По утрам и «двойки», и «тройки», и другие трамваи, которые шли в центр, были увешаны гроздьями людей. Народ густо пучился на подножках и на «колбасе». Он ехал на работу, на которую никак нельзя было опоздать. Нет, опоздать-то , конечно, можно, но невыгодно, так как за опоздание пойдешь под суд, а суд присудит от трех до шести месяцев исправительных работ но месту работы с вычетом 25-50% зарплпты. Кому это нужно? Вот народ и набивался в транспорт до невозможной плотности, вот он и висел снаружи, цепляясь за поручни и различные выступы.
Василь Гениатулин, классный токарь и заядлый козлятник, в транспорт не набивался. На работу из Новой деревни он в бесснежный период добирался на велосипеде.
Лешка Барсуков ему завидовал. Он тоже хотел ездить на велосипеде, он умел ездить на велосипеде, но велосипеда никогда не имел. А прокатиться очень хотелось. Однажды после смены, когда Геннатулин, как обычно, засел за «козла», Лешка попросил у него разрешения прокатиться на его велике. Василь немного подумал, а затем с неохотой процедил: «Десять минут. Не больше. Далеко не уезжай!»
Лешка птахой вылетел из проходной, взял на стоянке велосипед Василя, оседлал его и рванул на Кировский.
Он с восторгом несся по проспекту, вовсю нажимая на педели, не притормаживая даже на перекрестках. А чего притормаживать-то? Мащин мало, перекрестки пусты.
Он решил доехать до Малой Невки и повернуть назад. Уже показался мост. И тут перед ним возникла девушка, фифа в коротком крепдешиновом платье. Она сошла с трамвая и перебегала дорогу.
Он взял влево, и фифа – назад, он –вправо, и она вперед. Лешка резко тормознул и, не успев выставить ногу, повалился на бок.
Острый край поребрика прорвал штанину и содрал кожу на лодыжке. Потекла кровь.
Девушка растерялась, испугалсь, расстроилась. Она стояла, не зная, что делеть. Затем до неё дошло, что парню-то нужно помочь. Когда Лешка поднялся с асфальта, она взяла его за руку и безапелляционно заявила:
-- Немедленно ко мне! Я вас перевяжу.
-- Да ладно. Так пройдет.
-- Не пройдет. Смотрите как сочится.
-- А это далеко?
-- Да вот мой дом.
Девушка указало на большой красивый дом, который возвышался тут же, возле сада им. Дзержинского.
Когда воошли в обширную парадную, Лешку поразила ковровая дорожка, зеркала и цветы. За столом сидел бородатый швейцар.
-- Иван Васильевич, -- обратмлась к нему девушка, -- пусть велосипед пемного постоит в парадной. Он вам не помешает?
-- Нет, Софья Петровна, на помешает.
Когда они подошли к лифту, швейцар поднялся:
-- Вас сопроводить?
-- Спасибо, Иван Васильевич, Мы сами.
Поднялись на третий этаж. Соня позвонила. Дверь открыла скромно одетая женщина, очевидно домработница. Соня тут же её отпустила.
Из полутемной прихожей вкусно потянуло кофе и ванилью. Они прошли в непомерно большую комнату, посреди которой стоял белый рояль. Обстановка была, по Лешкиному мнению , богатая: тяжелые шторы, ковры, полированная мебель. Да что там богатая. Для молодого работяги, обитавшего вместе с бабушкой и мамой в четырнадцаиметровой комнате это были настоящие барские хоромы.
Соня провела Лешку в ванную комнату и предложила закатать штанину, снять ботинок и носок, а ногу поместить в ванну. Лешка засмущался: его рабочие ботинки и штаны, ну и носки, конечно, вступали по чистоте в явный диссонанс со стерильной обстановкой ванной комнаты. Соня деликатно этого диссонанса "не заметила".
-- Кстати, как вас звать, мой дорогой пациент? – обратилась к Лешке отошедшая от шока Соня.
Тот ответил.
После обработки раны и её перевязки, Соня распорядились:
-- Алексей, вы обувайтесь, а я пойду сварю кофе, Посидим, перекусим.
Какой там кофе. Гениатулин уже наверное кроет его на чем свет стоит.
Лешка карегорически отказался от кофе, сославшись на необходимость срочно быть на заводе.
-- Жаль. Тогда оставьте номер телефона, чтобы я смогла узнать, как проходит заживление раны.
Лешка написал на листочке номер своего коммунального телефона, поблагодарил за оказанную помощь и скоренько выкатился из богатой квартиры.
От Гениатулина ему конечно же досталось. Отчитав Лешку послелдними словами, он наконоец нормально спросил:
-- Где ты мотался-то, мудило?
Лешка поведел о своем падении, думая, что Василь посочувствует ему. Куда там, Гениатулин завелся по новой:
-- Верно говорят: «Инструменты и велик не давай в чужие руки – испортят». Хрен ты у меня теперь что-нибудь получишь.
Лешка с нетерппением и тревогой ждал Сониного звонка. Девушка ему очень понравилась. Она заметно отличалась от сухощавых заводских девчат. И красотой , и ухоженностью, и поведением и даже пахла она по другому. Лешка понимал, что она ему не пара, но надеялся: а вдруг!
А звонка все не было и не бдыло. Лишь на четвертый день к нему в комнату постучалась соседка: «Леша, тебя к телефону. Девушка».
Лешка взял трубку:,
-- Алё. Я слущаю.
-- Алексей, здравствуйте. Как ваше здоровье, как нога?
-- Здравствуйте, Соня! С ногой все в порядке. Ранка затянулась. Я снял повязку.
-- Ну и слава богу. А то я переживала. Желаю вам полного выздоровления. До свидания.
-- До свидания.
До какого свидания, когда она даже номер своего телефона не сообщила? Лешка мечтал о встрече с Соней, но как этого добиться он не знал, Не пойдешь же к ней на квартиру, раз не звали.
На Лешку нашел бзик. Все свободное время он тратил на прогулки возле Сониного дома. Он ходил туда и обратно между садом Дзержинского и «Молокосоюзом» в надежде увидеть Соню. И однажды он её увидел.
Она шла рядом с видной женщиной, очевидно её мамой. Соня сразу же узнала Лешку. Она остановилась:
-- Здравствуйте, Алексей. Что вы делаете в наших краях?
-- Да вот иду с репитиции, -- соврал Лешка.
-- Мама, это тот молодой человек, -- обратилась Соня к маме, -- который из-за меня повредил ногу.
Алексей протянул женщине руку для знакомства:
-- Алексей.
Сонина мама протянула два пальца.
Эти два пальца не только сняли Лешкин бзик, но и вызвали в душе его волну негодования:
-- Везде бубнят: «Пролетариат, передовой класс, гегемон». А гегемон обитает в занюханной коммунлке, трескает субпродукты и жмет пальцы советским буржуям, ждивущим в шикарных домах.
Насчет буржуев Лешка был неправ. В упомянутом в рассказе доме (73-75) жили не буржуи, а люди, приносившие государству заметно большую пользу чем токарь Барсуков. Например:
физик П.Л.Капица,
историк С.Ф.Платонов,
математик Г.М.Фихтенгольц,
физик И.В.Курчатов,
поэт И.А.Заболоцкий
физик Я.И.Френкль и другие известные деятели науки и культуры.
Конечно, бытие определяет сознание. Конечно, сознание жильцов дома 73-75 отличалось от сознания токаря Барсукова и от сознания его товарищей. Он это понял и поставил крест на красивой девушке из дома 73-75, папа которой был наверняка не простым человеком.
Освободившись от бзика, Лешка позвонил в воскресение Клавке-револьверщице:
-- Клава, ты сегодня свободна?
-- Как ветер мая!
-- Давай заберемся на Исаакий. Посмотрим на город с высоты птичьего полета.
-- Хорошая идея!
-- Спускайся через 15 минут. Я буду ждать тебя у подъезда.
"Вот так. Каждый сверчок...", -- подумал Лешка и в принципе был неправ.