Пётр Алексеевич Романов Пётр I путь к морской пехо

Пётр Алексеевич Романов (Пётр I) –
путь к морской пехоте регулярного военно-морского флота России.

I. Детство, отрочество, юность. Забавы воинские и увлечение морским делом. Создание потешных войск и начала их участия в решении политических задач.

9 июня, или 30 мая по старому стилю, в 1672 году у русского царя Алексея Михайловича родился сын. Назвали его Петром.
Мальчик рос крепким, здоровеньким. Немало этому способствовала кормилица - боярыня Неонила Иерофеевна Львова, которая кормила Петра грудью аж до двух с половиной лет! Шести месяцев от роду он уже ходил по хоромам как с помощью кресел-ходунков, так и самостоятельно.
В два года по своим потребностям в развлечениях он догоняет своего старшего брата – восьмилетнего Ивана. Оба осваивают игрушечные луки и стрелы. Уже на четвертом году любимыми игрушками Петра становятся топорики, ножи, сабли, булавы и молотки, маленькие пушки, пищали, ружья и пистолеты, а также пики, знамена, барабаны и бубны. Историк описывает, что «… на третьем году его возраста, когда в день имянин его, между прочими подарками, один купец подал ему детскую саблю. Петр так ей обрадовался, что, оставя все прочие подарки, с нею не хотел даже расставаться ни днем, ни ночью. К купцу же пошел на руки, поцаловал его в голову и сказал, что его не забудет. Царь пожаловал купца гостем, а Петра, при прочтении молитвы духовником, сам тою саблею опоясал».
С 1 декабря 1675 года – в три с половиной года - его начали учить грамоте. Об этом сообщается в документах Тайного приказа.

Общение со сверстниками выявляет его твердый характер и настойчивость в достижении цели. Компанию в воинских забавах будущего императора составляли дети родственников царицы, ближних бояр и иных представителей двора: Нарышкиных, Головкиных, Матвеевых, Черкасских, Мещерских, Голицыных, Стрешневых и других.
Во дворе Теремов в Кремле на месте нынешнего Дворца съездов, у хором, была устроена потешная площадка -  нечто вроде воинского стана с шатром и избой, охраняемого деревянными пушками и заграждениями.
Глинский Б.Б. в своих «Исторических очерках для юношества» пишет: «Замечая в своем бойком, подвижном и энергичном сыне особенное влечение к военному делу и воинским упражнениям, Алексей Михайлович озаботился придать его играм более правильный характер: он составил для него целый полк, обмундировал его в зеленые мундиры, дал солдатикам знамена и ружья и снабдил их всяческими полковыми вещами; полк этот был назван по имени Петра — «Петров полк», а сам царевич назначен был полковником; ему рапортовали по всем надобностям полка, от него же требовали и распоряжений. Государь лично наблюдал за приказаниями четырехлетнего полководца и руководил его действиями.
Такое направление забав маленького Петра принесло ему огромную пользу: он явился, так сказать, «первым кадетом» на Руси и первый прошел основательную школу воинского дела, курс военных наук. Курс этот изучался не на основании книжек, не с голоса учителей, а на живом деле, хотя и потешном, с участием живых людей — товарищей детства. Здесь не было школьной скуки и стеснений, но, вместе с тем, вся постановка полка, его упражнения и обучение требовали от царевича сдержанности, умеренности и послушания, т. е. всего того, что мы называем воинской дисциплиной.
Алексей Михайлович лично не мог, да и не умел правильно руководить упражнениями Петрова полка, устроенного на манер настоящих европейских, преимущественно немецких, полков, почему и поручил заботу о нем обитателю «Немецкой слободы», шотландцу Менезиусу, человеку для своего времени образованному, умному, ловкому и очень много путешествовавшему.
… Вот этот-то Менезиус и поставил Петров полк на европейскую ногу и обучил полковника Петра Алексеевича всем тонкостям военного дела, в пределах, конечно, детского разумения. В его школе малолетний полковник впервые почерпнул понятия о долге, о правильных занятиях и обязанностях службы. Являясь с рапортами к отцу-государю, он чувствовал себя не просто царевичем-сыном, но обыкновенным солдатом, несущим все тяготы военной службы. Это уже было большим шагом вперед в деле воспитания царского ребенка, - шагом, который поставил маленького Петра в совершенно иные условия жизни, нежели в каких были его дед, отец, брат в детском возрасте. Он не распоряжался только другими, капризничал или шалил, но учился слушаться, учился смотреть на себя как на лицо, служащее своему государю. Петр уже в детском возрасте, не достигнув еще и семи лет, приучился видеть в своих военных играх не простую забаву и развлечение, но дело серьезное, требующее дальнейшего развития и усовершенствования, которым он с годами и отдал себя всецело, переходя от простых военных действий к более сложным и ответственным».

После кончины Алексея Михайловича 29 января (8 февраля)1676 года, Патриарх Иоаким, испросив согласие государственных чинов, объявляет четырехлетнего Петра «великим государем, царем и самодержцем всея Великие и Малые и Белые России». Высшие государственные чиновники, Москва, а за ними и вся Россия присягают на верность юному царю; однако по его малолетству фактическое правление передается в руки его сводной сестры Софии.
 
Вдовствующая царица Наталья Кирилловна с малолетним Петром под давлением обстоятельств (первый стрелецкий бунт, выступления церковных раскольников) убывает в село Коломенское. В мае 1683 года они вместе с ближними окольничьими, боярами, дворянами, дьяками, стольниками, спальниками, истопниками и конюхами переезжают в подгородное село Воробьево (нынешние Воробьевы горы), а затем, в августе, на другой конец Москвы - в село Преображенское.
Одиннадцатилетний мальчик-царь продолжает свои военные упражнения. Одновременно, имея все основания опасаться за жизни свою и своих близких, он вводит в состав «Петрова полка» более взрослых и опытных людей. Кроме освоения ратного дела они приступают к исполнению функций царских телохранителей, гарнизонной и полицейской службы в местах пребывания Петра I.
Проводя эксперименты по созданию воинских формирований на лучших образцах мировой практики, на личном опыте исполнения воинских обязанностей от барабанщика до капитана бомбардирской роты, Петр I пытается определить возможные оргштатную структуру и уклад службы полкового звена с учетом русской специфики. Практические занятия в составе подразделений и маневры проводятся опытными двусторонними. На противоположной стороне выступают подразделения действующей армии и стрельцы.
Вместе с тем, по состоянию на 1687 год экспериментальное войско еще не получило собственной штатной структуры; в часы свободные от службы в нем, солдаты и командиры расходились по своему дворцовому назначению: кто - в царские хоромы, кто - по конюшням. Потешная служба у Петра I и придворная служба, по спискам, шли одновременно. Царский конюх мог быть и был в тоже время потешным солдатом, мог быть пожалован в капралы без всякого отношения к приказным бумагам, по которым он продолжал значиться по-прежнему слугой царского двора.

Вот тут, наверное, уместно разобраться с наименованием «потешные». Бывший поручик лейб-гвардии Семеновского полка Петр Николаевич Дирин в работе «Потешные полки Петра Великого» изд. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5 утверждает, что прилагательное «потешные» отнюдь не означает несерьезность либо развлекательный характер этих полков.
Дело в том, что «потешными» назывались села Преображенское и Семеновское, в которых полки проходили обучение. Еще при царе Алексее Михайловиче на территории названных поселений для утех царя и ближних бояр были устроены царская охота, конюшни царские и зверинец, содержался целый штат охотников и охотничьих птиц, соколов, кречетов и ястребов. Прилагательное «потешный» переходило и на них (потешные конюхи, сокольники и т.п.) и на живших в этих селах людей. По сложившейся привычке название перешло и на воинские формирования юного Петра.

В год пятнадцатилетия Петра I (1687г.) усилились единодержавные устремления сводной сестры – царевны Софии, правительницы Русского государства. Назначенный Софией начальником стрелецкого приказа думный дьяк Шакловитый приступил к подготовке стрелецкого государственного переворота в пользу царевны. Двусмысленное поведение Софии относительно брата, постоянные сношения и потворствования стрельцам, не могли проходить незамеченными и не беспокоить Петра.
Он в 1687 году объявляет усиленный набор потешных; наряду с конюхами и служилыми людьми на строевую службу определяются лица тяглого населения (то есть налогоплательщики; люди, исполняющие государственные повинности) придворного ведомства. На дефицитные специальности истребуются военнослужащие солдатских полков «нового строя», например – Бутырского.

В 1688 году начинается увлечение Петра I морским делом. Причиной послужило обнаружение в одном из Измайловских амбаров английского бота и рассказ голландского учителя Франца Тиммермана о преимуществах килевого суденышка перед плоскодонными русскими стругами и об его умении ходить под косым парусом в любом направлении, в том числе – и против ветра.
Франц Тиммерман объясняет юному Петру Алексеевичу устройство ботика.

Привлеченный Тиммерманом голландский судовой плотник Христиан Брант – участник строительства еще первого русского корабля «Орел» - отремонтировал бот и на практике показал молодому царю управление судном на реке Яузе.
Изучение Петром корабельного устройства и управление ботом сначала в узкой Яузе, а затем в более просторном Просяном пруду села Измайлово, превратились в настоящую страсть.
В предисловии к «Морскому уставу» Петр I пишет: «Того для я стал проведывать, где более воды: то мне объявили Переяславское озеро (яко наибольшее), куды я, под образом обещания в Троицкий монастырь, у матери выпросился, а потом стал ее просить и явно, чтоб там двор и суды сделать».
Переяславское (или Плещеево) озеро – это пресноводное озеро площадью более пятидесяти квадратных километров и глубиной более двадцати метров на юго-западе Ярославской области в ста километрах от Москвы. В августе того же 1688 года, останавливаясь то в Никитском, то в Горицком монастырях города Переславля-Залесского, Петр I закладывает первую судоверфь в устье реки Трубеж, впадающей в Плещеево озеро. Так начинается кораблестроение по-Петровски; к нему привлекаются голландские корабельные мастера Брант, Класс и Корт, а также русский мастер отделочных работ Герасим Костоусов. Обучаясь, царь и сам не прочь вытесать отдельные детали.
В июне 1689 года были полностью готовы первые пять кораблей: три яхты и два малых фрегата. Петр I оценил их качество как вполне хорошее.
Одновременно, по его приказу, продолжается строительство небольших гребных судов на Москве-реке.
В память о первых мореходных опытах 30 августа 1723 года ботик был установлен в Государевом больверке Петропавловской крепости с надписью на пьедестале:«Детская утеха принесла мужеский триумф».

 6 февраля 1689 года шестнадцатилетний Петр I женится на Евдокии Фёдоровне Лопухиной. С.Ф. Платонов, пишет: «Подчиняясь воле матери, Петр женился, но через какой-нибудь месяц после свадьбы уехал в Переяславль от матери и жены к кораблям». Через год после свадьбы, 18 февраля 1690 года, у них родился первенец Алексей – человек трудной и трагической судьбы.

В августе 1689 года Шакловитый, уже не надеясь на поддержку войска в осуществлении государственного переворота, по сговору с царевной Софией решает физически уничтожить молодого царя, вдовствующую царицу и их окружение.
Извещенный бойцами Стремянного полка о замышляемом злодействе, Петр I скрывается в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре (в нынешнем городе Сергиев Посад). Силами потешного войска он организует оборону монастыря.
По прибытии на поддержку Сухарева стрелецкого полка, иноземных военных специалистов во главе с генералом на русской службе Гордоном, бояр и служивых царского двора, Петр I учиняет сыск и расправу над заговорщиками.  София удалена в Девичий монастырь; ее учитель – поп и поэт Сильвестр Медведев - пойман на литовской границе, жестоко пытан, расстрижен и казнен. Казнен Шакловитый. Голицын и многие другие – отправлены в ссылку.

После устранения царевны Софьи, Петр I доверяет всю полноту государственной власти матери – царице Наталье Кирилловне; его брат – соправитель Иван V вплоть до своей кончины в 1696 году остается по В.О. Ключевскому «…выходным, церемониальным царем». Тот же В.О. Ключевский, характеризуя качество правления доверенных людей царицы, пишет: «Эти люди и повели "правление весьма непорядочное", с обидами и судейскими неправдами; началось "мздоимство великое и кража государственная". Они вертели Боярской думой; бояре первых домов остались "без всякого повоира и в консилии или палате токмо были спектакулями".
Но это не останавливало Петра I в «марсовых потехах». Словно чувствуя личную ответственность за продолжение внешней политики своих предшественников, готовил он государственную вооруженную силу нового качества.

II. Продолжение курса на создание регулярной армии. Войсковые учения и проба сил в Азовских походах.
У чения новых формирований против традиционных русских частей из поместного дворянского ополчения, стрельцов, солдатских и драгунских полков приобретают все больший размах. В 1690 году в них принимают участие стрелецкий полк, «потешные» батальоны и отряд дворянской конницы; в 1691 году состав сил превысил три тысячи человек под руководством князя Ромодановского Федора Юрьевича с одной стороны и стольник Бутурлин Иван Иванович – с другой. Отличительной чертой маневров 1691 года стало то, что:
- их продолжительность составила более двух месяцев;
- за неимением в России матросов для военного флота вообще, экипажи построенных на Плещеевом (Переяславском) озере кораблей были скомплектованы полностью из солдат-преображенцев и семеновцев;
- впервые были проведены совместные учения кораблей и пехотных подразделений.В 1692 году состоялись месячные совместные учения всей Переяславской «потешной» флотилии и Бутырского артиллерийского полка русского генерала (с 1678 года), шотландца по происхождению Патрика Леопольда (Петра Ивановича) Гордона. Флагманским кораблем «Марс» во время упомянутых учений командовал швейцарец, близкий друг Петра I, генерал (с 1690 года) Франц Яковлевич Лефорт.
               

                Франц Яковлевич Лефорт

В этом году, безо всякого царского указа, из «потешных» подразделений формируются и в официальных документах упоминаются потешные Преображенский и Семеновский полки со своими полковыми канцеляриями. С 1693 года из их наименований исключается прилагательное «потешные».







               
Гордон Петр Иванович (Патрик Леопольд)

В 1694 году в Кожуховском походе принимают участие уже около семнадцати тысяч человек. План Кожуховского похода и подробная пояснительная записка к нему были отработаны генералом П.И.Гордоном.
Замыслом учения предусматривались:
- мобилизационные мероприятия по сбору ополчения;
- оборона и форсирование водной преграды;
- оборона крепостного гарнизона, осада и штурм крепости.
Атакующей стороной являлись полки «нового строя» и поместная конница (всего около девяти тысяч человек), обороняющейся — в основном стрелецкие полки (около семи с половиной тысяч человек), использовавшие положения польской тактики. Кожуховский поход показал преимущество полков «нового строя» и подтвердил необходимость продолжения военных реформ.
Завершающими «потешный» период явились Коломенские (под селом Коломенским) маневры. Состав войск достиг сорока тысяч человек. В них, наряду с уже окончательно сложившимися Преображенским и Семеновским полками, принимали участие Лефортовский (бывший первый выборный) под командованием полного генерала Франца Яковлевича Лефорта и Бутырский (бывший второй выборный) полки. Основное содержание маневров составили действия по обороне и штурму крепости.

Вдохновленный результатами последних маневров, собственноручно созданных из «потешных» вооруженных сил, двадцатитрехлетний Петр I решается на развязывание военных действий. Отсутствие системного военного образования и настоящего военного опыта, неограниченная государственная власть и самонадеянность придают ему уверенность в успехе. Дело стало за выбором стратегического направления.
Избирается южное.
Еще во времена Киевской Руси основой развития экономики являлись тесные торгово-экономические связи с западноевропейскими странами, включая страны бассейнов Балтийского, Черного и Средиземного морей. Совершенно неудивительно, что русское мореплавание зародилось именно в этих регионах.
XIII—XIV века - период феодальной раздробленности – привели к активизации враждебных сил. Половцы, татаро-монголы, Казанское и Астраханское ханства, Турция и Персия – на юге, а также германские крестоносцы, шведы, датчане, литовцы, поляки, подстрекаемые Англией и Францией, – на севере обеспечили фактическую изоляцию российских великих и невеликих княжеств от мировых политико-экономических процессов.
Даже к концу XVII века такие правители уже централизованного русского государства как Алексей Михайлович и Иван IV Грозный не смогли добиться успеха в борьбе за морской берег.
По пришествии к власти Петра I у России единственным выходом в мир было приполярное Беломорье: большую часть года покрытое льдами и критически далеко расположенное от основных торгово-производительных центров страны. Естественно, такое положение не удовлетворяло страну, прирастающую новыми экономическими регионами: Пермским краем, северным Уралом с побережьем Северного Ледовитого океана, Сибирью, причерноморскими землями.
Удовлетворение насущных торгово-экономических потребностей, борьба за достойное место в международном судоходстве, расширение государственных границ до морских побережий, их укрепление и обустройство становятся наиважнейшими направлениями государственной деятельности молодого царя.

Выбор именно южного стратегического направления обусловлен следующими причинами:
- 21 апреля 1686 года стараниями первого министра правительства Софии князя Василия Васильевича Голицына был заключен «Вечный мир» с Польшей, по которому она навсегда уступала России Киев; за Россией оставались Левобережная Украина и правобережные города Триполье, Васильков, Стайки, а также Северская земля и Смоленск с окрестностями. Россия обязывалась разорвать мир с турецким султаном и крымским ханом и послать свои войска в Крым для защиты Польши от татарских нападений;
-  Россия вошла в «Священную лигу» - военный союз с Австрией, Речью Посполитой и Венецией для совместной борьбы против Турции;
- в целом неудачные Крымские походы 1687 и 1689 годов показали Турции и крымским татарам возросшую мощь русской армии, а, вынудив татар перейти к оборонительным действиям, оказали косвенную помощь союзникам. Они укрепили международное положение России, которая впервые за долгое время выступила в союзе с европейскими державами; инициировали строительство нового укрепленного рубежа в Диком поле и главной южной базы российских войск в Новобогородицке (на реке Самаре при впадении ее в реку Днепр);
-  сподвижники Петра I Петр Иванович Гордон и Франц Яковлевич Лефорт, в генеральском и полковничьем звании соответственно, являлись непосредственными участниками Крымских походов со всеми их недостатками и не по наслышке знали местные условия;
- продолжение вооруженного конфликта с Османской империей представлялось более лёгкой задачей, чем война с первоклассной милитаризированной Швецией за выход к Балтийскому морю.

Национальная регулярная армия в Московском государстве появилась раньше, чем в Европе.
Основные характеризующие признаки регулярной армии (регулярных Вооружённых сил):
- это армия (Вооружённые силы) постоянная, при которой и воинские формирования, и система управления ими содержатся постоянно как в военное время, так и в мирное время (в отличие от ополчений, которые созывались только на время войн или походов);
- постоянная армия (Вооружённые силы) имеет установленные: организацию, типовое вооружение, способ комплектования, порядок прохождения службы, обучения и воспитания личного состава, форму одежды, а также централизованную систему управления и снабжения;
- безусловный признак регулярной армии (Вооруженных сил) – её содержание за счет государства.
Нужно сказать, что военные реформы Петра I были подготовлены всем предшествующим развитием военного искусства в Московской Руси.
Попытки создания регулярных вооружённых сил предпринимались даже в так называемое «Смутное время», в периоды царствования на Руси Годунова Бориса Фёдоровича (1598 – 1605 годы) и Шуйского Василия Ивановича (1606-1610 годы), когда страну терзали Лжедмитрий (Григорий Отрепьев) и Лжедмитрий II. Еще во времена Бориса Годунова в России был осуществлен перевод сборника военных законов Священной Римской империи, который в русском переводе получил название «Воинская книга».
Заботами Василия Шуйского были переведены с немецкого и изданы: сборник военных законов Священной Римской империи - «Воинская книга» и «Устав дел ратных». Однако, тогда денег в казне на обустройство войск катастрофически не хватало. С трудом удалось лишь восстановить их поместное устройство.
В 1648-1654 годы существенную лепту в реформу армии вносит Алексей Михайлович (Тишайший) – отец Петра I. Это при нём массово стали создаваться так называемые «полки нового строя» - солдатские, драгунские, рейтарские. В самом начале реформ, в 1647 году, для солдатских полков был издан устав под названием «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей». Следует признать и то, что рейтары и драгуны того времени недалеко ушли от поместного войска.

Петр I в манифесте о воинском уставе, изданном 30 марта 1716 года, писал: «Понеже всем есть известно, коим образом отец наш... в 1647 году начал регулярное войско употреблять и устав воинский издан был».
Иностранные военные специалисты командного состава заменялись российскими кадрами. В 1631 году в полках нового строя служило всего около двухсот иностранцев.            В 1662-63 году среди капитанов полков нового строя большинство были русские. В 1674 году шестью рейтарскими полками из восьми командовали русские. В 1678 году в документах упоминаются уже русские генералы Шепелев, Косигов, Кровков и Змиев.
В 1658 - 1661 годах в три набора было собрано в солдатские полки пятьдесят одна тысяча человек. В 1663 году в русской армии было уже пятьдесят пять солдатских полков нового строя, в которых насчитывалось около шестидесяти тысяч солдат. В конных рейтарских полках в 1663 году состояло восемнадцать тысяч человек. Кроме рейтарских полков существовали еще полки копейщиков и гусар. Во время первого Крымского похода 1687 года из ста тринадцати тысяч человек, на долю полков европейского строя приходилось шестьдесят семь процентов. Такое же примерно соотношение было и во втором Крымском походе.
С введением в 1699 году рекрутской системы набора российская армия окончательно переходит в состояние регулярных вооруженных сил.
К концу царствования Петра количество укомплектованных на регулярной основе частей и соединений составило около восьмидесяти процентов всей армии.

Однако, по порядку…

Развязывание военных действий против турок и крымских татар, находившихся в вассальной зависимости от Османской империи, Петр I предваряет мероприятиями оперативной маскировки – заставляет международное сообщество поверить в свои намерения по овладению, наконец, Крымом.
Более, чем стотысячное войско из дворянской конницы и малороссийских казаков, под командованием Белгородского воеводы боярина Бориса Петровича Шереметева с территории Украины выдвигается к турецким укреплениям в низовьях реки Днепр. Несмотря на отвлекающий характер созданной группировки, она получает вполне конкретную задачу на овладение приднепровскими крепостями Кизикермен, Арслан-Ордек, Таган и другими, а также – по нанесению существенного ущерба крымским татарам. 

 Автамон Михайлович Головин.

На самом деле основная тридцатитысячная группировка войск из Преображенского, Семеновского, Бутырского и Лефортовского полков, усиленных  московскими стрельцами и городовыми солдатами, а также примкнувшими к ним донскими казаками выборного атамана Фрола Минаева, под начальством трех генералов – А.М. Головина, Ф.Я. Лефорта и П.И. Гордона должна была, овладев крупнейшей турецкой крепостью Азов (Азак по-турецки) в устье реки Дон, расчистить выход к Азовскому морю. Кроме того, взятие важной турецкой крепости должно было произвести в Европе более сильное впечатление, чем предполагаемый успех в войне с крымскими татарами.
Совместные действия флотских формирований и сухопутных войск предполагались только в форме речных перевозок. Тем не менее, столь ограниченное взаимодействие позволяло избежать негативных последствий пешего перехода, фактически сорвавших выполнение стратегических задач во время Крымских походов 1687 и 1689 годов князя В.В. Голицына.
С «помпой» выступила в поход основная группировка.
28 апреля 1695 года, в воскресенье, Преображенский полк в составе девяти рот под командованием полковника из ливонских немцев Юрия Андреевича фон Менгдена (из ливонских немцев на русской службе) и Семеновский полк в составе семи рот, предводимый полковником Иваном Ивановичем Чамберсом (англичанином на русской службе) рано утром в Кремле были представлены брату Петра I – Ивану V.  После этого парадным порядком проследовали к Всесвятскому (Каменному) мосту, где осуществили загрузку артиллерии, необходимых запасов материальных средств и посадку на плоскодонные струги.
Далее передвижение войск происходило: по рекам Москва, Ока, Волга – на стругах; пеший переход с обозами через степь к реке Дон и по ней на собранных казаками плавсредствах – к крепости Азов. Девятитысячное Генеральство (отряд, колонна, корпус – как хотите) П.И. Гордона совершало переход от Москвы сухим путём через Коломну, Тамбов и Черкасск. Почти двухмесячное передвижение войск завершилось 29 июня на подступах к Азову.   

Однако воинская удача отвернулась и от Петра I – «потешные» маневры были ужасно далеки от суровой реальности овладения морской крепостью. Нужно отдать должное и петровским военачальникам, и организации управления.
Во - первых: единого управления в операции организовано не было – действиями войск управляла трехгенеральская «консилия».
Во - вторых: только генерал П.И. Гордон имел опыт командования полком (драгунским и Бутырским выборным) в Крымских походах; Ф.Я. Лефорт командовал под его началом батальоном; совсем недолго он возглавлял Елецкий солдатский полк. Автомон Михайлович Головин, не имея воинского опыта вообще, единственно по принципу личной преданности Петру I (с малолетства царя был его комнатным стольником), занимал столь высокую должность.
В - третьих: ни царь, ни его военачальники не имели опыта овладения морскими крепостями; несмотря на это они пренебрегли опытом донского казачества, а собственными силами не смогли организовать нарушение турецких морских перевозок в интересах осажденного Азова. Исследователь истории казачества Евграф Петрович  Савельев пишет: «Другие причины безуспешности этой осады были следующие: устранение от активных действий донских казаков, знавших лучше иностранцев осадное дело и военные приемы турок, неприязненное отношение казаков к походу, предпринятому без их ведома и согласия, а также пренебрежение царя к их легкому, но страшному для врагов, летучему флоту, тому флоту, при помощи которого они громили в течение веков крымские и турецкие берега и топили большие, построенные иностранцами многопушечные военные турецкие корабли в Черном и Азовском морях».
Для организации же морской блокады прилегающей к крепости акватории и применения огня корабельной артиллерии царское войско не имело необходимых сил и средств. Не получили у царя должного отзыва и предупреждения П.И.Гордона насчет недостаточной инженерной и артиллерийской подготовки русской армии, недопустимости раздоров между ее генералами.

Разведка была поставлена из рук вон плохо.

В самом начале осадных мероприятий Петр I столкнулся с тем, что подвоз войсковых материальных средств по реке воспрещен турецкими, вооруженными артиллерией, башнями («каланчами»), построенными на обоих берегах Дона в шести верстах выше Азова и соединенными под водою тремя железными цепями («зело те цепи толсты»). Расправа с каланчами была поручена Ф.Я. Лефорту.
Каланча Сугилова взята отрядом из преображенцев и семеновцев при поддержке двух сотен донских казаков 14 июля. 16 июля сдалась каланча Нижинова. Царь так писал о первом успехе: «Слава Богу, со взятием оных башень яко врата счастия к Азову отворились».
Казаки атамана Фрола Минаева во взаимодействии с генеральством Ф.Я.Лефорта успешно осуществляли изоляцию района боевых действий от налетов подвижной татарской конницы со стороны степи.

На этом все положительное, пожалуй, и закончилось. Крепость, получавшую регулярную помощь со стороны моря, трудно было понудить к сдаче. Турки, ведя активную оборону, совершали многочисленные вылазки, уничтожая живую силу, выводя из строя артиллерию и захватывая часть орудий для усиления своей обороны. Большой урон русские войска несли от меткого огня крепостных орудий, направляемого артиллерийским капитаном, информированным любимцем и крестником царя голландцем Янсеном, перебежавшим к туркам из-за ссоры с боярином Алексеем Семеновичем Шеиным.
Обязанности главного инженера в этой кампании исполнял голландец Франц Федорович Тиммерман - корабельный мастер, учитель Петра І по геометрии и фортификации, со своими помощниками: обрусевшим немцем майором Адамом Адамовичем Вейде из «потешных», шотландцем подполковником Яковом Вилимовичем Брюсом – в юности участвовавшего в Крымских походах и швейцарцем - майором первого выборного полка Альбертом Морло – инженером полка.
Из-за отсутствия необходимого опыта ошибки при взрыве рассчитанных ими подкопов вредили больше русским, чем туркам.
 
В ходе трехмесячной осады при двух безуспешных генеральных штурмах
(5 августа и 25 сентября 1695 года) Петр І понял, что без помощи флота морскую крепость Азов взять невозможно. Осознал он и великую потребность в квалифицированных артиллеристах и инженерах.
Осада была снята. Прощаясь с атаманом Фролом Минаевым перед отъездом в Москву, царь сказал ему: «Береги, Минаич, сии башни-каланчи и жди меня с флотом в Черкасске по весне. Клянусь Богом – Азов будет российским, как и был преж того!»
29 сентября войска выступили в обратный поход; 22 ноября они прибыли в Москву.

Более удачно завершилась кампания отвлекающей группировки.


Боярин Борис Петрович Шереметев.

Войска боярина Бориса Петровича Шереметева 30 июля 1695 года взяли турецкую крепость на Днепре Кызыкермен , затем овладели городами Тавань, Ширингерей, Ослан,  разрушили турецкие крепости Мустриткермен, Исламкермен, Мубареккермен. Они нанесли поражение крымско-татарской коннице Ширин-бея и благополучно возвратились в Белгород.

Зимой 1695-1696 года Петром I проведены масштабные мероприятия по совершенствованию военной организации государства:
- вдвое увеличены сухопутные войска, в их состав были включены запорожские, донские казаки и калмыцкая конница; холопы, вступавшие в войско, получали свободу. Общая численность сухопутных войск к лету 1696 года составила семьдесят тысяч человек;
- на Дону, на вновь заложенных верфях в Воронеже, Козлове, Добром и Сокольске, под руководством австрийских специалистов были построены два крупных корабля, двадцать три галеры, более одной тысячи трёхсот стругов, барок и других мелких судов; командирами судов и матросами были определены офицеры и солдаты Семеновского и Преображенского полков, всего четыре тысячи двести двадцать пять (4 225) человек;
- реорганизовано командование: командующим морскими силами был назначен получивший чин адмирала русского флота Франц Яковлевич Лефорт, командующим сухопутными войсками (три дивизии: Петра (Патрика) Ивановича Гордона, Автомона Михайловича Головина и Регемана, а также резервная армия боярина Бориса Петровича Шереметева) – ближний боярин воевода Алексей Семёнович Шеин.

С 16 мая русские войска вновь осадили Азов с моря и с суши.
19 июля после длительных артиллерийских обстрелов гарнизон Азова сдался. В договоре о капитуляции было предписано: «Турецкому гарнизону идти с женами и детьми на бударах (речных плоскодонных гребных суднах) до морского устья, пожитков столько взять с собою, сколько кто подымет, а все прочее вместе с военной казной оставить в крепости».
 
В Польше и на Западе не ждали такого успеха Петра и были им поражены. Слух о взятии Азова прошел по всей Европе.
Важнейшим итогом Азовских походов стали дальнейшие военные реформы Петра I и более тесная вовлечённость России в европейскую политику.

Азовская компания 1696 года стала заметным примером успешного взаимодействия флота и сухопутных сил при осаде приморской крепости.
Она же явилась мощным побудительным мотивом для пересмотра национальных политических задач, продолжения строительства флота, формирования необходимого состава специалистов-кораблестроителей и судоводителей.

20 октября 1696 года в боярской Думе прозвучало знаменитое - «Морским судам быть…».

III. Работа над созданием регулярных армии и флота. Личное знакомство с Европой. Геополитический манёвр на северное направление.

А далее были Великое посольство1697 – 1698 годов, прерванное Стрелецким бунтом, возглавляемым царевной Софьей Алексеевной. Мрачным финальным событием бунта стало «Утро стрелецкой казни», навечно вошедшее в историю благодаря знаменитой картине Василия Ивановича Сурикова. Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 года Пётр I лично продолжил «великий розыск», в результате которого только в Москве с 10 октября 1698 года было казнено около двух тысяч стрельцов.

Так что же Великое посольство?
Основными его целями являлись:
- поднять престиж России в Европе и получить поддержку ведущих европейских стран в борьбе против Турции;
- на основе личных наблюдений ознакомиться с государственным устройством, политикой и житейским укладом европейских стран;
- оценить существовавшие на то время технические достижения Европы (первоочерёдно – в кораблестроении) и возможность применения некоторых из них в России, заложить основу для военно-технического сотрудничества;
- пригласить на русскую службу иностранных специалистов, заказать и закупить военные материалы, вооружение.

Не очень ожидаемым практическим результатом дипломатической миссии России в Западную Европу стало создание предпосылок для вступления в борьбу за Прибалтику и за выход в Балтийское море.
С 1698 года в связи с предстоящим освобождением испанского престола и отсутствием прямого престолонаследника возник общеевропейский конфликт по поводу
так называемого «испанского наследства». В военное противостояние готовились вступить коалиционные силы: Франция, Испания, Бавария, электор Кёльна, епископ Льежа – с одной стороны и Англия, Австрия, Пруссия, Дания, большинство мелких германских княжеств – с другой. Враждующие стороны стремились втянуть в войну и другие страны.
В это же время Польша и Дания, используя вовлечённость других европейских государств в войну за «испанское наследство», готовились развернуть боевые действия против Швеции и были не прочь принять Россию в качестве своего союзника.
Пётр I получал возможность возвратить русскому народу захваченную недругами Ингрию – южное побережье Финского залива от реки Нарва до устья реки Нева, а также местность, прилегающая к Чудскому и Ладожскому озёрам, в том числе – Карельский перешеек, и приобрести выход на Балтийское море (Остзею), кардинально улучшающий военно-политическое и экономическое положение России. С 1240 года Ингрия (Ижора, Ижорская земля, с конца 1500-х годов – Ингерманландия) находилась под властью русских князей; в результате проигранных Московией войн по Столбовскому (1617 года) мирному договору вместе с крепостями Ивангород, Копорье, Нотебург, Ругодив, Юрьев и Ям отошла Швеции.
Учитывая эти обстоятельства, Пётр решил перенести центр тяжести борьбы с Черного моря на Балтийское.
Добыть море для России было заветной мечтой Петра, в исполнении её он видел задачу своей жизни, залог благоденствия Отечества. «Господь Бог посредством оружия возвратил большую часть дедовского наследства, неправильно похищенного, говорил Петр.
– Умножение флота имеет единственно целью обеспечение торговли и пристаней; пристани эти останутся за Россией, потому что они сначала ей принадлежали; во-вторых, потому, что пристани необходимы для государства, ибо чрез сих артерий может здравее и прибыльнее сердце государственное быть».
 
Геополитический расклад, «политический Змий-искуситель» застали молодого, двадцатишестилетнего, царя в период незавершённого перехода к регулярной армии.
Между тем ему предстояло отвоёвывать земли у Швеции, чья армия считалась одной из сильнейших. Поэтому России была нужна военная организация, соответствующая новым условиям ведения войны.

Несмотря на предпринимаемые Петром I усилия, к началу войны его армия выглядела весьма пёстро:
- преданной надеждой и опорой служили лично царём взращённые, прекрасно обученные лейб-гвардии Преображенский и Семёновский полки. Кроме задач по прямому предназначению, гвардейцы силой претворяли в жизнь важные решения Петра I; они составляли первые экипажи построенных боевых кораблей и абордажные команды при них; содержали учебные подразделения: лейб-гвардии Преображенский полк – артиллерийскую школу, а лейб-гвардии Семёновский – учебную команду сержантов;
-  наряду с гвардией, наиболее боеспособными частями русской армии являлись Бутырский и Лефортовский московские выборные солдатские полки. В мирное время они были постоянно действовавшими учебными центрами по подготовке младшего и отчасти среднего командного состава, а во время войны выполняли функции ударных частей;

- сформированные до 1699 года солдатские полки выполняли основные задачи частей Действующей армии, а также несли гарнизонную службу во внутренних гарнизонах страны; действовала ротация из внутренних гарнизонов в состав Действующей армии;
- наиболее активно участвовали в боях солдатские полки, сформированные в 1699 - 1725 годы (например:Тверской солдатский полк. В 1700 году он действовал под Нарвой, в 1701-1704 годы - в Ингерманландии и Эстляндии, в 1703 году полк участвовал в третьем «Свейском походе» в составе корпуса П.М. Апраксина, в 1704 году - под Нарвой и Дерптом, в 1707 году - под Быховом, в 1709 году - в составе гарнизона Полтавы и под Ригой. В 1711 году он был в Прутском походе, в 1711-1712 годы в Померании. В 1715 году был расформирован);
- для обучения и укомплектования вооруженных сил в пехоте и в кавалерии создавались временные: комплектные солдатские полки в 1702-1711 годы и учебные солдатские полки в 1699-1705 годы, которые ликвидировались после выполнения задачи. Учебные солдатские полки 1699-1705 годов после окончания обучения были переформированы в тысячные солдатские полки полевых дивизий;
- отдельная история со стрелецкими полками…
Стрелецкое восстание 1698 года только ускорило процесс реформы. Однако, несмотря ненависть и страх молодого царя к стрельцам и его решение раз и навсегда уничтожить «воров и изменников, и крестопреступников, и бунтовщиков», расформирование происходило постепенно.
Часть стрельцов была распущена на «житье» в уездные города.
На базе некоторых расформированных полков создавались полки солдатские.
Отдельные полки переводились в отдалённые города для несения гарнизонной службы.
Ряд стрелецких полков (Венедикта Мироновича Батурина, Степана Матвеевича Стрекалова, Василия Семёновича Елчанинова, Ильи Ивановича Дурова и т.д.) был включён в состав Действующей армии и принял участие во многих сражениях начала XVIII века, в том числе во взятии Нарвы, под Полтавой и в Прутском походе 1711 года.

Окончательно стрелецкие части были ликвидированы только в 20-е годы XVIII века. Однако в качестве «служилых людей старых служб» городовые стрельцы кое-где сохранялись почти до конца XVIII века.
Примечательно, что Пётр I, по свидетельству секретаря австрийского посольства И. Корба, запретил называть формируемые полки стрелецкими, дабы они, «наследовав от стрельцов название, не унаследовали бы и их бесчестие»; стрелецкие полки стали называться по фамилиям командиров.

Конница была представлена рейтарскими и копейными полками; существовали полки конной службы, гусарские полки, а также драгунские полки, сформированные в 1698 - 1720 годы. Драгунские полки обучались действиям с одинаковой эффективностью как в конном, так и в пешем строю.

Вместе с тем настойчиво готовится переход армии к комплектованию на основе рекрутской повинности. Рекрутской повинности подлежали все сословия и все классы населения. Устанавливался пожизненный срок службы.
8 ноября 1699 года обнародован царский указ о первом рекрутском наборе «О приеме в службу в солдаты из всяких вольных людей». При обычной жеребьевке набирали 4 - 5 рекрутов от 1000 мужского населения. «Охочие» люди принимались с жалованьем по 11 рублей в год на полном казенном содержании. Вскоре Петром I был издан Указ, разрешающий лицам всякого сословия (даже крепостным) отдавать вместо себя в рекруты купленных людей.
В 1699 году Пётр I по окончании набора велел начать обучение солдат по образцу, заведённому в лейб-гвардии Преображенском и лейб-гвардии Семёновском полках.
Юридически слово «рекрут» вводится в оборот Указом от 20 февраля 1705 года. В этом указе, требующем направить в солдаты по одному человеку в возрасте 20 лет с каждых двадцати дворов, впервые упоминается слово «рекрут».
Дворяне должны были служить в армии и флоте; не более одной трети от каждой «фамилии» допускалось к гражданской службе. Поступая на службу, дворянин делался солдатом гвардии или даже армии. Он служил вместе с людьми из низших классов общества, которые поступали по рекрутским наборам. От его личных способностей и усердия зависело выбиться в офицеры; личная заслуга выдвигала в офицеры и простого крестьянина-солдата. Ни один дворянин не мог стать офицером, если не был солдатом; но всякий офицер, кто бы он ни был по происхождению, становился дворянином. В 1701 году Пётр I указывает, что все «служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет».
Первый набор позволил укомплектовать двадцать семь новоприборных солдатских полков. Из них: в Москве - 8, в Новгороде - 9 и в понизовых городах - 10. Кроме пехотных полков, в это время были сформированы два драгунских полка, укомплектованных боярскими и дворянскими детьми, явившимися на военную службу со своими даточными.
Рекрутский набор давал государству возможность создать профессиональную армию на регулярной основе с постоянным офицерским корпусом. Особенностями формирующейся русской регулярной армии явились: отсутствие наёмно-вербовочной системы, однородно-национальный её характер, высокая духовность, связанная с понятием воинского долга – в отличие от западных армий, почитающих военное дело «доходной профессией».
Указ 1699 года не разрешил всех организационных вопросов, возникших во время проведения наборов. В Указе намечались лишь общие черты рекрутской системы. Последующие Указы, дополняя закон 1699 года, завершили оформление рекрутской системы, которая окончательно сложилась лишь к 1705 году, когда были выработаны единые основы комплектования полевых войск.

Приняв 11 октября 1699 года решение о вступлении в антишведский Северный союз и в его составе - в войну за выход к Балтийскому морю, Пётр I энергично приступил к подготовке.
По уже сложившейся традиции военные приготовления проходили в режиме строгой оперативной маскировки. Об её качестве говорит тот факт, что ничего не заподозривший семнадцатилетний король Швеции Карл XII, заинтересованный в войне России с Турцией, в 1699 году подарил Петру I триста пушек.

В 1698 году в Азове была открыта школа навигации. В конце того же года был учрежден Военный Морской Приказ как главный орган управления флотом.

                Крюйс Корнелий Иванович.
 В январе 1698 года русский вице-адмирал норвежского происхождения Корнелий Иванович Крюйс представил царю прообраз Морского устава - «Правила службы на судах» из шестидесяти трёх артикулов об обязанностях лиц, служащих на корабле, и об установлении судовых порядков. «Правила» ориентировались на европейские флотские положения и ранее разработанную лично Петром I инструкцию «Указ по галерам 1696 года мая 8».
Тот же вице-адмирал Крюйс К.И. за весну 1699 года на верфях юга России (Воронеж, Тавров, Новопавловск, Острогожск, Усмань и т.д., Азов, Таганрог) отремонтировал и привёл в «доброе» состояние пятьдесят восемь военных судов, считавшихся до того непригодными для плавания. Одновременно он возглавил работы по закладке шестидесяти новых кораблей.
В конце 1699 года была проведена проверка состава «служилых» людей, которым надлежало проходить военную службу рядовыми, в результате которой недорослей в возрасте от 15 лет и выше записали в службу.
В Преображенском и в Казани были организованы призывные дворы для набора новых полков со сроком окончания 25 июня 1700 года. Из новобранцев создавались Учебные солдатские полки. Организацию военного обучения и контроль за обучающими иностранцами государь возложил на полковника Преображенского полка генерала Автонома Михайловича Головина и майора того же полка Адама Адамовича Вейде, им обоим были присвоены очередные генеральские звания.
Некоторые из преображенцев, сохранив своё звание по гвардии, практически изучившие флотское дело на голландских и английских военных судах, совсем зачислились во флот; это были известные капитаны Муханов Ипат Калинович – будущий контр-адмирал, Иван Акимович Сенявин - будущий контр-адмирал, главный командир астраханского порта - и Наум Акимович Сенявин - будущий вице-адмирал, начальник Днепровской флотилии.
Настоящие матросы, то есть приставленные исключительно к морскому делу, появляются впервые в большом количестве на судах азовского флота, лишь с 1700 года, когда в матросы из солдат были записаны одна тысяча сто четыре (1104) человека.             В матросы флота старались набирать людей молодых, сколько-нибудь привычных к воде, преимущественно жителей Поволжья, Поморья и Озерной области.
В 1697 году для обучения по специальностям кораблестроения и кораблевождения в Венеции, Голландии и в Англии, были отправлены три партии русских стольников.
В составе Великого посольства 1697 - 1698 годов за границей к обучению морскому делу приступили ещё тридцать пять человек (23 из них – с княжеским титулом). В 1699 году, по окончании обучения, царь устроил им экзамен в Воронеже. На корабле, стоявшем на якоре, делали стольники «экзерцицию» «к великому удовольствию его величества и всех бояр»; но экзамен по управлению кораблем и командованию экипажем, сделанный самим Петром, выдержали сколько-нибудь удовлетворительно всего четверо. Среди выдержавших экзамен были: Урусов Фёдор Никитич, князья Голицыны (Пётр Алексеевич, Фёдор Алексеевич, Дмитрий Михайлович, Михаил Михайлович Младший) и Плещеев Фёдор Фёдорович, ставший лучшим мастером-кораблестроителем на верфях Воронежского края.
Шестидесяти восьми, не выдержавшим экзамен, было велено или за свой счёт вторично отправиться в чужие края и оставаться там до приобретения нужных сведений, или возвратить ранее выданные на учебную поездку деньги.
 Осенью 1699 – зимой 1700 годов, с учётом провальной программы строительства «кумпанских» кораблей, нача¬лась постепенная реорганизация процесса кораблестроения (были уволены почти все иностранные кораблестроители «первого призыва» и значительная часть иностранных моряков; в феврале 1700 года было смене¬но руководство Адмиралтейством. Главой Адмиралтейского приказа и губернатором крепости Азов был назначен комнатный стольник Фёдор Матвеевич Апраксин – будущий генерал-адмирал русского флота. 18 февраля 1700 года ему было присвоено звание «адмиралтеец»).
При дворах и мастерских в Воронеже были созданы учебные подразделения по подготовке морских специалистов, в которые только в августе 1700 года было определено на учёбу пятьсот четыре (504) человека.
В1700 году предпринимается попытка развернуть массовое производство корабельных орудий на ближайших к Воронежу частных романовских металлургических заводах (правда, время показало несостоятельность принятого решения из-за технологической неготовности предприятий и масштабности заказа).
С 1700 года проводится новое описание корабельных лесов, выявившее действительный размер их запасов.
В 1698 - 1699 годы в Голландии и в Австрии были приобретены карты нового (с градусными сетками, в едином масштабе и т.п.) типа.
Еще до объявления войны Швеции Петр I приказал собирать у бывалых людей сведения о водяном и береговых путях от устья Волхова до Орешка и далее по Неве до моря.
Чтобы не оказаться в состоянии войны на два фронта, Россия летом 1700 года заключила перемирие с Оттоманской Портой сроком на тридцать лет (даже ценой отказа от права плавания судов по Черному морю).

Утвердившись в решении о вступлении в войну со Швецией, Пётр I вновь подтвердил свои возрастающие полководческие способности. Его решение на организацию боевых действий против сильнейшей в Европе морской державы заметно обогатило военно-морское искусство XVIII века.

IV. Уроки Северной войны. Продолжение военного строительства. «Разсуждение о начинающемся флоте на Остзее» и создание морской пехоты регулярного русского военно-морского флота.

Прежде всего Пётр I глубоко изучил физико-географические и климатические особенности региона.
Балтийское море (старинное название – Варяжское, Свейское, Остзее) глубоко вдается в материк, имеет сильную расчленённость своих отдельных районов. Характерными для Балтики являются наличие ярко выраженных проливных зон (Катгегат, Малый и Большой Бельт) и заливов (Ботнический, Финский и Рижский) с развитыми шхерными районами – группами мелких скалистых островов, разделённых узкими проливами. Старинное название Финского залива - Водская пятина, Кронштадтский залив, прозвище - Маркизова лужа. Для значительной части плоского скалистого побережья типично наличие фиордов -  очень узких и глубоких морских заливов с крутыми берегами.
Вместе с тем нередки песчаные отмели (банки) и рифы.
В осенне-зимние месяцы активна циклоническая деятельность с частыми штормами, сильными ветрами и наводнениями в устьях рек и у побережья.
Речная сеть Ингрии (Ингерманландии) была представлена следующими основными реками:
1. Река Нева - соединяет Ладожское озеро (мелководная Шлиссельбургская губа) с Невской губой Финского залива Балтийского моря. Длина семьдесят четыре (74) километра. У истока реки на острове Орешек располагалась Шлиссельбургская крепость; в устье Невы в 1703 году Петром I был заложен город Санкт-Петербург.
Река Мга – левый приток Невы; длина девяносто три (93) километра.
Река Тосна – левый приток Невы; длина сто двадцать один (121) километр. Протекает по Приневской низине и впадает в Неву в Кировском районе у города Отрадное.
Река Ижора – левый приток Невы; длина около восьмидесяти (87) километров. Берёт начало на Ижорской возвышенности из родника у деревни Скворицы Гатчинского района.
2. Река Волхов - вытекает из озера Ильмень и впадает в Ладожское озеро; длина реки – двести двадцать четыре (224) километра. У истоков реки Волхов и озера Ильмень расположен один из древнейших городов России - Великий Новгород.
3. Река Луга - вытекает из Тесовских болот Новгородской области и впадает в Лужскую губу Финского залива; длина триста сорок шесть (346) километров. На Луге находятся города Луга, Кингисепп (основан как крепость Ям в 1384 году; с 1703 по 1922 год город назывался Ямбург).
4. Река Нарва (Нарова) -  берёт начало из Чудско-Псковского озера и впадает в Нарвскую губу Финского залива Балтийского моря; длина семьдесят семь (77) километров. На реке расположены города – российский Ивангород и эстонский Нарва. Крепость Ивангород с мощными каменными стенами и десятью башнями в 1492 – 1610 годы являлась первым русским оборонительным сооружением с регулярным, прямоугольным планом.
Учитывая характер будущего театра военных действий, Пётр I планировал использовать удобные речные пути по Волхову и Луге. Эти реки являлись удобной транспортной артерией в направлении шведских крепостей Нарва и Нотебург. На этих направлениях царь и планировал развернуть наступление.
































19 августа 1700 года Россия объявила войну Швеции и уже 22 августа двинула свои войска к Нарве.
В начале второго десятилетия ХХ века подполковник Генерального штаба Андрианов Павел Маркович так описывал это действо:
 «Преизрядным фейерверком» отпраздновала Москва заключение мира с Турцией, а вслед за тем на Постельном крыльце возвещался царский указ о новой борьбе: «Великий государь указал: за многие неправды свейского короля и в особенности за то, что во время государева шествия чрез Ригу от рижских жителей чинились ему многие противности и неприятства, идти на свейские города ратным людям войною с фельдмаршалом и адмиралом Ф. А. Головиным. В полку его быть всем стольникам, стряпчим, дворянам московским и жильцам, кроме тех московских чинов, которые писаны в ученье ратного строя. Да с ним же быть на той службе генералам Ав. М. Головину, Ад. Ад. Вейду и князю Ан. М. Репнину с пехотными полками».
Война названа Северной (а не русско-шведской), потому что в ней приняли участие и другие страны:
на стороне России – Речь Посполитая, а также в меньшей степени Саксония, Датско-Норвежская уния, Пруссия, Молдавия, Войско Запорожское, Курфюршество Ганновер. На разных этапах войны на стороне России принимали участие Англия и Голландия (хотя в действительности они не желали поражения Швеции и усиления России на Балтике. Их задачей было ослабить Швецию, чтобы избавиться от посредника).
На стороне Швеции – Османская империя, Крымское Ханство, в меньшей степени Речь Посполитая, Запорожское Войско, Запорожское Войско Низовое, Герцогство Гольштейн-Готторп.
Россия, стремившаяся к берегам Балтийского моря, решила достичь намеченной цели возвращением под российский суверенитет Ингрии (Ижоры, Ижорской земли, Ингерманландии), непосредственно прилегающей к Финскому заливу. Ближайшей задачей было определено взятие крепости Нарва с последующим освобождением от шведов южного побережья Финского залива и выходом на соединение с войсками польского короля.
                Король Швеции Карл XII
Начало Северной войны для стран антишведской коалиции ознаменовалось неожиданными нестандартными решениями и действиями восемнадцатилетнего короля Швеции Карла XII. Он решает разбить своих врагов по одиночке. Дания была сокрушена за несколько дней и 8 августа 1700 года фактически вышла из войны. Затем прекратили боевые действия и отступили в Курляндию войска польского короля Августа II, ранее осаждавшие Ригу. И только после этого Карл XII решился вступить в противоборство с российскими войсками.
6 октября, создав двенадцатитысячную группировку войск, из района эстонских городов Ревеля (Таллин) и Пярну шведы начали выдвижение к Нарве, где находилась русская армия из тридцати четырёх тысяч человек при ста восьмидесяти четырёх орудиях (почти трёхкратное превосходство над шведами). Командование русскими войсками осуществлял старший в чине - нидерландец генерал-фельдмаршал Карл Евгений де Круа, он же князь Миллендонк. Отрядом русской «поместной конницы» (конного дворянского ополчения) не очень удачно командовал боярин Шереметев Борис Петрович.

Около 10 часов 19 (30) ноября 1700 года части шведской армии вышли к позициям русских войск и, используя благоприятные для себя погодные условия (сильный ветер и снегопад, метель), практически сходу в 14 часов пошли на приступ.
Здесь не место подробно описывать ход и исход битвы.
Однако следует сказать, что русская армия потерпела сокрушительное поражение.
Даже на условиях капитуляции потери русских убитыми, смертельно ранеными, утонувшими, дезертировавшими и умершими от голода и мороза составили от восьми до десяти тысяч человек; семьсот человек, включая десять генералов и пятьдесят шесть офицеров, попали в плен, было потеряно сто семьдесят девять (179) из ста восьмидесяти четырёх (184) пушек. Русские войска отступили к Новгороду, оставив шведам свой лагерь с припасами и артиллерией. Карл XII поверил, что разбил русских надолго и сильно недооценивал их вплоть до сражения под Полтавой.
В Западной Европе после Нарвского сражения русскую армию на несколько лет перестали воспринимать как серьёзную силу.

После некоторого осознания Пётр I в своем «Журнале» дал сражению следующую оценку:
«Шведы под Нарвою над нашим войском викторию (победу) получили, что есть бесспорно; но надлежит разуметь, над каким войском оную получили: только один старый Лефортов полк был, а два полка гвардии (Преображенский и Семеновский) были только в двух атаках у Азова, и те полевых боев, а наипаче с регулярными войсками, никогда не видывали. Прочие же полки, как офицеры, так и рядовые, самые были рекруты; да и к тому же за поздним временем великий голод был, понеже за великими грязьми провианта привозить было невозможно.
Единым словом сказать можно: все то дело яко младенческое играние было, а искусство — ниже вида.
Какое же удивление старому, обученному, практикованному войску над такими неискусными сыскать викторию?
Правда, сия победа в то время зело печальна была и чувствительна, яко отчаянная всякие впредь надежды. Но когда о том подумать, то... ежели бы нам тогда над шведами виктория досталась, бывшим в таком неискусстве во всех делах, как воинских, так и политических, то в какую беду после оные счастье нас низринуть могло поздне, как шведов, уже давно во всем обученных и славных в Европе (которых французы немецким бичом называли), под Полтавой так жестоко низринула, что всю их максиму (величие) низом кверху обратило. Но когда мы сие несчастие (или, лучше сказать, великое счастье) под Нарвой получили, то неволя леность отогнала и к трудолюбию, и к искусству день и ночь прилежать принудила, и войну вести уже с опасением и искусством велела».

Знаменитый историк Сергей Михайлович Соловьёв в главе четвёртой «История России с древнейших времен» пишет: «От победителя обратимся к побежденному. Петр не бросал оружия и не плакал, как враги представляли его…. И после Нарвы он явился так же велик, как велик был после первого неудачного похода азовского, обнаружил такую же изумительную деятельность, не останавливаясь ни перед чем.
Князь Аникита Репнин получил приказание привести в исправность полки, шедшие от Нарвы «в конфузии». Работы над укреплениями закипели в Новгороде, Пскове, Печерском монастыре (близ Пскова): Рвы копали и церкви ломали, полисады ставили с бойницами, а около полисад складывали с обеих сторон дерном; также и раскаты делали, а кругом складывали дерном; а на работе были драгуны и солдаты, и всяких чинов люди, и священники, и всякого церковного чина, мужескаго и женскаго пола; а башни насыпали землею, а сверху дерн клали, работа была насыпная; а верхи с башен деревянные и с города кровлю деревянную всю сломали, и в то же время у приходских церквей, кроме соборной церкви, служеб не было. И горе тем, кто в это время не хотел работать или думал, как бы поживиться от общего дела. Пришедши в Печерский монастырь, Петр при себе велел заложить первый раскат у святых ворот и назначил быть на работе полуполковнику Шеншину. Пришедши потом на работу и не заставши там Шеншина, он велел бить его плетьми нещадно у раската и послать в Смоленск в солдаты. В Москве перед Поместным приказом повешен Леонтий Кокошкин за то, что был он у приема подвод в Твери и взял пять рублей денег; в Новгороде повешен Елисей Поскочин за то, что брал деньги за подводы.
      23000 войска сохранилось от Нарвского поражения. Князю Бор. Алекс. Голицыну поручено было набирать новые полки, и набрано десять драгунских полков, в полку 1000 человек; весною они уже отправились в Псков. Солдат набирали из вольницы. Люди явились; но надобно было создать новую артиллерию, потому что старую отдали под Нарвою шведам. Петр велел «со всего государства, с знатных городов от церквей и монастырей, собрать часть колоколов на пушки и мортиры». Приготовление орудий поручено было Виниусу, «надзирателю артиллерии». Бодрый, неутомимый и знающий старик был способен выполнить важное и трудное поручение…».

Карл XII не воспользовался своей победой и не стал преследовать отходящих русских, полагая, что без артиллерии и с такими потерями война для армии Петра I окончена. Он проявил военно-политическую близорукость, рассматривая русского царя как слабого поверженного врага - полный пренебрежения к «московским мужикам», оставил для обороны своих земель против русских не более пятнадцати тысяч войска: около восьми тысяч под командованием полковника Вольмара Антона фон Шлиппенбаха в окрестностях Дерпта и семь тысяч (преимущественно финнов) генерал-майора от инфантерии Абрахама Кронгиорта в Ингерманландии.
Основные силы Карл ХII повернул против Польши, которая после объединения с Литвой в одно государство, носила название Речь Посполитая. Основной задачей для себя он определил уничтожение саксонской армии польского короля Августа II и смещение его с польского престола. Как показала практика, для этого Карлу XII пришлось неоднократно нанести поражение полякам при овладении Варшавой (1701 год), в сражениях под Клишовым, Торунью и Краковом (1702 год), у Данцига и в Познани (1703 год).

Как выразился Пётр I: «швед увяз в Польше».
Занятый войной в Польше и Саксонии, Карл XII не обращал должного внимания на гигантские преобразования, происходящие в России.

В своё время Генерального штаба генерал-лейтенант Каппель Владимир Оскарович, комментируя слова Петра I о том, что «неволя леность отогнала» писал: «А неволя была страшная. Все они: и Петр, и Меньшиков, и Апраксин, и гвардейцы, знали, что в случае поражения во внешней, так же, как и во внутренней войне, их ждет одно — плаха на Красной площади в Москве.
Этот аргумент был в их представлении не последним и входил слагающим во все их соображения, определяя ту бешеную энергию, которую они сумели развить в нищей, голодной стране, не выплачивающей налогов, разбегавшейся от тяготы повинностей, с ее бездорожьем, темнотой, непониманием — чего и зачем от нее требуют. Но они с нечеловеческой энергией молодого организма, борющегося за свое существование, с прекрасным знанием борьбы за Россию в руках, втягивая в свои ряды всех новых людей, готовых бороться под их знамением, из старого боярства, из крестьян, купцов и приказных, вели борьбу, организовывали, строили, собирали, усмиряли мятежи и после Нарвы меньше всего думали о сдаче…
Таким образом, основное решение после поражения было, несмотря на тяжесть неудачи, продолжать борьбу и воссоздать вооруженную силу. С восстановлением материальной силы справились относительно легко, но как было сделать армию боеспособной, сделать ее, как говорил Петр, такой, чтобы двинуть ее «не под лапу, а в самую пасть неприятеля»? Как сделать ее, употребляя слово того же Петра, «бесконфузной»? Ведь, казалось, все, что требовали современная военная наука и практика Запада, было исполнено, когда собирались в поход к Нарве, и обучены, и одеты по-иностранному, и командовали иностранцы, а под первым натиском армия разбежалась.
И Петр понял, что армии не хватило души, или, кто не любит этого слова, — психологической спайки. Того невесомого, незримого, что составляет ; ее силы. Материально армия может быть вполне обучена и сформирована, но этого мало. Армия или выполняет все, чему ее научили, т.е. стреляет, маневрирует, атакует, оставаясь в руке своих начальников, или же не выдерживает страха смерти, в глаза которой нужно смотреть, и разбегается, спасая свою жизнь. Вот в чем суть. Сможет ли солдат, смотря на страшное лицо стоящей перед ним смерти, выполнять то, чему его учили, и то, что ему приказывали, или же он будет искать спасения в бегстве. Только что сформированная регулярная русская армия не выдержала напряжения боя и побежала, стихийно, панически, спасаясь от смерти на поле сражения и погибая от паники в реке; но бежала, проигрывая сражение. Труднейшей задачей было - вдохнуть в эту армию то, что я называю «душу живую», и в этом направлении началась огромная работа воспитания армии, - работа, в которой наши предки пошли своим оригинальным, совершенно самобытным путем. В то время, как армии Западной Европы все внимание сосредоточивали на муштровке солдат, стремясь страхом наказания и верной смерти в тылу под рукой палача сделать солдата послушным механическим орудием в руках начальника, в нашей армии, кроме систематического обучения и утверждения созданного ранее аппарата принуждения, началось еще воспитание духа в войсках. … В то время, как в вербованных армиях Запада с солдатом обращались, как со скотиной, петровский офицер подошел к нему не только с ученьем, не только со строгостью, но и как человек к человеку. В этом заключалась особенность нашего военного искусства XVIII века, причина всего, блеск наших побед и решительных успехов всех войн Петра и Екатерины. … В сердце и уме войска должна жить идея простая, ясная, понятная каждому, за которую он идет на смерть».

Пётр I полностью использовал передышку, предоставленную ему шведами.
Как пишет Ключевский, «предоставляя действовать во фронте своим генералам и адмиралам, Петр... набирал рекрутов, составлял планы военных движений, строил корабли и военные заводы, заготовлял амуницию, провиант и боевые снаряды, все запасал, всех ободрял, понукал, бранился, дрался, вешал, скакал с одного конца государства в другой, был чем-то вроде генерал-фельдцейхместера, генерал-провиантмейстера и корабельного обер-мастера».
При этом он еще находил время проводить реформы.






















Меньшиков Александр Данилович




Действия русской армии и флота в 1702-1704 годы.

Пётр I, правильно оценив обстановку, сложившуюся после того как, по его словам, «швед увяз в Польше», стремился занять прочные позиции в Прибалтике.
Кроме того, для ободрения своих, страшно упавших духом после разгрома под Нарвой, войск необходимы были наступательный порыв и, пусть небольшая, но скорая яркая победа.

Поэтому 5 декабря 1700 года, через две недели после нарвского поражения, он посылает генерал-аншефа Шереметева Б.П. с войсками для новой операции против шведов. Учитывая, что Карл XII с главными силами устремился в Польшу, царь писал из Новгорода своему безусловно способному, но нередко слишком медлительно¬му военачальнику: «... иттить в даль, для лучшего вреда неприятелю. Да и отговариваться нечем, понеже людей довольно, также реки и болота замерзли, неприятелю не¬возможно захватить. О чем паки пишу: не чини отговорки ничем»
Началась серия побед над шведами. Шереметев Б.П. дей¬ствовал осторожно, вступал в бой только в тех случаях, когда имел большое превосходство в силах. В ту пору и эти победы имели большое значение - они поднимали боевой дух русской армии, помогали ей освободиться от подавлен¬ного настроения после Нарвы.

Определяя последовательность разгрома противника, Пётр I назначает проведение Ингерманландской операции с целью овладеть оборонительной линией шведов по реке Нева и, обеспечивая свой левый фланг в Лифляндии, главными силами выйти к берегам Финского залива.
Позже,15 февраля 1701 года, в договоре с польским королём Августом II Пётр I подтвердил своё устремление на «ингерманландско - карельское направление».

Для этого в распоряжении русского главнокомандующего генерал-аншефа Шереметева Бориса Петровича было до сорока тысяч штыков и сабель, из них: на псковском направлении до тридцати тысяч человек, на новгородско-ладожском направлении десять тысяч, сведённых в отряд ближнего окольничего и воеводы Апраксина Петра Матвеевича – два солдатских и стрелецкие полки.
Кроме того, двадцатитысячный вспомогательный корпус генерал-майора Репнина Аникиты Ивановича был отправлен в Курляндию (герцогство, существовавшее в западной части современной Латвии) на помощь курфюрсту Августу.

21 июня 1701 года из Разрядного приказа посланы к воеводам грамоты с наставлением служилым чинам, назначенным на «великого государя службу в Свейский поход», явиться в Новгород — в Большой полк к «генерал-фельдмаршалу и военному кавалеру Мальтийскому свидетельствованному Борису Петровичу Шереметеву». Это, наверное, первое поименование Шереметева в официальных документах чином генерал-фельдмаршала.
Со 6 августа по 2 октября, находясь в Пскове, Пётр I приказывает Шереметеву Б.П. отправляться «в генеральный поход за Свейский рубеж».

Овладение рекой Нева требовало захвата вражеских крепостей Нотебург (древний русский Орешек) на Ореховом острове у истока - мелководной Шлиссельбургской губы Ладожского озера - и Ниеншанц (старая новгородская крепость Канцы) близ устья, при впадении реки Охты в реку Нева и реки Нева в Финский залив. Для прикрытия левого фланга русской армии необходимо было овладеть крепостями Ям, Копорье и Нарва.
Крепости Нотебург и Ниеншанц с полным основанием можно назвать крепостями морскими.
Крепость Ям (Ямбург, Кингисепп) прикрывала путь к Новгороду по реке Луге, связывавшей город с Финским заливом Балтийского моря. Крепость Копорье на северо-западной оконечности Ижорского плато в тринадцати километрах от Финского залива имела второстепенное, второэшелонное по отношению к Яму, назначение.
Крепость Нарва (Ругодив) расположена на левом берегу реки Нарва (Нарова), в двенадцати километрах от устья в Нарвской губе Финского залива Балтийского моря. Форпост на границе России и Эстонии. Она контролировала водный путь от Старой Ладоги (в том числе от Новгорода по реке Волхов) через Финский залив в Чудское озеро, города Псков и Гдов, а также в обратном направлении. Под контролем крепости находились многочисленные сухопутные торговые маршруты.

Прикрытие крепостей, содействие своим сухопутным силам и воспрещение продвижению русских войск осуществляли шведские эскадры командора Карла Густова Лешерна фон Хертцфельдта (переменного состава от пяти до тринадцати кораблей) и вице-адмирала Гидеона фон Нумерса (шесть кораблей и две лодки).
Эскадра командора Лешерна крейсировала в Чудском и Псковском озёрах, на реках Амовжи (ныне – река Эмайыги) и Нарва; отстаивалась в крепости Дерпт (русский Юрьев; ныне Тарту). В 1704 году командор Карл Густов Лешерн взорвал себя на яхте «Каролус», взятой на абордаж русскими воинами.
Эскадра вице-адмирала Нумерса крейсировала в Финском заливе, отстаиваясь в Выборге, и в Ладожском озере, достигая Кексгольма (Корел).
В конце концов вице-адмирал Гидеон фон Нумерс попал в русский плен да здесь, у нас в России, и осел. Его внук Федор Евстафьевич Нумерс даже был инспектором Царскосельского лицейского пансиона, а затем - самого Лицея.

Первоначально обе стороны ограничивались небольшими рейдами, прощупывали силы друг друга.
Пётр I приказал Шереметеву посылать конные отряды в лифляндские области, беспокоить неприятеля частыми набегами, понемногу приучить войска (непременно в превосходящих силах) действовать против искусного врага.
Все лето 1701 г. прошло в мелких набегах, в небольших стычках, в опустошении края. 4 сентября 1701 года майор Михаил Шереметев, сын Бориса Петровича Шереметева, побил близ мызы Ряпиной на берегу речки Выбовки (ныне – Выханду в Эстонии) отряд шведского полковника Вольмара Атона фон Шлиппенбаха: это была первая, пусть и небольшая победа русской армии после поражения под Нарвой. Получивший от Петра I чин генерал-фельдмаршала, Шереметев Б.П. активно использовал располагавшиеся в городе Новгороде и его окрестностях двухтысячный отряд с низовьев Волги (казаки, татары, астраханские стрельцы). Он успешно громил небольшие силы шведов в Ильинском погосте (вблизи современной Любани), а также пополнения, шедшие к крепостям Ниеншанц (Канцы) и Нотебург (Орешек).
Активное сопротивление шведским захватчикам оказывало народное ополчение из населения русских областей (около тысячи человек под управлением священника Ивана Окулова). Отличилось в бою на восточном побережье Ладожского озера, «побив» около четырёхсот человек шведских драгун, взяв много пленных и многочисленные трофеи.

Командующий шведскими силами в Лифляндии и Эстляндии в 1701-1703 годы полковник Вольмар Антон фон Шлиппенбах зимой с 1700 на 1701 год во главе нескольких сотен драгун вторгся в псковские земли, разграбил и сжег десяток деревень, а затем осадил Печерский монастырь. Но вскоре выяснилось, что монахи вместе с заблаговременно введенным туда казачьим гарнизоном намерены всерьез защищать обитель (стены и валы которой по приказу царя недавно обновили). Без артиллерии штурмовать эти укрепления было невозможно, и полковнику пришлось уводить драгун обратно, удовлетворившись убогой добычей, собранной по крестьянским избам.
В последующем В.А. Шлиппенбах (с 1701 года генерал-майор) не смог умело распорядиться подчинёнными силами, «распылил» их по всем укреплениям Ливонии, чем значительно облегчил задачу Б.П. Шереметеву (с 1701 года генерал-фельдмаршалу).
Шереметев Б.П. не преминул воспользоваться подарком и уже осенью 1702 года опустошил Лифляндию. В следующем году её судьбу разделила и Эстляндия. Грабежами отличилась шереметевская иррегулярной конница – запорожские казаки, татары, калмыки. По одной лишь рижской дороге они выжгли более шестисот поселений, разграбив имущество и угнав скот вместе с теми жителями, что не успели спрятаться в крепости.
Дальнейшая карьера Шлиппенбаха В.А. в шведской армии не удалась; в Полтавском сражении он сдался в плен русским. Пётр I в 1713 году даровал барону свободу. В этом же году Шлиппенбах В.А поступил на царскую службу и со шпагой в руках принял участие в боевых действиях против своих недавних товарищей по оружию - в 1714 году он, командуя Рязанским пехотным полком, погруженным на галеры Петра I в качестве десанта, прорывался у Гангута мимо шведских кораблей эскадры Ватранга. В последний период Северной войны Шлиппенбах В.А. занимался организационными вопросами русской армии - сначала стал членом Военной коллегии, а в 1718 году был введен в состав Верховного суда. Дослужился до воинского звания «генерал-лейтенант».

По опыту второго победного Азовского похода Пётр I прекрасно понимал, что русской армии остро была необходима поддержка Военно-морских сил, что без наличия достаточной морской силы Россия не сможет добиться выхода к морю.
30 января 1701 года, беря во внимание характер будущего театра военных действий и намереваясь использовать удобные речные пути по рекам Волхову и Луге, выводящие с одной стороны к крепости Орешек, а с другой – к крепостям Яму и Нарве, Пётр I повелел Новгородскому приказу: «На реках на Волхове и Луге для нынешней свейской службы под всякие полковые припасы и на дачу ратным людям сделать 600 стругов». Строительство это велось на реке Волхов у Новгорода и на реке Луга у деревни Онежицы, в восемнадцати километрах от нынешнего города Луги.
На первых порах большую пользу наступающим русский войскам принесли отряды небольших речных судёнышек (карбасы, ладьи и пр.), которые использовали для перевозки грузов по рекам и озёрам. Для боевых операций на них сажали команды солдат, численностью десять – двадцать человек каждая.
 
Реально оценивая противостоящего противника, (особенно состояние военной техники, боевого опыта и обученности войск), географические особенности театра военных действий русский царь фактически отказался от традиционных приёмов и способов ведения боевых действий флотскими соединениями, таких как: набеговые операции, борьба на коммуникациях, генеральное сражение флотов.
Пётр I избрал способ последовательного методического овладения важными районами побережья и пунктами базирования флота противника совместными операциями сил военно-морского флота и сухопутных войск. В организации и ведении боя широко применялись активные формы манёвра и решительные действия по разгрому противника, такие, как: охваты, обходы, окружения, абордаж.

Военно-политические цели государства в Северной войне определили предназначение создаваемого регулярного Балтийского флота: захват важных объектов и пунктов базирования неприятеля, защита своих берегов и действия в прибрежных водах, но также не исключалась борьба с флотом противника в открытом море (например - при изоляции района/акватории).

Стратегические и тактические решения повлекли за собой решения военно-технические.
Пётр I разработал в теории и осуществил на практике концепцию «двух флотов».
Создавались:
- флот корабельный – для самостоятельных действий по принципу «флот против флота»; интенсивное строительство линейных кораблей и фрегатов в России началось после победы под Полтавой. Считалось, что только они могли обеспечить подавляющее превосходство над врагом в Балтийском море. Также к корабельному флоту относили галиоты, шнявы, флейты и т. п.
- флот галерный (или армейский) – для совместных действий с сухопутными войсками в прибрежных районах по принципу «флот против берега», хотя при благоприятных физико-географических и погодных условиях он довольно успешно вёл боевые действия против парусных боевых кораблей (например - линейных кораблей и фрегатов). Пётр I исходил из того, что гребные суда просты в постройке, относительно легко управляемы, хорошо использовались для поддержки сухопутной армии. К разряду гребного флота относили каторги, галеры, полугалеры, скампавеи, бригантины и т.п.
Пётр I ставил задачу, чтобы каждый отдельно действующий отряд пехоты мог бы пользоваться гребными судами для боевых целей и, где только можно, для транспортировки войсковых тяжестей.

 
Галера Тверь

Корабельный флот действовал в глубоких водах, поражал врага своим огнем, но его действия всецело зависели от силы и направления ветра; галерный флот мог действовать в водах малой глубины, в узких проливах, вовсе не зависел от наличия ветра; обладая многочисленной командой, галеры стремились сцепиться с противником «на абордаж»; галерный флот предоставлял значительные выгоды при производстве десантных операций

В создании регулярного флота был применён комплексный подход: одновременное строительство кораблей различных классов парусного и галерного флота, развитой системы судостроительных предприятий – верфей, мест базирования флота. Параллельно шло комплектование экипажей, подразделений десантных войск и абордажных партий, состава рабочих бригад корабелов.

Тактика применения сил флота и армии в Северной войне только получала своё развитие после Азовских походов и во многом зависела от индивидуальности и оригинальности тактического мышления таких талантливых флотоводцев, как генерал-адмирал Апраксин Фёдор Матвеевич, контр-адмирал Петр Михайлов (сам Пётр I), капитан 2 ранга (поручик Преображенского лейб-гвардии полка) Сенявин Наум Акимович - с 15 апреля 1728 года - главный командир над галерным флотом, генерал - аншеф (полковник Семёновского лейб-гвардии полка) Голицин Михаил Михайлович – последовательно командовавший гвардией, кавалерией, войсками в Финляндии и на Украине, будущий генерал-фельдмаршал.

Большую помощь в деле постройки галер и организации галерного флота оказывал Боцис И.Ф. В 1702 году он поступил на русскую службу без особых условий, полагаясь на добрую волю Петра I. В следующем, 1703 году, Боцис Иван Федосеевич прибыл в Россию, составил для царя описание венецианского флота и был пожалован чином галерного шаутбенахта (контр-адмирала).  Назначенный в 1704 году начальником галерного флота, он на Олонецкой верфи одновременно с наблюдением за кораблестроением, занимался организацией галерной службы, создавая галерную флотилию наподобие венецианской, но приспособленную к специфическим особенностям Балтики. Когда следующей весной первые галеры сошли на воду, контр-адмирал Боцис Иван Федосеевич лично привёл их к Шлиссельбургу. В дальнейшем он удачно действовал во главе галерного флота в Северной войне.
Генерал-адмирал Российского корабельного флота Апраксин Фёдор Матвеевич так отзывался о Боцисе И.Ф.: «Храбр, прямодушен, в исполнении долга своего воинского через самую смерть переступит, а сделает по-доброму. И моряк искуснейший. Галерный флот - дело трудное, он же, с помощью божьей, справляется».

В 1701-1702 годы началась борьба отрядов русской армии, действовавших на небольших гребных судах (стругах, карбасах и др.), со шведскими озёрными флотилиями на Ладожском и Чудском озерах. В состав отрядов выделялись воины солдатских полков полковника Островского Петра Ивановича, полковника Толбухина Фёдора Семёновича, полковника Тыртова Ивана Андреевича, полковника Шневецова.
Мужественные сухопутные солдаты в ожесточённых боях самоотверженно одерживали победы над шведскими флотилиями, состоявшими из крупных парусных кораблей, имевших сильную артиллерию и укомплектованных профессиональными экипажами.
Противостояние нарастало и резко обострилось в 1702 году.
31 мая 1702 года отряд из полка полковника Толбухина Ф.С. на карбасах атаковал корабли шведской озёрной флотилии в узком проливе, соединяющем Чудское озеро с Псковским. Шведы, потеряв четырёхпушечную яхту «Флундран», были выбиты с занимаемой ими выгодной позиции в проливе, и русские плавсредства прорвались в Чудское озеро. 10 июля отряд солдат своей дивизии (тоже на карбасах) возглавил генерал-майор Гулиц Андрей Андреевич. Вступив близ устья реки Амовжа (Эмбах) на Чудском озере в бой со шведской эскадрой из четырёх кораблей, смелыми и решительными действиями русский отряд в абордажном бою захватил шведскую двенадцатипушечную яхту «Виват».
15 июня 1702 года, уже на Ладожском озере, возле устья реки Вороны отряд из четырёхсот человек полка Островского П.И. напал на шесть (три в среднем десятипушечные бригантины и три таких же галиота) шведских кораблей и две лодки вице-адмирала Гидеона фон Нумерса. Русские солдаты на соймах и карбасах сражались дерзко и умело. Получив в результате боя значительные повреждения кораблей и потеряв много людей, вице-адмирал Нумерс отступил.
*Сойма – крупная – до двенадцати метров в длину – лодка, лёгкая на ходу, с обводами для открытого моря; имела не один прямой парус, а два более совершенных косых рейковых (шпринтовых) паруса. Карбас имел схожее строение.
27 августа 1702 года отряд из солдат полковника Тыртова И.А. на тридцати карбасах вблизи города Кексгольм (Корелы) завершил разгром шведской эскадры Ладожского озера.  Потеряв пять судов (два были сожжены, два - взяты в плен, одно - потоплено) и около трёхсот человек, вице-адмирал Нумерс ушёл в город-крепость Выборг в северо-восточной части Финского залива, оставив Ладожское озеро во власти русских.

Русские войска получили возможность начать осаду крепости Нотебург (Орешек), которая закрывала путь из Ладожского озера в реку Нева.
Захват крепости Нотебург (Орешек) осуществлён по всем правилам того времени:
- организована изоляция района боевых действий от подхода шведских резервов со стороны Выборга и Ревеля;
- разгромлена Ладожская озёрная флотилия вице-адмирала Гидеона фон Нумерса;
- проведено сосредоточение русских войск;
- проведено методическое разрушение крепостных сооружений артиллерийским огнём;
- проведён решительный штурм крепости.
Осадой руководил лично Пётр I, который в чине «бомбардирского капитана» находился в боевых порядках артиллерии.
Непосредственно войсками командовал генерал-фельдмаршал Шереметев Борис Петрович.

Немногочисленный шведский гарнизон под командованием подполковника Шлиппенбаха Г.В. (родного брата генерал-майора Шлиппенбаха В.А.) храбро защищался от превосходящих русских войск с 27 сентября по 14 октября 1702 года.
12 октября в крепостные проломы вступили солдаты Преображенского и Семеновского лейб-гвардейских полков, возглавляемые подполковником Семеновского лейб-гвардии полка князем Голицыным Михаилом Михайловичем.  14 октября оставшиеся в живых шведы капитулировали.
Комендантом крепости был назначен сподвижник и фаворит царя, поручик бомбардирской роты Преображенского лейб-гвардии полка Меньшиков Александр Данилович, при штурме своевременно обеспечивший ввод в бой резерва и умело управлявший им в бою.
Поверженная крепость была названа Шлиссельбургом, ключ-городом, ставшим оплотом на исходном рубеже к Неве и Балтике.
Меншиков А.Д., назначенный комендантом Шлиссельбурга и губернатором Ингерманландии, Карелии и Лифляндии, руководил восстановлением и модернизацией крепости.

Морская составляющая в действиях русских войск выразилась в изоляции района боевых действий с моря, в высадке озёрного десанта для овладения предместными укреплениями, в наращивании осаждающей группировки переправой подразделений через реку и наведением понтонной переправы
«С 50 судов, с Ладожского озера с полмили сухим путём через лес волочены в Неву реку…»  «В 1 день Октября о 4-х часах поутру, тысяча человек Преображенского и Семёновского полков в суда посажены, и на другую сторону Невы посланы, где неприятельский шанц и окоп стояли, дабы оныя взять, и проход на другой стороне занять…».
Как видим – жизнь заставила вести амфибийно-десантные действия ещё до завершения организационных мероприятий по созданию регулярного Балтийского флота.

Военно-политическая обстановка требовала непрерывного наращивания усилий по выходу к Финскому заливу Балтийского моря, однако боевые действия 1702 года завершились взятием Нотебурга.
Дело в том, что Ингрия не располагала необходимой дорожной сетью – все транспортные коммуникации и торговые связи поддерживались водными путями. К концу Нотебургской операции, река Нева была накануне ледостава и это обстоятельство лишало русские войска возможности восстановить необходимое количество материально-технических средств. Кроме того, требовались пополнение и перегруппировка войск.
Возобновление боевых действий было отложено на весну 1703 года.

Рассчитывая, что льды Финского залива не дадут шведам возможности прислать
подкрепления крепости ранней весной, Пётр I уже 16 (27) апреля 1703 года дал приказание генерал-майору (подполковнику Преображенского полка) князю Аниките Ивановичу Репнину об отправке к Шлиссельбургу пяти полков из его дивизии, зимовавшей в Новгороде. Первые пять полков были отправлены «с котомками и без подвод». 
23 апреля 1703 года из Шлиссельбурга выступили главные силы осадной армии генерал-фельдмаршала Шереметева Б.П. и правым берегом Невы двинулась к Ниеншанцу. Цитадель занимала мыс, образованный слиянием рек Охта и Нева (в настоящее время - район Красногвардейской площади Санкт-Петербурга).
В пятнадцати километрах от крепости фельдмаршал выслал вперед на лодках, действовавших прежде в Ладожском озере, отряд в две тысячи человек под командованием полковника Нейтгарта и капитана Преображенского полка Глебовского для разведки. В ночь на 25 апреля, незамеченным достигнув крепости, отряд полковника Нейтгарта произвёл внезапное нападение на наружную ограду и без труда овладел ей, опрокинув сторожевые посты шведов; некоторые смельчаки взбежали даже на бастион.
27 апреля к армии прибыл Пётр I и, по своему обыкновению, произвел личную разведку крепости. 28 апреля Пётр I лично с четырьмя ротами Преображенского и тремя ротами Семёновского полков на шестидесяти (60) лодках обследовал низовья реки Нева. Затем силами трёх рот Семёновского полка организовал сторожевую заставу для скрытного наблюдения за возможным подходом со взморья неприятельских кораблей.

Осада крепости Ниеншанц происходила в период с 25 апреля по 1 мая 1703 года и закончилась без штурма капитуляцией шведского гарнизона.
Гарнизон состоял из шестисот солдат при семидесяти пяти пушках и трёх мортирах. Комендантом был подполковник Апполов Иван (Йохан) Александрович из русского рода, в 1611 году перешедшего на службу Швеции.
В полдень 30 апреля, по завершении размещения осадных орудий, генерал-фельдмаршал Шереметев Б.П. послал коменданту предложение сдать крепость, но получил отказ; тогда в 19 часов по Ниеншанцу был открыт огонь из всех батарей. Из мортир стреляли всю ночь, до 5 часов 1 мая. Удачными попаданиями был вызван взрыв порохового погреба и крепость лишилась возможности дальнейшего сопротивления.
Гарнизон крепости, опасаясь приступа, приступил к переговорам. Был составлен договор о капитуляции с условием свободного пропуска гарнизона в Нарву или Выборг с оружием, знаменами и четырьмя железными пушками. Полковник Иван (Йохан) Александрович Апполов 1 мая 1703 года передал ключи от крепости генерал-фельдмаршалу Борису Петровичу Шереметьеву. Около 22 часов в крепость был введён Преображенский лейб-гвардии полк; Семёновский лейб-гвардии полк расположился на контрэскарпе.
Взятая крепость Петром I была переименована в Шлотбург (в переводе – Замок-город).

Вечером 2 мая с устья Невы караульщики Семёновского лейб-гвардии полка дали знать о появлении на взморье двух неприятельских кораблей. Они же, введя противника в заблуждение, задержали шведских матросов, прибывших с кораблей за лоцманами. Допрошенный шведский моряк пояснил, что корабли - из состава флотилии вице-адмирала Гидеона фон Нумерса (девять вымпелов).
6 мая тридцать лодок с солдатами обоих гвардейских полков прибыли к устью Невы и замаскировались недалеко от деревни Калинкиной. Отряд возглавили капитан от бомбардиров Преображенского полка Пётр Михайлов (Государь) и поручик того же полка Александр Меньшиков – как наиболее знающие военно-морское дело. Перед рассветом       7 мая, русская лодочная флотилия, обойдя шведские корабли (шняву «Астрильд» и галеот «Гедан») выше и ниже по течению, лишила их манёвра и решительно атаковала.
«И, хотя неприятель жестоко стрелял из пушек, однакоже наши, несмотря на то, с одною мушкетною стрельбою и гранатами (понеже, пушек с нами не было), оба судна обордировали и взяли».
Оба судна вместе с девятнадцатью пленными матросами около полудня 8 мая были доставлены в лагерь близ Ниеншанца.
Эта блистательная победа при личном участии Петра I в начале Северной войны подняла дух русских войск, убедив их, что шведов можно побеждать не только на суше, но и на воде.
«Мая же в 10-й день за тое (никогда прежде бывшую) морскую победу было благодарение Богу, с троекратною стрельбою из пушек и ружей. Командиры партий, получивших викторию, бомбардирский капитан и поручик Меньшиков, учинены кавалерами ордена св. Андрея; знаки возложены на них адмиралом графом Головкиным (старшим кавалером того ордена) и фельдмаршалом Шереметевым».
В честь первой победы над шведами на воде все участники боя получили памятные медали с надписью: «Небываемое бывает». Этот день - 7 мая 1703 года – был объявлен днём рождения Балтийского флота.
Первая морская победа особенно порадовала Петра I тем, что через невское устье для России открывался путь в Балтийское море для торговых отношений с Голландией, Данией, Англией.

Весной 1704 года одержана ещё одна важная морская победа.
Создавая группировку для овладения городом Дерпт (Юрьев, после 1919 года - Тарту), генерал-фельдмаршал Шереметев Б.П. решил обеспечить себя от нападения со стороны Чудского озера. Значительную боевую силу шведов в том районе представляла эскадра из тринадцати кораблей под командованием командора Карла Густова Лешерна, которая с осени 1703 года зимовала вблизи города Дерпт на реке Амовже (Эмбах или Эмайыги).
По приказу командующего Шереметева Б.П. в апреле месяце на базе дивизии генерал-майора Николая Григорьевича фон Вердена был сформирован семитысячный русский озёрный отряд при восемнадцати пушках, который получил указание разгромить шведскую эскадру, не впуская её в озеро. Задача непосредственного уничтожения шведской эскадры возлагалась на солдатский (будущий Олонецкий солдатский) полк Андрея Вилимовича Шарфа. Русские войска скрытно заняли позиции у крепости Кастер при впадении реки Амовжи в Чудское озеро.
3 мая, ничего не подозревая, шведы двинулись вниз по течению, но в устье реки попали в русскую засаду. С берега ударили пушки «в два огня», а на воду были спущены лодки с пехотой, которые угрожали взять шведские корабли на абордаж. Флагманский корабль, предпочтя смерть позору плена, командор Лешерн приказал взорвать, один сумел уйти, а остальные одиннадцать сдались русским. Победителям досталось восемьдесят шесть (86) пушек и сто тридцать восемь (138) пленных. В донесениях взятые суда именуются шкутами. Они представляли собой небольшие парусно-гребные суда с вооружением от двух до четырнадцати пушек малого калибра.
Таким образом в мае 1704 года со шведскими силами на Чудском озере было покончено. Царь ликовал, снова всецело «приписывал» победу Божьему Промыслу и так ответствовал Шереметеву Б.П. на извещение о победе: «письмо ваше… с превеликою радостию приняли и Господу Богу сердечно благодарили, ибо таковыя случаи Ему единому приписывать достоит». 14 мая победа на реке Амовже торжественно отмечалась царем в Санкт-Петербурге: был произведен салют «со всех болверков и с кораблей из пушек, також и полкам, стоящим при Санктптерсбурке из мелкого ружья залфами». В тот же день, в освященном недавно храме «святого апостола Петра», состоялся благодарственный молебен о победе - первый молебен, совершенный в Петро-Павловском храме (Журнал 1704: 18, 21-22; Славнитский: 189).
Победа на озере облегчает русским последующее овладение Дерптом в июле 1704 года. При посещении взятой крепости Петром I, ему преподносят в качестве подарка трофейную яхту «Ульрика», на которой довольный государь отбыл по Чудскому озеру к городу-крепости Нарва.

Победа русских воинов над кораблями «Астрильд» и «Гедан» заставила шведскую эскадру навсегда оставить устье реки Невы.
Для его защиты уже 16 (27) мая 1703 года на Заячьем острове (Янни-Сари, Луст-Эйланд) заложили Петропавловскую крепость и положили начало строительству новой столицы России - города Санкт-Петербург. Ниеншанц срыли. Пётр I сказал: «Никому из нас, братцы, и во сне не снилось лет тридцать тому назад, что мы будем здесь плотничать, воздвигнем город, доживем до того, что увидим и русских храбрых солдат, и матросов, и множество своих сынов, воротившихся из чужих краев смышлеными, доживем до того, что меня и вас будут уважать чужие государи. Будем надеяться, что, может быть, на нашем веку мы вознесем русское имя на высшую степень славы».
Наш знаменитый историк Сергей Фёдорович Платонов в своей работе «Полный курс лекций по русской истории. Часть третья.» пишет: «Петр снова явился на Неве с войсками Шереметева, взял укрепление Ниеншанц (вблизи от устьев Невы) и основал при море укрепленную гавань Петербург (в мае 1703 г.). Место было выбрано для первой русской гавани не без расчета: во-первых — восточный берег Финского залива есть ближайший к Руси пункт Балтийского поморья (о Риге Петр тогда еще не мог мечтать), а во-вторых — Нева, на которой основан был порт, представляет конец естественной системы водных путей, лежащих внутри России. Петр очень дорожил новой гаванью и все дальнейшие военные операции на севере направлялись к тому, чтобы обеспечить обладание Петербургом. С этой целью шло систематическое завоевание южного берега Финского залива: были взяты Копорье, Ям (Ямбург), Нарва. В 1704 г. был взят самим Петром Дерпт. На Финском заливе Петр немедленно завел флот, а в новый порт приглашались иностранные корабли, чтобы тотчас начать и торговлю с Западом новым путем».

С 1703 года, чтобы защитить новый город со стороны моря, начали строить крепость Кроншлот (Коронный замок; Кронштадт). Зимой 1704 года на остров Котлин высадили два полка, которые начали сооружать временные жилища и береговые укрепления. Крепость на Котлине и форт на искусственном островке заперли корабельный вход в Петербург на железный замок. Обширное мелководье с обеих сторон обеспечивало безопасность новой крепости с флангов и с тыла. Комендант крепости получил приказ в любом случае вести оборону до последнего солдата.
1 апреля 1704 года в присутствии Петра I Новгородский метрополит освятил деревянный собор святых апостолов Петра и Павла в Петропавловской крепости.                А 4 апреля 1704 года на Царском бастионе Петропавловской крепости впервые зажёгся огонь, который считается первым русским маяком.
14 мая 1704 года со стен Петропавловской крепости прозвучал орудийный салют – первый салют в истории города. Он был произведён в честь русских войск, одержавших победу на Чудском озере.

Дважды шведская сторона предпринимала попытки овладеть Кроншлотом.
С 9 июня 1704 года в течение трёх суток боевые действия вела эскадра вице-адмирала Якоба Де Пру в составе линейного корабля, пяти фрегатов и восьми малых судов. Гарнизон крепости умело воспретил действия шведской корабельной артиллерии и отразил попытку высадки морского десанта.
4 июня 1705 года, пытаясь прорваться в город Санкт-Петербург, к акватории Котлина подошла шведская эскадра адмирала Корнелиуса Анкерштерны в составе семи больших фрегатов (по 54-64 пушки), двух шняв, двух бомбардирских судов, двух 40-пушечных прамов и девяти малых судов.
Русская сторона, прикрывшись инженерными заграждениями, выставила восемь 24-пушечных кораблей, четыре 14-пушечных малых фрегата; пять галер (с 5-ю пушками каждая) и тридцать малых судов эскадры под командой вице-адмирала Крюйса К.И. На галеры в готовности к абордажным действиям были посажены два пехотных полка. Ещё три пехотных полка перешли к противодесантной обороне острова Котлин. Действия кораблей и пехоты поддерживали пять батарей крепостной артиллерии.
5 июня была предпринята попытка высадки шведского десанта на восьмидесяти (80) лодках, однако успехом не увенчалась. 10 июня была предпринята вторая попытка. Воспрещена огнём русской артиллерии. Галерный флот ограничился только артиллерийской стрельбой; попыток абордажных действий не предпринималось.
21 июня шведская эскадра ушла от острова Котлин в сторону Выборгского залива к Бьёркскому (Берёзовому) архипелагу, отделенному от материковой части (Карельского перешейка) проливом Бьёрке-зунд. Там был произведён необходимый ремонт кораблей и восполнение десантных подразделений.
На рассвете 14 июля шведская эскадра возобновила боевые действия, но снова безрезультатно. О наиболее важных событиях у Кроншлота весьма кратко рассказано в «Журнале» Петра I: « Июль. … сего июля 14-го числа поутру явились шведский флот, 25 кораблей, и с тех кораблей начали по нашим батареям, которыя построены были на острове, стрелять и бомбы бросать до полудня; и с полудня они, шведы в лодках 1630 человек, хотели пристать на берег, чтоб им взять батареи приступом, и недошед за милю стали. Наших полков Гамонтова да Микешина солдаты, не утерпя, начали палить залпом и их неприятелей побили 300 человек; взято живьем: 1 капитан, 1 поручик,                1 квартермейстер, рядовых 25 человек…».
Сокрушительный провал этой попытки привел к отказу шведов в последующие годы от наступательных действий против Петербурга со стороны моря. Театр военных действий все более удалялся от Петербурга. Оценивая сражение за этот остров, можно сказать, что в тактическом плане обе стороны действовали нерешительно. Шведы вяло атаковали, а русские, имея численное превосходство в людях и материальной части, не пытались контратаковать. Но в стратегическом плане это была большая победа русских сил, сумевших защитить Санкт-Петербург с моря.

И снова вставала задача создания собственного военного флота – как для охраны торговых путей, так и для завоевания и удержания морских крепостей, а также охраны новых.

В январе 1701 года Пётр приказал на реках Волхове и Луге построить шестьсот стругов, в это же время началась перепись судов у частных владельцев на Ладожском, Онежском озёрах, на реках Свири, Тихвине, Волхове.
Но этого было недостаточно.
В 1701 году был основан Адмиралтейский Приказ, чтобы контролировать строительство судов для флота.



























Полтава - первый линейный корабль Балтийского флота.

22 января 1702 года Петр I направил чрезвычайно важный в истории отечественного судостроения указ стольнику Ивану Юрьевичу Татищеву:
«В оборону и на отпор против неприятельских свейских войск на Ладожском озере сделать военных 6 кораблей по 18 пушек». Этот указ подтверждался и официальным «Наказом о строении кораблей» от 23 января:
«1. Делать корабли на реке Сяси, которая впала в Ладожское озеро от [города] Ладоги в 3 верстах, или на реке Паше, которая впала в реку Свирь, а Свирь в Ладожское озеро, осмотря места, где пристойно, из соснового лесу».
 Зимой 1702 года на реке Сясь начали строить верфь; назначается постройка шести фрегатов, «для свейских войск на Ладожском озере». В сентябре 1702 года два фрегата флота были уже спущены на воду.
В 1703 году Меншиков А.Д., по поручению царя, смотрел реку Свирь и на берегах её выбрал для кораблестроения местность, называвшуюся Лодейное поле; по донесению Меншикова, здесь были «леса зело изрядные». Здесь у Лодейного поля были построены Олонецкие верфи - они стали одними из главных предприятий в процессе создания русского Балтийского флота. Первым кораблём, который построили на Олонецких верфях в 1703 году, стал 28-пушечный фрегат «Штандарт».
Петр сам поехал на Лодейное поле и около шести недель работал без устали, заложив и начав постройку семи фрегатов, пяти шняв, двадцати галер и полугалер, одного галиота и тринадцати бригантин.
Кроме Лодейного поля, суда строились еще на Луге, в Селицком рядке.
5 ноября 1704 года было основано главное Адмиралтейство в Петербурге. Несмотря на трудности, дела по строительству верфи успешно продвигались вперёд. Царь Пётр Алексеевич провозгласил: «А ныне и тут, у самых вод балтийских, новый верф заложен. Тут, в Питербурхе, станем суда строить. Тут обретут они и пристань и отечество. Отсюда понесут в Европу наши вымпела и знамена. Виват сему начинанию великому!». Уже в октябре 1705 года на территории Адмиралтейства выросли деревянные и мазанковые строения, обнесённые со стороны реки валом с пятью бастионами. В 1716 году эти незначительные укрепления заменили настоящей крепостью.
Как крепость Адмиралтейство просуществовало до 1820 года, в качестве судостроительной верфи – до 1844 года.


Корабли, имеются в виду корабли линейные, и фрегаты были значительных размеров, с большим водоизмещением, сильной артиллерией, сложной парусной системой на мачтах; корабли были более тяжелого типа, фрегаты — более легкого (в том числе галиоты, шнявы, флейты и т. д.).
Петровские суда этого времени не могли глубоко сидеть в воде, потому что на пути из верфей в море им предстояло проходить столько мелких мест, что при глубокой осадке они могли и не попасть в море. Большие фрегаты флота с вооружением сидели в воде более 9 футов (2 метра 74 сантиметра), а глубина в устье Свири, например, всего 8 футов, у Шлиссельбурга же – 7 футов. На таких местах приходилось не только разоружать фрегаты, но и разгружать так, что иное большое судно проходило через мелкие места даже со снятыми мачтами. Суда этого времени невелики – длина 50-пушечных кораблей достигала 110 футов (33 метра 53 сантиметра), а ширина – 23 фут (7 метров). Корабли могли идти только под парусами, при наличии ветра.
На 32-пушечном фрегате полагалось тогда до 80 человек экипажа, на 50-пушечном – до 300, а на 84-пушечном – 650 человек.
Экипажи состояли из трёх частей – моряки корабельной команды, пушкари и морские солдаты. морские солдаты, обязанностью которых было несение караульной службу на кораблях, а в военное время из них составлялись абордажные и десантные партии.
В штате 90-пушечного корабля (на современном языке - в штате линейного корабля 1 ранга) предусматривались двести тридцать две (232) солдатские должности. В обычное время солдаты помогали матросам, в бою расписывались по пушкам в помощь канонирам. Из них составлялись абордажные команды и десантные отряды для действий на берегу. Караульные солдаты несли службу по охране корабля при стоянке на якоре и в порту. В обязательном порядке в любой обстановке охранялись: крюйт-камера, кладовые с припасами, офицерские каюты, карцер.
Первые балтийские фрегаты Пётр I комплектовал из солдат пехотных полков, в разном количестве и на разное время, но это порождало неразбериху в размещении, в субординации, беспорядок в исполнении корабельных нарядов и работ.
В условиях дефицита обученных морских кадров Пётр I стремился не отвлекать членов корабельных команд, работающих с парусами и другим корабельным оборудованием, несением караульной службы и участием в морских (озёрных) десантах.
Матросы, обремененные разнообразными функциями, по мысли Петра, должны были заниматься своими прямыми «морскими» обязанностями, тогда как десанты становились уделом солдатских команд. Тем не менее матросы должны были владеть навыками «фронта», а солдаты знать основы корабельной службы.
Особенности театра военных действий, приёмов и способов их ведения предполагали проведение масштабных десантов с участием штурмовых сухопутных частей, которые доставлялись к месту высадки на судах, а их десантирование на берег нередко сопровождалось артиллерийской поддержкой с моря; главную роль в этих операциях отводили пехоте.

Основными кораблями галерного (армейского) флота являлись галеры (каторги, скампавеи и полугалеры, не имеющие принципиальных различий – те же галеры, а также бригантины).
Первыми 1 октября 1703 года корабельным мастером Яковом Колом на Олонецкой верфи (река Свирь) были заложены тринадцать полугалер. Они были длиной 17.4 метра, шириной с постицами (вынесенные за борта брусья с уключинами) – 3.1 метра. Полугалеры имели по одной мачте и по десять-двенадцать банок – сидений для гребцов.
      Русские галеры (каторги, скампавеи, полугалеры) строились трех типов - французского, венецианского и турецкого «маниру». Большинство галер было «турецкого маниру». Турецкие галеры отличали высокая скорость и хорошая маневренность, но зато худшая мореходность, так как они имели низкие борта.
      Галеры «турецкого маниру» представляли собой килевые суда с длинным и узким корпусом, имевшим небольшое возвышение над уровнем воды. Спереди у них был слегка приподнятый кверху носовой выступ, напоминавший таран. За этим выступом имелся помост, на котором помещались орудия самых больших калибров. Самое мощное орудие стояло в центре. Посередине галеры от носа к корме шел другой помост (куршея), служивший для быстрого передвижения людей вдоль галеры и перетаскивания грузов. Он покрывался двумя смолеными брезентами. От носа до кормовой надстройки слева и справа от куршейного помоста были скамьи для гребцов (банки). На корме возвышалась надстройка-каюта, образованная деревянными брусами или дугами, над которыми натягивалась палатка - тендалет.
В более поздний период, в 1720 - 1721 годы, в России строились 16-, 18- и 19-баночные галеры турецкой пропорции. Их длина составляла 30.0-33.5 метров, а ширина 5.3- 5.6 метра. Осадка без груза 0.56-0.66 метра, с грузом – 1.22-1.52 метра.
На больших галерах было до тридцати восьми весел с каждого борта и обыкновенно две съемные мачты с косым латинским парусом.
Основным движителем галеры являлись весла. Их вес достигал 90 килограммов, а длина - 13 метров. За каждым веслом сидели от трёх до пяти гребцов, в зависимости от размеров галеры. Опытные гребцы делали до 25 взмахов в минуту, что позволяло развивать скорость до 6 узлов (около 11 километров в час). При форсированной гребле скорость достигала 7-7.5 узлов; при частичной замене гребцов галеры проходили за день до сорока миль – более семидесяти километров. Относительно хорошо галеры ходили и под парусами.    
Из-за своих конструктивных особенностей галеры не могли иметь мощное артиллерийское вооружение. Лишь на носу галеры (на помосте) устанавливали одну-три пушки среднего или крупного калибра. Первые русские галеры имели на носу одну 18-фунтовую или 24-фунтовую пушку и по бокам от нее две 12-фунтовые пушки, а полугалеры - одну 12-фунтовую и две 6- или 8-фунтовые пушки. К концу войны на некоторых больших галерах на носу ставили одну 36-фунтовую и две 18-фунтовые пушки. В отдельных случаях на носовом помосте ставились малые мортиры калибра 3-6 фунтов.
     На помосте в средней части корпуса на галерах ставили 2-фунтовые и 3-фунтовые пушки-фальконеты на вертлюжных установках. Двухфунтовые пушки на галерах часто именовались «басами». Пушки на центральном помосте предназначались не только для стрельбы по неприятелю, но и для подавления бунтов гребцов.
Флотская прислуга при орудиях прикрывалась оградой из тюфяков и старых снастей.

Бригантины представляли небольшие двухмачтовые парусно-гребные суда длиной от 15.5 до 21.3 метров и шириной от 3.0 до 4.6 метров. Первые бригантины имели по тридцать весел и были вооружены только трёхфунтовыми пушками.

Команда (экипаж) каждой единицы галерного флота состояла из:
а) морских чинов - специалистов по управлению движением судов,
б) боевой силы судна и десантной команды и
в) рабочей команды на вёслах.
Согласно выработанным на практике штатным спискам, на каждой галере должны были находиться семьдесят офицеров, урядников, матросов и пушкарей непосредственно судовой (корабельной) команды, сто пятьдесят солдат абордажных (десантных) команд и двести пятьдесят гребцов. За рубежом гребцами обычно были каторжники (от названия гребного судна «каторга»). По факту это были осужденные лица, отбывающие наказание. Гребцы были рабочей силой флота; они гребли во время хода на вёслах, а при плавании под парусами, не сходя со своих мест, тянули канаты и снасти, подаваемые им матросами.
Вскоре выяснилось, что для сотен галер потребуются десятки тысяч каторжников; к тому же в бою каторжники представляют немалую опасность - в любой момент они могут учинить бунт или просто перестать грести. Посему Пётр I решил заменить каторжников солдатами пехотных полков.
Нововведение Петра I значительно повысило боеспособность гребного флота - солдаты были не только гребцами, но и участвовали в абордажных боях. Сохранению названия «армейский флот» способствовали и постоянные совместные действия гребного флота и сухопутных войск, следовавших берегом Финского залива. Между галерными судами и сухопутными войсками поддерживалась самая тесная связь.
Как морские, так армейские чины всецело подчинялись командиру галеры. «Пониже каждый корабль, - говорилось в указе Петра, - отдан в команду одному офицеру морскому, для того повинны его как в управлении морском, так и во время баталии слушать сухопутные как офицеры, так и солдаты, кто б какого ранга ни был».

Название «армейский флот» вышло из употребления только в конце XVIII века.
Уже после смерти Петра I, французский посол в России генеральского звания Шетарди (Жак-Иоахим Тротти, маркиз де ла Шетарди) со смешанным чувством недоброжелательства (поскольку он был противником выхода России к Балтике) и зависти вынужден был признать, что «Пётр Великий сумел внушить находившимся в его распоряжении войскам мысль о почёте, связанном с должностью, обыкновенно исполняемой каторжниками; и даже гвардейцы считали бы для себя оскорблением не участвовать в гребле на перевозящей их галере, из этого проистекает... что галера, заключающая в себе, по-видимому, немного народу, высаживает, пристав к берегу, от 400 до 500 вооруженных людей».
Невольники на галерах ночевали между банками, как говорится, на рабочих местах.
Петровские солдаты проводили ночь таким образом лишь в исключительных случаях. Русские галеры редко выходили в открытое море; обычно они передвигались среди финских шхер, где в большинстве случаев были недоступны для шведского корабельного флота. Поэтому вечером галеры приставали к берегу, и большинство членов команды ночевало на берегу.

В апреле 1714 года в Санкт-Петербурге на Галерной верфи спустили на воду три первых в России конные галеры. Каждая такая галера предназначалась для перевозки двадцати пяти (25) лошадей. По вечерам или на дневных стоянках лошадей выпускали пастись на берегу. Наличие конных галер в составе гребного флота позволяло высаживать в тылу противника не только пехоту, но и кавалерию. Большое количество конных галер было построено в последние годы Северной войны в связи с переносом боевых действий на территорию Швеции, когда русский флот высаживал десанты на побережье Ботнического залива. Конные галеры находились в составе флота до конца XVIII века.
Из-за изрезанной береговой линии Балтийских заливов, сложного рельефа местности, а также практическому отсутствию пригодных дорог, галеры специального назначения стали оптимальным средством переброски войск.


С 1703 года начал создаваться Балтийский военно-морской флот.
Для комплектования Балтийского флота матросами собирались моряки из Азова и Кронштадта, набирались греки, южные славяне, итальянцы, пленные турки и татары, русские, сведущие в морском деле. В 1702 году был произведён первый целевой набор «в матросы»; интересно, что, кроме призванных одной тысячи трёхсот (1300) человек, записалось в матросы охотниками триста девяносто четыре (394) человека разных званий в возрасте от двенадцати до двадцати лет.
Постепенно, по мере того, как в офицеры выходили свои, обучавшиеся на иностранных судах, и образовались обученные команды русских матросов, прием на службу иностранцев сокращался все более и более; после войны все матросы-иностранцы были уволены, а в 1720 году в числе более, чем семи тысяч матросов русского флота не значится уже ни одного иностранца. В 1723 году командующий флотом вице-адмирал Крюйс К.И., сам голландец, писал генерал-адмиралу Апраксину Ф.М. так: «По моему мнению, ни одного иноземца в офицеры не надлежит принимать, который не был бы добрым штурманом, понеже здесь и своих русских офицеров довольно есть».

Боевыми событиями 1704 года закончился первый период Великой Северной войны, так называемая Ингерманландская операция, которая привела Россию к берегам Балтийского моря.
Русская армия получила уникальный опыт войны с сильным противником и захвата хорошо укреплённых крепостей.
Начав с борьбы армейских подразделений русской армии, действовавших на небольших гребных судах (стругах, карбасах и т.п.), со шведскими озёрными флотилиями на Ладожском и Чудском озерах, за четыре года после поражения под Нарвой, русская армия захватила всю Ижорскую землю (Ингрию), очистила от шведов значительную часть Эстляндии и Лифляндии. За Швецией остались только Ревель, Пернов и Рига.
Крепости Шлиссельбург, Петропавловская, Кроншлот, Ямбург и Дерпт стали мощной опорой России на захваченных русской армией территориях.
Был заложен Балтийский флот.
Дальнейшее развитие получил опыт совместных действий пеших частей и кораблей во время Азовских походов, во время подавления восстания Степана Разина, да и в более ранние времена при совместных действиях флотских структур и сухопутных войск (например - действия «лодейного флота» и «судовой рати»).

В первые годы Северной войны зада¬чи «морских солдат» - боевого элемента корабля той поры - выполняли подразделения обыкно¬венных армейских полков. Боевые действия этих подразделений отличались дерзостью, храбростью и решительностью; в результате ряда абордажных боев русские корабли с солдатами одерживали победы над шведскими флотилиями, состоявшими из крупных парусных кораблей, имевших сильную артиллерию и укомплектованных профессиональными экипажами; гвардия и армейская пехота уверенно штурмовали морские крепости и изобретательно использовали речные пути для овладения иными крепостями.
Небольшой пример из участия лейб-гвардии Преображенского Его Величества полка в Северной войне:
23.09.-19.11.1700 г. - участвовал в осаде крепости Нарва.
19.11.1700 г. - участвовал в Нарвском сражении.
05.1702 г. - 2-й и 3-й батальоны участвовали в закладке Новодвинской крепости.
13.08.1702 г. - 1-й и 4-й батальоны участвовали в бою на реке Ижора.
27.09.-14.10.1702 г. - участвовал в осаде и взятии крепости Нотебург.
03.1703 г. - выступил в поход к крепости Ниеншанц.
25.04.-1.05.1703 г. - участвовал в осаде и занятии крепости Ниеншанц.
6-7.05.1703 г. - участвовал во взятии 2-х шведских судов на реке Нева.
16.05.1703 г. - полк участвовал в закладке Петропавловской крепости и её боевом охранении.
30.05.-12.08.1704 г. - участвовал в осаде и взятии крепости Нарва.
16.08.1704 г. - участвовал в осаде и взятии крепости Ивангород.

А кроме него были: лейб-гвардии Семёновский полк, солдатские полки полковника Островского Петра Ивановича, полковника Толбухина Фёдора Семёновича, полковника Тыртова Ивана Андреевича, полковника Шневецова, солдатский (будущий Олонецкий солдатский) полк Шарфа Андрея Вилимовича.

Дальнейшая борьба со Швецией предполагала покорение крепости Нейшлот, овладение Финляндией с переносом военных действий на территорию Скандинавского полуострова и окончательный разгром Швеции.

Завершение важного начального периода войны требовало обобщения и 
обстоятельного анализа опыта строительства и боевой деятельности молодого русского регулярного военно-морского флота. На этой основе необходимо было осуществлять корректирующее воздействие, вносить соответствующие изменения и проводить другие организационные мероприятия.
Что касается будущей морской пехоты… Опыт первых боевых столкновений с флотом противника показал необходимость наличия на кораблях в качестве боевого элемента не случайно назначаемых армейских подразделений, а подразделений специально обученных (в том числе – азам морского дела) морских солдат на постоянной основе.
Из разрозненных команд, расписанных по кораблям, было решено создать единый солдатский полк флотского подчинения.
Признанный журналист, поэт, переводчик и историк Шарымов Александр Матвеевич так описывает поведение Петра I, который 28 сентября 1704 года проводил отряд кораблей с Олонецкой верфи: «Топнув ногой, он ушел в избу, приготовленную ему расторопным Ивашкою Кочетом. Сел к листам, уже несколько дней лежавшим на шатком столе. На одном листе было титло: «Рассуждение о начинающемся флоте на Ост-зее» - на море Балтийском. Взял перо. Поставил под титлом цифру «I». Написал: «Надлежит учинить полки морских солдат (числом по флоту смотря) и разделить оных по капитанам навечно, а к ним надлежит капралов и сержантов взять из старых солдат ради лучшего обучения строя и порядков». Отложил бумагу. Подумал: «Так вот, с солдат - и начать! А там пойдут и свои капитаны». Вышел на воздух. Шел к верфу, злясь на себя за неусердье: важное ж дело начал - надо б его довести до конца!.. То было два дня назад. Сейчас он вновь сидел в капитанской избе».
Издание «Предыстория Санкт-Петербурга». Издатель: «Издательство «Журнал Нева». 2004 год.
Решение укомплектовать полк не только что набранными рекрутами, а за счёт уже подготовленных солдат из армейских полков строилось на необходимости быстрого ввода военнослужащих в строй в новом качестве, а также – на сложности предстоящих им задач. Кроме того, обеспечивалась постоянная готовность полка к выполнению боевых задач полным составом (без прохождения так называемого «курса молодого бойца» и дополнительного боевого слаживания подразделений).






Головин Федор Алексеевич


















В то время командование русскими военно-морскими силами на Балтике осуществляли:
Главный начальник флота и Глава Приказа воинского морского флота (Воинского морского приказа) с 11 декабря 1698 года – генерал-фельдмаршал и генерал - адмирал Головин Федор Алексеевич, первый русский по происхождению адмирал, первый кавалер высшей государственной награды – ордена Святого Андрея Первозванного. (Его Высокографское Превосходительство Федор Алексеевич Головин, Римского Государства Граф, Царского Величества Государственный Великий Канцлер и посольских дел верховный Президент, ближний боярин, морского флота Адмирал, наместник Сибирский и Кавалер чинов: Св. Апостола Андрея, Белаго Орла и «Генерозитеи» (Generoesite) и пр.).
Командующий Балтийским флотом с осени 1704 года (после выполнения в Голландии задач для российского флота) -  вице-адмирал Крюйс Корнелий Иванович, русский адмирал норвежского происхождения.
Командующий галерным (армейским) флотом в составе Балтийского флота с начала 1704 года – контр-адмирал Боцис Иван Федосеевич, уроженец Далмации, до прибытия в Россию служивший на венецианском флоте.

Формирование нового полка царь поручил пятидесятипятилетнему генерал - адмиралу Федору Алексеевичу Головину только в 1705 году. Выдающийся российский администратор с 11 декабря 1698 года возглавлял впервые учрежденный Воинский морской приказ. Должность главного начальника флота и чин генерал-адмирала Ф.А. Головин получил 21 апреля 1699 года, через полтора месяца после похорон Франца Яковлевича Лефорта, верного сподвижника Петра I во всех воинских делах, участника обоих Азовских походов, первого российского генерал-адмирала.
Еще со времен Воинского морского приказа Ф.А. Головин усердно трудился над комплектованием армии и флота, контролировал производство и закупки вооружений. Нужно сказать, что эту работу Федору Алексеевичу приходилось совмещать с руководством Малороссийским, Новгородским, Смоленским, Устюжским, Ямским приказами, Галицкой четвертью, Монетным двором, Оружейной палатой, Палатой золотых и серебряных дел.
Одновременно с получением царского поручения о полку морских солдат Ф.А. Головин в 1704 - 1705 годах наблюдал за работой Олонецкой верфи, занимался комплектованием офицерского состава, матросских экипажей, техническим оснащением судов. Летом 1704 года под Нарвой он подписал новый договор о совместных действиях с Польшей. В 1705 году в должности ответственного секретаря Посольского приказа не допустил вмешательства англичан в торговые дела России. В 1705 - 1706 годах Ф.А. Головин координировал действия фельдмаршала Б.П. Шереметева против восставших стрельцов в Астрахани. Скорая ликвидация «мятежа» дала возможность высвободить значительные силы для действующей армии, что вызвало бурную радость и благодарность Петра I.
На кораблях, обремененный административными заботами, Федор Алексеевич почти не бывал; только в мае 1706 года по приезде в Санкт-Петербург генерал-адмирал посетил флот, стоявший у Кронштадта.

Вот тут-то и появляется дата - 16 ноября 1705 года.
Именно в этот день волевой, талантливый, но очень занятый человек, главный начальник флота  генерал-адмирал Ф.А. Головин, отдал письменное распоряжение первому командующему Балтийским флотом вице-адмиралу норвежского происхождения Корнелиусу (Корнелию Ивановичу, по-русски) Крюйсу: «Мне надлежит по указу Его Величества один морской полк иметь, и тако тебя прошу изволь сие сочинить, дабы состоял в 1200 солдатах, и что к тому принадлежит, како в ружье и в прочем, изволь ко мне отписать и прочих потребно не оставить; и сколько всем числом есть или великая сочинилась убавка, то потшимся рекрутов сыскать».

Рекрутов сыскать – тоже не простое занятие. Дело в том, что рекрутский набор, введенный в 1699 году, предполагал обязательное первоначальное обучение новобранцев по образцу Преображенского и Семеновского полков; и рекрутов в матросы старались набирать преимущественно из районов, жители которых были знакомы с судоходством, занимались рыбной ловлей и промыслом морского зверя.

«Разсуждение о начинающемся флоте на Остзее» не являлось указом о создании «морских солдат», это был плод размышлений Петра I о структуре морских сил. Обращает на себя внимание то, что в «Разсуждении…» говорится о полках морских солдат (числом по флоту смотря) – во множественном числе и для нескольких флотов.
Распоряжение же Головина Ф.А. от 16 ноября 1705 года касается только одного полка и отдано командующему именно Балтийским флотом.

Так произошло юридическое оформление создания нового рода сил военно-морского флота – морских солдат, который явился прообразом современной морской пехоты. Было узаконено создание организационно-штатной структуры нового боевого элемента, соответствующего правилам, выработанным в ходе подготовки и ведения военных действий, а также сложившимся в ходе войны боевым приёмам и способам его использования в боевой обстановке.

За основу был взят несколько увеличенный штат обычного солдатского полка из тех, которые формировались с 1699 года. Однако, он претерпел значительные изменения в связи со спе¬цификой предстоящей деятельности.
В армейском полку насчиты¬валось тридцать восемь офицеров, а в морском – сорок пять, такое же соотношение имели и унтер-офицеры. Объяснялось это различие тем, что морс¬кому полку предстояло действовать в бо¬лее сложных условиях; кроме того, каждая десантно - абордажная команда должна была действовать отдельно и независимо от остальных, и каждая, естественно, нуждалась в чётком руководстве.
Солдатский морской полк в своем составе не имел артиллерийс¬кого парка и артиллерийской команды. Это объяснялось тем, что при высадке де¬санта морские солдаты должны были под¬держиваться огнем артиллерии кораблей, а для ведения боевых действий на берегу - укомплектовываться корабельными пуш¬ками с матросами-артиллеристами.
В первом морском солдатском полку было два батальона, каждый состоял из пяти рот. В роте сто двадцать пять (125) рядовых солдат. Общая численность полка: сорок пять (45) штаб- и обер-офицеров, семьдесят (70) унтер-офицеров, одна тысяча двести пятьдесят (1250) рядовых. На вооружении состояли: у офицеров - шпаги и пистолеты, у унтер-офицеров и рядовых - ружья с багинетами (с 1709 года багинеты заменены на штыки), гранаты, абордажные тесаки и топоры-нитрепели.
Офицеры и солдаты абордажных команд, то есть морские солдаты, самыми первыми в военно-морском флоте получили единообразную форму одежды на основе предметов обмундирования армейских полков. Интересно, что первым гвардейским полкам - Преображенскому и Семёновскому - единственным в русской армии был пожалован белый кант, сохранившийся в их форме на долгие годы. Этот цвет служил для гвардейской пехоты памятью её участия в первых морских операциях Петра I.
Занятия с морскими солдатами проводили как по общевойсковой тактической, так и по морской десантной подготовке; специально проводились тренировки с использованием холодного оружия в рукопашном бою.

На основании всего, ранее изложенного, напрашивается следующая формулировка: «Морской пехотинец - воин, владеющий всеми навыками общевойскового боя, не имеющий при нахождении на корабле функциональных обязанностей по обслуживанию и управлению корабельными машинами, механизмами, вооружением и снастями, но обладающий специальными навыками использования корабельных приспособлений в интересах сохранения и применения своих техники и вооружения.
Подразделения, части и соединения морской пехоты организационно входят в состав флота, обеспечиваются флотскими довольствующими органами, применяются в интересах флота и по его планам, носят установленную для них флотскую форму одежды».
Генерал-полковник Скуратов Иван Сидорович, признанный специалист в области строительства Береговых войск ВМФ СССР и России, в своей книге «Морская пехота ВМФ» (Москва, Воениздат, 1993 г.) к квалифицирующим признакам морской пехоты (соответственно – «морских солдат») относит: предназначение для действий в морских десантах, наличие типовой организационно-штатной структуры регулярных войск, наличие специальной подготовки, специального вооружения и формы одежды.
Дата издания распоряжения генерал-фельдмаршалом и генерал - адмиралом Головиным Фёдором Алексеевичем Командующему Балтийским флотом вице-адмиралу Крюйсу Корнелию Ивановичу о создании «морского полка» стала Днём рождения российской (и советской) морской пехоты.

Тут, наверное, уместно будет сказать о том, что, к сожалению, в исторической военной лексике словосочетание «морская пехота» многими употребляется совершенно произвольно, извращая его научное значение. Ведь в данном случае значение слова «морской» даже с позиций языкознания - это: происходящий на море, связанный с плаванием по морю, связанный с флотом.
Нужно признать, что морской пехоты, как рода войск (сил флота), ни в России, ни в Советском Союзе не существовало со времен Крымской войны 1853 года и до начала Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов. Военное руководство страны в течение всего названного периода обходилось полумерами при разработке состава, приемов и способов применения сухопутного компонента Военно-Морского Флота в мирное время и вынужденно принимало поспешные решения в военное.
В период Первой мировой и Гражданской войн в качестве сухопутного компонента военно-морских сил фактически выступали отряды, полки и даже дивизии: морские, морских стрелков, экспедиционные, десантные и т.п. Однако, термин «морская пехота» не применялся.

Следует отметить, что во многих трудах настойчиво звучало желание иметь           «…перволинейные войска, тщательно натренированные в высадке». Боевой устав ВМС РККА 1930 года (БУ-30) в рекомендательном ключе предписывает «… включение в состав передового отряда специально сформированной и отборной морской части» для придания большей устойчивости первому броску.
Несмотря на это, даже соединение, сформированное приказом Военного совета Краснознаменного Балтийского флота от 1июля № 0089 на базе Кронштадтского крепостного стрелкового полка для действий в морских десантах, именуется -  Отдельная специальная стрелковая бригада. Заметим, что в наименовании бригады отсутствуют слова «морская пехота».
И только по завершении советско-финской «Зимней войны» бригада сосредоточивается в населенном пункте Койвисто (нынешнем Приморске) на северо-восточном берегу Финского залива и там к 15 мая 1940 года переформировывается                в 1 особую бригаду морской пехоты Краснознаменного Балтийского флота.
Приказом НК ВМФ от 25 апреля 1940 года предписывалось: «ВС КБФ к 15.5.1940 года переформировать Отдельную специальную стрелковую бригаду в 1-ю особую бригаду морской пехоты в составе управления и строевых подразделений (бригадной школы, дивизиона катеров, роты связи, комендантской команды, музыкального взвода и подразделений обслуживания), пяти отдельных батальонов МП и отдельной танковой роты. … Укомплектование – кадровым личным составом. … Присвоить флотское обмундирование. … Дислокация – Койвисто».
ЦГА ВМФ, ф. р-1678, оп.1 с.д. 129, л.388.
Это был первый шаг на пути к созданию морской пехоты как регулярных специальных войск в составе советского Военно-морского флота.

С началом Великой Отечественной войны 1941-1945 годов намеченные совместные операции флотов и армий не проводились в связи с неудачным ходом приграничных сражений. События потребовали от флотов оказания непосредственной помощи приморским соединениям сухопутных войск.            
С первых дней войны на всех флотах и флотилиях началось формирование частей и соединений из личного состава кораблей, береговых частей и военно-морских учебных заведений.
Об их комплектовании в первые дни войны адмирал Арсений Григорьевич Головко писал: «Морской пехоты на Севере в ту пору мы не имели. Первые так называемые морские отряды, составленные из моряков-добровольцев, подавляющее большинство которых являлись квалифицированными корабельными специалистами четвертого и пятого годов службы, в силу крайней необходимости были сформированы буквально в считаные часы и тут же брошены в бой». И даже тогда термин «морская пехота» не применялся.
Маршал Советского Союза Крылов Николай Иванович в книге со своими воспоминаниями о героической обороне Одессы «Не померкнет никогда» пишет: «В первых числах августа командование Одесской базы занималось необычным для него делом - из моряков спешно формировались два сухопутных полка.
      Полками они были скорее по названию, а по численности ближе к батальонам: в одном набралось 1300 бойцов, в другом - около 700. Больше на первых порах взять было неоткуда. Сюда зачислили и школу младших командиров, и различные береговые команды, и всех, без кого можно было обойтись на кораблях, батареях, постах связи.
      Вооружить эти полки оказалось не так просто - винтовки для них собирались по всем подразделениям базы (у матросов ведь не то что у солдат - винтовка есть далеко не у каждого). И, наверное, только авторитет контр-адмирала Жукова в городских организациях, знание им местных ресурсов помогали быстро нащупать возможности получения еще кое-какого вооружения. На одном предприятии, отнюдь не военном, в срочном порядке налаживалось изготовление ручных гранат. На другом - законсервированном в начале войны стекольном заводике - взялись делать бутылки с горючей смесью - оружие против фашистских танков.
      Все это требовалось, конечно, не только для морских полков.
      В наш воинский обиход в то время еще не успело войти понятие «морская пехота». Одесская база назвала свои краснофлотские полки просто 1-м морским и 2-м морским. Но это и были морские пехотинцы, причем, вероятно, одни из самых первых на всем фронте».
 
И только в ходе Великой Отечественной войны 1941-1945 годов вновь формирующиеся отдельные батальоны, полки и бригады стали официально именоваться «морской пехоты».

В настоящее время День Морской пехоты в России отмечается 27 ноября по новому стилю (16 ноября по старому стилю) старшинством с 1705 года согласно приказу Главнокомандующего ВМФ России от 15 июля 1996 года № 253 «О введении годовых праздников и профессиональных дней по специальности». Этим Главнокомандующим был Адмирал Флота Громов Феликс Николаевич.

Формирование первого в России полка морских солдат происходило в городе Гродно, далёком от морей. Этому есть своё объяснение.
В 1704 году войска короля Фридриха Августа I Саксонского и Августа II Польского (Августа II Сильного), несмотря на действенную помощь России, были близки к разгрому шведским королём Карлом XII. Царь Пётр I отказывается от задуманного похода на север, в Финляндию, для овладения крепостями Выборгом и Кексгольмом и направляет свои войска на юг, на территорию Курляндии. К лету 1705 года все свободные силы русской армии генерала-фельдмаршала Шереметеве Б.П. и генерал-майора Репнина А.И. (до сорока тысяч человек пехоты и двадцати тысяч конницы) сосредоточились вблизи города Гродно (тогда литовского). Такое положение наших войск позволяло более активно влиять на внутренние события в Польше, оказывать помощь военной силой королю Августу II, быть в готовности на принципах активной обороны прикрывались операционные пути и на восток - к Москве, и на север - к завоёванным областям. Там же сосредоточились и оба лейб-гвардейских полка.
16 сентября 1705 года Пётр I прибыл в Гродно, где сосредоточилась большая часть русской армии и где было решено оставить её на зимние квартиры.
Таким образом, основная база для формирования полка морских солдат не из рекрутов, находилась в городе Гродно и его окрестностях.

Развитие частей морских солдат продолжалось в течение всего периода Северной войны – до её победного завершения подписанием в 1721 году Ништадтского мира.
Организационные мероприятия очень чётко следовали за изменениями военно-политической обстановки, форм и методов вооружённой борьбы в условиях продолжающегося перехода к регулярным Вооружённым силам.
 
Победа над Швецией при Полтаве 27 июня 1709 года и полный разгром армии Карла XII обеспечили подавляющее военное превосходство России в обширном регионе и коренные изменения во всей внешнеполитической ситуации в Восточной Европе. Благодаря успехам русского оружия осенью 1709 года на польском престоле был восстановлен союзник России король Август II. Дания вновь вошла в состав коалиции, к ней присоединилась Пруссия. Северный союз был восстановлен.
Вслед за Полтавой русские войска одержали ряд побед в Прибалтике. В 1710 году были взяты города-крепости Рига, Ревель, Выборг и Кексгольм. Лифляндия и Эстляндия были очищены от шведов и перешли под власть России.
Укрепился моральный дух русского войска. Этому немало поспособствовали обращенные к воинам перед началом Полтавского сражения горячо эмоциональные слова Петра I: «Воины! Пришел час, который должен решить судьбу Отечества. Вы не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу Веру и Церковь. Не должна вас смущать слава непобедимости неприятеля, которой ложь вы доказали не раз своими победами. Имейте в сражении перед собой Правду и Бога, защитника вашего. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога. Жила бы только Россия во славе и благоденствии для благосостояния вашего».
Объезжая полки перед битвой, царь говорил: «Порадейте же, то товарищи, вера, церковь и отечество этого от вас требует».

Тем не менее, в результате происков французской дипломатии и оставшихся союзников Карла XII, испугавшихся растущего авторитета России на международной арене, была спровоцирована новая русско-турецкая война. Осенью 1710 года Турецкое правительство объявило войну России, опасаясь ее дальнейшего усиления. Расчеты Петра на помощь княжеств Молдавии и Валахии не оправдались, на берегу Прута русская армия была окружена. Атаки турок были отбиты, но Пётр I счёл более перспективным северное направление, решил не рисковать армией, и вступил в переговоры. В июне 1713 года был заключён Андрианопольский мирный договор, который в целом подтвердил условия Прутского соглашения.
По мирному договору России пришлось вернуть Турции Азов и срыть укрепления Таганрога, то есть потерять выход в Азовское море.
Но Пётр I трезво оценил ситуацию: «Сие дело есть хотя и не без печали, что лишиться тех мест, где столько труда и убытков положено, однако ж, чаю сим лишением другой стороне великое укрепление, которая несравнительно прибылью нам есть. Мир развязал руки для войны со Швецией». Россия, ценой утраты завоеваний Азовских походов, получила возможность продолжать Северную войну без второго фронта.

В Северной войне мужал Балтийский флот. К 1712г. он уже состоял из трех эскадр. Полковая организация морских солдат перестала себя оправдывать - распределять солдат по кораблям стало очень сложно, так как на каждую из эскадр приходилось посылать отряд, не совпадав¬ший по численности ни с батальоном, ни с ротой.
Первый морской сол¬датский полк был немедленно расформи¬рован и на его базе созданы пять отдель¬ных морских солдатских батальонов:
• ба¬тальон вице-адмирала для действий в составе десантно-абордажных команд на кораблях авангарда;
• батальон адмирала, предназначенный для тех же целей на ко¬раблях кордебаталии (центра);
• батальон контр-адмирала — для действий на ко¬раблях арьергарда;
• галерный батальон - для десантно-абордажных партий на гале¬рах и
• адмиралтейский батальон — для караульной службы на берегу.
Солдат для формируемых батальонов брали из Казан¬ского пехотного полка, двух армейских полков, находящихся в Москве, а также во¬ронежских полков: Вяземского, Хвостовского и Коробского.
В 1713 году русские овладели всей Финляндией. Россия преследовала две цели:
Первая – военная – разрушить систему базирования шведского флота, разгромить его по частям и окончательно устранить любую угрозу северо-западным рубежам России.
Вторая – военно-политическая – обеспечить возможности для «торга» в ходе намечающихся мирных переговоров. «Не для захвата и разорения», а чтобы «шведская шея мягче гнуться стала», так определил Пётр I цели финского похода.
Напряженная подготовка к предстоящей кампании велась в течение нескольких месяцев.

На этот раз для выполнения основной задачи был сформирован десантный корпус. Дополнительно к морским солдатским батальонам в состав корпуса вошли восемнадцать! солдатских полков и отдельный пехотный батальон общей численностью около тридцати тысяч (29860) человек, из которых непосредственное участие в боевых действиях принимали примерно девятнадцать тысяч (18690) офицеров и нижних чинов.
Основной тактической единицей был определён солдатский полк, закреплённый за конкретным соединением галерного флота. Дробление полка воспрещалось. Он должен был всегда находиться в сборе: и на суше, и на море, и во время высадки на берег.
Боевые порядки галер соответствовали строевому расчету пехоты (подразделений солдатских полков).
Галерные эскадры делились на три дивизии: авангардия, кордебаталия (центр) и арьергардия.
Походным строем была кильватерная колонна. При построении боевого порядка из походного кордебаталия выдерживала основное направление, первая дивизия выходила вправо, а третья влево по отношению к ней.
В марте и апреле все пехотные части, приписанные к флоту, находились на кораблях и проходили курс обучения. Для этого Петром I, командованием флота и десантного корпуса в кратчайший были разработаны специальные наставления по тактике совместных действий галерного флота и армейских частей, включавшую порядок посадки войск десанта на суда, переход их морем, высадку десанта и боевые действия на берегу.
7 мая 1713 года русский галерный флот в составе более двухсот (204) судов с десантом (16050 человек) прибыл из Санкт-Петербурга в Кроншлот, где соединился с корабельным  флотом. Две недели спустя флот уже овладел городом Гельсингфорс (Хельсинки).

27 июля (7 августа) 1714 года состоялось морское сражение у мыса Гангут, в котором шведы опять потерпели крупное поражение. Это была первая победа молодого русского регулярного флота над сильным шведским флотом. Она позволила установить полное господство в Финском заливе и перенести боевые действия на собственно шведскую территорию.
Пётр I приравнивал победу в морской Гангутской битве по значению к победе в Полтавской битве. Участники Гангутской битвы награждены медалью с надписью «Прилежание и верность превосходит силно».

Для истории морской пехоты Гангутское сражение примечательно тем, что в нём впервые приняли боевое крещение все морские солдатские батальоны в полном составе.  Тогда галер¬ный российский флот под водительством Петра I вступил в решительное сражение с шведским флотом вице-адмирала Густава Ваттранга, наголову разгромил отряд кораб¬лей шведского контр-адмирала Нильса Эреншельда в Рилакс-фьорде и захватил в плен фрегат, шесть галер и три шхербота вместе с адмиралом. «Воистину нельзя описать мужество российских войск, - писал Пётр, - понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не только ядрами и картечами, но и духом пороховым от пушек разорваны».

***
Получив при Петре I официальный статус рода сил военно-морского флота, морская пехота (морские солдаты) продолжила свою довольно трагичную историю.
Само существование морской пехоты, специфичного и высокотехнологичного рода войск, критично зависело от экономического и военно-политического состояния государства, от широкого ряда субъективных факторов, например: от мнения и деятельности царствующих особ при монархическом строе, первых лиц государства и правящей партии в ином общественно-политическом устройстве, других значимых государственных деятелей, полководцев и флотоводцев.
Немногочисленные периоды расцвета сменялись многолетними периодами забвения. Как раз на эти периоды приходятся и бездарное затопление кораблей Черноморского флота с героической гибелью их экипажей в окопах Севастополя в Крымскую войну, и отчаянная защита Петропавловска-Камчатского с последующей игрой в «кошки-мышки» с англо-французской тихоокеанской эскадрой, и запертый флот в Порт-Артуре, где снова в пехотных окопах гибнут высококлассные корабельные специалисты. Это героизм морских отрядов в Гражданскую, это героизм таких же отрядов и морских стрелковых бригад в Отечественную.
Поневоле так и просятся полные обиды за флот строки, написанные еще в ХVIII веке легендарным английским адмиралом Горацио Нельсоном: «Нам нужен и матрос, и бог не раньше, чем в часы тревог. Тревоги нет - про бога забываем, а моряком опять пренебрегаем».

Тем не менее, со времён Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов стал наполняться смыслом термин «морская пехота» - как специализированный военный организм флотской принадлежности и подчинения, действующий по плану флота; закладывались основы боевого применения формирований морской пехоты, то есть определялся круг боевых задач этих формирований ВМФ и особенности ведения ими боевых действий.
На сегодняшний день в военной науке и в официальных руководящих документах определено, что: «морская пехота – род береговых войск Военно-Морского Флота, предназначенный и специально подготовленный для ведения военных действий в морских, воздушно-морских, воздушных десантах, а также для обороны военно-морских баз (ВМБ), участков побережья и важных береговых объектов флота».
Источник: Статья 5 Боевого устава морской пехоты Военно-Морского Флота, батальон – рота. БУ МП ВМФ утвержден приказом Главнокомандующего Военно-Морским Флотом от 14 октября 2005 года № 481.

Врожденная склонность Петра I к военному делу, его одержимость в одновременном создании отвечающих требованиям времени сухопутных войск и передового военного флота стала путеводной звездой для русской морской пехоты.
Именно он смог определить оптимальное соотношение парусного и галерного флотов. Именно он, всегда имея под рукой в постоянной готовности надежные Преображенский и Семёновский полки, мог позволить себе смелые эксперименты: скомплектовать экипажи первых кораблей из преданных солдат этих полков, провести совместные учения на Плещеевом озере, создать для второго Азовского похода «морской регимент» - морской полк из преображенских и семёновских пехотных рот.
В конечном итоге именно семёновцы и преображенцы закладывали основы тактики морской пехоты и способов её боевого применения.
Счастливое сочетание с младенческого возраста военно-политических интересов и пытливости в освоении всех сфер воинской деятельности подняли на небывалую высоту умение полководцев петровской школы в совместном использовании армии и флота для достижения единой цели в вооруженных конфликтах любого масштаба.

Военный историк поручик лейб-гвардии Семёновского полка Петр Николаевич Дирин в 1882 году напишет: «Почти наверное можно сказать, что не будь потешных, не было бы того громадного переворота в государственном и общественном строе России, какой мы видим в начале XVIII столетия, и Бог знает, сколько времени России пришлось бы ещё вести замкнутую жизнь, если бы гений Петра не стряхнул с неё отжившие порядки древней Руси и не вывел её на новый жизненный путь. Переворот совершился, благодаря опоре и сочувствию, которые Пётр Великий нашел в своих потешных».