Лето в этом году выдалось по-настоящему шведское.
Частые и обильные дожди внесли в повседневную жизнь горожан привычку без зонтика не выходить, а резиновые сапоги стали самой ходовой обувью. Насквозь промокшая, облитая из лужи проехавшим мимо автомобилем, вошла домой, и, принялась вытрясать из узкого кармана плаща мелочь, чтобы пересыпать ее в керамическую копилку. От каждой монетки маленькое кресло - качалка раскачивается, а в нем продолжает дремать дедушка в зеленом и мягком халате, с собачкой на руках.
Словно очнувшийся от моего появления, монотонно заныл сигналом скайпа компьютер, подзывая: "Сюда, сюда..."
Возникшее на экране лицо Ирэны дрогнуло, и подалось мелкой рябью от автоматически включившейся вдруг системы обновления программ.
Между тем, ни чего не подозревающая Ирэна продолжала говорить, периодически поправляя зачесанные наверх, и схваченные светлой атласной лентой густые каштановые волосы.
- Помнишь ту девушку, - толстуха такая, когда мы были в Греции, и ездили на экскурсию несколько лет назад?
- Помню, сказала я, и что с ней?
- Она...
Но экран неожиданно погас, изображение со свистом обвалилось, обнаружив темное пустое поле, которое, впрочем, вскоре сменилось зеленым фоном, и на нем появилась надпись: "Подождите, не выключайте ваш компьютер, он запустится через несколько минут". И в самом центре белой полоской побежали проценты обновлений.
Пока я смотрела на череду изменчивых цифр, события того времени сменялись потоком воспоминаний.
Это была самая жаркая неделя июля.
Оставив на стоянке старенький, приятно охлажденный кондиционером автобус, мы медленно поднимались в гору, к развалинам Некромантиона, по раскаленной выцветшей от жары дороге.
Мелкие камешки гравия разбегались из под ног в придорожную желтую пыль, туда, где между вновь покрашенных игрушечно-аккуратных фасадов домов вдруг развалюхой впивался в каменистую, поросшую сухой травой землю ржавый остов разбитого автомобиля.
Жизнь и смерть мирно и спокойно соседствовали в единстве и разнообразии представшего взору пейзажа.
Тягучий настой раскаленного воздуха тяжело раскачивался под звон цикад.
Одежда прилипала к потному телу.
Рядом со мной шла Ирэна. Широкополая соломенная шляпа, купленная тут же в киоске у вокзала, закрывала ей лицо, оставляя беззащитными открытые обожженные солнцем плечи.
Она сжимала в красных обгоревших руках пластмассовую тускловато прозрачную бутылку с моментально нагревшейся питьевой водой.
- А где это Беларусь находится? - спросила она, как бы между прочим, повернув голову в противоположную сторону, что выдавало в ней желание непременно поддержать разговор, но не вдаваться в подробности описаний географического положения и ситуации в стране.
Она рассматривала идущую рядом девушку лет пятнадцати, которая с трудом переставляла ровные грузные ноги, в необыкновенно коротких шортах.
На коробках для краски волос цвета " Махагон" обычно пишут, что это для тех, у кого смелые амбиции, и волевой характер. Этому описанию противопоставлялась тоненькая косичка, выкрашенная в указанный цвет, безжизненно свисавшая на размашистые полные плечи.
Девушка периодически опускала пухлую ручку в картонный стаканчик с жаренными орехами, и отправляла их по одному, или сразу горстью, в маленький ротик, отчего тот сморщивался, и начинал ходить в разные стороны, повторяя движения челюстей, оставляя неподвижными близко посаженные глазки с обильно накрашенными ресницами.
Чуть поодаль вяло плелись её молчаливые родители.
Презрительно отставив коротенький с красным нокотком мизинчик, она указала им в сторону дороги на вершину горы:
- Мы туда пойдем?
- Да, туда! - с какой-то наигранной готовностью тут же ответила ей мать.
Наташа тем временем рассказывала о Некромантионе.
Само происхождение греческого слова объясняет патологическое влечение к мертвому.
Люди приходили сюда для того, что бы встретиться с душами умерших родственников, и услышать предсказания оракула.
Паломники жили несколько месяцев в монастыре. И, на протяжении всего времени пребывания, каждого сопровождал один и тот же священник, помогавший пройти все необходимые ритуалы поста, молитвы, жертвоприношения, в некоторых случаях даже совместного воскурения наркотиков, а потом и встречи оракула, происходившей наедине.
Что именно потом происходило, - ни кто не знает, поскольку рассказывать об этом запрещалось строго настрого, под страхом смерти.
За кельями священников располагались комнаты паломников, в самом центе небольшая церковь, и вокруг великолепие гор, покрытых зеленой пеной хвои, обтянутых тягучим теплым воздухом, в звоне громадных цикад.
Мы прошли лабиринт, сложенный из широких серых камней. Именно так шли паломники на место их окончательной встречи с оракулом.
В конце лабиринта располагался вход в подземелье.
- А что там? - спросила толстушка. И, не услышав ответа, стала вперевалку спускаться по узкой и крутой, разогретой от солнца, металлической лестнице, постепенно пропадая из вида.
Поскольку спускаться в подземелье, и находиться там можно было лишь по одному, - пришлось ждать, пока она вернется обратно.
За это время я успела подумать, что мне совсем не интересно было бы встретиться с моими умершими родителями, ибо я считаю мое появление на земле тайной, отличной от их жизни.
Я думаю, что мы все выбираем, куда потом душа появляется на свет в новорожденном ребенке. И выбор этот, как и появление в конкретную семью, заранее осмыслен. А роль родителей воспитать, обеспечить рост и взросление, а потом отпустить.
Возможно, родители и дети любят, или не любят друг друга, но дело не в этом. За всем этим стоит особая задача для души, пришедшей в мир, и обязательство ее выполнить.
О чем же мне спрашивать их? Ведь это я их выбрала.
Так я думала, пока голова толстушки наконец приподнялась над проемом колодца, куда она недавно спустилась.
Лицо ее выражало испуг и удивление одновременно. Маленький ротик перекосился, кончики узкой запятой поползли вниз.
- Что? Что ты там увидела? - набросилась на нее с вопросами мать. Но девушка молчала, упорно сжимая губы.
Она больше не ела орехи, и не проронила ни слова, до самого возвращения назад, в пропахший пыльной жарой приморский городок, где мы располагались в разных отелях.
Теперь Ирэна вернула в мое сознание всю эту историю, и так некстати исчезла с экрана.
Но вот компьютер дрогнул, мотор зашумел увеличенными оборотами, и лицо подруги возникло вновь.
- Что случилось? - спросила она ровным голосом, не прерываясь. И продолжила - Ну вот, эта девушка, представляешь, я ее мать недавно встретила, так родители в шоке! Она поменяла пол, стала парнем! Даже не представляю ее парнем.
Но это не все.
И женилась на девушке, которая тоже поменяла пол!
То есть раньше это был парень. Операцию сделал. По-моему, даже бесплатно, за счет какого-то фонда.
Теперь это модно, ты знаешь...
Ирэна отпила из маленькой синей бутылочки глоток газированной воды:
- Да, кстати, ее родители хотят поехать в этот Некромантион. Они хотят туда спуститься. А ты там ни чего такого не испытывала?
-Нет, ни чего такого. Помню, что было невероятно душно, и стены какими-то полукругами, а посредине торцовая стена со странным рисунком. Мне показалось, что там двое людей обращены друг к другу. А тебе?
- Да я тоже помню, но рисунок другой был, я видела щель такую, как две раздельные половинки.
- А как ты вообще сама-то? Что слышно? - спросила я, решив сменить тему.
- Да все хорошо, живо ответила Ирэна. Развелась наконец-то...
Но последняя фраза потонула в зашумевшем моторе компьютера, опять включившего свои обороты.
Надпись на экране гласила: "Ошибка..."
Мне показалось, что компьютеру не понравился её бравурный тон.