газ – с лихвой. Успокоившись и подкрепившись как следует, отправилась на поиски работы. Я имею ввиду, плотно вошла в интернет, разослала свои резюме в сотни фирм. Но нигде меня не брали.
Удивлению не было предела: я ни у кого не вызвала интереса. Два высших образования, три языка: английский, немецкий и турецкий. Почему турецкий? Так, по делу пришлось. Из-за одного письма. Но это к теме не относится. Я – не ас в компьютерах, но владею на достаточном уровне. Плюс – скоростной набор.
Никому не нужна в 35 лет образованная дама прекрасной наружности!
Поначалу я не унывала, верила в лучшее. Но, увы. Я стала бедной, потому что продала все украшения, дорогую картину, почти всю бытовую технику. Не могла расстаться только со своим любимым ноутом и библиотекой.
Подруги, расхватав все мои лучшие тряпки за бесценок, куда-то исчезли. Я и звонить перестала, поняла, что была интересна всем только в обеспеченном виде и при муже-обаяшке. Неужели он и с ними?.. Да что теперь гадать?
Нет, я, конечно, не умирала с голоду и за квартиру все эти годы платила, потому что подрабатывала то там, то здесь. Недолго и кем-то далеким от моего профиля. Мне это очень надоело.
Я никого не любила, никто не любил меня и даже, надо сказать, не пытался.
Я что-то ела, как-то спала, передвигалась, уже редко открывала ноутбук. Электронка молчала. И только почтовый ящик лопался от рекламных листовок и бесплатных, никому не нужных газет.
Продлевать агонию жизни я больше не хотела. У меня на самом деле погас священный огонек бодрости духа. Я сдалась.
И вот в тот самый день рождения я сидела у окна в пустой квартире и ждала риелтора с покупателем.
У меня был план продать свою квартиру, деньги отправить родителям, а самой – в воду. Есть такое место вниз по реке, где много омутов.
Почему знаю? Одна тетка из нашего двора не выдержала мук климакса и прыгнула в один такой с бугорка. Об этом писали в газетах. И место точное указали.
А что? Плакать по мне особенно некому. Детей мне Бог не дал. Сестры и братья мной не интересовались, племянникам я не была до фонаря лишь тогда, когда привозила дорогие подарки.
И никто из них не спросит, где могилка моя.
В тот день покупатель не явился. Зато пришел незваный гость.
В десять вечера в дверь постучали. Я никого уже не ждала, но открыла, даже не спросив, кто там. Какая разница, речка или…
- Привет, Дора, извини, что беспокою, - соседка из квартиры напротив, одетая, как елка в новогоднюю ночь, что было совсем несвойственно учительнице физики, смотрела на меня умоляющими глазами.
- Заходи, Вера.
- Нет, Дора, я на минутку. Тебе ведь деньги нужны…
- Я, кажется, в долг не просила еще.
- Знаю, что нужны. Только гордячка ты, не попросишь. Заработать хочешь?
- Нет.
- Я серьезно. Ладно, помоги по-соседски. Цена вопроса – тыща.
Я сглотнула слюну. Представила большой кусок буженины с мягким хлебом и тазик помидоров со сметаной и чесноком. Вспомнила, что не ела весь день, а в холодильнике – два сморщенных баклажана и бутылка айрана.
- Что надо?
- Другое дело. К матери сиделка ночная не вышла. А ей одной – никак. Тоньке-заразе я тыщу за ночь плачу. Подмени ее, а?
- Сиделку?
- Ну, не мать же? Я понимаю, не дамское это дело памперсы менять. Я и сама терпеть этого не могу. Но форс-мажор, понимаешь? Я бы сама поехала, но, Дора, свидание у меня. Можно сказать, впервые за последние десять лет. Не отменять же?
В густо обведенных сразу двумя красками глазах соседки-ровесницы появились слезы. Она была одинокой, и мне стало жаль ее. Все решили последние слова Веры:
- Я днем заезжала к маме, наготовила на неделю. Плов, котлеты, рыбу пожарила. Хоть все слопай. В морозилке бутылка водки лежит. Хочешь, остограмься. Я для себя держу. Иногда очень даже хорошо идет. Не смотри так, я же не набухаться тебе предлагаю.
- Ладно, годится.
Вера обрадовалась, дала ключ, сразу же деньги. Где жила ее восьмидесятилетняя маман, вредная учительница физики советских времен, я случайно знала. И поехала.
Уже в маршрутке подумала: а чего это я с собой, кроме зубной щетки, ночной рубашки и свежего белья, все документы прихватила? Ну, паспорт понятно, он как бы всегда при мне. Но дипломы, свидетельство о рождении, разводе, права. И главное, зачем-то прихватила самую дорогую для меня вещь, подарок любимого деда на восемнадцатилетние, оригинальный, но громоздкий браслет из дерева и мельхиора.
- Когда-нибудь он сыграет в твоей жизни важную роль. До этого момента не расставайся с браслетом.
Дед был большим чудаком, мечтателем, фантазером, мастером, любил дерево, металл. Всякая ерунда превращалась в его руках в нужную или просто красивую вещь. А работал он три раза в неделю без специального образования библиотекарем в райцентре. Как-то взяли его на пустующее место, ненадолго, но так и оставили до самой смерти в 78 лет. Вечером заснул в полном здравии и отличном настроении, а утром нашли его упокоившимся с улыбкой на лице.
Это была самая страшная трагедия в моей жизни.
Браслет я, конечно, не носила, но берегла. Мне как-то предложила одна подруга за него десять тысяч. Я очень удивилась, рассмеялась. А она обиженно сказала, что это у меня дурной вкус, но приставать больше не стала.
Почему я взяла его с собой? Я ведь не могла знать, что случится в эту ночь?
А случилось то, что в три часа в моем подъезде, причем на моем этаже, начался пожар. Всех людей успели спасти. Но выгорел весь этаж.
Всякие там разбирательства вам не интересны. Скажу одно. Погорельцам сообщили, что начнется следствие: кто, как, зачем? Компенсация будет, наверное, но сроки неизвестны. И предоставили несчастным самим позаботиться о себе.
Мое желание утопиться почему-то улетучилось в момент. Так захотелось жить, но где, на что, ведь даже крыши над головой нет. Спасибо проведению, что подсказало документы захватить с собой.
Итак, мне некуда было податься 26 июля в страшную жару с тысячей в кармане старых джинсов и скудными пожитками в любимой сумке с потертыми ручками. Я стала бомжом?
Вдруг мои мысли переключились на нелепо одетую дату с пачкой бумажек и бутылочкой клея в руках. Смешная. Зеленая панама, синий комбинезон с маленькими солнышками на одной штанине, пластмассовые серьги-гроздья ярко красного цвета. И она точно направлялась ко мне.
- Вы из ночных погоревших?
Откуда… Ну, да, я же еще не оторвалась от собратьев по несчастью Мы как-то так и держались горестной кучкой в своем дворе.
- Да, и что?
- Возьмите.
Мне только рекламы сейчас не хватало, но почему-то взяла.
Странная разносчица-расклейщица испарилась, а я стала глазами искать урну, куда выбросить никчемную бумажку. М-да, урн в нашем дворе никогда не было. Хорошее воспитание не позволило бросить мусор на землю. Вдруг мне стало любопытно, что же предложила погорельце пестрая тетка?
Реклама гласила:
«У вас тяжелая жизненная ситуация? Вы лишились жилья, работы, от вас ушел муж или врачи поставили вам смертельный диагноз? Не отчаивайтесь.
Вас спасет «Змеиный источник». Трехкратное омовение в нем решит все ваши вопросы. Вы снова будете здоровы, счастливы, востребованы.
Не верите: Мучайтесь дальше. А кто поверил, записывайтесь на экскурсию к «Змеиному источнику». Она проводится один раз в год только в срок чудного действия «Змеиного источника».
Запись заканчивается 26 июля в 17.00 в Цветочном павильоне «Роза и пчела». Выезд на автобусе тем же вечером в 22.00. Возвращение в 17.00 27 июля. Спешите, места ограничены. Стоимость экскурсии 1000 рублей».
Ха-ха! Что-то очень дешево для такого чуда. Исцеление, работа, любовь, новая квартира. Поиск дураков. Впрочем, почему бы и не развеяться, если есть лишняя тысяча?
Вот у меня, например, она единственная, да еще 223 рубля от последнего заработка посудомойщицы в ресторане, откуда меня уволили за несоответствие высокой должности. Оказывается, я не умею мыть пластмассовые тазики и чистить кастрюли.
И я вспомнила, как я их ненавидела эти сковородки, кастрюли и прочую посуду, жирную, противную, эти всякие средства, которые портили руки и въедались в глаза.
Честное слово, это получилось как-то помимо моего здравомыслия и полного безверия в счастливую судьбу. Наверное, роль сыграло то, что я от пуза наелась у Веркиной матери, да еще, бессовестная, прихватила с собой пару бутербродов с колбаской. Тысяча не горела поэтому в кармане, зато потянула меня к «Розе и пчеле». А потом перекочевала в кокетливую сумочку миленькой кассирши за тележкой возле цветочного павильона. Девица сообщила, что в путь отправляется этакий автобусишко на тридцать мест, и поздравила меня с успешным попаданием в отряд счастливцев. Потом охотно дополнила информацию:
- В дороге вы будете почти пять часов, успеете выспаться. Потом подъем в гору к источнику. Купание с четырех до шести утра. Побродите по целебному лесу, спуститесь с горы и назад. Чудесненько отдохнете.
К десяти вечера я уже пожалела о своем безрассудном поступке. Есть хотелось безумно, но я не могла потратить последние копейки. Однако настоящего отчаяния почему-то не было.
В автобусе царило радостное возбуждение будущих обладательниц немыслимого счастья. Почему-то дамочки, все далеко не девочки, свято верили в исцеление от неудач. На истосковавшихся по любви и богатству лицах сияли улыбки. Никто не заснул в эту ночь, болтали, делились своими несчастьями. И только я тупо молчала с полуприкрытыми глазами. Лезть ко мне с вопросами тетки быстро перестали…
(Продолжение следует)