Знаете, наверное каждый человек в жизни хоть однажды писал/пишет/будет писать об этом. Как говорится, не я первая, не я последняя.
В общем, я сижу на кровати, рядом моя никогда-не-стареющая-хорошеющая-прекрасная-мать бегает в поисках очередного сногсшибательного платья, ведь через полчаса она выезжает в аэропорт, чтобы улететь в теплые края и сводить арабов своей красотой с ума, а чемодан, как и всегда, пуст. К слову, для того, чтобы свести кого-то с ума, ей даже не нужно прикладывать усилий: и без улыбки она способна произвести фурор в любом месте, где бы она не находилась, будь то продуктовый магазин или ресторан на крыше небоскреба.
Она ругается, психует и кидает вещи, как истинная экспрессивная блондинка. А я смотрю на неё, улыбаясь, и понимаю, как бесконечно я её люблю. Люблю безусловно, бесконечно и дня не могу прожить, чтобы не покривляться с ней утром на кухне, когда она наливает себе кофе, переделав добрую кучу дел, выпросить у неё нежностей, объятий и нравоучительных замечаний по поводу очередного стихотворения в моей ленте фотографий. Я 19-летний детина. И в 48 с хвостиком я тоже буду кривляться! И я буду обнимать её и ехидно делать замечания, мол, "вот Ваню ты всегда любила больше, чем меня", получать от нее саркастический втык за сказанную чушь и получать столь мною любимый поцелуй в щёку.
[Мам, я люблю тебя.
И никогда не перестану рассказывать всему миру о том, как восхищаюсь тобой.]
Я так часто доводила её до слёз, будучи своенравной малышкой, кричала, что не люблю её. Глупая.
Я могу долго кричать, хлопнуть дверью и уйти из дома, оставив её плакать в пустой квартире от обиды, я буду корить себя только выйдя во двор, как буду корить себя всю оставшуюся жизнь; извиняться за что на коленях готова, ведь в целом мире не существует женщины, человека, личности, что важнее, мудрее и сильнее её в глазах моих.
Будь я собственной дочерью, приковала бы к батареи, часто ругаю себя за себя, но за неё я под поезд, меж скал и в огонь, потому что мама. Потому что кровинушка, потому что под сердцем 9 месяцев.
[Ма, только ты осаждаешь меня, выводишь и тормозишь. Я бешусь, кричу и ворчу, но ты всегда права, и всегда будешь правой. Я знаю это каждый раз, начиная спорить с тобой. Но я - это я. И ты любишь меня за это. Я знаю, что, когда злюсь, у меня смешно дергается кончик носа. Ты не можешь злиться долго.:)]
Часто мне хочется извиниться перед ней за то, чем я не стала. Извиниться за то, что сделала, и даже за то, что не сделала, если она считала это важным. Она провела со мной столько бессонных ночей, сумасшедших дней, посетила столько секций, что по намотанному километражу ей в пору выдать медаль. Она сделала меня такой, каковой я являюсь сейчас. Все те слова, что сказала мне она, не сказал бы никто.
[Ма, ты ещё рядом, а я уже скучаю. И я точно знаю, что когда-то мой ребёнок будет для тебя самым святым в этом мире. Именно потому, что он мой. Ты будешь ворчать, что я делаю всё не так, и я отдам его в твои руки. Ма, потому что только ты знаешь, что значит любить искренне, безусловно и исключительно ни за что. Ма, ты замечательная.]
В моей постоянной борьбе за мир, правду и поисках себя в различных жизненных течениях, она часто не понимает меня. Но никогда не осуждает. Она смирилась с дочерью-танцовщицей, дочерью-тусовщицей, дочерью-феминистской, дочерью-максималисткой, дочерью-учителем жизни. И с другой тысячью дочерей она тоже смирится, хоть не всегда поймёт и одобрит. Она ругает меня за излишнюю любовь к свободе, переживает за моё будущее. А я переживаю, когда уже поздно, а её всё ещё нет дома. Я фаталист, а она всегда борется. Я часто падаю духом, а она запрещает раскисать. Хотя, мои редкие слёзы успокоит лишь она.
Очень жаль, что всё то нежнейшее, что ей во мне к ней так тяжело вместить в слова.
Я, кажется, записалась. Ещё пару минут, ждёт машина. Пойду поцелую своё самое любимое сокровище. Целых 9 дней.
[Ма, без тебя хотя бы на телефонной трубке, 9 дней - это 9 веков]
Я так счастлива тем, что я на неё похожа.
Ребята, так счастлива.