Фёдор Михалыч Достоевский, мало, что гений, небожитель, вошедший в историю уже при жизни. Прямо в бессмертие со своей почти мелкостью, коротконогостью. Сидит, встанет, кажется, что продолжает сидеть. С лицом простейшим и характером наисклочнейшим. Со своими вспышками гнева, постоянными придирками. Бешенством, переходящим подчас в клокотание в горле и припадки падучей. Когда он синел, бледнел, пенился и умирал прямо перед вами. Синюшным трупиком отходил на постели. Можно было только сострадать, протирать мокрой тряпочкой лоб. Звать кого ни попадя, любого "Помогите!" Но никто, никто, абсолютно никто..
Бедностью, долгами, несчастливостью, прилипшей к нему, казалось, пожизненно. Рассуждениями , подчас почти детскими, наивными, простыми до неимоверности. Господи, как так можно говорить? Но ЕМУ всё прощается, всё можно, отпущено навеки. Потому что гений, потому что бессмертный. Анна Сниткина, двадцатилетний дичок, стенографистка была вне себя от радости, когда ей сказали, что можно поработать у НЕГО. Тряслась, содрогалась всем телом. Практически не спала ночь, чтобы на следующий день явиться к нему. Он оказался пожилым, нервным. Бегал по комнате, диктовал низким голосом. Это потом диктовал, сразу-то ничего не получилось. Можете прийти ко мне вечером?
Постоянно спрашивал, как её зовут. Тысячу раз, забывал всё. Нервничал, сомневался сначала, справится ли. Поил чаем. Приходилось глотать, хотя пить совсем не хотелось в жарко натопленной комнате. Дня через два начал разглядывать. Как ребёнок спрашивать совета, что делать? Уехать в Иерусалим. Навсегда. Поехать в Германию и играть там. До последнего. Или жениться на милой женщине. Счастливо. Сказала, что жениться. А вы бы смогли составить счастие? Бегал в сюртуке вокруг неё, диктовал. Накручивал круги, которые всё время сужались, сужались. Пока не ужалил.
Потом уже, в Германии целый день клокотал от гнева. По мелочам, ерунде. Неправильно дали сдачу в ресторации, объегорили, шельмецы. А денег и так нет. Не разговаривал, замыкался. А ночью приходил " прощаться". Пожилой, с её 20-летнего возраста, несчастный старик. А мог делать с ней, с невинностью и молодостью, что заблагорассудится. Карать или миловать. Смотрел на чернеющий в темноте треугольник между ног. Еле различимый, долго смотрел. Потом тянулся губами целовать.. Треугольник разрастался и уже занимал всю комнату. Расползался, лез в небо, в вышину. И в этой тьме качались они на волнах, сцепившись. Как в лодке, вдвоём. Дикарка и Чудовище.