Лещ был огромный. И не надо было обмерять его глазами, линейкой. Как сказала после мама, величиной с разнос, на котором она разносила завтрак, обед и ужин нам, домочадцам и отдыхающим областного дома отдыха.
Самообслуживание устраивало всех. Печь, общую на две семьи, использовали по назначению женщины, дрова заготавливали мужчины. В доме на два хозяина проживали мы и наши знакомые, труженики того же предприятия, что и моя мама. База отдыха раскинулась на живописном берегу Оби. Вокруг сосновый бор, носящий название Караканский, и прекрасный пляж, предварительно очищенный мужчинами от веток, стволов деревьев и прочего мусора, выброшенного на берег весенним паводком. Кроме нашего корпуса, чуть поодаль, стояло ещё несколько. Выходы к реке там были свои и сектор песчаной отмели, «принадлежащий» нам, мы же обустраивали и содержали в порядке. Даже название ему придумали, но случилось это чуть позже.
Поводом для присвоения «имени» куче «силициума о два» послужил случай, о котором и хочу вам поведать. Ещё чуть о диспозиции. От воды до места, где песчаная отмель переходила в отвесный обрыв, было метров десять. Вверх вела лестница деревянная, по которой до ровной поверхности берега ещё метром семь-восемь и до корпуса по тропке, усыпанной сосновыми шишками и хвоей, ещё минуты три ходьбы неспешным шагом. Утром каждого дня, невзирая на погоду, мы с отцом совершали пробежки, инициатором которых был он. Вставать спозаранку очень не хотелось, но капризничать не имело смысла, да и надпись, висевшая на здании, что «в здоровом теле, здоровый дух», играла роль, дополнительного понукала. Довольно скоро утренние моционы стали потребностью, пришло осознание того, что создать себя могу только я сам. Лишние килограммы постепенно улетучивались, мышцы наливались свинцом и это радовало. Оговорюсь, в то время папа был действующим спортсменом и мне было неприлично трясти брюхом, сверкать жировыми складками, находясь рядом с Атлантом во плоти. Каждое утро – пробежка, усиленная зарядка и купание. Практически, спартанское воспитание. Затем завтрак, общественно-полезный труд и купание до соплей. Обед, час на сон, а дальше по расписанию.
Его мы увидели с высокого берега, не спускаясь к речке. Огромная рыбина, переваливаясь с боку на бок, оглушённая тралом рыболовецкого судна, барражировала возле берега. Не так далеко ещё одна. Батя скомандовал: «Вперёд!» и мы, как на санках с ледяной горки, скатились по отвесному склону на том, что было под руками. Вернее, на том, что было на теле. Проще говоря, сели на задницу и скатились вниз по сырому грунту. Последние метры пути, в частности я, преодолел кубарем, кувырком, как говорят гимнасты, проделал несколько длинных кувырков или кульбитов. Выплюнул песок и погнался за убегающим на ускорении вожаком. Как я тогда понимал древних людей, у которых кроме желания поймать и потребности кушать, ничего не было из рыболовных снастей. Несколько метров по инерции, бегом по воде и ещё с десяток вплавь. Ура! В руках добыча! Тащим её к берегу. Поняв, что первый лещ, а это был именно он, не ускользнёт, отец бросился на «поимку» второго. Роль моя была очень проста: взять первого и унести на кухню, получив одобрение мамы, вернуться за следующим.
Но, это в теории. Когда я, поскользнувшись, распластался около улова, то понял, что мы с ним одного роста. К тому же я был ещё и уже раза в полтора. Утерев нос, взялся за эту тушу двумя руками. С места сдвинуть смог, но тот выскользнул. Вторая попытка ни к чему положительному не привела. Рыбина лежала на песке, хватая ртом утренний прохладный воздух, я стоял рядом, весь в слизи, поту и песке. Геракла, разрывающего пасть льву, из меня не вышло. Оглянувшись на реку, увидел, что вторая рыбина скоро ляжет рядом с первой, а первая, благодаря мне, ещё не сдвинулась ни на йоту к похвале маминой. Спортивная злость взяла своё и ваш покорный слуга, словно Никулин с Шуйдиным, «весело схватил бревно» и, с «улыбкой», потащил неподъемную ношу, сообразив, что удобнее это делать, просунув руку в ротовое отверстие и вынув через жабры. Всё остальное проходило чуть быстрее. Опыт перешёл в навык. Пару раз, правда, приходилось спускаться по лестнице вниз и повторять восхождение. Рыбина срывалась и скатывалась, но это уже лирика.
Завидев меня с чем-то не очень понятным издалека, подбежали соседи-помощники и общими усилиями, под моим чутким руководством, донесли потенциальную еду до кухни. Вторая повторила проложенный мной путь, как по накатанной. Быстро и чётко. А пляж с тех пор носит, в кругу нашей семьи, гордое название – «Сопливый», в память о той слизи, которой я покрылся во время переноски лещей и которую отмывал, отскабливал уже засохшую всё оставшееся до обеда время.
Ничего вкуснее свежего леща горячего копчения и ухи, сваренной из него же вечером на костре, я не ел с той поры. Во всяком случае, мне так казалось ещё несколько лет после той, памятной для меня и моих родственников, трапезы.
Метки:Виктор*