Автор – Яка
СУДЬБА И КОШКА
30 281 зн.
Степан Иванович Каблуков, тридцати пяти лет от роду, высокий кареглазый блондин с короткой стрижкой, одетый в серебристо серый с проблеском костюм, на подкладке которого было написано «made in Italy», шел к своей новенькой мазде и размышлял о превратностях судьбы. Недавно судьба эта повернулась к нему не-задом, результатом чего, собственно, и стало появление костюма и мазды, купленной, правда, в кредит, но кредит ведь дали, причем в приличном банке под терпимые проценты, а не в шараш-монтаж под «убейтесь веником, все равно найдем и вырежем всю вашу родню».
Каблуков шел и удивлялся тому, как внезапно все может случиться хорошо, а ты усилий вроде как и не прилагал. Просто повернулся к этой непостоянной развратнице, тронул за локоток и нежно шепнул на ушко: «возьми меня, я твой навек». А она, кокетливая, вредная, вдруг вильнула задом в нужную сторону, и…
Степан Иванович остановился. Его новенькая вишневая красавица-девочка-маздочка стояла в соседнем дворе, потому что проживал наш Каблуков в муравейнике, именуемом в народе Гарлемом. Судьба, та самая ветреница, хотя и повернулась к нашему герою нужным местом, но поворот был еще не настоль существенным, чтобы его результатом стало приобретение квартиры в приличном районе. А поскольку Степан Иванович был в некотором роде трудоголиком, с работы возвращался поздно, и потому машину вынужден был ставить не там, где удобно, а там, где есть дыра. А дыра традиционно находилась лишь в приличном отдалении от дома.
Так вот, пройти до машины оставалось всего ничего почти по прямой, когда дорогу перед Каблуковым перебежала черная кошка. Нет, сначала он услышал громкое «МААААУУУУУ», а потом эта тварь метнулась прямо перед ним и скрылась в зарослях пыльной старой акации.
Степан Иванович замер и медленно обвел взглядом окрестности. Никого рядом не было, и это оставляло возможности для маневра. Дело в том, и признавался в этом Каблуков лишь в минуты сильного душевного волнения, он верил в приметы. И каждый раз…. Прошу заметить: в каждый! Он находил подтверждение свой вере. Вот зеркало разбилось… И тут же, буквально через пару дней начальник устроил ему выволочку ни за что. Баба с ведром дорогу перешла – и, так и есть, весь день ждал клиента, а тот не явился. Стало быть, была та баба к пустым хлопотам. Хотя, если честно, явление бабы с пустыми ведрами в спальном районе города – это уже было странновато. К счастью, примет Каблуков знал мало. Его бабушки и дедушки, как назло сплошь инженеры и учителя, не обладали необходимым объемом знаний для выявления и борьбы с неблагоприятными фатумными знаками.
В любом случае, про черную кошку и последствия ее появления перпендикулярно маршруту Каблуков помнил, и знал, что делать. Можно было рискнуть, закрыть глаза и схватившись двумя пальцами за пуговицу на пиджаке, перейти через опасную трассу. Но это было чревато, ибо влияние коварной кошки могло оказаться сильнее воздействия пуговицы. Проще и надежнее было сменить маршрут.
Степан Иванович подумал и вспомнил, что, если пройти через соседний двор, то можно, пусть даже чуть позже, пройти к красавице-девочке-маздочке. А двор соседний более зеленый, и там одуванчики под тополями еще не все отцвели, и вообще, спортом заниматься надо, а чем ходьба – не спорт? В общем, польза здоровью, плюс эстетическому восприятию, и почему бы не прогуляться?
Каблуков вздохнул, нежно погладил ладонями стрелки на итальянских брюках и решительно двинулся в сторону соседнего двора.
Он прошел было за угол и еще немного через скверик, как мерзкая черная кошка вновь, причем прыжками, перебежала ему путь. Степан Иванович остановился и задумался. Он был неплохим манагером, кстати, и знал, что повторяющиеся события что-то да значат. Оставалось узнать – что. Он услышал уже знакомое «Мааауууу!» и озадачился. Ему показалось, что «мау» звучит отовсюду. Впрочем, скверик располагался среди домов, и не исключено, что звук просто отражался от стен. Каблуков попытался выстроить другой маршрут, почти нашел его, развернулся, и тут мерзкий кошак выпрыгнул прямо перед ним. Каблуков, как в кошмаре, отчетливо увидел ужас в глазах животного, и этот ужас прямо-таки впитался во все естество Степана Ивановича и возопил: «опасность!!!!!».
Несмотря на это, Степан Иванович закрыл глаза и решительно перешел кошаку дорогу, добрался до своей вишневой девочки-красавицы и, уже почти не удивившись, обнаружил, что у той спущено колесо. Мысленно Каблуков возопил, потом почти беззвучно простонал и постарался оценить последствия своей неявки на работу. К счастью, те, вроде как, оказывались не слишком ужасными. Ничего супер-дрюпер ответственного сегодня не намечалось, начальник у Степана Ивановича слыл демократом, то есть, если у того было хорошее настроение, работник мог и отпроситься по делам. Просто так. Да и, учитывая последнее неожиданное повышение Каблукова в должности до руководителя группы (результатом коего и стала покупка костюма с блеском, а также получение кредита на мазду) к своему сотруднику начальник благоволил. В общем, Каблуков напустил на себя несчастный вид, достал мобильник из кармана, прокашлялся и позвонил шефу. Тот, еще сонный и недовольный (он приходил на работу чуть позже основного личного состава, так, часика на полтора) выслушал хриплый (от переживаний, но это было в тему) голос Каблукова, неуверенно вещающего о проблемах с желудком, и милостиво разрешил сегодня на работу не ходить. Отлежаться, выпить чего-нибудь полезного, а уж завтра… и чтобы с утра доложить.
Степан Иванович выдохнул, расстегнул пуговицы на пиджаке и радостно потопал в сторону дома. В планах у него было поспать немножко, поиграть в пару-тройку игр на компе, посмотреть новые серии любимых сериалов, потом, может быть, разобраться с колесом, и еще сварить пельменей… в общем, провести время так, как и положено бедному-несчастному-больному специалисту.
Ранее
Ангелина Алексеева Шляпкина, она же мадам Нихель, разглядывала в зеркало свое круглое веснушчатое лицо и в очередной раз сокрушалась. Природа, словно издеваясь, не наделила мадам Нихель ни одним демоническим признаком. Ничем. Лицо мадам было ужасно славянским – с характерно высокими скулами, широкими серо-голубыми глазами, пухленькими губками. Волосы у мадам были и не густыми и не жидкими, вились на концах и обладали ужасным пепельным оттенком, в народе именуемым светло-русым, который также бесстыдно выдавал славянское происхождение мадам. Фигура ее была не утонченной ни разу несмотря на периодически предпринимаемые попытки похудеть. Мадам Шляпкина отличалась невысоким ростом и выпуклостями в стратегически важных местах. Излишне выпуклыми выпуклостями на ее взгляд. Круглыми были и лицо, и грудь третьего размера, временами переходящего в четвертый, и чуть выступающий животик, и плечи, и бедра… Даже локти и колени были всегда возмутительно круглыми. Это мучило Ангелину чрезвычайно и совершенно не вязалось с образом мадам Нихель – потомственной гадалки, почти что ведьмы и т.д. В представлении Ангелины и т.д. должна быть высокой, худой, с французскими колючими коленями, хриплым голосом и темными ниспадающими волосами до талии.
Вопрос с волосами удалось решить просто – путем приобретения дорогущего, но выглядящего вполне натурально парика, талию, вернее, ее почти полное отсутствие - скрыть темным балахоном до пола, рост увеличить спрятанными под балахоном каблуками, а хриплый голос приобрести вследствие неумеренного курения. Курить Ангелине сперва не нравилось, а потом ничего, втянулось. Хотя все равно, голос ее, по природе высокий и писклявый, порой срывался на визг.
В общем, с недостатками внешности Ангелина почти что справилась. А что было делать? Ей и в самом деле от бабушки достался дар, точнее, умение гадать на картах. А когда Ангелину после небольшого, в общем-то, косяка в налогообложении поперли с прошлого места работы, что еще она могла придумать? Чем зарабатывать на жизнь? Пришлось гадать.
В целом жизнь Ангелину не баловала. Бабушка умерла лет десять назад, родители, разбежавшись, зажили каждый своей активной жизнью, кратковременное замужество закончилось ничем. Благо, хоть жить было, где. Квартира осталась после все той же бабушки, и Ангелина, порассуждав суток так с двое, решила заняться гаданием и прочим колдовством. Впрочем, не стоит думать о ней плохо. Она совершенствовалась, посещала тренинги и курсы, между делом приспособилась читать Таро и руны (до того использовала лишь расклады незабвенной мадам Ленорман и прочих личностей, балующихся игральными картами), а потому уверилась в собственных способностях несомненно и научилась качественно заставлять уверовать в них и клиентов. Итогом практики мадам Нихель стало приобретение загородного дома (там сейчас шли отделочные работы), а также полное забвение бухучета (ну и боги с ним). Увы, сбывалось тем временем и невнятное предсказание бабули по поводу замужества Ангелины. Умирая, старушка брякнула неразборчиво что-то типа того, что не быть Гельке замужней счастливо, пока… Что там пока, никто из присутствовавших не разобрал. И Ангелина тоже. Но с тех пор, как услышала она эти слова, будто злой рок ее преследовал. С каким мужчиной не сойдется, тут же сбывалось «не быть ей счастливо замужней…», а уж «пока» каждый раз находилось разное. То «пока не похудеет», то «пока не научится слушать других людей», то «пока не поймет, что мужчины – существа полигамные». И так надоели Ангелине с тех пор эти «пока», что, к своим тридцати двум годам она так и оставалась одинокой, незамужней гадалкой, внешность которой к гаданию совершенно не располагала.
Был в ее внешности и плюс. Стоило выйти Ангелине из дому не в парике, черном балахоне и мрачном макияже с щедрым использованием черных теней, алой помады и накладных ресниц, как ни одна собака в округе не могла признать в ней мадам Нихель. А все видели Гельку, внучку Серафимы Иванны с четвертого этажа – незадачливую дурочку, которая мужика себе никак не сыщет.
А ведь Геля даже побывала замужем – за незадачливым автослесарем, который ремонтировал ее старенькую ладу. Но замужество продлилось недолго, закончилось без проблем и оставило Ангелине лишь фамилию, неприятные воспоминания о потном пьяном сексе и запахе масла на шершавых руках бывшего мужа. Счастье, понятное дело, там и не появлялось.
Сейчас мадам Нихель не бедствовала. Клиентурой она обзавелась верной, постоянной, состоявшей преимущественно из жителей соседнего микрорайона (в своем она рекламу не давала) и работников расположенного в двух кварталах отсюда офис-центра, и лишь изредка, по рекомендации, брала себе в разработку кого-нибудь новенького.
Степана Каблукова она приметила сразу. Во-первых, ей бросилась в глаза его фамилия, записанная бабой Нюрой шариковой ручкой на клетчатом листке. Баба Нюра, соседка, к слову сказать, подрабатывала у нее секретаршей. Так вот, фамилия Каблуков многое сказала потомственной гадалке. Многое, с гаданием не связанное. Заинтересовал ее и возраст будущего клиента – тридцать пять. Самый тот, что мог заинтересовать. Гадалку. Ибо мужчина вроде как в самом расцвете сил, а верит… всякому. И потому она с некоторым волнением ждала появления будущего клиента. И взволновалась еще больше, увидев. Высокий, почти стройный, если не считать обрисованного старым джемпером кругленького брюшка. У него была короткая стрижка, слегка тронутые прыщами впалые щеки, розовые пухлые губы любителя сладкого и кроткий щенячий карий взгляд. Именно, что щенячий. Иногда взгляд этот становился почти что овчарочьим – цепким, деловым, но при малейшей оказии делался робким, испуганным и ласковым. Это Ангелину покорило окончательно. Мужчина, таящий в душе способности розыскной собаки, но демонстрирующий перед женщиной нежную покорность и желание вилять хвостом – этот мужчина не должен был пропасть. Он очень даже годился на роль мужа и мог поспособствовать улучшению дисциплины среди строителей загородного дома.
Тем более, что карты показали: не женат. Она раскинула и привычные игральные, и Таро. И все они говорили «один, один, один, не считая мамы». А маячащие где-то там дамы бубен и дамы денариев опасности не представляли.
И тогда она поняла, что судьба в ее руках, и отпустить эту коварную насмешницу – грешно, глупо и вообще как-то нелепо, что ли.
Здесь следует объяснить, отчего ж волнение настигло нашу пифию при появлении Каблукова на пороге ее переоборудованной под святилище оракула спальни (ширма с павлинами и оп-ля, кровати не видно). Дело в том, что с Каблуковым она встречалась неоднократно. На автобусной остановке, возле офис-центра, когда расклеивала объявления, в магазине. Судьба сталкивала их и сталкивала, и это происходило настолько часто, что Геля невольно стала приглядываться к этому высокому блондину. Ну как приглядываться – радовалась, когда его встречала, потому что вроде как и незнакомы, а уже есть какая-то близость, нечто особенное. Нет-нет, никакой влюбленности к нему не испытывала. Лишь общий интерес.
Ангелина быстро выяснила причину появления. Каблуков повелся на общую тенденцию. Мы уже упоминали про офис-центр, так он в нем работал. И когда пятый по счету коллега обмолвился, что побывал в салоне мадам Нихель, и она такооое ему сказала, не выдержал и сам решил к ней заглянуть. Исключительно из любопытства, поскольку ни во что такое не верит ни-ни.
Ангелина задумчиво тасовала карты, глядя на клиента из-под тяжелых ресниц.
- А во что же ты веришь? – спросила она своим фирменным хрипловатым голосом. Она всех клиентов называла на «ты», полагая, что тем самым создает более интимную, располагающую к откровенности обстановку.
В это время баба Нюра копировала паспорт Каблукова, неосмотрительно оставленный им в барсетке в коридоре.
- Я крещеный! – излишне быстро отозвался Каблуков и достал из-под джемпера серебряный крестик на цепочке.
- И в приметы не веришь? – протянула мадам Нихель, сама не понимая тогда, зачем это спросила.
- М-м-м-м…. нууууууу… не сказать, чтобы верю…. Но…. – отозвался Каблуков, и Ангелина мысленно улыбнулась.
В тот вечер она с Каблукова денег за визит не взяла. Наговорила кучу многомысленностей, натемнила-нашептала, пообещала провести пару-тройку специальных обрядов, погрозила, что иначе с самым близким человеком может случиться что-то страшное.
- Мама, - обеспокоенно выдохнул Каблуков.
- Мама, - подтвердила Ангелина, задумчиво глядя на даму пик. Дама в ответ коварно усмехнулась. «Мама – это страшно, - подумала Ангелина, - но с мамами тоже можно сделать что-нибудь хорошее».
Каблуков ушел погруженный в мрачные мысли. К слову сказать, он еще в подъезде позвонил маме, услышал, что у нее в боку колет, но не счел, как обычно, это попыткой привлечь к себе внимание, а испугался и рванул к маман. Та в это время принимала подруг под грузинское вино, сильно удивилась визиту сына, но информацию про колики подтвердила. Реально кололо, особенно после третьего чебурека. Каблуков взял с мамы обещание показаться врачам и удалился с твердым намерением вновь посетить мадам Нихель.
На следующий день Ангелина Шляпкина вновь столкнулась на улице с Каблуковым. Ее розовое лицо нечаянно вспыхнуло, когда она встретилась глазами с мужчиной, и Каблуков вдруг приветливо улыбнулся. Конечно, мадам Нихель он не узнал, но улыбнулся так тепло, как хорошей знакомой, что Ангелине подумалось, будто и он отмечал ее в толпе, будто он ее тоже помнил. Она опустила взгляд, улыбнулась тоже, но смущенно, и забежала в овощной магазин. А там стояла у окна и смотрела в удаляющуюся спину Каблукова.
Домой она вернулась уже с почти готовым планом превращения Каблукова в человека и мужа. План родился сам собой, она же помнила, что в семь к ней должен заглянуть начальник Каблукова.
Начальника интересовали проблемы с сыном и перспективы развития компании. Нет, начальник не был ее руководителем, в его подчинении всего лишь был один из департаментов, но он очень хотел стать директором филиала. Мадам Нихель разложила Таро и уверено ткнула ногтем в карту «повешенный».
- Связан ты обстоятельствами, - заявила она.
- Ну конечно, - вздохнул начальник, - все мои инициативы…
- А вот видишь, «всадник чаш» рядом? – прервала его мадам Нихель, - Видишь? Вот, кто тебе поможет.
- В смысле? – удивился начальник.
- Есть у тебя сотрудник, несправедливо твоим вниманием обойденный. Высокий такой. Блондин. Всадники чаш – они все такие.
- Это какой это? – озадачился начальник. Мадам Нихель наморщила нос и взяла другую колоду. Разложила ее веером, вытянула карту, вздохнула и сообщила:
- На К его фамилия. А имя… Имя… Семен, Сергей…
- Степан! – обрадовался начальник и хлопнул ладонью по обтянутой черной тканью столешнице, так, что чуть не уронил подсвечник.
- Он, - подтвердила мадам Нихель, - вот повысишь его, и дела у тебя улучшатся, показатели возрастут сразу, клиентура попрет, только успевай обрабатывать. Ну а нет, так… на себя пеняй. А с сыном нормально все. Хороший подросток. Внимания ему только больше уделяй.
Начальник удалился тоже в задумчивости. Мадам Нихель была неплохим психологом, надо сказать, а кроме того разбиралась в бизнесе. Собственно, потому поток клиентов из того самого офис-центра и не ослабевал, потому и загородный дом строился.
На следующий день она записалась в спортзал и села на безуглеводную диету.
Каблуков появился у нее через неделю, радостно сообщил, что его повысили и выразил готовность к прохождению обрядов. Мадам Нихель подготовилась к его приходу. Она прикупила новый балахон – длиной до колен и с вырезом, почти обнажающим ее главную гордость почти четвертого размера. Окатила Каблукова жарким взглядом, потом велела встать по стойке смирно, поводила по телу клиента вареным яйцом, пошептала что-то загадочно-неразборчивое, вручила в руки Каблукову две сухие веточки и то самое яйцо и велела сжечь все это в полночь в глухом лесу, посетить косметолога и гастроэнтеролога (с прыщами следовало что-то сделать), а потом явиться на следующий сеанс. Каблуков удалился в размышлениях по поводу того, где ему найти глухой лес и причём тут врачи, а мадам Нихель осталась пить травяной чай. Чай успокаивал нервы и уменьшал дрожь в конечностях. Процедура валяния яйца отчего-то навела мадам на весьма фривольные мысли, к магии имеющие лишь весьма отдаленное отношение. После третьей чашки мадам поняла, что, к сожалению, окучивая Каблукова, потеряла контроль над процессом и влюбилась по уши. Она даже задумалась на тему, а не стоит ли прекратить все это, но махнула рукой, рассудив, что влюбленность – это приятный бонус.
В обед Ангелина Шляпкина как бы случайно, направляясь из спортзала домой, оказалась возле офис-центра, и вроде как нечаянно наткнулась на Каблукова. На самом деле она не собиралась с ним сталкиваться. Просто понаблюдать издали, но он все не появлялся и не появлялся, а потом бац и вынырнул из-за угла и чуть не врезался в неё.
- Ой! – тихо пропищала Ангелина.
- Здрасти, - отозвался Каблуков, а потом замельтешил, задергался, - я не задел вас, не ушиб? Вы так неожиданно появились. Кажется, мы уже встречались.
Ангелина отчаянно покраснела и прижала к груди сумку.
- Н-нет, - залепетала она, - не знаю… может быть, и встречались.
Ей очень хотелось сбежать. Дело в том, что сегодня Ангелина была в спортивном костюме, который немилосердно обрисовывал все ее складочки и подчеркивал почти полное отсутствие талии, каблуков на кедах не наблюдалось, и потому ее макушку лишь на пару сантиметром возвышалась над его плечом. Ну и макияжа на лице не было, конечно же. Кто после занятий спортом наносит макияж? Только мазохистки всякие.
- А мне вот ваше лицо кажется знакомым, - настаивал Каблуков, пристально в нее вглядываясь.
- Нет-нет-нет! – вскричала Ангелина, - Простите, я спешу!
И унеслась, чувствуя спиной его взгляд и жутко страдая из-за своего нелепого внешнего вида.
Когда Каблуков появился у мадам Нихель, она вновь была при полном параде, даже губы накрасила другой помадой – с блестками. Из выреза в балахоне ненавязчиво выглядывало кружево бюстгальтера пуш-ап. Каблуков принес шоколадный торт, был рассеян, тих и попросил лишь сегодня сеансов не проводить, а просто погадать. На любовь.
Мадам Нихель побледнела, но под слоем тонального крема это все равно не было видно, взяла в руки карты.
Ей стало физически плохо, когда рядом с бубновым королем она обнаружила двух дам сразу. Бубновую же и червовую. Дамы нагло жались к ее Каблукову, недвусмысленно давая понять, что он им нужен.
- Да ты, я смотрю, дон жуан, - произнесла она сухо.
Каблуков вздохнул.
- Сам удивляюсь. Вот никого-никого, а потом бац. Девушка мне одна нравится. Она милая, трогательная, красивая. Стройная блондинка с такими выразительными глазами. А еще есть Светлана. Светлана модная и эффектная. И я ей нравлюсь. В последнее время стал нравиться почему-то. Она дочка шефа.
- У шефа же сын!
- Нет, директора филиала, у него дочка. Мы с ней в клуб вчера ездили. Она неглупа, у нее обалденные ноги, да и в целом… но… я не знаю, что делать.
Каблуков бормотал все это, а мадам Нихель молчала, с трудом удерживая себя от желания запустить колодой в эту наглую мерзкую харю, а потом пойти и порвать в клочья обеих – белесую мымру и богатую сучку. Порвать, растоптать и станцевать джигу на останках.
Вместо этого она продолжила расклад. Дамы никуда не делись. Они так и крутились вокруг короля, и связывали их с ним то дела, то хлопоты, то разговоры.
- Что ты хочешь узнать? – наконец, спросила мадам Нихель.
- С кем мне быть? Это же нечестно – думать сразу о двух женщинах, - сказал Каблуков.
- Обе тебе не подходят, - соврала мадам Нихель, пряча под челкой парика наполненные слезами глаза.
- Вы чем-то расстроены? – неожиданно спросил Каблуков и осторожно погладил мадам по предплечью.
- Ничем, все в порядке. Ты… иди уже. И спасибо за торт.
Полночи мадам Нихель лопала шоколадный, очень вкусный, с вишнями торт, запивая его несладким диетическим брютом, рыдала и проклинала свою неинтересную внешность, слабый характер и незадачливую судьбу.
Утром Ангелина Шляпкина строго наказала бабе Нюре Каблукова на прием не записывать. Никогда. Для него она всегда занята. Она решительно отправилась за город, и до вечера строила перепуганных ее неожиданным рвением рабочих. Вернулась домой успокоенная и удовлетворенная. Вот, муж ей и не нужен. С рабочими справилась сама, а любовь – глупость и самообман, любовь – всего лишь повод клиентам прийти погадать. Не более того.
На этой мысли она держалась несколько дней. И даже когда к ней заявился нынешний шеф Каблукова (тот, у которого сын), даже бровью не повела, выслушивая негодующие высказывания на тему всяких работников, которых повышаешь, а потом они дочкам руководства глазки строят, и вот уже собирающееся уходить на пенсию начальство рекомендует их на свое место. Их, а не полезных во всех смыслах работников!
Мадам Нихель хладнокровно раскинула карты (на сей раз ей отчего-то захотелось взять в руки Таро) и порекомендовала клиенту не суетиться, а принять то, что судьба преподнесет. Вроде как выходило, что, несмотря ни на что, судьба обещала нечто приятное. Враги сгинут и т.п.
Вечером, когда клиенты разошлись, а мадам Нихель смыла макияж и сдвинула в сторону ширму, ей в голову пришло вдруг и нагло там обосновалось неприятное воспоминание. О сгинувших врагах. Если начальник Каблукова врагом считал именно последнего, то… Мадам Нихель, нет, уже Ангелина Шляпкина, сняла полотенце с высыхающих волос и раскинула карты предметно на Каблукова. И ужаснулось. По всему выходило, что в ближайшем будущем, нет, вот уже прямо завтра, ожидает Каблукова нечто страшное. Если пойдет на работу.
Ангелина взяла другую колоду. Диагноз подтвердился. Она похолодела, пошла покурила, почистила зубы, посмотрела в зеркало. На нее оттуда глядела очень встревоженная бледная женщина средних лет. Ангелина вернулась к столу, подержала Таро над зажжённой свечой, вновь сделала расклад. Сочетание карт продолжало оставаться угрожающим. Ангелина побегала по комнате, вышла на балкон подышать воздухом, услышала, как противно, скрипуче, каркает где-то ворона. Вернулась в комнату, села на кровать, сложив на колени ладони. Ее трясло. Ангелина размышляла напряженно и остро. Каблуков гад. Но он не виноват в том, что он гад. Наверное, она мало старалась, выставляя декольте. А вокруг женщины. Она же сама сделал так, что у него повысилась зарплата, и он купил себе пару модных костюмов. Она сама отправила его по врачам, и он вывел прыщи, которые несколько портили его милое лицо. Короче, она сама толкнула его в объятия других женщин – белобрысой гадины и обеспеченной заразы. И теперь, судя по всему, судьба хочет, чтобы Ангелина его спасла. Это искупление. Это – плата за грехи. Это… кем же она будет себя чувствовать, если с ним что-то случится, а она могла помочь и не стала?
Каблукова следовало спасти.
Ангелина легла спать и вдруг вспомнила, что сегодня она не покормила кошку подруги, уехавшей в отпуск. Манюня была абсолютно черной, индифферентной ко всему кошарой. Требовала от жизни только уборки туалета раз в сутки и пожрать хотя бы иногда. А если за ушком почесали – вообще жизнь удалась.
«Утром покормлю» - решила Ангелина и села на кровати. Манюня была черной. Совершенно черной. И тут в голове нашей героини родился новый план. Адрес Каблукова она знала. Недаром баба Нюра в свое время копировала его паспорт. Каблуков жил недалеко. Минут двадцать быстрым шагом. Подруга тоже рядом.
Она очень плохо спала той ночью. Снились кошмары про Каблукова, длинноногих блондинок и самолеты, врезающиеся в офис-центр.
Утром, едва рассвело, Ангелина вскочила, умылась, заколола волосы невидимками, чтобы не лезли в глаза, выпила кофе и потом лишь поняла, что еще слишком рано. Полчаса промаялась. Потом выскочила из дома, прибежала к подруге, покормила и наскоро потискала Манюню, схватила ту, недоумевающую, прижала к себе и понеслась к дому Каблукова. Хорошо, что было лето, и растущие вокруг густые кустарники скрывали за собой решительную гадалку.
Она увидела Каблукова издали. Тот шел, такой высокий, и солнце высвечивало его силуэт, и раскрашивало красным уши. Ангелина задержала дыхание, а потом, когда Каблуков уже был близко, вытолкнула от себя успевшую пригреться Манюню и громко промычала: Мааауууууу!
Каблуков, как и задумывалось, притормозил. Ангелина встревоженно проводила взглядом скрывшуюся в кустах кошку. К счастью Каблуков достаточно быстро повернул в другую сторону. Ангелина метнулась к испуганной взъерошенной кошке, схватила ее на руки, прижала к себе, и, гладя ту и приговаривая «прости, родная, так нужно, я тебе вкусненького куплю», побежала огородами в ту сторону, в которою, вроде как, направлялся Каблуков. Тот явно упорно стремился на работу. Пришлось бедной Манюне вновь вылетать ему навстречу.
Каблуков замер, проворчал что-то и решительно направился… явно не домой. Ангелина практически швырнула Манюню ему под ноги.
Каблуков вздрогнул, стиснул зубы и продолжил маршрут.
«Да что ж это такое!» - всхлипнула Ангелина, хватая несчастную кошку и решительно пробираясь сквозь кусты к машине Каблукова. Ах да, до этого мы не говорили, но, в общем, Ангелина последние пару недель полюбила гулять в этом районе и примерно представляла, где Каблуков мог поставить свою мазду. Она опередила его прилично, потому что Каблуков, видимо все еще переживая свое нетипичное столкновение с черной кошачьей нечистью, сильно замедлил шаг.
Ангелина подлетела к машине, присела рядом и быстро стала выкручивать ниппель на переднем колесе. Ниппель выкрутился без труда, но воздух из шины выходить отказывался, кошка вырывалась. Каким-то чудом Ангелине удалось вспомнить, как ее бывший муж накачивал колесо, как он объяснял ей, почему воздух не выходит. Выдернула невидимку вместе с клоком волос и решительно воткнула ее в отверстие. Раздалось спасительное «псссссссссс». Ангелина едва успела метнуться за стоящий рядом джип. Манюня вырывалась и шипела почище сдуваемого колеса.
Каблуков, такой красивый в своем новом костюме, постоял немного, посмотрел на мазду озадаченно, достал телефон. Ангелина с облегчением услышала, как он отпрашивается домой. Все, за его судьбу можно было не беспокоиться. Она выдохнула облегченно и собралась было идти уже к подруге нести туда почти обезумевшую от ярких впечатлений кошку, как ей подумалось, что Каблуков может и передумать по дороге. В общем, его следовало сопроводить и, если что, принять превентивные меры.
Прижимая к себе тихо ноющую кошку, Ангелина осторожно, стараясь не попадать в поле зрения Каблукова, двинулась за ним. Все было хорошо. Он шел, никуда не сворачивая, и вся его долговязая фигура выражала радость и покой. «Все же, возможность просто так не ходить на работу окрыляет», - подумала давно уже не работающая бухгалтером Ангелина.
Когда до подъезда Каблукову оставалось метров двадцать, а Ангелине порядка шестидесяти, Манюня совершила невероятный рывок, выпустила когти и, оттолкнувшись от надоевшей ей Ангелины, прыгнула вверх и в сторону.
- Манюня! – возопила Ангелина и, забыв обо всем, рванула за улепетывающей кошкой. Та понеслась черной орущей молнией по асфальту в сторону Каблукова, заметалась под ногами, заставив остановиться, запрыгнула ему на руки и замерла, дрожа. Каблуков машинально прижал кошку к себе.
- Отдайте! – потребовала Ангелина, - Это моя кошка!
Каблуков посмотрел кошке в глаза, погладил ее между ушей и задумчиво произнес:
- Кажется, с черными кошками сегодня перебор.
- Это моя кошка! – всхлипнула Ангелина и принялась выдирать несчастное животное из рук бывшего клиента.
Кошка была против. Она вцепилась в новый дорогой костюм Каблукова, оставив некрасивые затяжки, и отчаянно орала.
- Не трогайте ее, сама успокоится, - строго сказал Каблуков и добавил, - люблю кошек. А вы… где вы были все это время?
Ангелина оторопела.
- Вы о чем?
- Я привык вас постоянно встречать возле офиса. Вас уже неделю там не было! – обвинял Каблуков. – Я скучал!
Ангелина задумчиво заправила прядь волос за ухо и вспыхнула, вспомнив, где она оставила невидимку.
- Меня Геля зовут, - привычно понизив голос, - сказала она.
- А меня Степан! – радостно заявил Каблуков, и Ангелина чуть было не брякнула «знаю».
- А у меня сегодня выходной! – добавил он, - Давайте я помогу вам кошку донести до дома. Она испугалась сильно почему-то. Представляете, мне сегодня все утро попадаются черные кошки. А я давно обратил на вас внимание, вы такая необычная, милая. И ждал, когда вы попадетесь. Это смешно, но я даже к гадалке ходил о вас спрашивал…
Ангелина шла рядом с Каблуковым к дому подруги, иногда невзначай касаясь его плечом. В голове ее было тепло, легко и пусто. Манюня молчала, по небу лениво плыли толстые уютные облака.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215071701122
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/07/17/1122