Иногда всплывают в памяти лица, сцены, картинки далекого прошлого.
.
1. В каком-то году, наверное я был классе в шестом, Кира Владимировна Ростиславина, мамина подруга еще с Игарских времен, работавшая начальником Западного водного бассейна или как-то в этом роде, ехала с инспекционной поездкой в Псков и взяла меня с собой.
Едем мы по псковскому шоссе, и уже в Псковской области решили перекусить, остановились у понравившегося дома с большим садом, вошли, познакомились с хозяйкой, очень приветливо нас встретившей и организовавшей стол в саду, сопровождавший Киру мужчина вытащил бутылку «красненького», как определила хозяйка, и тут же выставила закуску, взрослые очень весело посидели за столом, а мне позволили познакомиться с садом, чем я охотно и занялся, попробовав разные яблоки и найдя самые вкусные, занялся ими. После застолья хозяйка проводила нас до машины, нагрузив самыми вкусными яблоками из сада, симпатичная русская женщина.
В Пскове мы пробыли несколько дней, за которые я облазил руины псковского Кремля, поражаясь сохранности остатков многовековых деревянных стен укреплений, обошел все, какие нашел церкви, удивляясь их красоте и зарисовывая кресты, к моему удивлению очень разнообразные, недавно где-то наткнулся на этот блокнот с рисунками. Очень интересно было в организованной местными коллегами К.В. экскурсии в Псково-Печерский монастырь, удививший меня многим и особенно конечно знаменитыми Пещерами, давшими название монастырю, где сохранялись мощи покойных его обитателей, от древних времен до наших дней. Впечатлений у меня от этой поездки и тем для рассказов было надолго.
Но главный урок я получил на обратном пути, когда мы заехали в знакомый дом, в этот раз чтобы купить так понравившиеся яблоки. Эта гостеприимная хлебосольная хозяйка в роли продавца оказалась абсолютно другим человеком, заломила большую цену и поторгововшись вынесла корзину яблок, как мы поняли, начав их есть уже в машине, несравненно худших, чем те, которыми она так щедро угощала пару дней назад, отказываясь от платы. Тут-то я и понял впервые разницу между угощением и продажей.
2. Помню, однажды утонул прогулочный пароход на Югле, перевернувшись от того, что народ поддавшись какой-то панике бросился от одного борта к другому. Погибло около сотни человек и все переживали и обсуждали, как нелепо это произошло. Капитана судна и кого-то из начальства судили, мы все это в деталях помимо общих слухов знали и от Киры Владимировны, имевшей по службе отношение к этим событиям и знавшей лично капитана.
3. В паре кварталов от нашего дома на Бривибас (улица Свободы, потом Ленина и теперь опять Бривибас) жил мой одноклассник Сашка Райцис, очень хороший мальчик из большой, чем-то не совсем обычной семьи, Запомнил слово «караимы», хотя не знал, да и не интересовался, что это такое, только сейчас заглянул в Википедию. Мы дружили и он часто бывал у нас. Потом как-то разошлись. Саша кончил медицинский институт и очень успешно начал свою деятельность, достигнув заметных успехов. И первый из нас ушел из жизни. Помню огромное количество народа на его похоронах и очень торжественные речи солидных представителей медицинской общественности Латвии. Вряд ли ему исполнилось тридцать.
4. А в самых младших классах я дружил со Славкой Карпухиным, он жил с родителями и младшим братом недалеко, на улице Столбовой (Stabu) в одноэтажном деревянном домике, там два таких рядом стояли и во втором жила пара лилипутов, и еще там иногда мелькал чернокожий мужчина и говорили, что это он в детстве снимался в фильме «Цирк».
Однажды мы со Славкой по какому-то случаю решили сочинить стихотворения и я придумал такое: «Как я вырасту большой, пролечу я над Москвой, над Кремлем старинным и над башней длинной, над зубчатою стеной, над родной Москва рекой» и кажется тогда понял, что я не поэт. Слишком много я читал хороших книг и, прочитав свое «творение», с огорчением, надо признать, это понял. А стишок этот вспомнился потом, когда я жил в Москве и очень любил гулять по ее старинному центру и особенно любил Кремль и его окрестности и млел от стихов Блока: «Упоительно встать в ранний час, легкий след над рекой увидать, упоительно вспомнить тебя, что со мною ты, радость моя. И весенняя свежесть Кремля в это утро, как прелесть твоя». К сожалению никаких деталей не осталось в памяти,только какие-то неясные тени удивительных пейзажей остатков совсем старой Москвы, понятно обреченных, что придавало легкий налет грусти обычному тогда ощущению светлого, чистого, радостного.