Утро… Казалось бы - обычное деревенское утро…
Неспешное вставание с кровати с постепенным осознанием места пребывания, ручной завод слежавшихся мозгов и приведение их в рабочий режим…
Всё как обычно.
"Как обычно?... Ну, да! Конечно! Господи!...", - уже без малого десять лет живём мы в смоленской деревушке.
«Неужели десять?», - мозги повернулись со скрипом и подтвердили юбилейную цифру.
Чайник на огне, заварка в чашке и я, продолжая просыпаться, бреду в утренний туалет. Туалет «типа сортир» - это во дворе, в конце сарая, в саду… Там, не притворяя дверь и не боясь быть увиденным соседями, можно вволю предаваться утренним планам и заодно осматривать огород, поле за домом и ждать, когда созреют яблочки на старых деревьях.
Продолжая зевать, я тяну из-за спины недочитанный роман Артура Хэйли «Аэропорт». Пять лет как лежит, а дальше пятидесятой страницы не могу сдвинуться: то ли пищеварение хорошее, то ли что-то отвлекает.
Конечно, отвлекает! Сижу себе и думаю, куда поехать на рыбалку: «Днепр?... ДВХ?... Днепр?... ДВХ?...» «И главное – когда? Не сейчас, конечно - од-но-знач-но (!) после ДР, раньше никак – гости ожидаются…»
По крыше кто-то «Цок-цок-цок...» мелкими лапками.
Заинтересовался: «Очевидно, какая-то из моих кошек».
Сижу, прикидываю, кто из них. Пытаюсь узнать по походке.
«Цок-цок-цок!...»
Я тихо и доверительно зову: «Кис-кис-кис...»
А звук лапок всё ближе к краю крыши: «Кис-кис-кис!...»
И вот, когда я уже ожидал увидеть глаза одного из своих любимых «котэ», вдруг вниз с края крыши ко мне в кабинку заглянули очумелые глаза попугая-кореллы! Она (самочка - как потом выяснилось) перегнула свою гибкую шею под самую крышу и с любопытством и последней надеждой на спасение уставилась на меня испуганными глазами, периодически произнося какие-то попугайные звуки.
Надо ли говорить, что сон и последние туалетные пОтуги с меня слетели в раз и я мгновенно выскочил наружу. Попугай лениво отлетел на стоящую рядом берёзу и устало прицепился к одной из нижних веток.
«Таня! Алина!...», - я бежал к дому, будя в полседьмого всех проживающих: «Попугай! Попугай!...»
Весь мой народ в мгновение ока повыскакивал из своих кроватей и кто в чём был, вылетел на улицу. Ещё бы – многое чего мы повидали здесь из птичьего сословья, но, - по-пу-гай!!!
Быстро оценив обстановку и разработав тактику захвата, мы стали потихоньку подбираться к измученной птице. «Кеша, Кеша, Кеша…», - тянули мы пальцы к птице… Та лишь доверчиво щурилась, но берегла свою неприкосновенность, отлетая всё дальше и дальше по веткам. Пришлось сбегать за ПОДСАЧНИКОМ. Но и это не помогло – птица срывалась в полёт, пыталась сесть на яблони, срывалась, и снова возвращалась к нам, пролетая, буквально, над головами. Круг, ещё круг!
В итоге она свалилась наружу участка за сетку «рабицу» и ходила там по земле под сиренью как в клетке – глядела на нас, пощипывала протянутые ей пальцы: всё, видимо, стало привычным: «Вот я, вот – сетка, вот любопытные люди, сующие свои конечности мне в рот… Всё так!... Только жра-а-аать хочется! И пить хочется! И спа-а-ать хочеться!»
Короче, через пять минут, обойдя сетку со стороны улицы, я уже аккуратно сжимал птичку в руке. А она, не понимая, что я пытаюсь ей помочь, сосредоточенно в кровь перетирала в своих «челюстях» мои пальцы. Во избежание преждевременной кончины от обильной кровопотери, пришлось второй рукой прикрыть ей голову. Помогло, и кровь через несколько минут остановилась…
Хорошо! А что дальше?! Пришлось объезжать всю нашу деревню в попытках найти хозяина улетевшей птицы. Всё без толку. Никто не признавался. Пытки я решил пока не применять – оставил в качестве последнего способа устроить судьбу несчастной потерявшейся птицы. Оставить попугая у себя я, учитывая наличие в доме семи кошек и котов, было нереальным!
Опросив почти всю деревню и уже отчаявшись пристроить бедную птицу, я в последней надежде позвонил в дом моих московских друзей… Открыла дверь мне знакомая бабушка и я объяснил ей возникшую проблему. И, о чудо, она сразу же выразила желание оставить попугая у себя. Тем более, что именно в Беленино ровно год назад у них сбежал свой собственный волнистый питомец. Даже клетка осталась и все другие птичьи причиндалы. «Ну, будем считать, что ваш питомец к вам вернулся, поправившись немного на местных хлебах!», - облегчённо передал я ей несчастного попугайчика.
Через пару минут беглая птица была посажена в просторную и комфортабельную клетку (с лестницей!!!...), где она мгновенно заснула на жердочке. Устала, бедняга! Клетку водрузили на окно, из которого открывается замечательный вид на Беленинское озеро. Но она этой красоты ещё не понимала… Ничего, потом оценит - до отъезда в Москву ещё целый месяц.
Так совпало, что тут же в доме на столе стояла коробка, с которой обосновались два птенчика ласточки. Их гнездо на днях сбило из-под крыши сильным ветром и косым ливнем. Теперь сироты, сидя в коробке, с криком открывали рты и требовали корма. А родители, потеряв надежду найти своих птенцов, исчезли где-то в деревенских просторах. И семья приятеля, приняв птенцов на своё обеспечение, теперь дружно откармливала малышей огородными червяками и оконными мухами.
Решив разнообразить их меню, я сбегал в машину и принёс банку опарышей, оставшихся после последней рыбалки. И эти желторотые чудики пищали, трясли крыльями и заглатывали личинок одну за другой. Значит, по вкусу пришлись…
Вот так благополучно завершилось моё сегодняшнее утро.
Облегченно вздохнув, я, наконец, отправился в лес за грибами...
Но, как говорят: "Это уже совсем другая история!..."