Пару дней пришлось Николаю загорать в одиночестве. Не полном конечно, так как на пляже знал он многих, и не мало “подсолнечников” знали его, и даже по имени. Недостаток личного общения его не огорчал. Он хорошо знал, зачем сюда приехал, жить хотелось, чувствовать себя крепким, способным работать и отдыхать. Николай устраивался рядом с людьми, подходящесть которых для соседства определял по признакам, известным ему одному и общался кратко, диалога не затевая.
На третий день, прибыв и уже начав располагаться, он увидел как на ближнем горизонте появились приятели, он разбросал свои вещи и занял место сразу на троих. На календаре было 14 августа, пик сезона, и в первой от моря линии устроиться было проблематично. Без лишних слов, друзья пошли в воду, а Коля остался, и до возвращения, стоя на берегу, наблюдал то за ними, то за двумя утками нырками, которые занимались охотой на рыб, периодически исчезая под водой.
Вышли они как обычно, взявшись за руки. Николай ждал их терпеливо и, не мудрствуя лукаво, спросил.
– Как дела, как отдохнули, как Лиза, что она вам рассказала? – Ольга подняла голову.
– Все в порядке Коля. Мы не очень–то отдыхали, дел было много. Ты не забыл, что мы завтра улетаем, так что, может быть, вечерком еще выйдем погулять с Лизой.
– А завтра вы будете на пляже?
– Обязательно, но не долго – сказал Витя. – Мы эти дни занимались хозяйственными вопросами, нас ведь не будет здесь до весны, и надо оставить все в полном порядке. А ты тут, чем занимался, Коля, спортивные обязательства все выполнил? Хотя, я и не сомневаюсь. Жаль мне с морем расставаться, уж очень я люблю на воду смотреть и шум волны слушать.
– Особенно если на берегу чисто и музыка не грохочет. – Как обычно продолжил Коля. – Чистота, вода и тишина – особые категории, уважения требуют, и считаться с ними необходимо. В них можно многое найти, и даже свое отражение: в чистоте – своих нравов, в воде – своего лица, а в тишине услышать свою душу. Конечно, если не побоишься близкого знакомства с самим собой, но если сможешь, то в жизни очень пригодиться.
– Это тоже психология? – уважительно и почти без иронии спросил Витя.
– Да, конечно, там, где душа, всегда именно она, по определению. – Завершил тему Коля и довольный пошел плавать.
Вернулся, и Ольга спросила у него.
– Вот ты Коля занимаешься логикой души, и, наверное, должен владеть инструментом, вернее ключиками к ней, к ее механизму. А где она находится - душа? Самое точное определение, которое я слышала, – на небе. А еще душа бывает в пятках, это со страху, и еще, душа временами поет. А у тебя Коля, Она где? – И Коля, показав прямо в центр груди, сказал.
– Здесь, где сердце.
– А счастье?
– Там же! Думаю, где душа, там и сердце и счастье! – Тут, отозвался Витя.
– А сколько горя в семьях мудрецов, горя в их судьбах, жизнях детей, внуков, супругов? Что это, Коля, фарисейство, ведь говорят они все правильно, парадокс какой-то?
– Это недостаток характера, воли им не хватает, для приведения своих слов в жизнь, даже в своем доме. И искусство, во многом такое, по тому, что не верят многие авторы, да и исполнители ни во что, ни в душу, ни в благородство, ни в честь, ни в Бога. Даже в деньги не верят, в заработанные, халтуры много. А без веры нет убеждений, и звучит все это у них пусто.
Есть настоящие мастера в литературе, в кино и в театре, и произведения есть, но эмоции в них получить сложнее. Там думать надо и переживать, чувствовать все тонко и внимательно отслеживать. Голову ломать, что та, или иная фраза или жест обозначают? Многих, очень многих людей уже приучили к суррогату, к жути и клубничке. Один популярный исполнитель в девяностых, на критику в свой адрес ответил: «People хавает!» Хорошо бы самому вкус не испортить. А спросил ты, Витя, про мудрецов, наверное, в продолжение разговора о наркомании?
– Да, Коля, но больше, наверное, к теме о вере!
На этот раз в воду пошла Ольга, и Виталий спросил.
– А вот с женщинами трудней работать?
– С ними не просто. В общении с женщиной нужно быть в резонансе с ее настроением, это поможет вашему взаимоотношению и в жизни и в работе. А с мужчиной пытайся понять его логику, определить к чему он ведет разговор.
У меня вот тут другое есть. Я, Витя, очень Не хочу, что бы старели женщины. Надо, что бы молодыми все они оставались, свои родные и не только, наверное, все. Я маму молодой помню, ей было чуть больше сорока... Она мне снилась не так давно, прямо перед отъездом сюда. Мы с ней обнимались, как в детстве, и она меня поцеловала и перекрестила три раза. И папа тоже там был, я запомнил его тоже не старым, просто очень взрослым, почему-то в пальто, цвета маренго, как-будто мы куда-то пошли, чуть ли не голосовать, на избирательный участок. Тогда многие всей семьей ходили, там буфет был, хворост продавали – это выпечка такая, и концерт можно было послушать. Снятся они мне очень редко, и во сне, я не помню, чтобы мы разговаривали. – А Витя добавил, прямо сразу, без пауз.
– Общения на том свете может не получиться? Общайся с людьми на этом, люби живых, радуйся вместе с ними и будь счастлив при их жизни, и при своей! Люди должны друг другу помогать, хотя бы по тому, что у всех нас судьба одна,… А на свет мы все-таки появились для счастья.
Все замолчали, и какое-то время друг друга не беспокоили. Николай сладко подрёмывал, как будто во сне воплощал в жизнь Витины советы. Он был удовлетворен тем, что прошли эти встречи как в идеале, ему и представлялось. Не всех тем касался он в беседах, да и Виталий, и Ольга, были этичны и деликатны, - ни у кого из них не было нужды лезть в глубоко личное содержание, банальное или сокровенное. Они не были случайными попутчиками по купе в скором поезде, не торопились выболтать побольше, диалоги их протекали свободно и полноводно.
Еще одна встреча пролетела, Виталий и Ольга засобирались. Николай принял вертикальное положение, чтобы откланяться, и как-то повествовательно произнес.
– Встретимся завтра. До встречи.
– Надумаешь вечером гулять, позвони. Мы можем, и дома остаться, дела еще есть.
– Едва расслышал Коля, заранее зная, что сегодня уже ни куда не пойдет.
На другой день они общались ровно час. Коля пришел в семь, они ушли в восемь. Почти все время плавали.
– Ну, что Коля, махнем в знак завершения сезона до розовой метки? – Спросил Виталий. Он и раньше ни раз предлагал партнеру сплавать до буя, до шара розового цвета, видневшегося над водой, и даже гарантировал ему, сопровождение. Сведущие люди говорили, что до него 250 метров. Николай поглядывал в его сторону, но плыть к шару и даже думать об этом себе запрещал. Хорошая физическая форма провоцировала его, а осторожность уберегала. Он останавливался интуитивно, хотя плыл почти весь путь уверенно.
– Нет, Витя, я воздержусь, духу не хватает, или как сейчас говорят, – нет мотивации.
–
Для Коли в этих заплывах, как и в жизни не было цели доплыть, больше ему было важно само это занятие - в нем Николай находил себя, а вода своим магическим свойством очищала его и отмывала от всего инородного - присохшего и налипшего.
– Хорошо, хорошо я просто предложил, на будущий год доплывем. – Согласился Виталий, и они в спокойном темпе отчалили от берега, продолжая беседу.
Еще они упоминали о средствах связи, как просто теперь общаться и еще о чем-то. Все было уже переговорено, мыслями супруги были уже в аэропорту или может быть дома. Мысли часто опережают события.
Коля попросил Виталия сфотографировать его у воды, на фоне таинственного вулкана. Эта процедура была приятной, ежегодной и традиционно выполнялась ими ответственно и старательно.
Летняя встреча была законченной, зимняя обычно не получалась, оставалось сказать: «До встречи будущим летом!», что Коля и сделал. Еще он сказал спасибо и как-то загрустил, бодрого вида у него не получилось.
– Хорошо мы поговорили, и диалог хороший получился! Отметил Витя. А Ольга завершила встречу утвердительно сказав.
– Да Коля, приезжайте к нам в гости. – И улыбнулась.
Мужчины обнялись, пожали руки, и супружеская пара ушла с пляжа.
А Николай Васильевич, по-привычке, не вглядываясь, еще долго смотрел им в след.