Когда прожили два человека вместе сорок лет, то видимо включается когерентность биополей.
Олег проснулся с ощущением горя и увидел жену, сидящую у трюмо. Она спиной почувствовала его взгляд и оглянулась.
– Подожди минут двадцать. Я вчера изюму купила и кокосовой стружки. Сейчас с творогом замешаю. Сырники будут...мечта. Чайку попьём. –
Предвосхищая обычные желания мужа, заявила Мария Палей.
- Выпить хочу. – Отрезал муж.
- Что за тоска с утра. В чай плеснёшь двадцать грамм водки и хватит.
– Согласен. Шевелись. Двадцать минут подожду. -
Через полчаса сели за стол. Олег Николаевич Палей налил себе свежезаваренный чай, добавил мёду, встал, достал из холодильника горсть мороженной черники. Высыпал в чай. Сел и взялся за голову.
– Да что с тобой такое. – Мария озабочено разглядывала мужа.
- Побледнел чего-то.
- Не знаю. Шизофрения какая-то, беспокойство, пойду, матери позвоню.
– Чай допей. Остынет. Позавчера же звонили. Всё у неё хорошо. Дождись субботы. Что деньгами бросаться. (В субботу и воскресенье междугородний тариф был в четыре раза меньше и Олег Николаевич уже около трёх лет два раза в месяц звонил матери в Асбест по субботам с 10 до 11 часов).
Трубку взяла сноха.
– Аня привет. Как там братело. Мать что делает.
– Вовка на работе. Анна Иосифовна встала. Я ей овсянки сварила. Сыр порезала. Завтракает у себя в комнате перед телевизором.
– Аня, дай ей трубку.
В трубке раздались короткие гудки. Палей вернулся на кухню.
– Со связью что-то. Перезвоню через час.
Вскоре раздался междугородний звонок.
– Олег Николаевич, горе, какое. Ваша мама скончалась. Я к ней захожу с телефонной трубкой. Тарелка с кашей на полу. Анна Иосифовна сидит перед работающим телевизором в кресле и уже холодная. У меня трубка и выпала из рук. Приедешь.
– Сейчас соберусь и на вокзал. Братец дома.
– Нет ещё. Позвонила вот в скорую, милицию, Вове на работу, Гале, тебе.
Мария долго разглядывала мужа.
– За три с половиной тысячи километров смерть чуешь. Прямо ведьмак какой-то. Смерть отца почувствовал в течении получаса и матери тоже.
– Так близкие же и дорогие люди. Я о них думаю, поэтому, наверное. – Бормотал Олег, бросая в чемодан самое необходимое.
– А Нина Александровна, а Юдин.
- Да я сильно зол был. Вот и ляпнул про твою начальницу.
Жена вспомнила первый случай проницательности Олега о близости Смерти.
Они только поженились. Маша перевелась на вечернее отделение института и пошла работать. Через неделю она пришла с работы на час раньше с красными глазами.
- В чём дело. – Встревоженно встретил её муж.
- Отправляют на картошку на две недели по распоряжению обкома Партии, аврал какой то. Снег выпал. Урожай пропадает.
Разнарядка два человека с нашего отдела. Я первая кандидатура, сказала начальница отдела. –
- Они что с ума сошли. Две недели выколупывать картошку из грязи в чистом поле под дождём и снегом, на ветру. Ты только из больницы. Две недели с бронхитом лежала. Это верное воспаление лёгких. Ничего себе работёнка у экономиста проекта. –
На следующий день Маша пошла к участковому врачу за больничным, а Олег с медицинскими справками к ней на работу.
Её начальница молодая красивая женщина отодвинула, не читая, положенные Олегом бумажки и заявила.
– В отделе семнадцать сотрудников и все больные, беременные и многодетные. У меня самой хронический бронхит.
Добавила она, глухо покашливая.
- Завтра утром от проходной отходит автобус в колхоз Отрадный в семь утра.
Женщина опять зашлась глухим кашлем.
- Если ваша жена не придёт в тёплой рабочей одежде, будут большие неприятности, вплоть до увольнения.
– Моя жена уже простужена и будет лечится, а Вы, а у Вас не хронический бронхит, а уже рак. Жить Вам осталось четыре месяца. -
Палей схватил справки и выскочил из кабинета.
Почему он такое ляпнул с досадой, Олег даже не осознал и через день забыл.
Через месяц, сорока двухлетний начальник планового отдела Соколова Нина Александровна ушла на больничный и на работу не вернулась.
Она умерла от рака гортани через четыре месяца и семь часов в больнице.
Маше, как жене убийцы любимой начальницы пришлось уволиться.
С Сергеем Абрамовичем Юдиным совсем непонятки.
Палей должен был поехать с ним на Ижорский завод в Ленинград принимать электрошлаковую сварку обечаек реакторов.
- Мне Ольга Юдина звонила. Ты значит с Сергеем едешь, а мне ничего не сказал.
Начала заводится жена.
- Причём здесь Юдин.
- Притом, что когда ты, куда идёшь с Сергеем, то голову дома оставляешь. Выкладывай давай лишние деньги, что на подарки детям и мне берёшь. Всё на водку и баб уйдёт.
- Успокойся Маша. Делов на Ижоре очень много. Сварка обечаек будет идти сто двадцать часов непрерывно. Мы в цехе будем круглосуточно контролировать процесс по очереди.
А Сергей последний год угомонился. Стал на сердце жаловаться и пить не больше 200 грамм.
Не пришлось бы его тело вместе с обечайками атомного реактора в Волгодонск везти.
- Сплюнь. Разве можно такое о живом человеке говорить. – Возмутилась жена, уже спокойнее.
Через две недели Олег Николаевич Палей привёз спецрейсом заводского самолёта тело Сергея Евгеньевича Юдина в Волгодонск.
В предсказании его смерти Палей ошибся на три часа.