Барбара, которую все за глаза (ага, посмели бы в глаза) и двоюродная сестра Тата (вот она посмела) называли Барби, тяжко вздохнула. Ей двадцать шесть лет. Внешность у неё не только симпатичная, но даже по-настоящему красивая. Светло-русые волосы не скрывали высокий лоб, голубые глаза своей прозрачностью похожие на ручеёк, а черты лица приковывали к себе внимание тонкостью и правильностью черт. И характер хороший, покладистый, хотя порой проявляла непреклонность и решительность.
Тогда глаза её темнели и напоминали штормовое море. В такие моменты, даже Тата - отчаянная девчонка не смела перечить. В подобном состоянии духа, Барбара выгнала бывшего мужа, запретив ему показываться на глаза. Теперь она воспитывала свою дочку одна. Только Тата помогала. Барбара жила с двоюродной сестрой в одной квартире с тех пор, как их родители умерли. И хотя они были совершенно разные, но ладили между собою. И даже замужество Барбары не испортили их отношения. Тата не возражала после вселения нового жильца в их квартиру, хотя не считала его достойным сестры. Впрочем, она часто уезжала на соревнования и постоянно пропадала на тренировках.
Через два года, Барбара убедилась в совершенной ошибке – муж совершенно не подходил ей. Влюблённость улетучилась, а привязанность так и не появилась. При отсутствии этих двух факторов – решение было принято легко. Муж вернулся к родителям, а Барбара вздохнула с облегчением. Тата же ликовала. Она терпеть не могла зятя за его поведение, да и менталитет у девушек с ним был разный.
Порывистая, эмоциональная и отчаянно-смелая, Тата сжимала кулаки от гнева, видя слезы сестры. И не могла сдержать гнев, вступая в конфликт с её обидчиком. Их взаимная вражда огорчала Барбару, но она наотрез отказывалась разменять жилплощадь с сестрой, зная, что она единственный близкий и родной для неё человек. Они выросли вместе и всегда дружили, несмотря на то, что были такие разные – и внешне, и по характеру.
Тата, полное имя – Татьяна, росла подвижным, озорным ребенком. При её неусидчивости её трудно было учиться в школе. Любимыми предметами были физкультура, что вполне можно предположить, и… математика. Тата хорошо играла в шахматы. Всё остальное, кроме спорта и музыки казалось ей ужасно скучно. К двадцати четырем годам характер её почти не поменялся, она лишь научилась скрывать импульсивность и держаться манерно, с этакой небрежной ленцой.
Её рисовка на публику вызывала добрую улыбку у Барбары.
В остальном, не сказать, что Тата была красавицей – симпатичная блондинка с глазами, о цвете которого Барбара напоминала ей строками из песни:
«And your eyes are the color of whiskey
From me they close
But your eyes the color of happiness
Save me from bad weather».
(А твои глаза - цвета виски
От меня они близко-близко
А твои глаза цвета счастья
Сберегут меня от ненастья).
Зато сексапильность вкупе с хорошенькой мордашкой, красивой фигурой и живым характером Таты позволяли считаться в глазах окружающих – красоткой. Ей даже отдавали предпочтение перед сестрой, чья тонкая красота привлекала, но терялась на фоне яркой индивидуальности Таты. Барбару принимали за Снежную королеву – холодную, замкнутую и слишком гордую.
Она, действительно, к людям относилась настороженно и не спешила раскрывать им объятия. А вот Тата, напротив собственной открытостью и доверчивостью подводила себя под монастырь.
Однажды, это чуть не привело к беде – одноклассник, который приударял за ней – попытался её изнасиловать. Она еле вырвалась. Пришла домой чуть живая, но глаза были сухие.
Рассказала о случившемся только сестре, взяв с неё слово молчать. А потом поведала о своем плане отомстить подонку:
- Ты пойдёшь со мной?
Попытки отговорить от безумного поступка не увенчались успехом.
- Я пойду с тобой, - твердо заявила Барбара. И хотя она не понимала, в чём будет заключаться её роль, но всё равно пошла. Интуиция подсказывала, что любые нотации негодяю пропадут втуне, но попытаться пробудить в нём совесть – стоит попробовать. Она не учла, что у Таты совсем другие планы.
Прозябли, поджидая его возле обшарпанных гаражей.
Притоптывали от холода на талом снегу. Быстро темнело. Единственным нарушителем их одинокого стояния – оказался уличный кот, который с разбегу испуганной серой тенью метнулся в узкую щель под гаражом. Гулкий стук от удара об металлическую дверь, когда задел её спиной.
И снова потянулись минуты ожидания.
Тата, с непокрытой головой, опустив глаза, смотрела в одну точку. Решимость на её лице гасила порывы Барбары убедить сестру оставить эту затею.
Наконец, мерзавец показался. Увидев их, притормозил. Когда убедился, что их только двое, насмешливая улыбка заиграла на ярких губах. Татьяна, не говоря ни слова, ударила его по лицу, а потом по самому уязвимому месту – коленом в пах. Когда он согнулся от боли, зайдясь от мучительной боли, стала методично избивать его ногами и руками. Любую попытку встать пресекала. Вновь и вновь сбивала жертву на землю и продолжала экзекуцию.
Опешив от подобной развязки, Барбара не вмешивалась. Но опомнившись, положила руки на плечи сестры.
Та повернула к ней своё лицо, и Барбара ужаснулась, заглянув в её глаза. Они были совершенно пустые.
- Хватит, - сказала ей и увела сестру за собой. Дома нежно прижала Тату к себе, обняла её, а та вдруг расплакалась.
Сочувствие и страх, что её младшая сестрёнка способна забить человека до смерти. И переживала она не за этого человека, который не достоин был уважения, испугалась она за Тату.
«А годы летят, наши годы как птицы летят и некогда нам оглянуться назад».
Барбара с невольной грустью наблюдала, как Тата легкомысленно, на её взгляд, относится к таким понятиям, как любовь, брак, семья. Живёт, словно играет. И игра эта фальшивой выходит. Подвижная мимика лица, сентенции, пожатие плечами, внешняя бравада, рисовка – всё это на публику. А внутри, когда думает, что её никто не видит – мрачная отрешённость и душевная маета. Барбара это видела и хорошо понимала внутреннее состояние сестры.
Чтобы приободрить её, играла с ней шахматы, которые Тата просто обожала. Барбаре нравилась игра младшей сестрёнки. Немного вальяжна в дебюте. В середине партии Тата вела тактическую борьбу. Цепкая защита. Мощная концовка, сметающая сопротивление противника. И победная точка – выигрыш в эндшпиле.
Барбаре при удачном раскладе удавалось выиграть у неё одну партию из пяти, и лишь одну из трёх свести к ничьей.
Проигрывая не переживала – это всего лишь игра. Выигрывая - особо не радовалась, видя ребячливое огорчение Таты.
Та же, наоборот, реагировала сверхэмоционально. Словно проиграла, или выиграла важное сражение.
Тата даже свою четырехлетнюю племянницу, которую обожала, научила играть в шахматы.
И всё было у них замечательно, пока в соседнюю квартиру не въехал новый жилец с мальчиком лет трех.
- Его жена бросила с ребенком, - рассказала Тата, хватая с тарелки пирожки, испечённые Барбарой.
- Откуда знаешь?
- Разведка бдит, - фыркнула с набитым ртом, Тата, намекая на любопытство старушек с их подъезда. Сарафанное радио работало отменно.
Барбара ничего не сказала, но задумалась. И размышляла она о новом соседе. Его беду близко приняла к сердцу, да и малыша, оставшегося без матери было жаль.
- Только он гей, - ошеломила её Тата, со здоровым аппетитом поглощая пирожки. Их количество стремительно сокращалось.
- Бабульки донесли? - Барбара удивилась подкованности престарелых соседок.
- Да видела его в клубе, он там администратором работает.
Смазливый, культурный, девушкам нравится, только они ему по барабану. Всех вежливо отшивает.
Прикольно, что сосед у нас гей.
«А какое нам до этого дело?» - подумала Барбара, но любопытство победило. Мысль о том, что за стенкой живет гей, который занимается сексом с мужчинами... Как? Тут Барбара мысленно нажимала на стоп-кран.
- Если он гей, то откуда у него ребенок?
- Так он, вероятно, не всегда был таким. Женился, а семейная жизнь не сложилось. Вот жена и удрала.
При встречах, однако, сосед не казался ей какими-то особенным.
Вежливый, внимательный, предупредительный. Но такие встречаются, довольно часто и среди гетеросексуалов. Не все же мужики – быдло.
Старушки вовсю обсуждали матримониальные планы.
- Жениться ему надо. Барби без мужа одна, да и Татке замуж пора. Двадцать пятый год девке пошёл.
Услышав подобный разговор, Барбара про себя возмутилась. И хотя не подала вида, что услышала, но мысленно послала свах подальше. От одной мысли заниматься любовью с геем, ей стало худо. Сразу вспомнился английский король – Эдуард Второй, который брал в свою постель любовника. Налабызавшись вволю с ним, только тогда мог выполнить супружеский долг. Каково было его жене Изабелле быть свидетельницей подобной сцены!
Понятно, почему она свергла мужа и одобрила казнь его в виде раскаленного прута в задний проход.
Подобная перспектива семейной жизни вызвала рвотные рефлексы. Барбара одёрнула сестру, когда та предложила познакомиться им поближе.
Вот только на детской площадке дочка подружилась с малышом соседа. Дети весело играли в одной песочнице и испытывали друг к другу явную симпатию. Барбара сдержанно перебрасывалась парой слов с папочкой малыша. Зато Тата успела с ним перезнакомиться и всегда радостно реагировала на его приход.
Поэтому ничего удивительного не было в том, что малышку вместе с мамой и тетей, сосед пригласил на день рождение сына.
Отказаться было неудобно, и Барбара нехотя согласилась. А вот Тата не видела в этом ничего плохого. Малышку нарядили в новое платье нежного сиреневого цвета, завязав на макушке бант в тон платью и позволив светлые локоны свободно падать на плечи. Сознавая важность момента, девочка держалась с достоинством принцессы.
Барбара ужасно гордилась дочерью, считая её, как всякая любящая мать – самой красивой на свете.
Сама она тоже распустила волосы, подкрасила глаза и надела жемчужно-серое платье из шелковистой и приятной на ощупь материи. Тата же обрядилась в черное на тоненьких бретельках платье, хотя обычно не вылезала из джинсов и маек. И нанесла макияж. Прихватив подарок, отправились в гости.
Дверь открыл им Герман Владленович, так звали соседа.
Джинсы, белая рубашка навыпуск, и тщательно уложенные волосы.
Гостей он пригласил к столу. Первоначальная неловкость быстро прошла. Её разрядили малыши своими комичными подражаниями взрослым, а затем и шампанское.
Накормленных детишек отправили играть с подарками, а сами остались за столом праздновать дальше.
Барбару вначале напрягало, что сидят они на диване, а так как, другого спального места нет,кроме детской кроватки, то следовало предполагать, что это спальное место их хозяина.
Возможно, здесь он занимался сексом со своими партнерами. Обидно, что столь интересный мужчина с такими наклонностями.
- У вас красивое и необычное для России имя, - произнёс вдруг Герман.
- У нас в роду было распространено имя – Варвара. Первую девочку всегда называли этим именем.
Моей маме имя пришлось не по душе. Она изменила его на западный манер, - пояснила Барбара, а потом покраснела, поймав себя на мысли, что ей всё больше и больше нравится Герман.
Темноволосый, с тонкими чертами бледного лица и красивыми глазами. Даже ранняя седина на висках не портила его, а придавала ему импозантность.
После этого вечера, Барбара поняла, что влюбилась в Германа. Еще на дне рождения, вдруг почувствовала очень сильное волнение и стеснение в груди.
«Влюбиться в гея! Угораздило же меня", - с горькой иронией подумала Барбара.
Она постаралась подавить влечение к Герману, понимая всю бесперспективность подобного чувства.
Только сердцу не прикажешь.
Тем временем, Тата уехала на соревнования, и Барбара осталась наедине со своими думами.
Ей очень хотелось создать с ним семью, но не решалась признаться в этом Герману.
Не знала, что Герман тоже думает об этом. Только жена для него олицетворяла – мать для сына и хозяйку дома. Барбара казалась подходящей кандидатурой.
Решившись, он пришел к Барбаре, и сделал ей предложение.
- Сыну нужна мать, твоей дочери – отец. Предлагаю нам пожениться, чтобы вместе воспитывать детей. Я буду хорошим мужем, отцом, не буду изменять. Деньги, а зарабатываю я хорошо, все до копеечки приносить в семью. Во всем буду тебе помощником и поддержкой. Только секса между нами не будет. Согласна ли ты на таких условиях выйти за меня замуж?
- Только ненормальная согласится выйти замуж за гея. Значит, я ненормальная, раз согласна, - ответила после раздумья Барбара, в душе надеясь, что сумеет перевоспитать мужа.
Свадьбу сыграли. Тата переехала в однокомнатную Германа, а новый муж сестры вместе с сыном - в их двушку. Старушки-соседки радовались, что вышло так, как они желали. Только счастья Барбара не испытала.
У нее с мужем все было далеко не так радужно.
Герман очень старался. Однако ничего не мог с собой поделать. Не хотел Барбару. Было несколько попыток, но все безрезультатно.
Барбара делала вид, что ничего не произошло.
Они целыми днями гуляли, играли с детьми, беседовали, вместе ходили по магазинам, сидели, обнявшись, на диване и допоздна смотрели телевизор, а потом каждый ложился в свою кровать. Но однажды Герман проснулся от звука льющейся воды. Он встал и пошел в ванную. Дверь осторожно приоткрыл и заглянул. Увидел, как Барбара направила себе струю воды на клитор. Германа это сразу возбудило. Он и прежде видел жену обнажённой, но впервые застал ее за этим занятием.
Раньше мысли о сексе с ней оставляли его равнодушным, сейчас он смотрел на нее другими глазами. Словно пелена спала с глаз. Какая она красивая и желанная! Внезапно почувствовал бешеное пульсирование внизу живота. Он хотел ее. Да еще как! Не раздумывая, шагнул в ванную.
Они повторили это уже на кровати и не один раз. Герман слишком торопился, словно наверстывая упущенное, но для Барбары была очень важна близость с любимым человеком, ей и этого хватало для счастья, для ликования от своей победы.
Потом все наладилось, и Герман уже не спешил, доставляя жене поистине райское наслаждение.
Оказалось, что у них совпадают сексуальные темпераменты. Могли часами не вылезать из постели, а потом месяц ограничиваться лишь поцелуями. И обоих это устраивало.
Секс для них не просто физическая близость, а возможность полностью раствориться друг в друге.
«Растворилась льдинка в бокале
Растворилась, исчезла, а жалко
Мне глаза твои что-то сказали
И от этого стало жарко.
За окном непогода и ветер
Мне тепло, если рядом ты, рядом
Нет счастливей меня, поверьте
Под ласкающим нежным взглядом»