В Грузии на улице показывают фильм, доказывающий, что премьер-министра Жванию убили. Другой свидетель говорит, что Жванию убили в машине Саакашвили. Слухи, что Саакашвили намеревается удрать, чувствует, что ему последний час пришел. Он же, заявил, что больше не подпишет с РФ ни одного документа, потому что идет нарушение целостности Грузии. Обозреватель Леонтьев пишет, что в Грузии не скоро наступит порядок. Сталина на них нет.
В 18 часов пришел к Любови Валерьевне на примерку коронок. Но их не принесли. Нужно ждать. Походите.
Пошел в лес. Половина листвы уже опала, шуршит под ногами, далеко видно вглубь леса. Уже сумерки, но люди гуляют по дорожкам. Мужчина с пятилетним мальчиком. Девушки на велосипедах. Вернулся в город. Ещё не привезли. Предложила:
— Пойдем, выпьем чаю.
Отказался. Уже полтора часа в ожидании. Наконец-то, привезли. Насадили на зуб.
Всего три зуба, и третий на весу, не достает до десны.
— Там же еда будет застревать.
— Нет, промоется. Чем промоется? Я же просил сделать, как было.
Мне пообещали. Расстроился. Во вторник на примерку. Мне позвонят, когда привезут. Зря с нею связался. Такое впечатление, что она ученица. Хотя ей уже под 50. Надо было идти в клинику. Сам виноват. Пошел по линии наименьшего сопротивления.
Возвращался домой в темноте. Сильно похолодало, а я в тонкой курточке. Благо, идти недалеко. Поел соус, хотя и было поздно – 20-15. Но голодным не хочется ложиться. Вчера проснулся в час ночи, не мог заснуть, сел за компьютер и за два часа написал две страницы, и с аппетитом съел половину сухарей.
Я на заводе, иду на смену. Суетятся рабочие, припрятывая детали для воровства. Кто-то мне вкладывает в руку стеклянную банку с вареньем, и внутри там металлические детали. Я должен пронести их тайно на смену. На проходе группа людей шмонают проходящих. Мелькает мысль, что нужно вернуться, чтобы меня не застукали с контрабандой в стеклянной банке, но обреченно продолжаю идти, а вдруг не задержат. Нет, подняли руку. И я выбрасываю банку, которая попадает прямо в руки проверяющим. Среди них японцы, наблюдают за нашими порядками.
— Я нечаянно. Мне вложили банку в руку. Первый раз со мной такое. Я больше не буду, — оправдываюсь я.
Задержавший улыбается. «Ладно, проходи». Прохожу. Но никак не могу найти свой цех. Я заблудился. Спрашиваю у прохожего: «Где здесь МСП?» Он не знает. Ну, хотя бы, главный конвейер? Тщетно. Не имею представления, в какую сторону идти? Так я могу опоздать на смену. Как же мне оправдаться? Идущий навстречу, протягивает мне пропуск. Мой? Он с несколькими бумажками. Актами о задержании? Листаю, нет, это не мой пропуск. Там даже нет фотографии. Возвращаю пропуск.
Передо мной красные мягкие купола чугунно-литейного цеха. В просвете мелькают искры сварки. Я уже на красных куполах. Ищу возможность спуститься. Под ногами горячо. Бегаю с одного купола на другой.
Вся ночь в кошмарах. Вечером поел соус и вот, расплата. Во сне страшно хочется спать, и после пробуждения трудно заснуть. Почему-то часто снится, что я в раздевалке и не могу найти свой шкафчик среди сотен похожих. Забыл, где раздевался. Долго ищу.
Вика постоянно делает мне замечания. Понимаю, что это проявляется её недовольство мной. Я её не устраиваю, но и без меня ей будет плохо. Пытается терпеть, но не может сдержаться. При каждом недовольстве срывается на крик, чего я страшно не люблю – ударяет в голову. Повод может быть совершенно пустяковым. То ей показалось, что я плюнул в раковину и не смыл за собой. Да, я иногда споласкивал рот, но никогда бы не плюнул. На мои оправдания начала кричать. Я ушел.
Пришла Юля за деньгами. Я спросил, где Власта? Вика начала орать:
— Тебе же сказали, что она ставит машину!
— Почему ты кричишь на меня? Я не переношу твоего крика.
— Больно ты изнежен.
— Я все время прыгаю вокруг тебя, только чтобы ты не кричала.
— Я тоже прыгаю вокруг тебя.
— Но я на тебя не кричу.
Я ушел в кабинет и невольно стал думать, что мне не хочется жить, нет смысла.
Всё болит. Решил пить свекольный сок, оставшийся после варки свеклы, и снова обострение. Весь вечер не выходил из кабинета, не разговаривал с Викой, хоть так покажу своё недовольство.
На какое-то время она притихает, день не кричит, а потом какой-то мой поступок снова вызывает крик. Не мог спать. Всё думаю о крике. Единственный способ избавиться от крика – это развод, или уйти из жизни, но я ещё полон сил, не превратился в размазню, за которой нужно ухаживать.
Умерла Раиса, завхоз музыкальной школы. Ей 83 года, но успела наворовать на коттедж и на машину. Заставила Вику вернуть деньги за дни, которые она не работала, мол, когда вернешься – накроешь стол. Вика принесла большую вяленую рыбу и бутылку коньяка. Она всё взяла, а через месяц сказала, что нужно вернуть деньги — 2100 рублей. Вика вернула. И вот, эта смерть, которая не вызывает жалости, словно наказание за её грехи.
Хотел было пойти в пенсионный фонд и перевести деньги на книжку, но крик уже достал меня, какой смысл в мельтешении? Стараюсь делать как лучше, но в ответ получаю только крик. С трудом засыпаю, но через час просыпаюсь и вспоминаю очередной кошмар.
Я на заводе. Освободил поддон от стружки и зачем-то поставил его на тележку и повез по цеху. Зашел на другой участок. Какая-то девушка подошла и взяла мой поддон. Я отнял и поставил снова на тележку. Мне самому нужен. Скоро начало смены. Я пришел на смену на 20 минут раньше. Успел почистить поддоны, а этот зачем-то взял с собой. Задумался, наблюдая за работой в цеху. Наступившая тишина заставила посмотреть на тележку – поддона на ней не было. Всё-таки сперла для своего станка. Нужно найти, иначе мой станок будет без поддона. Иду вдоль цеха и нигде не вижу моего зеленого поддона. Она может и не выставить его сразу, припрячет, а если и выставит, то не разрешит забрать. Я же не стану драться с девушкой.
Проснулся в четыре часа и уже не смог заснуть. Так можно пролежать до рассвета. Встал и сел за компьютер. Через час встала Вика.
— Почему ты не спишь?
— Всё думаю о твоём крике. Ты хоть понимаешь, что я не хочу так жить? У меня нет смысла жить.
Захлопнула дверь. На некоторое время я защищен от крика. Пусть подумает. Не хочется обострять отношения. Я стал подкаблучником, лишь, чтобы она не кричала.
Психологи знают этот метод. Женщина кричит, проверяет степень своей власти, она утверждается в границах, криком расширяет их. А я позволяю это делать, пока терпение не лопается. Нужно и ей показать своё недовольство, а это - постоянные натянутые отношения. Она с детства привыкла кричать. Так разговаривали все женщины в её дворе. Криком выясняли отношения. Сейчас у неё постоянные поджелудочные боли, а тут ещё я всё делаю не так, как ей хочется, говорю не то.
После крика ей становится чуть легче, а я думаю о суициде, о машине времени, чтобы вернуться в прошлое и исправить свою ошибку. Вся жизнь стала бы иной.
Впрочем, может быть, и хуже, по эффекту бабочки. Правильный фильм. Заставляет задуматься.
Я постоянно делал глупости. Гены матери. Но она не считала свои поступки глупостью. Всегда была уверена в своей правоте. Ах, как я жалею, что нет ада! Она бы вечно там жарилась на сковороде.
На улице тепло +13.
Не могу смотреть некоторые американские фильмы. Противны наглые негритянские морды, агрессивно исполняющие рэп, веселящиеся подростки, живущие в роскоши недоступной нам. Им она надоела, а мы никогда не будем так жить, потому что такие у нас руководители. Таких выбираем. Уже сейчас начинаются славословия Путину, упрашивают остаться на третий срок, и он придумал ловкий ход. Остается.
В семь часов снова лег спать и в 8-30 проснулся. Полтора часа посидел за компьютером.
Пришла Галя Напылова, принесла три килограмма яблок. Снова начала говорить о перерасчете пенсии. И я подумал, почему бы не пойти в негосударственный пенсионный фонд, заодно зайти и узнать, нужен ли мне перерасчет?
Быстро собрался и вышел. У второго подъезда кошка переходила мне дорогу. Я убыстрил шаг, но она проскочила передо мной. У них это мания — переходить перед человеком. Почему так? Неужели не повезет? Не верю. Быстро доехал на газельке до школы, но у дверей меня завернули. Фонд переехал ещё год назад. Вот тебе и кошка.
Пошел в пенсионный фонд, который в конце улицы Фрунзе. Людей почти нет. Спросила:
— Когда уволился с завода?
— В 2005-м.
Она меня поправила:
— В 2006-м.
Удивился, но не стал спорить, ей виднее. Зачем же спрашивала? Сказала, что перерасчет будет в ноябре, и больше приходить не нужно. Дома посмотрел трудовую. Действительно, я уволился в прошлом году. А такое впечатление, что уже два с половиной года отдыхаю.
10 окт. 07 г. Сегодня +11. Хмурые тучи.
К 11 часам пошел в пенсионный отдел, чтобы перевести оставшиеся деньги на книжку, иначе их съест инфляция. Мне предложили увеличить ежемесячные отчисления почти в два раза, и я согласился, тем более что не надо будет платить 13% налога. Этих отчислений хватит на два с половиной года, а заводских отчислений хватит на 12 лет. Проживу ли столько?
По пути зашел в библиотеку, взял новые книги, и три часа просидел в читальном зале. Большую часть времени уделил новому журналу «Знание-сила», а журналы «Техника молодежи» пролистал, почти ничего интересного нет, но выписал о Тутанхамоне. То ли мой возраст виноват, то ли редактор журнала. Но «Знание-сила» читаю с удовольствием.
Пришел домой. Влада у нас. Останется ночевать, плохо себя чувствовала, сильно рвала. Так было перед первым обострением.
Вика пошла к ней домой за страховкой, без которой не станут лечить, если вдруг придется вызывать скорую помощь. Катя останется одна.
11 октября. 2007 г. +10. Небо в облаках. Но дождя нет.
Вика с Владой идут к врачу. Мерзнет в комнате. Давление в норме. Выпила кофе, хотя вчера давление было повышенное, и Вика давала лекарство, понижающее давление.
Я в гостях у Скворцова. Таня подметает пол веником. Нет пылесоса. Сходить за своим? Нет, не стоит. Очень долго накрывают на стол. После первой рюмки снова долгое ожидание. Наконец, наливает водку в стаканчики. Хочется выпить, но все сидят и смотрят. По комнате ходит торговец и предлагает товар. Женя соглашается. Ему дают ручной диапроектор, и он смотрит картины. Мне интересно, что же там? Но нужно заплатить. Женя молчит, не хочет рассказывать. Я его всё тереблю, расскажи. Потом сам решаюсь. Спрашиваю цену. 63 рубля. Отказываюсь, слишком дорого. Но не переставая, думаю, что же там может быть такое, чтобы можно было заплатить такие деньги и не пожалеть?
Врач, без талона, не захотела разговаривать с Викой и Владой, хотя ей и сказали, что Влада чувствует себя плохо. Влада ушла к себе, мол, нужно идти в техникум, глупо бросать.
У меня вдруг два раза отключился компьютер, хотя на системном блоке напряжение было. Не хватало мне поломки компьютера! На третий раз компьютер включился, но через полчаса свет вырубился. Понял, то были скачки напряжения, поэтому и отключался компьютер. Видимо, случилось что-то серьёзное. Света долго не было. Ушел в комнату читать книги. Обе неудачные, неинтересные. В 15 часов решил пойти в библиотеку.
У хозблока на моей тропинке стояла группа подростков, перекрывая мне дорогу.
Надо было бы мне пойти другой дорогой, так и думал, но почему я должен бояться?
Пошел прямо на них. И не собирались уступать, захваченные разговором друг с другом. Я подошел вплотную, и тогда один, благим матом, громко и залихватски закричал, чуть ли не мне в ухо, оглушив меня. На автомате, не думая, легко ударил его по щеке, сказав:
— Чего орешь?!
Он скуксился, как щенок, едва ли не заплакав, схватился рукой за щеку, но почему-то не с той стороны. Стоящий у меня на дороге, посторонился, громко засмеявшись над происшествием. И все отошли, не зная, чего от меня ожидать. Но я пошел по своей дороге и услышал вслед матерную ругань. Настроение испортилось. Волчата!
Ещё три года пройдет, и они начнут нападать на людей. И всё от скуки. Дома заняться нечем. Мне надо было обойти их, и не распускать руки, пользуясь своей силой. Но он хамски заорал мне, чуть ли не в лицо. Зачем? Переполнен энергией, не знает, куда её деть. Это будет мне наукой. Волчат нужно обходить. Они не понимают, что творят. От обиды могут наделать глупостей.
В библиотеке просидел два часа, пока не включили свет. Значит, и нам дали. Можно идти домой. Лифт не работает. Вику догнал на шестом этаже. На улице начинает темнеть.
Сказала, что на углу Фрунзе и Разина проводили профилактические ремонтные работы и, вероятно, где-то навредили – начался пожар в коллекторе, который и вырубил шесть кварталов. Привезли специальное оборудование для удаления густого черного дыма, но вытяжка лишь усилила горение. Какой-то «умник» получил деньги за это рацпредложение. Выгорело триста метров всех кабелей, в том числе и телефонных. Благодать, никто не надоедает звонками.
Некоторые магазины закрылись, другие торговали при свечах. Люди раскупали консервы. Мы тоже поели вареную колбасу, а я доедал холодную гречневую кашу.
Потом три часа просидели при свечах, разгадывая кроссворд. В 21-45 включили свет, и я просидел до 2-15.
Смотрел в ток-шоу Соловьева Веллера, который полемизировал с глупым Марком Розовским, выступающим за отмену смертной казни, и никак не мог понять, что ему говорит Веллер, который втолковывал, что маньяка, убившего ребенка, нужно казнить.
— Нет, — настаивал Марк, — Нельзя казнить, он может раскаяться, и бывали случаи, когда осуждали невинных. Были такие примеры, когда орудовал Чикатило.
Веллер набрал в пять раз больше голосов, чем Марк.
И тут же по первому каналу начали обсуждать ситуацию в Грузии и Окруашвили, которого отпустили под залог в семь миллионов долларов. Где он взял столько денег при зарплате в 70$?
Пояснили, что нет ничего удивительного, в Грузии всё возможно. Несмотря, на то, что ему нельзя покидать страну, он спокойно сел на самолет и улетел в Англию, с перепуга отказавшись делать какие-либо заявления. Видимо, Саакашвили его сильно напугал, наложил в штаны.
Я не удивляюсь. Грузины, в большинстве своём, трусы, они нападают только тогда, когда имеют численное превосходство, или уж, когда чувствуют своё преимущество.
Сам видел, как они вдесятером избивали одного русского матроса в Батуми. Впрочем, и у нас в России появились такие же ублюдки.
Растет уже второе потерянное поколение, и это губительно скажется на России.
Президент зарабатывает популярность: собирается с декабря увеличивать пенсию на 300 рублей, а цены подняли на всё на 30%. Вот и живи.
13 октября. 07 г. Наконец-то, поставили коронки за 2300. Не такие, как я хотел, но, переделывать себе дороже. Врач сказал, что нагрузка будет больше. Я ответил, что шесть лет проносил такие. Он ничего не ответил. Но дыру в коронке запаяли, а то говорил, что промоется. Люба, установив коронку, сказала:
— Вот теперь порядок. Но тут один зуб больной.
(Она давала установку на лечение, или подсказывала?)
Посмотрим, как долго проношу, хватит ли до конца жизни?
Утром +4. Днем до +10. В пиджаке прохладно, но домой пришел вспотевшим.
В 22 часа пришла Влада с техникума. Будет у нас ночевать, потому что Катя поломала ножку на диване, и теперь Владе негде спать.
На каникулы приехала Ника с ангиной, тоже отлеживается. У Влады ухудшение, временами плохо чувствует себя. Вика говорит ей, чтобы она бросила техникум.
Катя совсем от рук отбилась, в школу не ходит. Андрей остался на второй срок, чтобы заработать денег, мол, потом приедет на три дня и снова уедет.
Влада согласилась бросить техникум. Вика принесла на примерку хорошие сапожки, которые предлагают знакомые. Одни почти подошли. На ногу налезли, лишь самый верх не застегивается, но под брюки можно носить. Тем более что денег нет на новые.
Под вечер Влада почувствовала себя лучше и решила пойти домой, проведать дочек.
Днем я заходил к Кате и взял документы Влады на тот случай, если ей станет плохо. И вот, она ушла домой и там потеряла сознание. Хорошо, что не на улице.
Вика сказала, чтобы вызвали скорую, схватила документы и убежала. Через два часа приехала с Властой. Владу положили в больницу. Врачиха даже подойти к ней не хочет – ей же, не сунули в лапу. Вика собрала всё необходимое для себя и дочки, и будет ночевать с Владой, присматривать за нею, потому что за больными ухаживать некому. Народ брошен. Каждый выживает, как может.
От творимого властью волосы дыбом стоят, но СМИ полны восторга от Путина, уговаривают остаться на третий срок, и уговорили. Станет премьером. Кое-кто говорит о подтасовке выборов. Нужный человек всегда придет к власти. Народ бессилен.
В Днепропетровске в десятиэтажном доме взорвался газ. В эту же минуту взорвались ещё три дома. Свидетели рассказывают, что за час до взрыва приезжали газовики и лазили в коллектор. Но после взрыва газовики заявили, что от них никто не проводил внеплановые работы. Похоже, на теракт. Хотя телевидение заявляет, что взрыв произошел от повышенного давления в трубах. Тринадцать человек погибло, 20 госпитализировано, один подъезд полностью обрушился. С экрана льёт сплошной негатив или безудержная радость записных комиков.
14 окт. 07 г. Потеплело, +8 с утра.
Вика пришла к 11 часам. Рассказала, что Владу не хотели принимать в больнице.
Дала расписку на согласие операции. Но до этого будут обследовать.
Через полчаса приехали Х. с Полиной. Вика отварила картофель, почистила селедку, открыла банки с соленьями. Я предложил вино этого года, но соблазнил коньяком, от которого все опьянели, и разговор начался оживленным.
Нина рассказывала про поездку на Украину, о политической ситуации. Полина говорила с Викой. Хорошо посидели, Гена скучал. Он за рулем, не мог пить.
Потом они простились и подвезли Вику до медгородка. Вика сменит Нику.
В нейрохирургическом отделении лежат только мужчины. Влада одна в палате, поэтому Вика выспалась. Но ей сказали, что если будет поступление, то Владу переведут в общую палату. Настроение паршивое. Но никто не бьётся головой об стенку.
У стоматолога Любови Вальеревны дочка 26 лет, те же симптомы, что и у Влады, но диагноз установить не могут. Раньше я никогда не думал, что так много людей с опухолями в мозгу. Это самое страшное, что может быть.
Начал сначала править роман, в который раз, и уже всё меньше правок, ошибок.
С каждым разом роман всё лучше. Невольно думается, что правильно, что меня не печатали — роман был сырой. Сейчас стал намного лучше. Возможно, моё предназначение в том, чтобы написать этот роман и умереть. На большее я не способен. Но, конечного итога не дано знать. Может быть, всё напрасно.
Разразится война и всем будет не до романов, тем более о Соломоне. Я до сих пор не могу понять, как мне удалось его написать?
Откуда всё взялось? Смогу ли я написать продолжение? Достойное уже написанному. И стоит ли писать? Может быть, всё это никому не нужно? Как не нужны стихи, которые тысячами заполнили издания. Но поэты тетеревами продолжают токовать. Так и писатели.
Не могу понять, почему меня не хотят печатать? Разослал синопсисы в издательства. Печатают разную ерунду, от которой скулы сводит.
Сейчас Вике труднее приходится, чем мне. Мне кажется, я бы не выдержал. У мужчин психика ранимее. В квартире без неё пусто, тихо. Даже телефон не работает. Никто не мешает работать над романом, но нет задора, настроения. Печально.
продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/09/10/693