Она давно уже была взрослой и боялась грома. До дрожи, до ужаса, до слез. Но старалась об этом не говорить и особенно этого не показывать. Когда этот самый гром случался, она стискивала зубы, зажмуривалась и замирала. Затаивала дыхание. А потом продолжала начатое.
Так и жила она, боясь грома и молча об этом. Ни с кем не обсуждая своего страха. Что о нем говорить? Никто ж не уберет гром из ее жизни.
Так было до тех пор, пока кто-то в семье не упомянул о том, что ее дедушка настолько боялся грома, что в этом страхе прятался под стол. Она замерла на миг. А потом в голове закружились образы.
Она не встретилась с дедушкой в этой жизни, он умер еще до ее рождения. Но от того, что она слышала о нем, он стал важным персонажем ее жизни. В детстве и подростковом возрасте она фантазировала о том, что он где-то есть, что он жив, что тоже думает о ней и когда-нибудь вернется. Не к своей жене, не к своим детям, а именно к ней, своей внучке, с которой не встретился. Что и она сможет стать частью его жизни, всех тех историй, что рассказывали о нем.
Ей очень подходила та форма, в которой он любил и заботился о своих близких. Она так тянулась к этим рассказам о нем, к воспоминаниям о нем других. Переносилась мысленно в те времена, когда он жил, и представляла себя там. Переносила мыслями его в свое время и жила с ним в сегодняшнем дне.
Она вряд ли кому призналась бы, но временами она разговаривала с ним. Что-то рассказывала ему. Это походило отчасти на отношения с вымышленным другом, отчасти на удачное следствие спиритизма. Но он был. И она всеми силами старалась удержать его в своей жизни, в своей душе.
А вот про гром забыла. Не помнила, что дедушка так сильно боялся его. И мысли пошли чередой: "Почему я боюсь грома? Давно ли? Что страшного мне в нем?" Ответов не было. Боялась, вроде бы, с детства. А вот чем он пугал? Мама ей давно уже рассказала, что это просто звук и он ничем не может навредить, он просто громкий и все. Страшнее молния, вот ее надо опасаться, когда оказываешься в грозу на открытой местности. Но она не боялась молнии, любила смотреть на грозовое небо, любоваться бело-синеватыми вспышками.
Но дедушка боялся грома. И прятался под стол. Такой большой и важный, смелый и сильный - под стол. Она улыбнулась и ее захлестнула нежность. Подумалось: "И я как дедушка." И следующей волной: "Вот оно! Как дедушка..."
Поймав за кончик это понимание способа сопричастности, она какое-то время грустила. Понимала, что не удержит дедушку таким образом. Что как-то надо отпустить его... Она уже выросла.
С тех пор она с некоторым напряжением и интересом ждала очередной грозы. И в одну из ночей она наступила. Сначала просто лил дождь стеной. Она вышла на балкон. Где-то на горизонте сверкнула первая молния. Через время послышался далекий раскат. Она глубоко вдохнула. Гроза приближалась. Она наблюдала за собой. Страх поднимал понемногу голову, но не вставал в полный рост. Подумала: "Дедушка, тебе страшно?" И слезы навернулись.
Когда гроза - с громом и молниями - подошла совсем близко к ее дому, она прошептала: "Не бойся, дедушка. Я с тобой." И приложила ладошку к груди, где сердце. И закрыла глаза.