Глава девятая
Сталин даже не посмотрел в сторону народного комиссара по военным и морским делам, который тихо вошел в его кабинет: он был занят. Выбив табачный пепел из трубки в тяжелую хрустальную пепельницу, он прочистил чубук специальным ершиком и только тогда исподлобья взглянул на наркома.
Клим Ворошилов – «первый красный офицер» стоял навытяжку, обливаясь холодным потом – Хозяин не предложил ему сесть…
- Товарищ маршал, можете вы объяснить мне, почему войска Ленинградского военного округа позволяют избивать себя противнику, который не имеет даже половины имеющегося у вас военного потенциала?
- Товарищ Сталин, - Ворошилов закашлялся. – Единственный участок фронта, на котором возможно наступление Красной Армии вглубь Финляндии, это Карельский перешеек. Но здесь финнами возведена мощная оборонительная линия с двумя опорными пунктами: Койвисто на западе и вдоль реки Вуокса - на востоке, до впадения ее в Ладогу. А это семьдесят пять бетонных фортов старой постройки и сорок четыре современных железобетонных бункера. На линии нам противостоит Карельская армия под командованием генерал-лейтенанта Эстермана. На востоке от нее стоит 3-й армейский корпус финнов под командованием генерал-лейтенанта Хейнрикса. На северо-западе – 4-й армейский корпус генерал-майора Хеглунда.
На перешеек наступает 7-я армия под командованием Мерецкова, в которую входят двенадцать дивизий, три танковые бригады и танковый корпус.
Наши войска, товарищ Сталин, на направлении главного удара дошли до линии Маннергейма и были остановлены шквальным огнем фортов. Первые три дня позиционных боев показали, что перешеек укреплен значительно сильнее, чем докладывала наша разведка.
Кроме того, местность труднопроходима: скалы, вековой лес, многочисленные озера и болота. Все это опутано проволочными заграждениями от шести до десяти рядов и оборудованными минными полями...
- И что, эти форты нельзя разрушить артиллерией или бомбовыми ударами? – Сталин прошел к окну и принялся набивать трубку.
- Мы били по ним прямой наводкой с расстояния 400-500 метров. Безрезультатно. Бомбы тоже только раскидывают землю, под которой замаскированы ДОТы, не причиняя им вреда…
- Но почему вы мне говорите об этом только сейчас? – глухой голос Сталина больно бил по нервам, натянутым струной. – Разве раньше, при подготовке наступления вы об этом не знали? А, маршал Советского Союза? Почему все эти факторы не были учтены вами при подготовке приказа о наступлении? Разве нет в Красной Армии разведки, которая должна была своевременно доложить о глубине и мощи финских укреплений?
- Это наши недоработки, товарищ Сталин…
- Вы называете это недоработками, товарищ маршал Советского Союза?! – тяжелый взгляд Сталина, казалось, насквозь прожег Ворошилова. – Какие потери в живой силе понесла Красная Армия во время наступления из-за этих ваших недоработок? Сколько раненых? Какое количество полевых госпиталей развернуто в боевых порядках наступающих войск?
- Товарищ Сталин! – голос Ворошилова задрожал. – Точных данных на сегодняшний день у меня нет. Они собираются в штабах…
- Вам сложно вести учет потерь в живой силе? – перебил его Сталин. – Тогда доложите мне потери в технике!
- Мы потеряли около тысячи танков и около шестисот самолетов за время наступления, товарищ Сталин.
- Людские потери с начала кампании? – Сталин встал напротив маршала, сверля его взглядом.
- С начала кампании мы потеряли около трехсот тысяч человек…
- Товарищ маршал Советского Союза! – голос Сталина не предвещал ничего доброго. – В таких вопросах, как потери личного состава не может быть слова «около»! Победа или поражение в войне иногда зависит от одного солдата, который будет использован в нужное время в нужном месте!
Он подошел к столу и нажал кнопку вызова секретаря.
В кабинет вошел Поскребышев.
- Пригласите конвой! – сказал ему Сталин.
- Товарищ Сталин! – голос Ворошилова предательски задрожал. – Я прошу дать мне возможность исправить положение.
- Каким образом ты хочешь это сделать? Заморозить в снегах еще триста тысяч бойцов Красной Армии? Отдать противнику еще тысячу танков и шестьсот самолетов? Тебя мало расстрелять за твои «недоработки», Клим! Докладывай!
- Я прошу разрешения временно приостановить наступление, очистить наши тылы от разведгрупп противника, выровнять линию фронта и применить тяжелую артиллерию и бомбардировщики против линии Маннергейма!
Сталин тяжелым взглядом прожег Ворошилова.
- А разве до этого разговора ты не применял тяжелую артиллерию и бомбы? Разве ты не знаешь, что невозможно пробить снарядами фортификационные сооружения укрепрайона с толщиной железобетонных перекрытий более двух метров? И почему ты сам не сделал то, что предлагаешь, до сих пор? Почему не пришел ко мне с этими предложениями раньше?
- Мы будем бить по ним до тех пор, пока не разобьем эти проклятые ДОТы!
Сталин с сомнением покачал головой.
- Товарищ маршал Советского Союза! Ответьте мне, сколько пар валенок поступило в воинские части, ведущие наступление на Карельском перешейке?
- Товарищ Сталин! – Ворошилов был готов упасть на колени перед Хозяином, но попытался сохранить хоть чуточку достоинства. – Я народный комиссар по военным и морским делам, а не армейский интендант! Я не могу знать, сколько пар валенок отправлено в войска!
- Ты как был, так и остался луганским слесарем-недоучкой! – голос Сталина загремел, и Ворошилов инстинктивно втянул голову в плечи. - Я назначу тебя командиром взвода 7-ой армии и отправлю на главное направление, которое ты добросовестно просрал вместе с твоим командармом Мерецковым. И если узнаю, что ты хоть на пять минут надел вместо твоих щегольских сапог валенки, ты будешь расстрелян на месте!
- Я готов, товарищ Сталин!
- Ты готов, Климент?! – Сталин уничтожающе посмотрел прямо в испуганные глаза маршала. – Тогда подойди к столу и сними салфетку с тарелки!
Ворошилов на дрожащих ногах подошел к столу для совещаний и приподнял салфетку над белой, как снег тарелкой… И отшатнулся…
- Это, товарищ маршал, - голос Сталина звенел сталью, - отмороженные пальцы с ноги простого солдата, который честно выполнял свой долг перед Родиной. Он лишился пальцев не в бою, понимаешь, ты, маршал?! Он лишился пальцев лишь потому, что ты не подумал о том, чтобы обеспечить наступающую в снегах армию валенками!
Сталин вдруг успокоился… И кивком головы отпустил конвой.
Ворошилов мысленно перекрестился трижды…
- Понимаешь, Клим, я бы тебя простил… Понял бы и простил, если бы у нас не было этих валенок! Но когда ротные каптерки забиты валенками, и моль со всей Европы слетается, чтобы пожрать на наши армейские склады, в то время как солдаты Красной Армии отмораживают ноги?! Бери пальцы, маршал, не стесняйся! Это твоя заслуга! Это по твоей вине тысячи солдат придут с финской войны инвалидами! И вместо того, чтобы работать на заводах и фабриках, делая нашу страну сильной и непобедимой, ты эти тысячи инвалидов повесишь на шею стране!
Сталин шагнул к столу и, завернув пальцы в салфетку, сунул их в карман френча остолбеневшего Ворошилова.
- Самолет у тебя через час, Климент! И если вдруг армия погибнет в снегах, а ты останешься живой, лучше застрелись сразу! Иди!
Ворошилов развернулся четко через левое плечо, и на деревянных ногах пошел к двери.
- Стой! – сказал вдруг тихо Сталин.
Ворошилов встал, втянув голову в плечи.
- Не вздумай там, на фронте снять сапоги и одеть валенки… Узнаю, прикажу ампутировать тебе все пальцы по-живому!
Когда за Ворошиловым закрылась дверь, Сталин сел к столу и раскрыл папку темно-красного сафьяна. Он читал сводку и цифры прыгали у него перед глазами: в ходе боевых действий Советский Союз потерял 1000 самолетов, 2300 танков… и более миллиона солдат и офицеров РККА.
Сталин снова вызвал Поскребышева.
- Александр Николаевич, подготовьте указ об отстранении товарища Ворошилова от должности наркома по военным и морским делам…
Продолжение следует -