Журналистка закрыла компьютер, положила на стол кулачек, как-будто удерживая микрофон, и спросила с интересом:
- Сколько вам лет? – хороший вопрос для «пожилого» человека, попытка попасть прямо в комплекс, или проверка - как отреагирую? – отметил Алексей, и очень даже спокойно…
- Меня принесли из роддома в день Победы, не в годовщину, а именно тогда, в сорок пятом. Лет уже много - арифметически, а потребность в жизни - в переживаниях прекрасного и обыденного, в познании путей к счастью и просто любознательность - явно никуда не делись. Мне и сейчас интересно вот это наше общение, и особенно то, что рождается оно на ходу…
- Что вы можете сказать о своей родине: где родились, что вам дорого и мило в краю родном, что вас привело в иные края?
- Родился в Иркутске - горжусь, что Сибиряк, говорят, что это как национальность! Воздух наш помню, зиму снежную, каток на открытом стадионе – морозно, щеки горят.
- Днем, по воскресеньям и в каникулы каток работал на «массовое катание» - небо синее, сугробы вокруг и музыка играет; а по вечерам свет прожекторов, особая романтическая атмосфера и еще девочки, которых не знаешь, из других школ и вот эта – которая запомнилась и перед которой, как можешь, гарцуешь на коньках, а то и упадешь; каток – это целый мир, я и сейчас звезды и луну на темном небе, в самом центре его купола помню.
- Девочек помню из класса, их фартуки белые, банты; учителей помню, тогда я хотел в будущем преподавать физику в школе. Соседей и дворничих: Шурку и Нютку – так их называли многие с нашей улицы - тоже не забыл, просто мы - все ребята наши - улицу свою любили.
- Помню первую поездку на Байкал в грузовой машине, в кузове. Мне лет восемь, наверное. Сибирский выговор помню с окончаниями: «Делат – вместо делает; ломат – а не ломает…»
- В гражданах тех времен - удивительное сочетание искренней простоты коренных жителей и аристократизма - когда-то сосланных сюда людей «из бывших». В родительском доме среди гостей бывала одна такая пара - потомственные дворяне: он – офицер царской армии, высокого чина; она - выпускница Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге, я их и сейчас помню, им было уже за семьдесят, но они сохраняли бодрость и благородство.
- Вообще, в Иркутске было много раскулаченных, сосланных и бывших заключенных.
- Сибирь – это тайга, здоровье, и честный, суровый спрос - если ты неправ. А переехал я добровольно, была у меня давнишняя мечта, жить поближе к теплу и морю.
- Что скажете о людях вообще, в целом - как вы к ним относитесь? Что удивляет или возмущает вас; если любите людей, то за что?
- Удивляет невежество многих - неужели им не интересно знать хотя бы то, без чего трудно сохранить себя и вырастить детей… Хочется относиться к людям с любовью, но не всегда это получается.
- Люди мне не надоели, поэтому отношусь с любопытством и вниманием. Большинство из нас желает материальных и духовных благ, и заняты заботой о хлебе насущном; а у иных роскошь пользуется спросом - есть люди которые ради нее свободу, а то и жизнь готовы положить.
- Люблю за наивность - на самом деле ведь не в деньгах счастье - счастье в отношении: к себе, другим, природе, погоде, к богатству и к бедности…
- Все мужчины интересуются футболом и политикой - а вы? Вам что ближе?
- Футбол смотрю по телевиденью: матчи чемпионатов мира, Европы, смотрю с интересом на мастеров, как здорово они это делают, как красиво. На стадион как болельщик не хожу уже давно.
- А политика - занятие сложное, интересы там у каждого свои: гражданские, клановые, личные; требует она особых свойств характера, верности обещаниям, которые дал избирателям и партии своей. Политик должен иметь харизму и владеть сложными приемами игры…
- Нет, не алчу я политической деятельности, и храбростью особой не обладаю. Передачи иногда смотрю, а для себя сформулировал: «Я в политике не разбираюсь» - так всем и отвечаю.
- Женщины вас любили?
- Мой приятель, который был женат три раза, говорил: «Женщина вообще не может любить, она любит только свое дитя. Мужчина ей может быть только нужен, и кого-то она предпочтет, и будет за него бороться - «Этого не отдам никому – он мой!».
- Сам я так не считаю - меня любили… Я это чувствовал.
- Какие женщины вам нравятся? Какой должна быть жена? Влюбляются в одних, а женятся на других – это про вас?
- Нравятся обладающие красотой, нежностью, с живыми глазами и признаками благородства - когда все это представлено в комплекте. В своей жене я все это вижу не приглядываясь, - ответил Леша и спросил у самого себя: «А жить с ней, с Жанной, ты бы стал?..», но тут его настиг следующий вопрос:
- Как вы относитесь к детям, просто ко всем детям, к малышам, дошкольникам и вообще; бывает ли так, что они вам кого-то напоминают?
- Детей люблю, противлюсь всей своей натурой когда их обижают взрослые, меры, которые к ним применяют, называют заслуженными, или так, походя, делают детям больно. Возмущаюсь, когда взрослые, загнав ребенка в угол, называют его попытки избежать глупых и скоропалительных наказаний хитростью. У малышей хитрости нет, у них бывает растерянность и обида в сердце, и они нам взрослым все прощают и вновь тянутся к маме и к папе.
- Более всего маленький человек, напоминает мне самого себя... Чувства эти - они ко мне маленькому, тогдашнему, вполне подходят: и любовь, и умиление, и восторг по поводу их ранней сообразительности.
- Вы борец за справедливость?
- Я – за счастье: справедливость снаружи, а счастье внутри, оно зависит от меня, и сетовать не на кого.
- К работе вашей как относитесь? – прозвучало четко и профессионально, в соответствие с самой натурой Жанны - в ее стиле, и репортерской манере.
- Стараюсь быть мастером своего дела. Простор люблю творческий, подход и дисциплину - вот такое сочетание считаю хорошим. Вкладывать нужно все, чем обладаешь – от памяти до упорства – от того, чему учили и до полного отображения своей индивидуальности. Быть честным и в меру - искренним.
- Ваши мастера интервью - кто вам нравится сейчас, кто был интересен раньше?
- Урмас Отт. Помню его передачи на Центральном Телевидении в конце 80-х годов: его встречу с Аллой Пугачевой, Иннокентием Смоктуновским; я даже записывал его вопросы, и это мне во многом пригодилось, в том числе и в работе. – ответил Леша с нарочитым почтением к мастерам искусства.
- В какой телепередаче вы хотели бы поучаствовать, в чьем интервью вам было бы интересно и важно побывать?..
- Сейчас мне интересно в вашем, Жанна, а вообще?.. Возможно, у Владимира Познера, cама его манера - то, как разговорно он спрашивает. Ведь интервью - это не вопросы и не беседа - это разговор, где есть место для выражения сторон, для игры комментариями, мнениями и достоянием собственной культуры, всем, что за этим стоит: и молодостью, и мудростью.
- И, конечно, чтобы в конце передачи услышать о себе его рассудительную концовку: «Это был Алексей Любимов».
После этих слов, Жанна как-будто отпустила микрофон, и оставила свою руку на пластиковом покрытии стола в позиции, подходящей для игры на фортепиано, с приподнятым средним пальцем.
Алексей залюбовался грациозной миниатюрой: ее маникюр не был ярким, взгляда не притягивал - ногти были оптимальной ширины и толщины, они, должно быть, не мешали действиям, и, все же, удлиняли без того длинные и сильные пальцы, косточки на их сгибе выглядели аккуратно и надежно…
- Что вам ближе: искусство или природа?
- То и другое. Искусство с его подразделениями: театром, живописью, музыкой, cо всеми художниками, которые рисуют свои полотна душой, а выражают словом, танцем, шедеврами архитектуры, средствами, которые звучат или играют цветом.
- Кто из мастеров лучший как художник? Живописец – Рембрандт Ван Рейн, или джазмен – Джон Колтрейн; зодчий – Огюст Монферран или балерина – Плисецкая Майя... Как это определять?
- О природе - сразу вспомнилось время когда я в тайге собирал ягоду – бруснику, мы ездили коллективом, на заводской машине - вездеходе армейского образца с будкой - километров за триста от города, тайга - она и с самолета большая, необъятная, когда ты внутри ее владений, то понимаешь соотношение себя и природы…
- Чего, Алексей, вы ждете от завтрашнего дня и от будущего?
- От завтра жду результатов дня сегодняшнего, а от будущего - милости Божьей. Стараюсь не портить жизнь другим, не говорить о людях плохого, но вот это дается с большими потугами. Грешен, матушка…
- А что с нами, людьми будет - будет то, что в нас уже есть на сегодня – именно оно определяет перспективу человека. Загляни в свою душу и, может быть, поймешь что из этого может получиться, а не поймешь - так потом позже все увидишь.
- Что для вас душа, и что вечность, души умирают?
- Души вечны как мир, иного мне не представляется, истина все равно непостижима. Мы с вами встречались и еще не раз встретимся - только не знаю, в каком каждый из нас будет образе... (именно в поезде через несколько лет он встретит женщину, которая станет ему женой, но этого Алексей еще не знает и об этом сейчас не думает).
- А другой образ, он только после смерти?
- Этого тоже никто не знает, все может быть, ведь смерть - это отделение души от тела, с телом все наглядно, а с душой – где она, куда девается?..
- Теперь ваша очередь, - вдруг сказала Жанна так, как-будто давно ждала этого момента. - Можете спрашивать хоть о чем, даже о личном и интимном, я не решилась первой открыть ларец Пандоры – неловко, да и мало ли что из него может выскочить.