Лето в этом году не задалось. Природа, спохватившись, что весной и в начале июня неосмотрительно растратила запасы жары, вошла в режим «жесткой экономии». Близится конец июля, а на улице которую неделю целыми днями пасмурно, дождливо и по-апрельски прохладно. Люди кутаются в куртки и плащи, которые с радостным ожиданием близящегося тепла были убраны в шкафы. Некоторые смельчаки, несмотря на недвусмысленные показания термометров и пессимистичные обещания синоптиков, вышагивают в футболках или сарафанах и сандалиях на босу ногу, старательно делая вид, что погода соответствует календарю. Что касается меня лично, то в отношении к погоде я все-таки реалист. В марте я одену шапку и шубу, если на термометре минус десять, а в дождливый декабрь с плюсовой температурой моя любимая обувь – резиновые сапоги с поддетыми для тепла шерстяными носочками.
Но это все с точки зрения разума. А душа, требующая романтики, прогулок по вечернему, отдыхающему от зноя теплому городу в летящем платье и босоножках, уговаривает, что эта погода ничего не значит, ведь на дворе июль месяц – самый жаркий месяц в году.
Разрываясь между разумом и душой, поневоле можно попасть впросак. Проще сказать, простудиться, неважно от перегрева или от переохлаждения. Тогда ситуация и вовсе начинает походить на анекдот – лето в разгаре, а человек пьет лекарства и натужно сморкается распухшим носом. Не сказать, чтобы я чересчур поддалась настроению души или слишком буквально восприняла рекомендации разума, но факт остается фактом – легкая простуда коварно подстерегла меня, улучив момент, когда я подставилась под небольшой сквозняк. Больничный в преддверие отпуска брать было как-то несерьезно, да и работы подвалило. Оставалось надеяться, что простуда минует, не оставив последствий, если буду относиться к своему организму более бережно и не позволю переутомляться. Вторая половина рабочего дня далась тяжело, мозг активно забастовал, требуя перевода тела в горизонтальное положение, желательно на ближайшие пару дней. Вырвавшись с работы, я шла до метро и мечтала, отчаянно мечтала только об одном, чтобы в вагоне поезда нашлось для меня сидячее местечко. Небеса сжалились над моим полуобморочным состоянием и, забредя в поезд, я, каким-то чудом пробравшись через раздутую сумку, которую держал мужчина, перегородив проход между скамьями, получила в качестве блаженного подарка свыше свободное место прямо посередине. Вряд ли я решилась бы штурмовать это место, будучи здоровой, скорей всего приткнулась бы где-нибудь с краю, толкаемая со всех сторон входящими и выходящими. Но инстинкт самосохранения заткнул не вовремя разыгравшуюся скромность.
Следом за мной вошли две женщины среднего возраста, тоже едущих с работы. Встав прямо передо мной, они как-то нарочито громко стали переговариваться о тяжелом рабочем дне, одна предлагала другой помочь держать сумки. Я, конечно, прекрасно понимала, что вся эта интермедия была разыграна специально для бессовестной молодой девки, коей я являлась в глазах этих дам, с целью усовестить и заставить освободить одной из них место. А я, совершенно бесстыжим образом закрыв глаза, уплывала под этот разговор в болезненную полудремоту, убаюканная покачиваниями мчащегося по извилистым подземным тоннелям состава.