Нищий ничего не делал. Он не играл на потеху прохожим, не молился и не христарадничал. В этом ничегонеделаньи было, как ни странно, смесь гордости, депрессивного отчаяния и надежды. И это было так завораживающе, что отцу Григорию, страстно любившему театр и талантливых актеров, на миг почудилось, что снимается фильм и он настороженно повел головой по сторонам. Нет, глупости. Но каков страдалец! На миг отец даже забыл, что обстоятельства более скорбны, чем кажутся и действительно, одежда нищего была ветха до просвета даже там, где она была, хотя чиста и опрятна. Лицо умное и хорошо выбритое было естественно худым, но отнюдь не грустным. Хотя денег в тарелочке не было вовсе, Григорий Андреевич готов был забожиться, что тому все это почему-то и не важно. Вроде и не из пьющих, может не смог найти себя в новой жизни, а там кто знает, что за невезение у человека - на - ко 50 рубликов на булку хотя бы, эх... А вот Библия старенькая, советских еще, наверное, времен, но в обложке, с закладками... Как бы в противовес его сожалениям и наблюдениям из- за угла выдвинулись множество людей в нарядных одеждах с фотоаппаратами, камерами и незамысловато - чужой речью. Англичане. Или американцы. Собственно, как и полагается простому русскому человеку, который никогда не задумывается о принадлежности других людей другой стране, а просто с любопытством пропускает их мимо своей жизни, отец Григорий посторонился и терпеливо ждал, когда они пройдут с тем, чтобы зайти в магазин через улочку. Он любил мороженое и у него, после покупок для церкви как раз оставалась мелочь на свой маленький подарок. Толпа меж тем с восторгом и не совсем здоровым вниманием фотографировалась с нищим, вынуждая Григория Андреевича смотреть это действо - в магазине был обед. Наконец после ряда громких и непонятных слов и хохота иностранцы двинулись в сторону поджидавшего их автобуса - монстра. Рассеянно глянув на нищего, отец Григорий вновь поразился его взгляду. Он выражал обиду, но с большей долей веселости и удивления. Через минуту было не узнать и Григория Андреевича, и какие чувства осеняли его, Бог весть. Хотя ничего на первый взгляд и не произошло: все было в пределах допустимого современным временем. Опустив взгляд, отец Григорий не мог отыскать в кепке нищего ничего: пожертвований от иностранных граждан не было вовсе, да и Господь с ними, однако даже его 50 рублей - исчезли, оставив на губах вкус не попробованного мороженого и неловкости произошедшего. К несчастью дать нуждающемуся было больше нечего, пора было идти за билетом, но бросить человека и уйти просто так было невозможно. Выбора не было. Отдав еще денег, и перекрестив случайного знакомого, он бодро пошел к остановке. Однако, опустив руку в карман, чтобы набрать на билет его ждал один сюрприз. Денег не было вовсе. Покачав головой и устало вздохнув Григорий Андреевич направил первые шаги к дому, благо дорога была хорошая, по излюбленным издавна полям, краше которых как известно всякому нигде нет в мире.
Григорий Андреевич не очень расстроился и еще по одной причине: ему о многом нужно было подумать, но за недостатком времени он, как истинно русский человек все откладывал на потом. Самое время потратить с пользой десяток километров. Последнее мысли были о сыне, подававшим большие надежды как врач, это было конечно очень хорошо. Это было просто замечательно. Только не давали покоя воспоминания: о деде, отце всю жизнь отдавших их маленькой церквушке. Приход был небогат, но люди, жившие в округе были просты, веселы и правильны, отец Григорий мечтал быть с ними пока позволят силы, ещё одним страстным желанием было продолжение династии, но её к огромному огорчению не предвиделось - сын закончил медицинский. Григорий Андреевич с неутолимой грустью понимал, но не мог представить, как он передаст ВСЕ пусть хорошему, но другому человеку. Отец Григорий не отличался твердостью характера, за исключением вопросов служения и грешным делом впал в тихую грусть. Пытаясь уйти от невеселых мыслей, он подумал о Верочке, любимице, радости всей его жизни. Художница от Бога, она не погналась за славой и деньгами. Реставратор. Удача нашла её - талант, трудолюбие и душу не спрячешь - занимаясь любимым делом, достаток и семейной счастье сопутствовали ей.
Ей очень повезло с мужем, который, несмотря на то что был старше её на 9 лет не чаял в ней души - иногда это даже задевало отца Григория, впрочем, две внучки и внук быстро приводили его в радостное умиротворение. Мысли вновь приняли неприятное направление: вспомнился последний разговор с сыном: тот пытался убедить отца в необходимости обязательной скромности божьих слуг во всякое время.
«Ах, ты Коля, Николай, да где же ты роскошь у наших братьев и сестер увидал? На службе? Люди приходят не просто в храм, они, друже на праздник души приходят. Все красиво должно быть, с торжеством, пусть души отвлекут, Господу откроют их… »
«Ну да, психотерапия, понятно, допустим внутреннее убранство, имеет смысл украшать, а сами батюшки?»
«А слуги божьи – примером всегда были и должны быть. Они не просто люди. Они и врачи, и помощники в скорби. Как же верить такому если он доверия не вызывает, опрятность и красота должны быть, ты же не войдешь в операционную в грязном халате неумытый и в скорби. То-то».
На памяти всплыл еще один разговор – в медицинском Центре, где Коля работал хирургом ушел на повышение директор. Кандидатур на освободившееся место было две – Коля и его давний оппонент, который впрочем, имел небольшие шансы. Коля защитил докторскую в 31 год, имел имя в медицине и вполне резонно ждал предложения. Как-то на рыбалке он спросил отца - почему тот так к этому безразличен.
«Сынок, как врач ты нужен людям, как директор – не знаю»
«Но я же не брошу хирургию – операций будет только поменьше»
«Именно что. Людей спасешь меньше»
«Батя, ты просто завидуешь. Скажи вот честно – неужели никогда не хотел быть патриархом?»
«Нет»
«А чего так?»
«Коля, это ОЧЕНЬ тяжело и сложно. Не смейся, сынок, даже физически. А уж морально…
Пойми – это лицо самой человечной, справедливой и доброй в мире церкви. Это не просто слова. Добрее и терпимее русского народа нет, и не будет на свете. И веры другой такой не будет. Я очень был рад, что стал патриархом человек, который уже много сделал и делает для воссоединения государства и религии. Нельзя их было отделять. Это все едино, что сердце у тела отнять. Так вот он сможет. Я ему верю. Он сильный и умный человек, Помогай ему Бог. А власть нам, слугам божьим не надобна. Командовать нам некем, Деньги все равно людям пойдут, в приюты раздадим, голодных накормим. Жену и деток Господь послал. У меня все есть. Власть у нас должна быть у людей, которые ее доподлинно в пользу обретут.»
«В общем, не твой потолок, отец…»
«Смейся сына, смейся. А я счастлив, что понимаю это. Это самое главное – понять, где твое и только твое. Где от тебя самая большая польза будет. И от чего тебе радость в жизни и миру процветание».
Вот и ручей – скоро дом. Напившись воды – поднявшись и отряхивая рясу, Григорий Андреевич, отличавшийся дальним глазом, увидел у дома две машины. Гости. Наверняка и дочка, и Николай с женой. Получил верно, место. Праздновать приехал. Ладно – что уж тут… Молодец. Трудяга.
Подойдя к крыльцу, Григорий Андреевич насторожился. Его ждали. Ждали все домашние. Даже любимые кот и кошка рядом с любимцем Мухтаркой. Отец Григорий покаянно крякнул – гостинцев не было, и виновато глянул на жену, но та загадочно улыбалась. Повернув голову – Григорий Андреевич увидел дочь с женой Николая – они о чем-то радостно шептались, прижавшись, друг к дружке.
- Пап, Николай подошел к отцу и, взяв его за руку, внезапно смутился и замолчал.
- Что, Коля? – отец Григорий насторожился.
- А тебе…нравиться быть дедом?
- ???
- Нет, ты не так понял – заслуженным дедом.
- А сейчас что и звания такие ввели? – отец Григорий притомился и не совсем понимал, что хитрят домашние.
- Пап - к нему подошла невестка Ирина, - у тебя, ну и у нас, конечно, будут еще внук и внучка.
Григория Андреевича поразило не столько это. Ирина впервые назвала его папой. На глаза навернулись слезы.
- Дайте, я вас обниму, родные мои. Вот радость так радость. Спасибо.
Праздновали весело, хотя отца Григория не покидало ощущение чего-то неслучившегося.
В дверь постучали. Григорий Андреевич удивился – он никого не ждал. Открыв дверь – увидел человека, с чемоданом и мольбертом в руках.
Здравствуйте, я не опоздал? – человек изящно и искренне поздоровался.
Здравствуйте, Вера Ивановна, Николай, дети!, Верочка, Ируня, – Вы прелестны! Я извините, не представился – великодушно прошу простить – Алексей Иванович- с разрешения вашего Коли будем снимать в ваших местах картину.
- Фильм? – удивился отец Григорий?
- Нет, мы будем очень стараться, чтобы фильм не получился. Только картину - места благодатные. Картину и никаких фильмов! Приходу Вашему поможем. С будущим батюшкой мы дружим давно, надеюсь, и с Вами будем. Картина – о простом счастье, нам очень вериться, что она получиться. Поддержите, сделайте милость.
Спасибо, кстати за подарок.
- Какой подарок?
В ответ режиссер отложил мольберт с чемоданом, на миг отвернулся, что - то сделал с лицом. Через минуту перед отцом Григорием сидел давешний нищий с Библией и пустой кепкой и лукаво улыбался.
- Господи, так это Вы!!! Да зачем все это представление?
- Меня попросил будущий настоятель попозировать – я не мог отказать другу, к тому же будущему батюшке – он ведь у Вас еще и рисует. Николай – Вы мне обязаны – утащили только деньги - натурщика и его знаменитую кепку не взяли…Я сохранил себя для Родины. Расхохотавшись друзья обнялись и долго смеялись.
- Какому будущему батюшке!!?? - Григорий Андреевич оторопел.
Алексей Иванович удивился только на миг и вновь расхохотался, хитро глянув на Николая.
- Пап, прости – не сказал раньше – Николай положил руку на плечо отца. Я отдал свое место в Центре своему другу. Я очень долго думал – ты был прав – он может и не такой хороший врач, но он приличный человек и принесет на этом месте больше пользы, чем я. Это не мое. Мое место этот приход. Тем паче мне разрешили периодически участвовать в операциях. А вот по нашим с тобой делам многое вспоминать придется – духовное училище я давно закончил, очень многое забыл, прости. Поможешь?
- Помогу, прошептал Григорий Андреевич, теряя сознание…
Уже через полчаса, лежа на кровати, он подозвал сына:
- Коля, Бог-то есть.
- Есть, батя, есть. Поспи.
- Не засну. Хорошо слишком.
- Ладно, лежи, пойду учебники штудировать – время 10 лет потерял.
- Нет, сынок, ничего ты не потерял.
- Почему?
- А вот не будь ты доктором, кто бы тебе сейчас улыбался с моей кровати? Живой. Спасибо тебе, родной…
Все у нас теперь получиться. Дай нам больше простого счастья. Дай Бог его нам всем.
Николай присел в изголовьи и гладил отца. Ему почему-то пришла в голову другая мысль. Он жил с Ирой уже много лет, но детей не было. ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ ИРА осчастливила его только полгода назад, когда он принял решение пойти по стопам отца и деда?
Знак? Да, Знак Божий…Спасибо тебе, Господи…Спасибо ТЕБЕ…