Каждый день, в своё дежурство в фойе приморской гостиницы, Янис встречал туристов, приплывающих на пароме из Турку. И каждый раз надеялся вновь услышать родную русскую речь.
За много лет работы здесь он уже научился определять издалека, кто из спускающихся по трапу пассажиров из России.
Вот и в тот раз, сквозь прозрачные стены гостиницы он сразу определил, что семья с двумя детьми из России. Только они так открыты и приветливы, а глаза их полны любопытства и восторга.
Стоит ли удивляться, Стокгольм - столица Швеции, одного из самых развитых и социально ориентированных государств Европы. И русские после открытия границ и распада великой державы едут туда с удовольствием. Увидеть своими глазами развитый капитализм в действии.
Семья вошла в фойе, и пока их оформляли, Янис внимательно рассматривал русских. Конечно, в первую очередь его взгляд упал на даму.
Приятной внешности молодая женщина была в элегантном удлиннённом чёрном жакете с коротким рукавом, одетом поверх выглядывающего полосатого чёрно-белого короткого платья. Красивые стройные ноги были обуты в чёрные плетёные босоножки. Бросились в глаза ухоженные ногти, дорогие золотые часы на тонком кожаном ремешке. В ушах - красивые большие янтарные серьги в серебряной оправе ручной работы.
Янис в этом разбирался хорошо, поскольку раньше часто бывал в Эстонии и видел обработанный королевский янтарь жёлтого непрозрачного цвета. Чёрные волосы дамы подстрижены под каре и зачёсаны за уши, а миндалевидные глаза и приятные мелкие черты лица говорили о её восточном происхождении. На вид ей было лет 35. "Модно и со вкусом выглядит особа, неплохо стали русские одеваться. Интересно, откуда они?" - промелькнуло у него в голове.
Перед глазами возник образ рязанской девушки Насти, такой же миловидной, с курносым маленьким носиком и немного раскосой. С ней он познакомился во время учёбы в десантном училище.
Он почти тогда влюбился в неё, и даже собирался признаться и попросить руки. А во время увольнений частенько бывал у неё дома. И сердобольные родители уже видели в нём достойного жениха, будущего военного, а потому встречали приветливо и хлебосольно. Её мама всегда к его приходу пекла пироги с черникой или с капустой.
Боже, как давно это было, и с ним ли?
Янис приступил к своим обязанностям, носильщика и портье. Семья оглядывалась в поисках лифтов, и он поспешил им на помощь, подхватив чемодан:
- Какой у вас этаж?
- У нас номер 511, наверное, пятый, - хором ответили дети. - А вы знаете русский язык?
- Да, я жил в России. - Янис поставил чемоданы возле дверей лифта, подкатил платформу для вещей и нажал кнопку вызова.
- Как интересно? А из какого города вы? А мы в Рязани живём, - продолжали разговор шустрые дети.
- Дети, не приставайте, не хорошо быть назойливыми. Видите, портье Янис, видимо, не очень хорошо себя чувствует, возможно, болеет, - останавливала детей мать, изучая имя на бейджике.
У Яниса навернулись слёзы на глаза. Он был так растроган неожиданной встречей, что они сами по себе потекли ручьём. Даже не ожидал, видно, стал стареть. Ностальгия, меланхолия...
- Дети, жена, вперёд, лифт приехал! - подхватив в охапку, отец семейства стал бережно заталкивать детей в лифт.
Янис привычным движением ловко поднял чемодан правой рукой и установил его на платформу. Протез левой руки хоть и двигался, но тяжёлое этой рукой он поднять не мог. В Швеции это не проблема для трудоустройства. Много всяких вспомогательных механизмов, поэтому его даже с протезом левой руки приняли на работу. Как человека с ограниченными возможностями в результате военных действий.
Янис достал из кармана брюк носовой платок и протезом левой руки стал вытирать слёзы:
- Да, немного продуло вчера, видимо, вирусная инфекция. В 70-х я учился в Рязани, в десантном училище. Потом Афган.
- Да вы что? - удивилась дама, - Судя по времени, вы, наверное, воевали вместе с полковником ***м, и его политрука тоже знаете, ***на. Они сейчас известные люди в городе. Мне приходится с ними иметь дело.
- Да, да, именно при них это и было, - Янис раскраснелся, с него спала маска благополучного шведского подданного, а слёзы предательски душили и подкатывали к горлу. - В бою лишился кисти левой руки и был контужен, попал в плен. Когда пришёл в себя и пошёл на поправку, понял, что возврата домой нет. Смалодушничал я тогда, испугался плена, поверил уговорам, что попаду под трибунал и буду признан дезертиром. Канада, потом вот сюда, в Швецию перебрался, всё ближе к Родине! Очень скучаю, но въезд в Россию мне закрыт.
- Да вы не переживайте так, ведь вы же в благополучной Швеции теперь живёте, - успокаивали его дети. - Наверное, в своём коттедже, мы об этом много слышим по телевизору. Что здесь все живут хорошо, обеспеченно, в своих коттеджах.
- Да, в коттедже. Но разве это главное? - двери лифта открылись на пятом этаже, и Янис выкатил платформу с вещами. Его так и разбирало поговорить с земляками, но он был на работе, а старшим администратором разговоры с гостями не приветствовались. - Здесь фальш одна, все играют в демократию. На самом деле все зажаты, боязнью потерять работу, ипотекой, налогами, полицией. Да всем.
Янис махнул протезом:
- Раньше я плавал на пароме "Эстония" в Таллин, приезжал на границу с Россией и долго смотрел вдаль, на Родину. Просто ложился на луг и лежал, вдыхал запах. Потом возвращался в порт и плыл назад, в Стокгольм. Как будто побывал дома. А теперь, после крушения парома, лишился и этой возможности. Поэтому очень рад, когда могу встретить кого-то из России здесь, в приморском отеле. Тем более рад вам, из Рязани.
- А как вас зовут по-настоящему, по-русски? - поинтересовались дети.
- Владимир меня зовут, был назван в честь Владимира Ильича родителями. Но здесь я Янис.
Он помог завезти вещи в номер, мужчина дал ему чаевые - пять долларов, и Владимир с поклоном и словами благодарности закрыл за собой дверь.
Слёзы душили Яниса, и, хоть бросил он курить давно, ещё 15 лет назад в Канаде, где проходил курсы реабилитации, но до безумия захотелось покурить!
Вспомнилось последнее свидание с Настей. Попрощались они тогда до следующего увольнения. Но увольнение не состоялось. На следующий день вся рота была поднята по тревоге. В первом же бою он попал в плен.
Струсил, смалодушничал... Когда принимал присягу, не думал, что всё может быть так серьёзно, по-военному серьёзно.
Конечно, сейчас уже поздно что-то менять. Шведская жена, сын, шведское подданство. Живут в коттедже в маленьком пригороде Стокгольма, вроде, всё благополучно, стабильно.
Но что же постоянно не даёт покоя? Эта стабильность, одно и то же изо дня в день, пресмыкание на работе перед старшим администратором, фальшивые улыбки, в том числе соседа, подсматривающего за ним из-за своей занавески. Никогда он здесь не будет своим.
Эта выцветшая физиономия рано постаревшей жены, секс на автомате ради исполнения супружеского долга! Чего доброго, обратится в суд, и он будет на её стороне. Тогда лишишься всего. В Россию хода нет. Неволя, безрадостность и полная бесперспективность.
Ещё несколько раз за своё дежурство Янис встречался с семьёй из России, и каждый раз его душили слёзы ностальгии.
Когда он заступил на очередное дежурство спустя три дня, семья уже убыла назад В Финляндию, а там в Санкт-Петербург. Но ему уже никогда не ступить на родную землю. Страх за своё предательство и возможную расплату держал его крепко.
"Когда расцветёт эдельвейс" - http://www.proza.ru/2014/02/18/6