Сто двадцать тысяч человек – это огромная армия, которая в движении по лесистой, пересечённой местности растягивается на многие километры. 28 июля 1572 года передовые отряды крымцев стояли на реке Пахре, в 45 верстах от Москвы, а арьергард, включая обоз с пушками и порохом, находился от крымского авангарда в 15 верстах, близ села Молоди.
По приказу князя Воротынского, пятитысячный отряд Дмитрия Хворостинина с «немъцы и со стрельцы и со многыми дворяны и з детми бояръскими и з боярскыми людьми» был отправлен вдогон татарам. Стремительным ударом опричные конники опрокинули и изрубили неприятельский сторожевой полк, и главное, разгромили обоз, оставив армию захватчиков без пороха. Крымские хищники-людокрады были храбры только со слабейшим противником, встретившись с отрядом отчаянных рубак Хворостинина, татары, включая находившихся в их рядах двух «царевичей», бросились наутёк. Преследуя удиравших во весь дух незадачливых вояк, опричники встретились лицом к лицу с основными силами противника, никак не ожидавших повстречать в своём тылу сильное московское войско. Русские не растерялись и с саблями и копьями устремились на врага, нанося не ожидавшему нападения неприятелю страшные потери. Арьергардные части крымцев начали в беспорядке отступать.
Как свидетельствует летописец, « и царевичи прибежали и учали царю ( Девлет-Гирею) говорить, что к Москве итти не по што: московские люди побили нас здесь, а на Москве у них не без людей же. И царь крымской послал нагайских и крымских тотар двенатцать тысечь». Всё шло так, как и запланировали русские воеводы: зверь, когда ему наступают на хвост, всегда поворачивает голову к обидчику. Меряться силами в сабельной схватке с превосходящими силами врага Хворостинин не стал, а совершил излюбленный казачий маневр – «вентерь». Заманив ложным бегством и, уйдя резко вправо, молодой воевода подставил левый фланг ринувшейся за ним орды под огонь заранее установленного гуляй-города. «И в те поры из гуляя князь Михайло Воротыньской велел стрельцом ис пищалей стреляти по татарским плъком, а пушкарем из большего наряду ис пушек стреляти» сообщает хронист. Предвкушавшие лёгкую победу густые толпы крымской конницы с разгона напоролись на кинжальный огонь русского «наряда».
Дружным залпом грохнули пушки, застучали пищали, стрекочущими очередями ударили многоствольные «сороки». Ядра, свинцовый и каменный «дроб», пищальные пули выбивали целые улицы в плотных рядах неприятельских всадников. Воспользовавшись замешательством врага, в атаку ринулась русская конница Большого полка Ивана Васильевича Шереметева, нещадно избивая заметавшихся степняков. Успевший перезарядить оружие, «наряд» дал ещё залп по превратившемуся в хаотичную толпу крымскому войску. Развернувшийся отряд опричной конницы Хворостинина атаковал неприятеля с тыла и фланга. Бой превратился в бойню. Из 12 тысяч всадников, отправленных вдогон за дерзкими урусами, к основному войску вернулись считанные единицы. Русские потеряли убитыми 70 человек.
Оторопевший от такого погрома Девлет – Гирей приказал своему войску остановится, как указывает летопись « на болоте, в семи верстах от Пахры». Чтобы не давать врагу покоя, Михаил Воротынский приказал казакам и лекговооружённым конным добровольцам выдвинуться вперёд и «травитися» с крымцами, не принимая серьёзного боя. Под их заслоном весь день 29 июля, русские укрепляли позиции. Ратники установили на большом, широком холме гуляй - город, в котором укрылись Большой полк и опричный отряд Хворостинина. За рогатками, плетнями и прочими полевыми укреплениями слева и справа от холма, прикрытые речушкой Рожаей, выстроились стрельцы с боярской конницей и казаками.
На следующий день армия крымского хана двинулась на русских : «и июля в 30 день крымской царь съшолся з государевыми бояры и воеводы в сроду на Молодех у Воскресенья, от Москвы за полпятадесять верст.» Увидев изготовившееся к битве русское войско, крымский военачальник с ужасом осознал, что попал в капкан. Впереди, закрывая дорогу в родные степи, стояла армия Воротынского, обойти которую мешали непроходимые леса и болота, позади - ощетинившаяся пушками Москва. Весь день крымская армия упорно атаковала с виду слабую, но оказавшуюся неприступной деревянную крепость. Устилая склоны холма и подступы к нему человеческими и лошадиными трупами, османское войско упрямо продолжало идти на штурм. Попытки прорваться сквозь проходы в стенах гуляй-города оканчивались безрезультатно: отряд закованных в прочные доспехи, вооружённых длинными пиками и алебардами ландскнехтов Хворостинина всегда оказывался вовремя и в нужном месте. Опричники-иностранцы доказали, что не зря едят царский хлеб: ногайский вождь, мурза Теребердей был ими зарублен насмерть, вместе с ним погибли несколько знатных «ширинских князей», а ближайший советник хана «большой мурза Дивей» и некий «астраханский царевич» были пленены одним из командиров этого «иностранного легиона» Темиром Алалыкиным.
Раз за разом отряды казаков и царёвых конников атаковали с флангов, мечущихся под огнём пушек и пищалей, засыпаемых стрелами из гуляй-города крымцев, давая возможность ратникам большого полка перегруппироваться, а стрелкам перезарядить оружие. Наконец изрядно поредевшая орда отступила. Два последующих дня прошли в скоротечных стычках конных разъездов. Девлет-Гирей, в тщетной надежде ожидавший бегства русской рати к Москве, наконец-то понял, что русские никуда не уйдут и занялся приведением в порядок своих потрёпанных войск, готовя их к решительному штурму. Положение ратников Воротынского было тяжёлым. В гуляй-городе скопилась масса раненых, не хватало воды и продовольствия, как сообщает участник тех событий опричник Генрих Штаден «в полках учал бысть голод людям и лошадям великий». Однако все, в том числе и наёмники прониклись важностью момента и терпели лишения без ропота. Но дела у крымско-турецкой армии были ещё хуже. Привыкшие грабить и убивать беззащитных людей, степные хищники столкнулись с армией, превосходящей их не только технически, но и бывшей гораздо сильнее их духом.
2 августа « царь крымский послал царевичей и ногайских тотар и многие полки выбивать Дивея-мурзу». Не обращая внимания на потери от залпов стрелецких полков и пушечного наряда, бивших по наступающим практически в упор из всех стволов, конная лавина в решительном броске смяла ряды русских стрельцов, защищавших подножие холма. Более трёх тысяч бойцов в долгополых стрелецких кафтанах пали в страшной сече, не отступив ни на шаг. Самопожертвенный бросок посланной Воротынским лёгкой конницы дал возможность остаткам погибавших стрелков отойти под защиту гуляй-города, но почти все отважные казаки и «дети боярские» навечно остались лежать в густой траве на берегах Рожаи. Наконец сообразив, что в конном строю одолеть защитников гуляй-города не получится, Девлет – Гирей пошёл на невиданный шаг: приказал войску спешиться и, вместе с янычарами, атаковать этих упорных московитов в пешем построении. Под убийственным огнём русского наряда, под градом пуль и стрел, перебираясь через груды окровавленных тел людей и лошадей, янычары, татары и ногаи упорно лезли вверх по холму. Вот они уже схватились врукопашную с отрядом стрельцов, прикрывавшим фланг гуляй-города, вот уже подобрались вплотную к деревянным стенам...
В ярости атакующие бросали оружие и пытались руками разрушить русское укрепление: « и как татарове пришли к гуляю городу да ималися руками за стену у гуляя города, - и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчисленно татарьскых отсекали». Сосредоточив все наличные силы на наметившемся месте прорыва, крымский военачальник перестал следить, за тем, что творилось на других участках поля битвы. Этим воспользовался князь Михаил Иванович. Оставив за стенами гуляй-города сражаться оставшихся в живых бойцов опричного отряда Хворостинина, стрельцов и пушкарей, сам Воротынский с тяжеловооружёнными конниками Большого полка вышел из укрепления, и, по глубокому оврагу, незаметно обогнул позиции вражеских войск. По условленному сигналу, русские артиллеристы ударили залпом из всех стволов по начавшим очередную атаку неприятельским войскам, после чего кавалерия обрушилась сзади на пеших крымцев и турок. Одновременно из гуляй-города сделал вылазку бесстрашный Хворостинин « с немцы и с сьтрельцы. И сеча была великая».
В рядах армии Девлет-Гирея, подвергшейся сокрушительному удару с двух сторон, началась паника, русские, мстя за многолетнее унижение, поруганные святыни, за грабежи, разбои, за муки, слёзы и кровь своих соотечественников, устроили степным хищникам кровавую баню. Под саблями русской конницы сгинули сын и внук крымского хана, было убито и пленено множество знатных мурз, но самое главное: сражавшиеся в пешем строю и разогнанные по окрестным лесам и оврагам остатки неприятельских полков лишились лошадей, утратив свой главный козырь – маневренность. Ранним утром 3 августа, оставив в качестве прикрытия трёхтысячный отряд, крымский хан и его разбитая армия окольными путями бросились наутёк: «Побежал еси, собака крымской царь, не путём еси, не дорогою, не по знамени, не по чёрному!». Узнав о бегстве Девлет-Гирея, царские воеводы подняли всех, кто мог держать в руках оружие и ринулись на врага. Стремительным ударом был разгромлен и истреблён до последнего человека ханский заслон. Московские ратники преследовали и нещадно рубили бегущих к Оке пеших крымцев. Спасаясь от русских, оставшиеся без лошадей татары, ногаи и турки толпами бросались в реку, где их встречали «вятчане на струзех, да с ними казаки польские наёмные со пищальми». Плывущих били баграми, веслами, кололи копьями, стреляли из пищалей и луков. Река, вобравшая в себя немало слёз русских людей, угоняемых степняками в рабство, теперь покраснела от вражьей крови. Остававшийся охранять переправу двухтысячный отряд крымцев был атакован с двух сторон: с воды ладейной ратью и стрельцами с берега и разбит наголову. Хан и около 10 тысяч конников, всё, что осталось от некогда огромной и грозной армии, прорвались и ушли в степь.
Победа была полной. Такого разгрома ни Крымское ханство, ни Блистательная Порта ещё не знали. На берегах безвестной подмосковной речушки Рожаи навсегда осталась ПОЛОВИНА ВСЕЙ АРМИИ Турецкой империи! Под Молодями было уничтожено 110 тысяч человек - практически всё взрослое мужское население Крыма, поголовно перебили всех янычар, русским достались богатые трофеи: пушки, казна, ханские знамёна, обоз и даже личные сабля и лук Девлет-Гирея. Великолепно задуманная и тщательно спланированная операция по ликвидации «крымской проблемы» была с блеском завершена. Сражение 29 июля – 3 августа 1572 года стало поворотной точкой в противостоянии Руси со Степью. Разорённая набегами, стихийными бедствиями, раздираемая внутренними проблемами, ведущая войну на два фронта Русь всё-таки выстояла, доказав своё право на существование, как великая православная Держава. Потеряв за три года на русских равнинах 20 тысяч отборных янычар и всю армию своего союзника, Блистательная Порта навсегда отказалась от планов покорения не только Московского царства, но и дальнейшей экспансии в Европу. Мечтам Турции о мировом господстве пришёл конец.
Герой битвы князь Воротынский умер 12 июня 1573 года, через 10 месяцев после победы, видимо так и не оправившись от полученного в бою ранения. Михаила Ивановича похоронили на кладбище Кирило-Белозерского монастыря. Могила воеводы особо почиталась монашествующей братией, возведшей над ней церковь. Осенью 1572 года была отменена опричнина и в немалой мере из-за отсутствия у царя самих опричников, сложивших головы в Молодинском сражении. Опричное войско своим подвигом показало всем, что веками пестуемая легенда о том, что «опричники горазды против своих, а от чужих бегут» всего лишь чья-то очередная лживая выдумка. Впрочем, и страна в опричнине более не нуждалась, Россия окончательно стала единой державой, превратившись из заурядного Московского княжества в могучее Московское царство.
Страшно представить, что стало бы с нами всеми, если бы у власти в то время стоял не собравший всю страну в кулак царь Иван, а заботящиеся лишь о своих уделах бояре и каким стал бы привычный всем нам мир, в случае поражения Воротынского и гибели русского государства. Без преувеличения можно сказать, что итог Молодинской битвы повлиял не только на судьбу нашей страны, но и на судьбу всего мира. Однако об этом знаменательном событии до настоящего времени знает лишь довольно ограниченный круг лиц: специалисты, любители военной истории, просто неравнодушные граждане. Широкой общественности о победе войск Ивана Грозного летом 1572 года практически неизвестно ничего.
«По своим масштабам, - пишет историк Николай Скуратов, - сражение при Молодях превосходит Куликовскую битву, между тем об этом выдающемся событии не пишут в школьных учебниках, не снимают фильмы, не кричат с газетных полос. Это и не удивительно, ведь в противном случае можно дойти до пересмотра нашей истории и героизации Ивана Грозного». Наверное, именно поэтому блистательная победа русского оружия была «положена под сукно» и на долгие годы успешно «забыта» различными маститыми профессионалами от истории всех рангов и степеней.
С европейцами-то всё понятно: это они и только они, а не какие-то полудикие варвары-московиты, остановили «потрясателей вселенной» разбив их под Веной и при Лепанто. А вот кто и зачем стёр нашу память? И дождёмся ли мы когда-нибудь правдивого ответа на этот, вовсе не риторический вопрос?