Глава вторая
Рано утром 4 сентября, Павел сошёл с поезда на небольшом железнодорожном полустанке. Отсюда, до его станицы Даурская было километра четыре. Железная дорога здесь была проведена от Читы на территорию Монгольской Народной республики. По ней, в основном в Монголию, перевозились народохозяйственные грузы и военная техника. Вот Павел и попросился, на уходящий из Читы эшелон с бронетехникой для Монгольской армии, подбросить его до дома. Начальник эшелона, он же начальник охраны, младший лейтенант НКВД, долго и подозрительно рассматривал документы Павла. Когда узнал, что перед ним лётчик, участвовавший в боевых действиях на Халхин-Голе, то дал своё согласие.
- Ты уж извини, старший лейтенант, но время сейчас такое, неспокойное на границах. Вот месяц назад арестовали на Читинском вокзале японского шпиона. Прикидываясь бурятом, всё время крутился около военных эшелонов. Когда к нему подошёл наряд милиции, он начал бубнить, мол моя твоя не понимай, я мол бурята. Но сразу прокололся. Дежурным по отделению оказался милиционер, бурят по национальности. После первых же вопросов на бурятском языке оказалось, что мнимый бурят в этом языке вообще не соображает не бельмеса. Милиционеры передали его в наше управление и в процессе допросов оказалось, что он полковник японской разведки. Вот так то, старший лейтенант. Сейчас надо ухо держать востро со всеми, кто начинает интересоваться военными перевозками. Но ты, я вижу, не японец, а боевой лётчик. Проблем нет, подвезём.
Поезд с бронемашинами отправлялся поздно ночью, чтобы меньше посторонних глаз видели его отправку. В шесть часов утра, Павел, ехавший вместе со взводом охраны в служебном вагоне, соскочил со сбавившего ход поезда на своём полустанке. На востоке уже занималась заря, вот-вот должно было взойти Солнце. День обещал быть жарким. Лето не хотело сдавать свои позиции. В последние дни температура воздуха колебалась около тридцати градусов по Цельсию.
С небольшим чемоданчиком в руке, Павел не спеша двинулся к своему дому. Чтобы сократить путь, он пошёл не по просёлочной дороге, а небольшим перелеском, состоящим из тоненьких берёзок, ёлочек и осинок. Хотелось просто подышать свежим воздухом. через час он поднялся на небольшой пригорок и перед его глазами открылась прекрасная картинка, знакомая с детства. В широкой долине раскинулась большая станица забайкальских казаков, или как они себя называли сами, даурских казаков.
Первые казаки в здешних местах появились после завоевания Ермаком Сибири, в начале семнадцатого века при царе Борисе Годунове. Через эти места проходили торговые пути русских купцов для торговли с Китаем и другими восточными племенами. В этих местах на русских купцов часто нападали и грабили разбойники, которых впоследствии стали называть хунхузами. Для защиты русских торговых путей в этих местах и появились поселения казаков.
Местность здесь была благодатной. Широкая долина с плодородным чернозёмом и лесами, богатыми разной дичью, с севера была защищена горной цепью, в последствии названной Нерчинским хребтом. Зимой холодные северные ветра не достигали этих мест, теряя свою силу в горах. С юга долины протекала река Аргунь и располагались и множество озёр с болотами. Поселившиеся здесь казаки назвали эту местность Даурия, что означало Дар Божий. Племена, жившие здесь, даже были рады казакам, так как хунхузы, почувствовавшие их силу, стали остерегаться нападать на местное население.
Родная станица Павла Васильева по рассказам стариков появилась здесь лет триста назад при царе Михаиле Романове, который несмотря на войны с Речью Посполитой, продолжал укреплять позиции России в Сибири. Предки Павла срубили здесь с десяток домов из местного леса, обнесли их деревянным частоколом и своё поселение стали именовать Даурским, по названию здешней местности.
Стоя на пригорке, Павел любовался своей станицей, в которой не был уже два года. В станице Даурской было почти 350 дворов. Большой пятистенный дом родителей Павла находился в центре станицы. Его построил Иван Павлович Васильев, отец Павла, за год до начала первой мировой войны. Он мечтал, что в его семье будут не менее пяти детей и дом построил для них. Но началась война и Иван Павлович, оставив свою молодую жену с двумя маленькими детьми Павлом, которому не исполнилось трёх лет и полугодовалым Петром, в составе Сибирской казачьей дивизии отбыл на германский фронт. Через год Парасковья получила похоронку. Её муж, вахмистр Васильев, геройски погиб в Австрии. Осталась вдова одна, с двумя маленькими детьми на руках, так больше и не выйдя замуж. Семье вдовы, помогали как свои родственники, так и родственники со стороны погибшего мужа.
После окончания средней школы, Павел уехал в Читу и поступил работать в локомотивное депо, сначала учеником слесаря, а затем и сам стал классным слесарем. В 1933 году он по комсомольской путёвки, после окончания аэроклуба поступил в лётное училище. Младший брат Петька, после окончания семилетки, проработав два года в сельскохозяйственной артели, уехал во Владивосток и поступил в мореходное училище. Последний раз Павел с братом виделся в 1935 году. Он тогда только что закончил лётное училище и приехал домой в отпуск. Петька же уже работал штурманом на торговых судах "Доброфлота", перевозил различные народохозяйственные грузы на Камчатку и Чукотку, также приехал домой в отпуск. С тех пор, почти ежегодно приезжали домой, но вместе приехать не получалось.
Павел достал пачку "Казбека", присел на траву, закурил, продолжая с каким то необъяснимым волнением рассматривать свою станицу. Несмотря на раннее субботнее утро, станица уже проснулась. По центральной улице прогнали табун коней на пастбище, на некоторых огородах уже копошились фигурки людей. Начиналась пора уборки осеннего урожая. Местные жители в основном работали в расположенных здесь же большом колхозе и леспромхозе. Но свободное время, утром до работы и вечером после работы, проводили на своих огородных участках. Мама Павла, Парасковья Осиповна, работала техничкой в местной средней школе, поэтому времени у неё для своих домашних дел было побольше, чем у других станичников.
Просидев на пригорке с полчаса и выкурив две папиросы, Павел поднял чемоданчик и двинулся к своему дому. Но пройти незаметно не удалось. Когда он проходил мимо одного из домов, вдруг распахнулась калитка и в проёме появилась дородная женщина. Увидев Павла, она всплеснула руками:
- Ба, никак Пашка приехал?!
- Здравствуйте Евфросинья Петровна.
- Какой ты стал красавец! Поди уже в больших чинах ходишь? Во, уже и орден имеешь! - тараторила без умолку тётя Фрося, как звала её местная станичная молодёжь. - А мой то Васька работает в милиции в райцентре. В прошлом годе там же на городской женился. Своих девок вишь ему не хватило. Вон Машка Куркова как за ним бегала, бегала, а ему городскую подавай, - продолжала тараторить тётя Фрося, не давая Павлу и рот раскрыть.
Васька был школьным другом Павла и сидели они за одной партой. Повзрослев вместе бегали за станичными девчатами и иногда Пашка оставался ночевать в доме у Васьки. Когда у тёти Фроси наконец красноречие иссякло, Павел боясь, что передохнув она начнёт тараторить и дальше, поспешно распрощался, напоследок передав привет Ваське, когда тот приедет в гости и быстрым шагом направился к своему дому. Когда он подошёл к забору у дома и попробовал открыть калитку, из собачьей конуры выскочила большая дворняга, сидевшая на цепи, и со злобным лаем начала рваться к Павлу.
- Буран, ты что, не узнал меня?
Пёс, которого лет десять назад щенком им подарил родной дядя по отцу, дядя Ефим, замолчал и начал повизгивать, стараясь дотянуться до Павла. Он признал в нём своего хозяина. В это время отворилась дверь дома и на пороге появилась Парасковья Осиповна.
- Буран, ты что? - но увидев Павла, раскинула руки и бросилась навстречу, - Павлик, сынок, приехал наконец то.
Буран, теперь уже дотянувшийся до Павла, скуля подпрыгивал, стараясь лизнуть его в лицо. Отворилось одно из окон дома и в него выглянула девушка, с туго заплетённой чёрной косой.
- Дашенька, посмотри кто к нам приехал. Это же мой сынок Павлик, познакомься.
- А мы уже знакомы, - здороваясь с девушкой, сказал Павел.
- Батюшки, когда же это вы успели? - всплеснула руками мать Павла.
- А помнишь весной 1936 года, будучи в командировке я на три дня заезжал домой? Даша тогда у своего отца гостила.
- А, точно. Совсем старая стала, всё забываю. А я так, так за тебя переживала. Ведь когда шли бои с японцами на Халхин-Голе, всё думала, не дай Бог мой Павлик там, - но заметив новенький орден на груди Павла сказала:
- Нет, ты всё-таки там был, - и гладя пальцем орден Красной звезды тихонечко заплакала.
- Ну, ну мать перестань. Видишь же, что я живой, ничего со мной не случилось. Пойдём лучше в дом, а то что это мы на улице стоим, - и обняв Парасковью Осиповну за плечи, повёл её в дом.