Юджин Дайгон Шелл
Шелл опять расстегнул ширинку – и когда он успел? Он прибыл в нашу реальность из другой, похожей, через портал, открывшийся на моей даче, который и сейчас радужно переливался между кустами смородины.
Я повернулся. Комар, с настойчивостью бульдога, зудел у левого уха, словно ему было не все равно, куда вцепиться.
-Застегни ширинку, - потребовал я.
-… от такого, - показал Шелл. – В нашей реальности ее застегивают только в холод.
-Как так? – удивился я.
-А вот так. Ты же ходишь с расстегнутой курткой? Почему мне нельзя – с расстегнутой ширинкой? У на, может, - хитро сощурился он, - неприлично ходить нарастапашку. Я же ничего тебе не говорю..
-Так там ничего, а тут такое дело, - попытался возразить я, поправляя пальцем очки на переносице, и они тут же съехали на бок, криво сели и словно прилипли.
-А что – это дело? Оно как раз должно вентилироваться, ему перегреваться нельзя, - последовательно излагал свое кредо Шелл.
-Зачем же вам тогда штаны? – поинтересовался я, борясь с очками.
-На случай резкого похолодания, - продолжил Шелл и признался уныло. – И вообще, положено.
По его молчанию, полному невысказанного, я понял, каких трудов ему стоило заиметь такие штаны и с каким удовольствием он бы от них избавился.
-Так здесь-то тебе ничего и никем не положено, ты сам можешь на что угодно положить, - предложил я ему. – Некому здесь на тебя положить, да и нечего.
-Ну нет, - не согласился он со мной. – Положить всегда что найдется, а уж кому – и подавно. Если уж насчет того, чтобы класть, то я был бы не против, чтобы под меня кого-нибудь положили.
Тут я с ним решительно не согласился.
-Во-первых, - сказал я, загибая палец…
-Ты это брось загибать, - перебил меня Шелл.
-А во-вторых… - невозмутимо загнул я второй палец. – И в-третьих…
Шелл заворожено проследил за загибанием третьего пальца.
-И продолжать можно долго, - подытожил я. – Пальцев у меня не хватит.
-Вот, - сказал Шелл и разогнул один свой палец из сжатого кулака. – Вот это вот во-первых, - он разом разогнул еще два пальца. – А это вот во-вторых и в-третьих.
-Ноль – три, - предложил я.
-Ноль – три, - согласился он. – А все-таки, палец ты в рот не клади. Если класть – то сразу целую лапу.
Первого смысла здесь не было, а во вторых я запутался. Это просто возмутительно – отсутствие простого, здравого, поверхностного смысла.
-Слушай, ты кто вообще, по восточному гороскопу? – спросил я.
-Волк, - ответил Шелл.
-А еще кто есть, кроме волка, в этом гороскопе?
-Старец есть, слон есть, дельфин есть, акула, пингвин, крокодил, носорог, игуана, потом трехглазый зверь какой-то и всякие мифические звери: единорог, феникс, вервольф, саблезуб, стрелоклык, гоблин, эльф, сартал, грифон…
Тот еще восточный гороскоп, отметил я про себя.
-…баобаб и йеху.
-Йеху? Может, йети – снежный человек?
-Ну да, снежный. Только йеху и не человек, а баба. Ты ведь мужика имел?
Я кивнул.
-Ну я так и подумал, - обрадовался Шелл.
-Подожди, - встрепенулся я, - а баобаб, он что, зверь? Он ходит?
-Конечно, - улыбнулся Шелл. – Он растительный зверь, в землю лапами зарывается, их у него то ли двенадцать, то ли… Кусты к нему прицепляются – бродит, как холм.
Получалось что-то, похожее на черепаху.
-Да я их всех не помню, - признался Шелл. – Их тридцать три всего.
-А ты кем был? – доверительно полюбопытствовал я.
-Уонтером, - столь же доверительно, но исчерпывающе удовлетворил он мое любопытство.