Майлз медленными шаркающими шажками брел на кухню. Закутанный в шерстяной клетчатый плед с ног до головы он больше напоминал восьмидесятилетнего старика, нежели двадцатилетнего юношу. Выпив несколько таблеток обезболивающего и успокоительного, он, наконец, почувствовал в себе силы и желание съесть легкий завтрак. Медленно протянув слабую бледную руку, он приоткрыл дверцу холодильника и нерешительно в него заглянул. Весь рацион его питания состоял в основном из тех готовых продуктов, которые находились в безопасных упаковках и которые не нужно было открывать с помощью колюще-режущих предметов.
Взяв какой-то творожок, Майлз медленно прикрыл дверь холодильника и побрел к столу. Выдвинув один из его ящичков, юноша достал ложку и посмотрел на свое отражение. На него смотрело худое, изможденное лицо сероватого оттенка. Тоскливые запавшие глаза были окружены большими синим кругами.
Присев на краешек стула, Майлз аккуратно открыл творожок и принялся не спеша его есть.
Все те продукты, что были у юноши в холодильнике, он заказывал через интернет. Деньгами его обеспечивали родители, жившие в другом городе. Они понятия не имели, что сын давным-давно забросил учебу и уже несколько месяцев не выходил на улицу.
Медленно пережевывая творожок (скорее, по привычке, а не по необходимости), Майлз отрешенным взглядом глядел на подгнивший апельсин, который лежал в углу стола. Юноша ненавидел апельсины. Они могут причинить боль, брызнув своим едким соком в глаза... Доев, юноша выкинул пустую пачку в мусорную корзину и подошел к раковине. Включив ледяную воду, он самым кончиком трясущегося пальца прикоснулся к струе и тут же отдернул руку. Ледяная. Это хорошо. Еще одним страхом Майлза было то, что вода в кране вдруг окажется крутым кипятком и сварит ему руку.
Не спеша помыв ложку, он также неторопливо положил ее на место.
Майлз жил очень медленно, боясь получить хоть малейшую травму. Даже мысль о получении небольшого синяка или ранки приводила юношу в ужас, ведь их последствиями обязательно будет боль. Боль, которая туманила разум и ощущалась в сто крат сильнее, чем она есть на самом деле. Ее усиливал животный страх.
Майлз побрел в свою комнату. Когда он проходил сквозь дверной проем, то случайно задел косяк плечом...
Его зрачки мгновенно расширились от мнимой боли и ужаса. Взвыв, он стремительно бросился к ближайшему углу комнаты, забился в него, обнимая ушибленное плечо и покачиваясь. Все его тело била крупная дрожь. Пустыми глазами он смотрел куда-то перед собой, из уголка его раскрытого рта стекала слюна. Майлз судорожно дышал, силясь сделать полноценный вдох, а с каждым выдохом из его глотки вырывался жалобный стон вперемешку с хрипом. Из его широко открытых глаз текли слезы, но он этого не замечал.
Он просидел в таком состоянии до самого вечера, несколько раз мочась под себя. В его голове не было совершенно никаких мыслей, только всепоглощающий ужас от того, что это невыносимая боль повторится. Наконец, его терзаемый страхами мозг настолько истощился, что дал изможденному организму команду спать.
Майлз медленно завалился на бок в лужу собственной мочи и погрузился в глубокое, тяжкое забытье. Скорее всего, утром он ничего не вспомнит. Мозг просто не позволит ему этого вспомнить, иначе юноша уже давно сошел бы с ума.