– Просыпайся. Мне скоро в дорогу.
– Айя?! Я в кровати у себя дома. Тяжелые шторы раскрыты, и в окно заглядывает, сразу определил по его месторасположению, раннее утреннее солнце. Часов семь – не более. Какой натуралистический сон, зачем ты разбудил меня?
– Понимаю, что в голове у тебя мешанина. Самостоятельно разложишь по полочкам, когда скажу «адью», – продолжил голос.
Я сел на кровати и закрыл лицо руками. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Одно дело теоретизировать, другое… Уже и галлюцинации с утра пораньше.
– Хватит самоистязаний. Ты всё прекрасно понимаешь, но продолжаешь жить в плену стереотипов, считая, что так безопаснее для оберегаемого тобой мозга. Хочется быть, как все? Будь, я не настаиваю.
Монолог Айи меня отрезвил. Стоп, стоп… Не сходится. Мы никогда не встречались наяву. Я по-прежнему не вижу твоего лица. Мы разговариваем, но я не открываю рот.
– Теперь это уже иной этап, подопечный.
Встретимся и ещё воочию, но прежде поиграем в «узнай меня». Если серьезно, то для твоего подсознания это станет очередным экзаменом. Не открываешь рот, но ты и прежде, просто во сне это было естественно, и в Третьем Пределе, даже внимания на такие детали не обращал. Наше общение всегда случалось, да и сейчас происходит телепатически. Но теперь к сути. Мне нужно успеть научить тебя в этой жизни складывать узоры времен, пользоваться подсказками, работать с подсознанием.
Да, кстати, как-то раньше обещал раскрыть имя того, кто приходил на Землю с той же миссией, что и Иисус, незадолго по вашим меркам до него, и не справился со своей задачей. Так вот, его имя было Айя. Да, да – это был я. Меня подвела самоуверенность, что стоит только обласкать и сплотить Божественной любовью всех, и вот оно – Новое Сознание и Новая Паства. Но, увы… Теперь вот тружусь персонифицировано, совершенствую навыки.
– Как же это переварить? – я начал тереть виски.
– Закипает? – иронично поинтересовался Куратор и продолжил уже серьезно:
– Мне бы очень хотелось довести тебя до Предела самостоятельных возможностей, помочь им раскрыться. А дальше… даже загадывать не стану. Определись с целью и работай на задачу. Но будь уверен, опыт лидера ещё пригодится.
Для полноты информации, о трёх Пределах ты знаешь, четвертый – Достойные. Для примера: Аристотель, твой новый знакомый Антифонт, Эйнштейн, Лев Толстой, Пифагор, Раджив Ганди…Пятый – Заслуженные, проще – Святые Угодники. Перечислять не буду, о многих, думаю, слышал. Шестой Предел – Предел Сопровождения Замысла. Своеобразный координационный центр, решающий Галактические, Вселенские, в том числе Земные задачи: от озонового слоя, температурного баланса до «идеологии» и народонаселения.
Я имею чин шестого Предела. Из него и был «откомандирован» на Землю. Но, как тебе стало известно, увы… Эксперимент не удался. С тех пор было принято решение вернуться к прежней практике – направлять на объекты для исполнения столь ответственных поручений только служителей седьмого Предела – Предела Принимающих Решения. Его обитатели – Посланцы Бога, составляющие Части Его Самого: Кришна, Иоанн, Рама, Мухамед, Будда, Иисус… Восьмой – Предел Абсолюта.
– Впечатляет, но почему эта информация скрыта от всех, Айя?
– Не от всех, а от многих. Для чего она зёрнам, которым даже не дано прорасти? – категорично отреагировал Куратор.
– Но если бы они обладали ей, возможно…
– Нет, не-воз-мож-но. Намеренно растягивая слово по слогам, отчеканил он и уже более умиротворенным тоном добавил: «Вы далеко не первая цивилизация на своей планете, был опыт и некоторых других. Так что не будем дискутировать напрасно. Пытались.
– Но тогда почему ты решил довести её до меня? Для чего посещали третий Предел? Что делать мне с этим новым знанием? Гордиться, что я им обладаю, и хранить?
– Жалок ты, подопечный. Вернее даже сказать, смешон. В такую минуту хочется хлопнуть дверью, которую я для тебя слегка приоткрыл в Замысел, и разочарованно махнуть рукой. Но в назидание выполнять это действие не стану. Зачастую ощущаю себя бессильным перед вашей земной ментальностью.
Такого ещё не случалось за всё время нашего общения с Айей. Передо мной был не небожитель, не изваяние из прошлого, а, скорее, уставший, мудрый старший товарищ, коему не чужды обыденные человеческие слабости.
Что плохого мне сделали Айя и Антифонт? Раскрыли глаза? Не подлежит сомнению. Но почему познав благодаря им доселе неведомое, я – неблагодарная песчинка, порой позволял себе поглядывать на педагогов свысока? Не доверял? Точнее, отфильтровывал реальность от «фэнтези». Предполагал, что персонально управляю своим воображением. Хочу – вкл. Хочу – выкл. Видимо, прав всё-таки Куратор, такова человеческая ментальность. Верить только в то, что можно подержать в руках. Как ему непросто было тогда и нелегко сейчас. Мне эта работа с мозгом хомо сапиенса была бы не по силам. Прости, что вывел тебя из себя, Айя. Сейчас произнесу эту фразу, вот только сформулирую, а то «тебя из себя» как-то не вяжется.
– Не стоит трудиться. Ход твоих мыслей понятен. Они считываются легко. Так нужно продолжать разжёвывать, для чего была приоткрыта та самая дверь?
– Нет.
– Тогда сформулируй, и больше к этому вопросу возвращаться не будем.
– Попытаюсь. Знания, которые я получил, смогут изменить Сознание. Изменив его, возможно трансформировать душу. Но каким образом этого достичь, я не знаю.
– Словом, только словом. Прежде мы акцентировались на этом, – напомнил Айя.
– Но даже тебе этого не удалось. Я-то кто такой?!
– Достучавшийся до Небес, ни больше, ни меньше, – парировал он. Я работал с большей группой людей, разобщенных враждой и неверием. Начни с малой.
– Сектантство какое-то, – пробурчал в ответ Наставнику.
– Ты вновь смешон. Те, кто уже сидят за «партой» – задумаются. Для тебя это не задача – безделица, повествование о нашем общении и твоих приключениях: доходчивая форма, стиль экшн. Всего-то, подопечный.
– Прости меня за гордыню, высокомерие и, зачастую, за наигранное непонимание, Учитель. – Впервые этим привычным для себя словом назвал я Айю. – Расскажи, если возможно, об Антифонте, – чтобы как-то сгладить ситуацию и сменить тему, попросил Куратора.
– Так ты не захлапываешь дверь? – переспросил он.
– Это означало бы повернуться спиной к Богу!
– Экцентрично сказано, но от души. Ну, да ладно, в знак примирения задержусь с тобой ещё ненадолго.
* * *
– Какую из реинкарнаций Антифонта расславить? – начал своё повествование Айя с вопроса. И сам же ответил: «Думаю, одну из самых ярких, поучительных и запоминающихся, имя из которой он носит до сих пор. Конечно, более подробно о том воплощении Ответственного смог бы поведать Кесисофонт, который через 25 веков, продолжая череду рождений, воплотился в облике вашего единовременника историка античности Лурье. И если мой рассказ покажется тебе неполным – поинтересуйся его записями. Приступим же.
– В богатом доме отца Антифонта Андокида ежегодно в память о дне спасения хозяина от смерти в сражении устраивался роскошный пир. Фракийское пиво, индийские сладости, танцовщицы и актеры – всего было в изобилии. Даже ручные павлины важно расхаживали среди гостей. Да, всё это было в его детстве. В тот вечер отец пожаловался своему гостю – первому человеку в Афинах – Периклу на своего младшего сына Антифонта, дескать, мальчик способный, но учиться не желает. Лучшему учителю в Афинах, которого Андокид пригласил для обучения сына судебным законам, Антифонт задает нелепые вопросы, ставящие того в тупик. Но он, безусловно, одарён и пишет стихи не намного слабее самого Еврипида.
Перикл пожелал услышать мальчика. Антифонт продекламировал стихи собственного сочинения. Попробую воспроизвести по памяти, – решился Куратор.
Когда бы был умен родитель мой,
Меня учить наукам он не стал бы,
Но сделал бы выносливым и сильным,
Чтоб я среди несчастий, бед и бурь
Мог выстоять с спокойным, твердым сердцем.
Он лучше б научил меня искусству,
Подобно зверю, голод выносить,
Одной водою жажду утоляя,
Ни холода, ни зноя не бояться
И тени не искать, таясь от солнца.
Но, точно сон, проходят годы детства.
Судьба превратна: может так случиться,
Что скоро мне придется это всё
Перенести. Искусство же Орфея
И сладкий голос Муз не могут брюха
Наполнить и унять! Желудок нам
Свои диктует строгие законы.
Вот так писали за пятьсот лет до определенной вами новой эры, – с гордостью констатировал Айя и продолжил:
– Через некоторое время отец понял, что в постижении наук у юного дарования нет перспективы, и отпустил учителя. Но Антифонт не сидел без дела: самостоятельно изучал книги, которые неизвестно откуда доставал. Его часто замечали в обществе рабов. Любил он беседовать и с рабом Еврипида Кефисофонтом, который впоследствии стал ему другом. Поговаривали, что тот помогал Еврипиду писать тексты знаменитых трагедий.
Когда Антифонта увидели в мастерской резных камней среди рабов, вырезающего на камне сову, то не замедлили доложить отцу. «Почему ты позоришь мою старость?, – спросил он, – Низкое ремесло – позор для свободного человека».
Антифонт ответил: «Сейчас я не испытываю нужду, но если такое случится, то должен уметь зарабатывать на жизнь».
«Сын Анкидона не будет заниматься рабским делом, – категорично заявил отец, – и если ты не бросишь свои глупости – объявлю, что ты мне не сын, и лишу наследства».
В восемнадцать лет Антифонт поступил в эфебы и стал готовиться к военной карьере, где проявил себя блестяще. После прохождения службы он вернулся домой и узнал, что его старший брат собирается продать рабыню Тиру, которая давно нравилась Антифонту.
Когда отец во время пира по случаю его возвращения спросил, что подарить ему за честно исполненный долг, он попросил подарить Тиру. Отца огорчила эта просьба, но он выполнил её. Антифонт отпустил подаренную рабыню на свободу, а затем женился на ней, отказавшись от намеченной Анкидоном невесты, после чего его старший брат раскрыл отцу глаза на поступок младшего сына, и тот отрекся от Антифонта.
Будущий Ответственный хотел доказать несправедливость этого решения в суде, но его брат Леагор нанял за огромные деньги известного, как у вас принято, адвоката… и судьи отказали младшему в иске.
Антифонт остался с женой без дома и без денег. Но освоенное ремесло спасло от голодной смерти. В дальнейшем к нему стали обращаться рабы, затем и свободные люди за помощью и советами. Вскоре он стал давать «уроки мудрости», затем написал книгу и назвал ее «Правда». В ней разъяснял свое понимание справедливости: не обижать других, но и не допускать, чтобы обижали тебя. Суд выносит решения в пользу богатых и сильных, а бедные и слабые всегда проигрывают в суде. Поэтому, – писал Антифонт, – участвовать в таком суде несправедливо: честный человек не должен быть в этом лицедействе ни судьей, ни обвиняемым, ни свидетелем.
– Поразмышляй, какие кренделя выписывает жизнь, наш Ответственный в этой книге познакомил афинян с учением Демокрита и поддержал его в том, что Бога нет, а всё происходит по законам природы.
Его книга разозлила властных и богатых рабовладельцев. Критиковали Антифонта и философы, авторы комедий высмеивали в своих пьесах. После смерти противники постарались уничтожить даже память о нём. Слышал, что в Египте при раскопках в городе Оксиринхе, в верхнем течении Нила, в мусорной яме был найден обрывок сочинения «Правда», вот и всё то материальное, что сохранилось о нём из той жизни на Земле.
– Да, – вздохнув, произнес я, – с тех пор действительно ничего не изменилось. Прав был Соломон…
– Ну, зачем с таким минором. Жить без любви, веры и надежды нельзя. Не было бы их, Принимающие Решения непременно бы переинформатировали программу.
* * *