Васка встретила нас недовольно. Она сидела на койке, ссутулившись и упершись кулаками в матрас.
Я плюхнулась перед ней на свою койку:
– Васка, ты чего такая?.. Случилось что?
– Главное, что у тебя все тип-топ! – недружелюбно отозвалась она. – Съешь лимон.
– Зачем?
– Чтоб рожа не так сияла! Сколько можно шляться? Ты мне по делу нужна!
– Васка, не сердись, так получилось...
– Ладно, – отмахнулась она, – гони бабло!
– За что?! – воскликнула я, предположив, уж не вздумала ли она штрафануть меня за долгое отсутствие?
– За помывку! Сегодня наша знакомая «стюардесса» на смену снова заступила. Я клинья подбила, после полуденного кормления пойдем в душ, помоемся, наконец. Завтра меня выписывают, на прощание надо устроить баньку, а то в моей коммуналке горячая вода не водится. И тебе тоже не мешает тыкву мокнуть, гы-гы-гы!
– Вот так новость! – обрадовалась я. – Значит, наконец, искупаемся, и я смогу снять с головы эту дурацкую косынку?
– Да, – подтвердила она, – бабло гони! Мне надо успеть все устроить еще до кормления.
– Сколько? – уже потянулась я под подушку за косметичкой-кошельком.
– По пять рэ с рыла, итого – червонец. И о бане – молчок! Усекла?
– Угу, усекла, – кивнула я, отсчитала не десять, а пятнадцать рублей и подала их Васке.
– Почему пятнадцать? – удивилась она.
– Это деньги за Ольгу, – пояснила я, – пусть она тоже пойдет с нами.
Васка фыркнула:
– С какого х..?!
Я посмотрела на нее с мольбой:
– Васка, пожалуйста, пусть она тоже помоется.
– Нет! – обрубила она. – На кой нам свидетели?! Ты знаешь, кто она такая?
Я сказала, что Ольга хорошая. Но Васка стояла на своем: свидетели не нужны, идем вдвоем, и – баста!
– Тогда держи пять рублей, и иди в баню одна! – чуть помешкав, решила я.
Васка просверлила меня желчным взглядом, но я выдержала его. Так и не взяв денег, она молча рухнула в койку и уставилась в потолок, скрестив руки на груди.
Недолго думая, я аккуратно положила рядом с ней пять рублей и тоже улеглась.
Несколько минут мы обе лежали, дуясь друг на друга, но Васка одумалась:
– Ладно, черт с тобой, гони пятнадцать!
Обрадованная, что гнев сменился на милость, я быстренько добавила деньги.
Васка хватанула их и ушла в коридор.
Вернулась она скоро, подошла и резко вскинула кулак под самый мой нос:
– Смотри у меня!
– …Что это? – отпрянула я от внушительного кулачища.
Она медленно разжала его, в ее ладони лежал ключ.
– От душевой! – затаенно сообщила она. – После кормления устроим баню!
– Здорово! – обрадовалась я, что ошиблась относительно намерений вскинутого кулака. – Но мыться чем будем? Мочалок-то нет…
– Твоими трусами потремся, – ухмыльнулась она.
– Вот видишь, Васка, – закивала я, – а ты говорила, что трусы не пригодятся. А они очень даже понадобились!
– Ладно тебе, – благодушно буркнула она. – Готовься, давай.
– Сейчас, я только Ольге скажу, чтоб она тоже собиралась…
– Не лезь! – одернула она меня: – Сама скажу…
Она вальяжно повернулась к Ольге и вполголоса сообщила ей радостную новость, по ходу велев, когда пойдем из палаты, запрятать казенное полотенце под халат, а свой язык – за зубы.
Ольга приняла известие с покорной благодарностью…
После обеда мы покинули палату.
– Только тихо! – велела Васка, лишь мы оказались в коридоре. – Никто не должен нас видеть…
Бесшумно, то и дело озираясь, будто партизаны, мы направились к душевой, адрес которой был известен только Васке. Свернув за угол, в дальнем конце коридора остановились у двери без какой-либо надписи и таблички, запертой навесным замком.
Еще раз оглядевшись, Васка осторожно вставила ключ в замок, неслышно повернула его, сняла замок с петель и положила его в карман своего халата.
Послушно ее руке дверь распахнулась.
По команде Васки мы, одна за другой, юркнули в душевую, тихо прикрыв за собой двери.
В душевой располагались десять кабинок без дверей – по пять друг против друга. Окно было настежь открыто, и я зябко передернулась:
– Васка, да здесь невозможно мыться, околеем!
– Сейчас натопим! – басонула она, бросилась к окну, махом захлопнула его, а затем пустилась открывать краны с горячей водой во всех кабинках.
Душевая начала наполняться паром и быстро нагреваться.
– Айда! – приглушенно скомандовала Васка, стягивая с себя халат, рубаху, «маваси», и запрыгивая в ближайшую кабинку.
Не успели мы опомниться, как она уже размашисто плескалась под душем, разбрызгивая вокруг себя воду и фыркая от удовольствия:
– Ой, бабы, до чего же хорошо! Вот это кайф! Чего стоите-то?! Ныряйте скорей, времени у нас в обрез!
Подзадоренные, мы с Ольгой заторопились скинуть одежду и разбрелись по кабинкам.
Вода, долгожданная «баня» казались чудом! Хотелось плескаться, дурачиться и веселиться, но чувство, что совершаем что-то непозволительное, остужало пыл. Но только не Васкин!
Она урчала под душем довольной львицей, потом выскочила из кабинки, с хулиганским видом затребовала мои трусы, и, получив их, быстро нырнула обратно. На скорую руку потеревшись, она вернула мочалку-трусы мне, а сама стала рьяно плескаться под дождиком, буквально ошалев от обилия воды!
Вволю натешившись, довольная и разгоряченная, она принялась носиться из кабинки в кабинку, проныривая под струи воды, азартно бултыхаясь там и сям.
Мы с Ольгой благодушно посмеивались, глядя, как великорослая Васка носилась по душевой, радостно подпрыгивая, точно малолетняя девчонка.
Объемистые груди ее с капельками просочившегося на сосках молока колыхались. Полный, увесистый зад ходил ходуном, но это ничуть не смущало ее.
Казалось, Васка не знала стыда и весьма уютно чувствовала себя в первозданном теле. Она издавала полудикие звуки, взвизгивала, айлюлюкала, от души веселилась собственным проказам и выглядела столь беззаботной, что мы с Ольгой невольно заразились ее бесшабашностью, тоже развеселились.
Вдруг Васка увидела в углу душевой скрученный спиралью на полу шланг, галопом подпрыгнула к нему и на всю катушку открыла кран на стене. Под мощным напором шланг забился у нее под ногами, извиваясь змеей.
– Ё-мое! – взвизгнула Васка и стала ловить вертлявый шланг. Наконец она поймала его и с игривым видом тушителя пожара замаршировала к моей кабинке.
– Пум-пум-пум-пум, – аккомпанировала она каждому своему шагу, потешно надувая щеки и выпячивая губы.
Я подсмеивалась над ее уморительной физиономией, но не успела опомниться, как упругая струя из шланга ударила мне в бок, чуть не сбив с ног.
В отместку я швырнула в Васку трусы, но промахнулась, и они плюхнулись в центр душевой. Тут же я вылетела из своей кабинки посмотреть, что будет дальше: Васка пошла в атаку на Ольгу, но та опередила неминуемый шквал воды.
Со звонким смехом она выпорхнула из-под самого носа Васки и, поддразнивая ее, стала убегать. Васка настигала ее, пытаясь окатить, но с непослушным шлангом в руках она была куда менее проворной.
К их озорной игре присоединилась и я. Теперь уже втроем мы гонялись по душевой, заливаясь смехом. Пытаясь окатить то меня, то Ольгу, Васка хохотала так, что неожиданно выронила шланг, и он отлетел в сторону.
Все трое рванули к нему наперегонки, поскальзываясь и бултыхаясь на полу. Шланг метался из стороны в сторону, поливая все вокруг...
Наконец Васка изловчилась поймать его первой, и с видом победителя направила мощную струю в Ольгу. Секунду-другую, окатанная с ног до головы, Ольга захлебывалась водой и смехом, а Васка гоготала во все горло, уже теряя от смеха последние силы.
В этот момент Ольга изловчилась выхватить у нее шланг и направить струю прямо в ее гогочущий рот.
Васка зафыркала, отплевываясь от воды, а Ольга поскользнулась, выронила шланг и плюхнулась на пол, распластавшись у ног Васки. При падении она ненароком подсекла и саму Васку. Ту крутануло, и она не замедлила рухнуть прямо на Ольгу. Какое-то мгновение они лежали друг на друге, умирая от смеха, а я, согнувшись в три погибели, корчилась от нестерпимого хохота возле.
Ольга брыкалась под грузной Ваской, а та размахивала руками на манер пловчихи и распевала жутким басом:
– Мы плывем на льдине, как на бригантине!
Ольга противилась быть льдиной, но Васка, похоже, намеревалась в дальнее плавание и не спешила покидать «плавсредство».
В самый пик безудержного веселья дверь в душевой распахнулась, и в ней образовался незнакомый Халат.
– Что здесь происходит?! – взыскательно вскрикнул Халат.
Как по команде, мы затихли. Халат безмолвно оценивал обстановку: Ольгу с Ваской, лежащих друг на друге в циничной позе, мои трусы по соседству, и меня, сидящую на корточках возле неприличного вида парочки.
Все застыли недвижимо, и только черный шланг продолжал бесноваться на полу.
Васка опомнилась первой.
– П-ц! – тихо, но смачно выругалась она, неуклюже сползая с Ольги-льдины. – Кажется, приплыли…
Обескураженные тем, что застуканы, мы робко поднялись на ноги. Украдкой мне удалось подобрать с пола трусы и зажать их в кулаке. Стыдливо прикрывая руками груди, мы уставились на Халат.
– Что здесь происходит?! – с напором повторил он.
Никто не ответил.
– Я вас спрашиваю, что вы здесь делаете?! – обратился он к Ольге.
– … Мылись, – честно призналась Ольга.
– А как вы сюда попали?! – допросил он Васку.
– … Через дверь, – честно призналась она.
– Откуда ключ? – дошла очередь до меня.
– Не знаю, – честно призналась я.
– Кто разрешал?! – обратился он ко всем сразу.
Ответа не последовало. Халат примолк, взыскательно раздувая ноздри, и, чуть помедлив, велел:
– Немедленно выключить воду и одеться. Живо!
Мы стремглав метнулись к кабинкам, завернули краны, схватились за полотенца. Пока Васка с Ольгой обвязывались «маваси», я тайком пихнула мокрые трусы в карман халата.
Халат наблюдал за нашим суетливым туалетом, и когда мы уже стояли одетыми, с накрученными чалмой полотенцами на головах, процедил:
– Я еще раз спрашиваю, каким образом вы попали в душевую? Замок где?
– Замка не было на двери, – и глазом не моргнув, соврала Васка.
– Быть не может! – не поверил Халат. – Так, где замок?
Снова никто не ответил.
– Молчите?! Тогда будем стоять здесь, пока я не узнаю, с чьей руки вы попали в душевую, – пообещал Халат, перекрыв собой доступ к выходу. – Так я жду!
И он ждал. Ждали и мы, виновато опустив головы и вперив глаза в пол – точно провинившиеся дети.
Неожиданно Халат принял новое решение.
– Быстро в палату! – скомандовал он.
Почуяв близкую свободу, мы с облегчением двинулись к выходу. Первой в дверной проем сквозь Халат протиснулась Васка. За ней проскользнула Ольга и, наконец, я.
Но неожиданно Халат преградил мне проход нарочито выпяченным животом:
– А вы пойдете со мной!
Васка выразительно хмыкнула, Ольга бросила на меня встревоженный взгляд, а я, заикаясь, спросила:
– Куд-д-да?
– На консультацию врача, – деловито сообщил он.
– …Какую? – переспросила я.
– Какую надо! – ступил Халат за порог.
Чеканным шагом он двинулся по коридору в противоположную от нашей палаты сторону, я понуро зашагала за ним.
Ольга с Ваской так и остались стоять в коридоре, глядя мне вслед, а я, едва удерживая между ног неподвязанную к талии прокладку, топала от них прочь, то и дело оглядывалась.
Ольга тихонько махала мне рукой в знак поддержки, а Васка приложила палец к губам, давая знак: «Не болтай!».
Обе не сдвинулись с места, пока мы с Халатом не скрылись за углом.
Сколько коридоров, поворотов было пройдено вслед за Халатом – трудно сказать. Наконец, мы зашли в тупик, где остановились у дверей с табличкой:
"Главврач Федулов О. П."
Здесь Халат велел мне обождать, а сам тихонечко постучался в дверь кабинета и, получив разрешение войти, прошмыгнул внутрь.
Послышались обрывки фраз из кабинета:
– Олег Петрович, наконец-то удалось… да, привела… нет, не могу сказать… было трое… одна ждет за дверьми.
Странно, но из кабинета доносился знакомый голос – густой, насыщенный бас. И когда он громко велел: «Пусть войдет!», я была уже уверена, что мне не почудилось, и голос этот уже доводилось слышать.
А лишь ступила за порог, обмерла: в глубине просторного кабинета, за длинным Т-образным столом, под портретом Вождя на стене, в массивном кресле большого начальника, в освещении настольной лампы, склонившись над записями, восседал Главный. Тот самый Главный, который совершал обход «дородового» вместе с экскурсией практикантов: серое, как ствол тополя, лицо, нос с горбинкой, тонкий рот, недобрый прищур глаз. И, на сей раз, – слегка затемненные очки на носу.
– Прошу, – не поднимая глаз, пригласил главврач подойти ближе, по ходу повелительным жестом дав сигнал Халату покинуть помещение.
Тот направился к выходу, но в дверях угодливо спросил:
– Олег Петрович, мне обождать?
Хозяин кабинета едва заметно кивнул, двери за Угодливым прикрылись.
– Сюда, – корявым пальцем указал мне Главный на стул для подчиненного.
Продолжение:http://www.proza.ru/2015/08/05/1719