Глава 3
Лина втянула шею пробираясь к выходу. Путь к отступлению перегородили высокие армейские ботинки. Она задрала голову отброшенная во времена, когда приходилось тянуться на носочках, чтобы рассмотреть вожделенную игрушечную витрину. Сжав плечо, Берри развернул её назад, подтолкнул к низким столикам лобби-бара. Десятки любопытных глаз проводили их вдоль зеркальной барной стойки. Утратив последнюю связь с настоящим, Лина рухнула на диван в обитой тканью нише.
– Чёрный чай, – Берри бросил шляпу и перчатки на соседний стол.
Официант кивнул и растворился в глубине зала. Крис взъерошил примятые волосы, вынул из кармана звенящий мобильный. Ровные брови сошлись поверх очков, небритая челюсть напряглась. Резким движением он отклонил вызов.
Скрывая неловкость, Лина обхватила хрупкие стенки, выглядывая из-за чашки. Берри не притрагивался к чаю. Музыкальные пальцы нервно порхали по телефонным клавишам, безостановочно набирая текст. Не поднимая головы, он негромко попросил: заканчивать. Лина торопливо глотнула, поперхнулась, горло свёл спазм, брызнули слёзы. Она судорожно вцепились кулаками в край скатерти.
– Я сейчас, – Крис поднялся.
Едва он скрылся, Лина неприлично громко закашляла, утирая лицо накрахмаленной салфеткой. Она едва отдышалась, когда Берри снова вырос у столика, зажимая под мышкой бутылку шампанского.
– Пойдём.
Силясь найти глаза под броней очков, Лина снова вложила пальцы в раскрытую ладонь. Вздрогнула от прикосновения тёплой шершавой кожи, спотыкаясь и пошатываясь, поплелась за ним к лестнице. Зеркала и стеклянные двери отразили высокого мужчину и невнятный силуэт, как пятно на засвеченной фотографии. Не дойдя до площадки третьего этажа, Берри обернулся:
– Присядем?
– Здесь? – прошептала Лина.
– Да. Я заказал столик, – он вытянул на ступеньках длинные ноги.
– Разве так можно?
– Нет.
Лина застенчиво присела чуть ниже, аккуратно спрятала стрелку под юбкой.
– Моя бабушка родилась в Саратове, – заметил Берри, доставая из кармана высокий бокал.
– Правда? Удивительно! Об этом нигде не сказано! Ни одного упоминания! – радостно изумилась она.
– Эксклюзив.
– А где она живёт сейчас?
– В аду, полагаю.
– О…
– Ты похожа на неё. Немного. – Протянув руку, Берри стянул резинку с её волос.
Опустив голову, Лина скрыла в рухнувших на плечи волосах пылающее лицо. Она растерянно взирала на предательскую стрелку, не зная, что сказать. Хрупкая непринуждённость рассыпалась как первый лёд, слабо хрустнув под каблуками. Резкий хлопок эхом прокатился по ступенькам; потрескивая и шипя, жидкость полилась в бокал.
– Есть 21?
– Это важно? – слабо выдавила она.
– Нет.
Лина сжала тонкое стекло, улавливая равнодушие глубокого голоса. Невероятно чётко увидела себя на ступеньках в ногах звезды – на миг уступившей место другому человеку. Отпила большой глоток, упрямо цепляясь за тепло парковых алей и воздушную лёгкость ночных улиц. Но тепло ускользнуло, сменяясь неприязнью и обманчивой тишиной пропитанной неясным бормотанием стен.
Когда она навязалась?
Лина глядела в хоровод крошечных пузырьков, мысленно прося его: отпустить. Сама уйти она не могла. Не могла прервать унизительную пытку, наполненную напряжённой полнотой жизни, смутным обещанием…
Она молча глотала колючую жидкость, позабыв, что бокал один. Прислонив спину к перилам, Берри смотрел в экран телефона, время от времени подливал в бокал. Украдкой косясь под шляпу, Лина жадно вбирала чёткие напряжённые линии. С трудом протолкнула комок в горле. Никогда не испытывала подобного, удивляясь неведомым желаниям: вобрать до капли, присвоить, не отпускать... Она отвернулась. Игнорируя царапание в груди, уставилась в стену на матовый плафон.
Жёлтый квадрат раздвоился, вздрогнул и поплыл, Лина отставила бокал. Синие глаза стрельнули поверх очков, Берри заломил шляпу на затылок:
– Пойдём.
Полы плаща взметнулись и скрылись из виду. Глухая тоска натянула невидимые нити. Лина знала, куда он идёт, и знала, что пойдёт следом. Берри поднимался быстро, не оборачивался, словно желал отвязаться от неё. Переставляя чужие ноги, она пыталась его догнать, переживая каждым поворотом потерю.
Ступеньки повернули и оборвались. Тяжело дыша, Лина ввалилась в длинный коридор. Пушистый ковёр убегал к единственному на этаже номеру, заглушая шаги. Тишина притаилась, следила невидимыми глазами, пока Берри искал в кармане ключи. Мигнул зелёный огонёк. Дверь бесшумно отступила в зияющую темноту провала.
Не зажигая свет, Берри привлёк Лину к себе. Угол воротника оцарапал шею, твёрдое тело вжало в себя. Она пошатнулась, потрясённая. Терпкий чужой запах накрыл обрывками воспоминаний о лесе, скошенной траве и земле после дождя. Жалящие молнии пронизывали позвоночник не давая опомниться. Его дыхание опалило рот. Показалось, Крис сейчас поцелует. До боли хотелось ощутить вкус резко очерченных губ. Они казались так близко... Лина потянулась к ним, слепо ища в темноте. Берри не двигался. Задев лбом колючий подбородок, она шумно выдохнула, теряя с воздухом остатки сил. Тогда его руки ожили, пробежали в складках ткани.
– Помоги мне, – он нарушил тишину.
Неловкими движениями она искала молнию. Липкий пот щипал глаза, мешался со слезами, колени подгибались. Она вцепилась в его плечи как в спасательный круг. Висок обжог короткий выдох:
–Ты боишься?
Она дёрнулась, словно он ударил.
– Не бойся. Я не страшный.
– Я не боюсь, – всхлипнула, из последних сил выдыхая: – Я люблю тебя… – И охнула. Обнажённую кожу лизнул холод кондиционера. Крис не поцеловал её и не обнял: в скупом сценарии близости остался такой же далёкой звездой, тогда как Лина не узнавала женщину под изрезанными струнами пальцами, для которых она не представляла загадки.
Прикрыв за спиной дверь президентского номера, она прислонилась к стене. Пары шампанского выветрились, оставляя послевкусием в теле слабость и предательскую дрожь. Тяжело отталкиваясь, она побрела в поисках лифта, не заботясь, кого встретит, что скажет...
Коридор проводил тусклым взглядом ночников. Женщина в белом переднике расставляла свежие розы в стеклянные вазы. Отель шагнул в новый день. Улыбаясь, горничная предложила помощь. Не оборачиваясь, Лина покачала головой.
На черно-белом табло загорались и тухли цифры этажей. Двери лифта бесшумно разъехались. Взглянув на кнопки, Лина выбрала подземную стоянку, с дрожью вспоминая залитый светом холл, умноженный блестящей плиткой и сотнями диодных лампочек.
Ровные ряды автомобилей тускло мерцали между бетонными колонами. Миновав сопящего на стуле сторожа, Лина вышла на противоположной улице в ста метрах от гостиницы. Глубоко вдохнув ледяной воздух, она обернулась.
Огни нарядной вывески сверкнули в начищенных пуговицах ливреи, швейцар на миг появился в широких дверях, пропуская постояльцев. Рассветное небо слабо обозначилось над треугольными крышами, наливаясь грозовыми тучами. Фанаты зябко кутались в куртки, упрямо карауля вход.
Упустили парковку, – подумала Лина и пошла вперёд, больше не оборачиваясь. Она бездумно шагала по пустому проспекту и считала гаснущие фонари, комкая в кармане рваные колготки.
Скинув в коридоре ботинки, она закрылась в ванной. Пустила воду и уронила голову на протянутую к смесителю руку. Вода с шумом разбивалась о белые стенки чугунной ванны. Лина подняла лицо, встречая в зеркале глаза взрослой женщины. Откинула со лба растрёпанные волосы, вглядывалась, пока не закружилась голова. Она закрутила кран, передумав купаться. Вынула из кармана визитку с мелкими буквами адреса в Лос-Анджелесе, – вручённую со словами: "Я позвоню". Лина закусила губу, повертела в пальцах белоснежный прямоугольник: куда позвонит? он не узнал ни имя, ни телефон…
Она мирилась с мыслью, что была очередная юбкой в постели рок-звезды. Закрыла глаза, качнула головой. Не важно, она не испытывала стыда. Главное они договорились встретиться снова. Лина позвонит ему сама, даже если внутри все сжимается от страха. Слишком далеко зашла, чтобы отступать. Упав на диван, она обняла подушку, уткнулась лицом в плечо, вдыхая едва уловимый запах. Всеми мыслями, она подгоняла новый день.
Утром ударил гром, и небо рухнуло на город. Потоки воды стремительно залили дворы и улицы, забили мусором канализационные люки, размыли дороги. Десятки неудачливых машин попали в капкан стихии.
Василина не слышала барабанной дроби по карнизу и завывание ветра. Крепко проспала до вечера, подняв тяжёлые веки, когда дождь иссяк. Закат окрасил горизонт розовато-лиловыми разводами. Она залюбовалась пронзительными красками, мысленно переносила тона на акварельную бумагу, лениво покачиваясь на волнах эйфории...
Взгляд упал на часы, и Лина подпрыгнула.
Звонкий ледяной воздух ворвался в открытую форточку, поднял лёгкие занавески и обжёг ноги. Став на ребра босых ступней, Лина намазала тост шоколадной пастой, взяла чашку и подсела к компьютеру. Она качалась на табурете, даже не злясь на модемный скрип. Поверх кружки с горячим кофе читала открывающийся рывками текст. Беззвучно повторила слова сложившие предложение и выронила чашку.
Коричневая лужа расползлась по клавиатуре и громко хлюпая, потекла на пол.