Тьма. Каково это? Да кого я спрашиваю, здесь же никого нет. Тьма — это то, что нельзя увидеть и даже нельзя почувствовать. Да, абсолютная пустота. Место, где мое "внутри" стало общим "снаружи". Я сливаюсь с ней. Только знаю, что здесь есть кто-то еще. Меня не волнует это, я просто хочу здесь находиться вечно, вечно плыть мимо темных берегов по не менее темной реке, равнодушной и не обращающей на нас никакого внимания... как и мы на нее. Наслаждаемся пустотой, то есть наслаждаемся ничем. Забавно, правда? Я ничего не чувствую, и одновременно чувствую отсутствие чувств! Я сумасшедший, как и все здесь, — все, кого нет! Сумасшедший, несуществующий человек в этой бездне!
Но замираю, прекращая вечный вальс; останавливаю пластинку то ли от страха, то ли от уважительного благоговения. Свет. Каково это? Свет — это то, что я видел тогда, в той кромешной тьме, которая впервые показалась мне, расступившись перед... Я стоял, замерев. Видел мрачные, искаженные злобой и одновременно диким, настолько сумасшедшим спокойствием, что оно казалось ужасающим, лица, видел тьму в свете. Свет шел от... А они не видели, они продолжали существовать, не существуя. Я видел Свет... шедший от тебя. Ты. Что же ты такое? Кто ты такая?
Постой, ты мне, кажется, знакома... Я чувствую, что оживаю, я чувствую! Чувствую! Это прекрасно! Спасибо тебе хотя бы за свет. А ты знаешь, как отсюда выбраться?.. Я пойду с тобой, да! Пойду, лишь бы не оставаться во тьме; пойду, только бы не умереть заново!
Делай со мной все что хочешь. Все, что пожелаешь, я исполню. Я слеп и счастлив рядом с тобой, я вижу мир твоими глазами. Отгони от меня тоску. Спаси же. Как же знакомо твое ангельское лицо. Я слышу музыку и пение, я слышу твоими ушами. Ты — мой свет, и я точно в этом уверен. Он идет от тебя ради меня, светит в мои пустые глазницы. Прожигает мой череп. Я разве всегда был таким? Я был таким, побывав во тьме? Ответь же.
Но молчишь. Держишь за руку, шагая по бездне, улыбаешься. Я люблю тебя. А ты меня? Ты спасла меня, и я знаю это... я знаю, что ты тоже любишь. Мы просто созданы друг для друга, мы созданы для любви! Не молчи, перестань усмехаться!
Действительно, перестала. Достала кинжал и, словно по моей просьбе, без тени улыбки, вонзила его мне в грудь. В самое сердце, которое не билось уже вечность. В самые ребра. В голые кости. Свет меркнет. Я чувствую, что он теперь горит для кого-то другого.
— Я создана для тебя, но не для любви. Я создана для того, чтобы убить тебя светом. Тебя, не привыкшего к нему, — слышу голос, тоже затихающий и поглощенный великой Тьмой. Создана для таких как я. То есть я не смогу выбраться отсюда? Твой свет был лишь приманкой? Помощь не придет? Ответь, не томи... Я слишком устал умирать, я устал слышать звенящую тишину и чувствовать бесчувственность. Я забыл, как это делается.
Звон металлического оружия будит меня, начавшего уж было тонуть в вечном океане. Для кого же ты теперь светишь, кого ведешь на смерть? Для кого была заново создана? Я не желаю ответа. Встаю. Я не хочу убивать светом. Я хочу светить для себя. Сделаю шаг не во тьму, а за порог тихого дома, утону в чувствах и дожде, — не в пустоте. Я вижу своими глазами, я слышу своими ушами, я чувствую биение своего сердца.
— Я просто создан для себя. Тьма и Свет — это и есть я.