ЕДИНСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА
(рассказ написан в 1990 году,
впервые опубликован в журнале "Отечественные записки" в 1992 году)
- Не беспокоит?
"Беспокоит. Еще как..."
- Тогда, может быть, освежить?
"Старомодно, а хорошо. Ах ты голубчик..."
- Что же вы всё молчите? Я где-то допустил?
- Ни боже мой, извините, пожалуйста, я задумался, а сколько с меня вам?
- Рупь. Но если освежить...
- Ну если только "Уан мэн шоу"...
- Дорогой соотечественник, я сам из Одессы, и если вы решили, что изволите шутить, то я обязан известить вас, что последний "Шипр" допили через пять минут после Указа, поэтому не сочтите за неловкую мистификацию, но у меня действительно "Уан мэн шоу". Удостоверьтесь.
Гладкокожий параллелепипед воззеленился на цирюльном алтарчике, всплыв из-за невидимых пределов, и первая дразнящая волна дорогого испарения коснулась клиентского носа.
- Спасибо. А сколько с меня с этим?
- Хм... Вы мне любопытны и даже импонируете. Всякий другой на вашем месте... Хотя, как подсказывает мне опыт, вы, без сомнения, знаете, что другой всегда на другом месте, вы - на вашем, и иначе не бывает. Три рубля, если угодно. Не побеспокоит?
- Нормально, я готов.
- Я оговорился. Два.
- Не стоит. Всё хорошо, всё есть.
- Нет, мы же тут два года уже не бреем.
- Что так?
- Мне почудилось, что вам действительно надо побриться. И не торгуйтесь. Два. Освежаю?
- Еще как.
"П-ш-ш", - передразнил бутылочку брадобрей и, не удержавшись, легонько погладил клиента по беспомощному седому затылку.
- Так почему всех-то не бреете? В парикмахерских всегда брили.
- Клиенты читают газеты и боятся с п и д а .
- А что это?
- Не имею представления. А в женском зале уже не завивают и почти не стригут.
- Тоже читают?
- Там опасаются вшей. А керосина не достать, поэтому если что - то только брить наголо, а если брить - то боятся спида.
- Ужас. Возьмите, пожалуйста. Спасибо вам большое.
- Нет, позвольте! Не надо меня разочаровывать! Вам-таки нравится, как вы пахнете?
- Да. И не беспокоит.
- А меня, знаете, всегда так волнует этот запах...
- Последний раз, - заметил посетитель, - я пил "Уан мэн шоу" за день до элтэпе.
- Помилуйте, вы были алкоголик?!
- Да я, наверное, и сейчас, еще не знаю. Она, говорят, ушла к другому, поэтому трудно сказать, а она бы сказала, не утаила б.
- Увы, мне правильно почудилось. Простите, искренне вам сопереживаю, и будьте уверены, что вас у нас всегда беспрекословно побреют впредь.
- Не беспокойтесь, я больше не буду.
- Отпустите бороду?
- Что вы, разве я похож на бородатого мужчину.
- Тогда я вынужден предположить, что я все-таки где-то допустил...
- Ни боже мой, нисколько. Извините, что неточно выразился. Просто сегодня вечером я умру.
- Надеюсь, от любви?
- От смерти.
- Не мне вас учить, но все-таки ваша первая неудачная шутка, за которую я был вынужден назвать вас соотечественником, была гораздо удачнее второй, за которую я буду вынужден взять свое слово обратно! Вы, простите, в своем уме? Ведь Бог слышит и нашу милую беседу в числе всех прочих...
- Вы прелесть. Вы знаете английский?
- Увы...
- Но хотя бы перевод названия с этой коробочки?
- Нет. Одна добрая женщина, наша бывшая уборщица, написала мне на бумажке, как она выразилась, транскрипцию. Я запомнил, но больше как-то не было случая. Я не всем предлагаю... освежиться.
- Это по-русски - "Единственный мужчина".
- Вы уверены?!...
- Я переводил с этого языка книги.
- ...Господи, как я был глуп. И низок!.. Но, с другой стороны, я был и недостоин ее, да и возраст.
- Вот-вот, и вы о том же, если я не ошибаюсь, - заметил посетитель.
- ...Бедная девочка, она вся дрожала, когда дарила мне эту коробку, а я сказал, что ни за что не посмею, а потом, знаете ли, обозлился, у меня впервые в моей многократной жизни не получилось ну просто ничего, я сначала решил, что от робости перед ее ослепительной юностью, или, дескать, не в форме, я тогда еще грипповал немного... а потом быстро узналось, что это вообще - всё. Ну - всё... Вы меня понимаете? Мои соплеменники меня не поняли бы... Не положено у нас. Словом, я, грубо выражаясь, просто ляпнул ей, что всё изведу на клиентов. И еще гнусно так подшутил, что на более достойных... Ах я осёл! Нет, в самом деле - единственный мужчина?
- Можно я здесь покурю? - терпеливо спросил посетитель.
- А как вы думаете, милейший?
Посетитель встал, вытянул из заднего кармана расплющенный дукатовский "беломор", потом чиркнул и попринюхивался к серному облачку от спички и опять опустился в тертое кресло. Парикмахер подумал и сел в соседнее. Зал был пуст. За окном, мытом не позже чем до Указа, пели веселые птички.
- Я не курю уже двадцать лет, - вздохнул старый еврей. - А вы не возразите, если я при вас выпью коньячку?
- С удовольствием.
- Подскажите, дорогой, надо ли предложить его и вам?
- Тогда мне придется умереть до вечера, а у меня еще есть дела. Не беспокойтесь.
- Кажется, это называется "торпеда"?
- Она, родимая.
- Тогда извините; я сейчас же вернусь. Это у меня хранится в женском зале. Я заведующий.
- Играющий тренер?
- Хм, а ведь вы еще не пили.
- Простите, но я был еще и пошляк.
- Прощаю. Не уйдете?
Посетитель закрыл глаза и покачал головой.
Парикмахер вернулся, налил коньяк в хрустальный фужер и медленно сел. Посетитель открыл глаза и ловко выстрелил погасший окурок в близкую корзину, полную разноцветных волос.
- Именно, - сказал заведующий, проследив полет, - нынешняя уборщица ходит через два дня на третий. Иногда и сам мету, вот и набирается. А та ходила ежедневно. На полный день. Только вечером училась на романо-германском отделении...
- Мое отделение. Хотя, во-первых, я был на дневном, а во-вторых, семнадцать лет назад.
- Вы еще так молоды. А мне, чтоб не говорить деталей, уже восьмой десяток. - И сто пятьдесят золотистых граммов одним махом покинули фужер.
- Профессионально, - заметил посетитель.
- А-а... Чего уж теперь. Профессионально было то... Другое...
- Не бывает. Нам это кажется. Мне объяснили.
- Кто? - заинтересовался парикмахер.
- И она в частности.
- Вы с ней пили тоже?
- Вместе? Иногда. Но тут вы не угадали. Когда мы пили с ней вместе, то оба всегда оставались трезвы или почти трезвы, было очень весело; можно сказать, по-дружески. Ложились спать и мирно засыпали, как младенцы, в полнейшем целомудрии. Никогда не срывались. Впрочем, ей это ничего не стоило...
- Сорваться?
- Наоборот. Не сорваться. Срываются, как водится, с цепи, ну, с цепочки. У нее всё иначе.
- А теперь вы простите, но и так не бывает. Мне тоже объяснили, и не раз.
- Вы старше меня.
- Это не смешно, уважаемый.
- Простите.
- Пожалуйста. Ваше здоровье...
- А вот это смешно, право слово, - ответил посетитель.
- Да вы что, серьезно вздумываете меня дурачить? Ну рассосется ваша "торпеда" через - сколько там - год, другой... У всех рассасывается.
- Моя рассосется сегодня ближе к вечеру.
- Перестаньте. Моя мама выпорола бы вас. И папа тоже.
- Моя, очевидно, тоже. Но она еще не знает, что меня вчера выпустили.
- Так вы еще ребенок? У вас есть живая мама? И при этом вы позволяете себе бриться здесь вместе там?!.. Ну, знаете...
- Простите, я совсем забыл: Михаил Иванович. Миша.
- Ах, да. Абрам Моисеевич. А вы что думали?
- Я в вас не сомневался. Спасибо вам.
- Подождите, вы что... уже уходите? Не торопитесь, нет, в самом деле, посидите еще, ну хоть немного. Вот так. Послушайте. Я вспомнил! В прошлом году я стриг одного вашего коллегу, буду откровенен, без малейшего энтузиазма, потому что он все время болтал и вертелся, да и волосенки такие жиденькие, но вот что я вспомнил: лимоны! Как же сразу не вспомнил. Слушайте: берете очень много лимонов и все время растворяете сок в воде и каждый день много-много выпиваете, и всё, рассасывается. Тот рассчитал, что за месяц выведет. А ему на три года вкатили, как он выразился.
- Грамотный был у меня коллега, как выразились вы.
- Не иронизируйте. Сейчас лимонов нет, но у меня есть. Я вас прошу, ну еще секундочку подождите, я сбегаю в дамский салон, я заведующий, у меня там холодильник, в нем лимоны, я принесу...
- Не беспокойтесь. Не люблю кислого.
- Ну и что? Потерпите.
- Это мерзко. Омерзительно. Что-то давить, принимать, выводить, ждать. Потом ведь надо будет провести испытания - получилось или не получилось... Да за кого вы меня принимаете?
- А что же вы хотите? Вы влипли в историю, всё плохо, всё страшно, но жизнь вашу придумали не вы, так будьте философом; на худой конец, мужчиной!..
- Отлично сказано. "На худой". Не буду. А лимоны тащите. Я куплю. У меня сегодня назначено свидание с дочерью. В ее возрасте полезно.
- А дочь - от нее?
- У меня всё - от нее. Кроме элтэпе: это от участкового.
- Неужели? А я, грешный, сначала решил, что вас сдала супруга.
- Нет, она не сдавала. Она хорошая.
- Но к другому ушла она?
- Бывает.
- Не бывает... у хороших.
- Абрам, давайте ваши лимоны, дочь ждет меня через полчаса в парке культуры имени отдыха.
- Вы разрешили выпить при вас, а у меня еще граммов двести цело.
- Вы собирались выпить "коньячку", а выходит "коньяк", - указал посетитель.
- О, филология?
- Надо же!..
- Видите ли, Миша, я не прощу себе, если клиент уйдет от меня в иной мир. Хотя бы и к вечеру.
- Абрам, вы уже пьяны. А у меня свидание с дочерью, и мне нечего ей предъявить. "Ну-вот-он-я" - этого мало, а с лимонами придумано классно. Давайте. Почем нынче?
- Я, конечно, принесу. Но ваша дочь перебьется, извините за такое слово. Я вам советую самому...
- Страна советов. Знаю. Проходил. Растворять не буду. Несете?
- Конечно. А хотите, я вас познакомлю?
- Нет, я тоже импотент.
- Не врите.
- Где лимоны?
- Миша, в вашем возрасте это еще поправимо!
- Лимоны.
- Несу, несу... А, кстати, вам не показалось случайно, что вы мне тут чуточку нахамили?
- Я вообще хам, но, как сказала мне регистраторша в диспансере, "вы, мужчина, тут со своей проблемой не единственный".
Старик не нашелся и вышел в дамский зал. Хлопнула дверца холодильника, зашелестели пакеты.
Посетитель поднялся, засунул бутылку с коньяком во внутренний карман куртки, хрустальный фужер во внешний и удалился ровной неторопливой походкой.
Январь 1990 года