Я Близнец (по знаку зодиака), причем весьма типичный. Почти всем Близнецам присуща определенная… не знаю, как назвать... бинарность что ли. То есть всё у нас в жизни – more often than not – присутствует в двух или больше экземплярах.
Если у Близнеца есть городская квартира и дача, то он постарается иметь все необходимое по обоим адресам, а не возить вещи туда-сюда. Две зубных щетки, два бритвенных станка, это еще ничего, так у многих. А вот строго разные бейсболки для города и деревни, вовсе разная одежда и обувь, разные наборы книг для чтения, разные компьютеры, разные любимые мелочи и «талисманы» – это уже далеко не у всех.
Иногда о Близнецах шутливо замечают, что им лучше вообще иметь два дома и две семьи (или хотя бы жену и любовницу), жить по двум и более адресам или вообще на два города (или даже на две страны). Вот мне, например, выпало много лет прожить параллельно в России и в Японии, и именно такая комбинация была источником ощущения устойчивого счастья, сопровождавшего меня все те годы. Я езжу на дешевых японских машинах, и соответственно в Москве у меня есть допотопная Мазда-626, а в Японии я до сих пор по инерции пользуюсь допотопной же Тойотой Королла (которая теперь принадлежит семье моего друга).
Ну, да ладно. Собственно, я хочу рассказать немного о другом, но тоже бинарном и весьма близняческом.
Еще один Близнец, Андрей Битов, назвал это явление «рифмой», я же про себя называю его «мои пAрные случаи» (от слова «пара»). Поясню, что это значит.
Если, например, со мной происходит что-нибудь необычное, то есть огромный шанс, что нечто подобное повторится в самом недалеком будущем, иногда – почти мгновенно, но чаще – через несколько часов или максимум дней.
Вот яркий пример такой «парности», проявившейся несколько недель назад. Я тогда немного приболел и уже три дня не выходил. Проснулся утром почти совсем здоровенький и, от нечего делать, залез в ящик письменного стола, где за годы скопилось масса разнообразного мусора. Худо-бедно немного разобрал, навел порядок, переложил по-новому, кое-что выкинул. На дне ящика нашел одинокую деревянную бусину с большой дыркой посередине и долго думал, откуда бы ей быть. И ничего не надумал.
Через несколько минут буквально я перешел в соседнюю комнату и сел в массажное кресло с книгой Набокова «Пнин». Начал читать и… обомлел. Там описывается, как этот русский профессор в Америке вселился в новую комнату и стал в ней прибираться по-своему. И что же? Вот цитата: «Отрочество Изабеллы (которая раньше жила в этой комнате. – А.Б.) ушло вместе с нею, но какие-то атрибуты девичьего детства все-таки уцелели, и прежде чем найти подходящие места для … (далее следует длинное перечисление)… Пнин деликатно выселил на стул на лестничной площадке полдюжины осиротевших томов (идет перечень названий),.. а также одинокую деревянную бусину с дыркой посередине»… Ну, что скажете?!!
Приведу еще несколько мелких событий, относящихся к поздней осени 2010 года. Я вообще довольно редко бываю в районе Новокузнецкой-Третьяковской. А тут пришлось четыре раза подряд побывать – вел специальные занятия с сотрудниками американского отдела в Минэкономразвития. Закончил последнее занятие и решил наверстать упущенное с выставками/музеями. И надумал для начала разыскать галерею Глаз, что на малой Ордынке, благо это совсем неподалеку. Там, как я знал, был выставлен бельгийский фотограф Гарри Грюйер с его цветными приморскими пейзажами.
Вообще-то я собирался посетить эту галерею на следующей неделе, причем заманить вместе с собой своего нового знакомого – Франсиско Инфанта, модного современного художника – испанца, который работает в редком изобразительном жанре (даже не знаю, как его обозначить!) вместе со своей женой Ноной Горюновой. Так что я заранее посмотрел план Москвы, где эта галерея, и выяснилось, что ехать придется до той же Новослободской, что и в Минэкономразвитие. Вот вам и первое совпадение в духе моих «парных случаев», когда что-то случающееся крайне редко тут же повторяется, на манер «рифмы» или «эхо»…
Итак, я решил не терять времени и отправился на поиски, едва закончив лекцию. Нашел сначала Большую Ордынку, прошел по ней длинный квартал и перешел на Малую. Итак я на Малой Ордынке, но найти галерею непросто, потому что бумажку с номером дома и телефоном я сознательно не взял с собой, поскольку не собирался туда в тот день. Попутно смотрел на номера домов – должно быть где-то рядом, где-то в районе двадцатых номеров. И вот, когда пришел на перекресток, поблизости от которого, по смутному ощущению, должна была находиться галерея, обнаружил там… «Российский духовный театр Глас»!!! Представляете, нечто с названием ГлаС, когда я ищу ГлаЗ!!! Это ли не совпадение…
В тот день я так и не нашел галереи, потому что меня неправильно ориентировали и я ушел от нужного места в другой конец улицы. Но я человек дотошный и назавтра отправился снова. Разыскал-таки этот «Глаз», который оказался именно там, где я и ожидал, только спрятался в глухо огороженном дворе с невыразительном входом. Посмотрел приятного бельгийца, работы которого имеют стилистическое сходство с некоторыми фотографиями моего друга Саши Старикова. А еще в этом дворе оказался «Музей советских игровых автоматов» и бар «Бриолин» – оба заведения в стиле сов-ретро для молодежи. Но это уже я не могу отнести на свой счет – просто такие заведения имеют тенденцию возникать гнездами.
Были в тот год в моей жизни и другие самые разнообразные и ошеломительные «рифмы». Вот ну несколько просто поразительных примеров, которые я тогда зафиксировал.
Например, однажды мне приснился шокирующий и странный сон. Будто я с девушкой, мы обнимаемся и готовимся к большему. Я запускаю руку к ней в трусики и обнаруживаю... небольшой полумягкий член. Обескураженный, лезу дальше и с облегчением нахожу под лобком нормальный женский вход, влажный и заманчивый. «Что же это такое?» – думаю я. И тут же с облегчением приходит разгадка: «Да это же девочка-гермафродит! Какая прелесть...» На этом сон кончается пробуждением с почесыванием в затылке и хмыканьем в свой адрес.
Через два дня всего, читая в метро недавно полученную в подарок книгу – биографию Джакомо Казановы, я с удивлением обнаруживаю такой пассаж: «В Папской области... с 1686 года... все женские роли всегда играли кастраты... Казанова (влюбившийся в некоего Беллино, местного актера. – А.Б.)... воспылал желанием, не в силах избавиться от мысли, что Беллино, несмотря на свою мужскую одежду, женского пола... Беллино... менял костюмы, разнообразил внешний облик, чередовал мужские и женские интонации... Казанова «уже почти бредил»… Дошло до того, что он предложил сто цехинов за ночь вдвоем: если он юноша, они на том и остановятся, если она де-вушка, они пойдут дальше, будь на то ее воля. Беллино отказался. Но неисправимый Казанова не удержался и сунул руку туда, куда не следовало, обнаружив выступ, который мог принадлежать только мужчине...
Позже она – ибо это женщина и зовут ее Терезой, – привела его к себе в комнату и отдалась ему: «Беллино, первым нарушив молчание, спросила меня, почувствовал ли я ее любовь». Замечательная грамматика! (замечает автор книги. – А.Б.). Чудесный переход от одного рода к другому в одной фразе! Она рассказала ему свою печальную историю... Чтобы сойти за мужчину, когда церковные власти проверяют ее половую принадлежность, у нее есть особое устройство: «Это небольшая вытянутая, мягкая трубочка толщиной в большой палец, белая, нежная на ощупь... Очаровательная девушка, бывшая такой по-всюду, с этим необычайным приспособлением показалась мне еще более интересной»... Со своим кастратским пенисом, не ме-шавшим ей наслаждаться как женщине, гермафродит Тереза... неудержимо влекла к себе Казанову…», – делает вывод автор биографии Ален Бюизин.
Ну, что скажете? Не поразительно ли такое совпадение?! И не был ли мой сон спровоцирован наличием в моей сумке этой книги?
А вот еще один эпизод, хотя и вовсе в другом жанре.
Однажды в один день у меня было два занятия на одну тему, и на обоих я воспользовался представившимся поводом и – редчайший случай! – не удержался и потешил себя, довольно грубо высказавшись о Е.М. Примакове и его попытках продолжать влиять на нашу внешнюю политику. Под командованием этого господина я одно время работал, и впечатления вынес не совсем лестные для него. Студенты смущенно хмыкали. А через день, как оказалось, много-уважаемому Евгению Максимовичу трахнуло аж 80 лет и эфир наполнился панегириками в его адрес! Вот и возникла двойственная ситуация. Надо было при следующей встрече (которая по случаю «национального праздника» должна была состояться только через две недели) как-то отреагировать, чтобы не попасть в двусмысленное положение. И я надумал сказать ребятам по поводу такой «рифмы», что, мол, «Бог шельму метит», и пусть они сами думают, кого из нас – себя или Е.М.П. – я имею в виду. А еще я сказал, что его, мол, называют «патриархом» дипломатии, а для меня он скорее «динозавр». Тем и ограничился...
Наконец, был в ту осень еще такой случай. В последнее посещение дачи с ночевкой я – впервые! – обнаружил в верхнем эркере, где стоит телевизор побольше, множество крупных ос, которых моя дочка Аня и малолетний внук Андрюка очень боятся. А, может, это даже не осы, а шершни! Так я взял специальный спрей и учинил этим гостям жестокую расправу. А на другой день, перед отъездом в Москву, я убирал с газона подгнившие яблоки, и в одном из них, надкушенном птицами, оказалась огромная оса, которая и тяпнула меня за палец так, что боль полностью прошла только через неделю. Больше за весь дачный сезон ни одного укуса на территории нашей дачи не было!
В тот же сезон, в одну из суббот я – на старости лет и впервые в жизни! – спек пирог по рецепту из польской книги –;этакий овощной торт, который готовится в стеклянной ребристой по краям форме, без теста сверху, а с богатой творожно-сливочной заливкой. А в воскресенье я пошел в новомодный выставочный зал «Гараж» посмотреть экспозицию З-ей Московской Биеналле, и там, в кафе, очень типичном для таких мест, в витрине стояло два таких же точно пирога, которые назывались «киш» (или «кисс», если я правильно запомнил!) и продавались кусками по 260 руб (за кусок? – скорее всего!). В доказательство мог бы приложить снимок тамошних пирогов.
Во время того же посещения «Гаража» я с удивлением и радостью обнаружил в книжной лавке альбом художника Бальтуса. Я его давно знаю и называю «Гумбертом Гумбертом от живописи», потому что его излюбленный сюжет – нимфетки, пребывающие в пубертатных мечтаниях. Я не удержался и купил этот альбом. Вообще Бальтуса можно легко найти в Интернете и посмотреть! А «рифма» здесь в том, что на следующий день в Интернете же оживленно обсуждался скандал в Tate Modern Galery, где после визита полиции устроители очередной выставки решили убрать из экспозиции недавно сделанный Ричардом Принсом фотоколлаж «Духовная Америка» (название с иронией), в котором использован сделанный в 1975 году другим фо-тографом –скандальным Гарри Гроссом –;снимок старлетки Брук Шилдс, которой в момент той первой фотосъемки было всего десять лет. Так вот, своим видом она очень смахивает на фигуранток с картин моего любимца –Бальтуса! Кстати, он не так давно умер в весьма преклонном возрасте, к моему великому и искреннему сожалению.
Вскоре же в очередной раз приезжала дама из Курска, которая написала диссертацию о моем дедушке Валериане –горном инженере, курском помещике, но – главное! – поэте круга Вячеслава Иванова. Как всегда посидели, попили чаю, поболтали о Серебряном веке, Курске и т.п. И вот на этот раз Ирина Петровна (Михайлова) вынула свои записи, сделанные в Центральном литературном архиве, и стала рассказывать мне, как много упоминаний о дедушке и бабушке она нашла в материалах поэтессы Ольги Мочаловой. А я пошел в соседнюю комнату, и принес купленный накануне за жалкие 56 рублей томик серии «Близкое прошлое», посвященный той же самой О.М., с массой воспоминаний, фотографий и т.д.
Уместно добавить, что об этой часто приходившей в наш дом старушке (настоящем одуванчике, с вечной прозрачной капелькой на вечно красном носике, которая в молодости была настоящей красавицей, причем весьма вольно пущенной) я не вспоминал несколько лет…
А меньше, чем через месяц, случился вот такой перл. Между Новым годом и православным Рождеством надумал я навести по-рядок в ящиках под своей кроватью, и в одном обнаружил пакет с тремя индийскими расписными шелковыми юбочками «люнги», которые на пляже носят как девушки, так и юноши. В прошлом году я привез их на подарки, но они еще не обрели своих владельцев.
Так вот, одну из юбочек я решил презентовать своей старой подруге Ольге, с которой мы договорились пойти на Крымский вал сразу на две выставки – Русские сезоны в Париже и подбор картин, изображавших, по большей части, интерьеры особняков и дворцов и объединенных многозначительным названием «Зеркала». Отличные выставки, надо сказать. После этого «культмероприятия» мы с трудом выбрались из выставочного комплекса в город и коротким путем проследовали на Полянку в чешский пивной ресторанчик. Там посидели-поели-попили-поболтали, и Оля выбрала себе одну из трех «люнги», а именно темно-лиловую…
Парность же заключается в том, что на следующий день я по-шел в гараж, чтобы «прогулять» свою Мазду, а то у нее каждый год зимой садится аккумулятор – и все от бездействия. Во время выгула, который происходил вполне успешно, мне позвонила дочь Анна и сказала, что неплохо бы на минутку «пересечься» – ей, мол, надо мне что-то передать. Ворча я подъехал к ее дому, и любимая дочь с любимым внуком, отправлявшиеся на прогулку, вручили мне рождественский презент – «Килт мужской, вафельный», этакую псевдо-шотландскую юбочку для ношения после ванны/бани, с тартановым орнаментом, довольно отвратных анилиновых цветов (яично-желтый, ядовито-голубой и чернильно-фиолетовый).
Поразительно, что две оставшихся индийских юбчонки еще тоже были со мной, я их вчера не собрался выложить из сумки. Вот и снова стало три однотипных предмета – хотя бы ненадолго…
В январе 2011 года я коротко побывал в Нью-Йорке. Повидал друзей, походил по музеям – все, как планировал. Среди прочего, побывал на острове, где стоит офигенная (да! – именно так) Статуя Свободы. Путешествие заняло некоторое время, я уже подустал, и на обратном пути, когда катер остановился на Ellis Island, не стал выходить, чтобы посмотреть просторный, но мрачноватый комплекс ХIХ века, где переселенцы, прибывавшие морем, проходили первый тур иммиграционной обработки. Ну, пропустил, так пропустил, обнаружил слабость. Но, видимо, мне все же было положено побывать в этом огромном зале с высокими кирпичными сводами.
Когда через несколько дней я летел назад, в невообразимую после Большого Яблока и потому не вполне реальную Москву, по самолетной теле-системе демонстрировали игривую комедию «Hitch» (по-русски, «Правила съема»). Она мне так понравилась, что я просмотрел ее даже два раза.
Так вот, один из эпизодов, несколько драматичный, надо при-знаться, развертывался в этом самом огромном зале иммиграционной службы – пустом и гулком. Здесь героиня испанского (?) происхождения вдруг обнаружила в старом списке прибывших своего прадеда, прозванного «Butcher» – то есть «Мясник». Эту кличку он заработал будучи безжалостным серийным убийцей… Бог с ним, с предком, но я-то побывал наконец в этом зале, хоть и не чаял уже…
Каждый раз, когда я сталкиваюсь с этой своей «парностью», возникает соблазн зафиксировать новое совпадение, поделиться с друзьями хотя бы. Приходится одергивать себя, а то как бы не провести остаток жизни за подобным малопродуктивным занятием.
Вот какие дела со мной творятся. Причем почти постоянно, хотя некоторая волнообразность все же прослеживается. Может и впрямь это влияние звезд и планет с их движением по небосклону?…
<2009, 2012>