Итак, с чего же начать? Учебный год пронесся со скоростью легковушки на ночной трассе. Причем без глушителя. Сын, с легкостью поступивший в университет на бюджет (согласитесь — удача по нынешним временам), начал прогуливать все подряд, засиживаться в компе до позднего утра и безбожно врать по любому поводу. Итог сего времяпрепровождения был вполне закономерен — на его жизненном горизонте замаячила, а потом вполне четко обрисовалась перспектива — Российская армия. Ничего другого жизнь преподнести не могла. Наступил момент осознания происходящего. Сын гордо выпрямил спину и заявил, что вполне готов к такому повороту событий. И пойдет служить. Как все. С честью! Я, естественно, поистерив по-матерински, смирилась. А что? Ну, не дебил, не косой, хотя и не очень спортивен. Правда, в военном билете меня несколько смутила фраза «годен с ограничениями». Смысл этого изречения нам помогли понять в военкомате. Там были люди вполне адекватные. И дали они моему ребенку направление на самые различные медицинские процедуры с целью обследоваться. Если что. Чтобы быть уверенными, что Вооруженные Силы РФ получают все-таки более-менее полноценного бойца, а не задохлика и хлюпика. На медицинские и военкоматовские рекомендации сын с легкостью восемнадцатилетнего юношеского максимализма наплевал. Точнее, просто ограничился сдачей анализов, а все время, отведенное на прохождение мед. комиссии, просидел в столь любимом компьютере. Разумеется, когда я очнулась от своей всепоглощающей школьной работы, Родина уже не преминула записать моего героя в уклонисты. О чем и сообщила в письменном виде. С пожеланием все-таки явиться на сборный пункт с вещами. Ребенок, небрежно тряхнув буйными кудрями, ниспадающими почти до поясницы, уставился на меня: «Че не предупредила?» Я, онемев, собрала паек: йогуртик и нежно отваренную куриную ножку, сунула запасные носки, зубную щетку. Пакет схватил, добежать до военкомата успел. Из уклонистов его благополучно вычеркнули и вручили повестку.
Через сутки я, как и пара десятков мамаш, папаш, бабуль, дедуль, любимых беременных девушек, разбитных, знающих все о жизни, друзей, провожала сына на вокзале под пресловутое «Прощание славянки». Слезы катились по моим щекам, но я улыбалась, как и должно матери, провожающей единственного сыночка на службу в полную неизвестность. - «Служи с честью!» -, прошептала я сакраментальную фразу. Он смотрел на меня из окошка вагончика, мужественно вытягивал и без того жирафью шейку, ежился, поминутно поправляя на голой башке кепочку… Паровозик свистнул, вагончик тронулся, мелодия стихла. Служба началась.
Первую неделю мы созванивались регулярно (спасибо командирам — выдавали мобильники ежевечерне), он выкладывал новости. Как то: еще не мылись, ходил в наряд, бегали на время, учились заправлять кровати. Еда, впрочем, отличная - «Я даже наелся, не то, что дома!» (Разъясню — я почти не успевала готовить, т. к. в связи с чередой проверок домой из школы появлялась только к ночи, а с утра опять исчезала в водовороте работы). Затем звонки стали редкими — времени на это у него не оставалось. Меня переполняли волны любви и гордости за сына. Ну, служит же! Как все! Интеллигентный мальчик, оболтус, конечно, не вполне представляющий суровый мужской быт, никогда не дравшийся, выросший без отца… Но смог! Как же было не гордиться, - появились друзья, командир даже иногда ставил в пример его старания.
Судьба, как известно, и на печке найдет. Не то, что в армии! И нашла. К концу второй недели фраза об отсутствии мытья, регулярно присутствовавшая в Сводках С Фронта, стала меня ощутимо беспокоить. Я уговаривала его и себя — солдаты, как и танки, грязи не боятся. И все ненужное организму отвалится само собой. А вот в средние века, сынок, мыться вообще было не принято, потерпи!.. Он в ответ хмыкал, но не жаловался. К концу третьей недели пребывания в учебке сын сообщил, что-таки помылся, только под холодный дождик они попали на обратном пути из бани. Ну, не детский сад, высохнем! Главное — на присягу чистый!..
Тут как раз и подошло время присяги. Для присутствия на столь важном событии я старательно собрала кошелки с конфетами, запасными шнурками, носками, приветами от друзей и прочими необходимыми мелочами. И выехала в часть, располагающуюся в соседнем городе. Переночевала у друзей, затем - пару часов на пригородном автобусе до КПП. Там уже толпились близкие и родственники служащих. Эта живая масса занимала огромное поле, шевелясь, крича, шурша сумками и рюкзаками с неимоверным количеством жратвы. У всех были радостные физиономии; мамы, папы, маленькие дети и прочие родственники сияли, вопили, проверяли фотоаппараты, налаживали камеры. Общим настроением заразилась и я, расцветая от предвкушения встречи с сыном, планируя наш с ним увольнительный маршрут...
Ворота открылись, вышли трое солдатиков со списками новобранцев и просьбами прослушать — кто, мол, где служит. Зачитывали быстро. Фамилии сына в списках почему-то не было. Ну, не одна я такая, несколько человек рванули к мальчикам со списками. Быстро выяснилось, что моя кровиночка валяется в больничке, а не красуется с товарищами на плацу, вцепившись в автомат и произнося слова Присяги Родине…
Мы с родительницами болящих сориентировались моментально, рванув огородами к серенькому зданию мед. пункта. В сумрачном коридоре стоял ряд откидных допотопных сидений. Нам выдали по паре бахил и велели подождать своих чад. Чада явились… Кто это?.. Серо-синюшная мордаха на тощей шее, остренькие косточки длинных рук, провалившиеся глаза, лысый череп дополнялись откровенно воняющей жесткой больничной пижамой защитно-голубого когда-то оттенка… Я обняла, наконец, это существо… Встреча прошла удачно. Он выпил и съел почти пол-рюкзака, отдышался, рассказал, что два дня назад, после баньки, появилась температура, сильно заболело горло. Сначала пытался скрыть (все-таки присяга, мечтал сфотографироваться с автоматом!) В таком нездоровом виде его сцапали на вечерней поверке, заподозрили неладное и немедленно отправили в больничку.
Дальше последовали мои восклицания, очередные объятия, сопли и слезы. После этого ритуала сын поволок мешок с харчами и мелочевкой в палату, а я отправилась домой — переживать и ждать новостей.
Примерно неделю продолжалось его существование в мед.пункте, затем, как выздоровевшего, отправили назад, в казарму. Жизнь, казалось, вошла в прежний ритм. Я пыталась заниматься отпускными домашними делами, собирала ягоды, варила варенье, мыла загаженный за год дом, откармливала пожилого отощавшего кота и раз в пару дней общалась с ребенком по мобильнику. Новости меня не огорчали. Рейды, наряды, учеба, новые контакты… Настораживал, правда, голос: покашливание, сопливый нос. Ничего, окрепнет! Там не таких поднимали! Зато про комп забудет.
Вечерний звонок вывел меня из отпускного состояния: «Мам! Меня в больничку опять!..» Связь оборвалась. С телефоном в обнимку я просидела еще час на кровати, как суслик, столбиком. В глухой полуночи опять звонок: «Я госпитале, они не знают, чего со мной, на всякий случай положили в инфекционное отделение! Температура и сопли, ты только не переживай!..» Прелесть, а не жизнь! И ведь, не навестить — не пускают. Как будто не сын, а бомба замедленного действия! Ладно, возьмем себя в руки и будем ждать. Все-таки госпиталь, там врачи, присмотр как-никак... Сообщения были короткими — лечат витаминками, воду дают, обедом кормят, более лекарств никаких, иногда пускают мыться… Лечащему персоналу виднее (ну чем мне себя утешить еще?) Служба-то идет!
Две недельки спустя перевели моего служивого назад, в родную учебную часть. Только к тому моменту разделили их на отдельные группы (названия мне армейские не даются, сугубо штатская я личность) — роты, а может, отряды… Неважно. Важно другое. Прибыл мой боец из госпиталя уже на новое место дислокации. На полигон. За 40 км от основной казармы, практически в чистое поле. Ну, блин, на то и армия! Если бы не одно нО — все его вещи исчезли. Их банально сперли! И у парня не стало ни зубной щетки, ни мыла, ни, пардон, туалетной бумаги, ни кружки, ни ложки!..
Само собой, велел командир, - приобретай все по-новой, сам!!! Хрен с ним, приобрел бы, но — ГДЕ? На танковом полигоне??? Спас мобильник - «МАМ!!! СОС!!!»
Кто остановит русскую женщину, когда ее ребенку нужна помощь? Правильно, нет таких препятствий!
На ближайшие выходные я забронировала билет, созвонилась с подругой на предмет ночевки, узнала расписание пригородных местных маршруток. И подорвалась в магазин за мясом, мукой и конфетами. Сутки стояла у плиты, хотелось порадовать сыночка котлетками, его любимыми плюшками… Наконец, все было готово. У дверей стояла огромная кошелка плюшек, четыре кило карамелек; в холодильнике млел приготовленный пакет с котлетами, свежей малиной, малосольными огурчиками. Тут же в полной боевой готовности вычищенные кроссовки (все-таки на полигон далеко идти, пешком, а ноги уже не те, что в молодости). Ну, в путь!..
Ага, счас! Звонок вывел меня из состояния заполошного материнства.
- «Мам! У меня две новости — хорошая и плохая! С какой начать?»
- «С плохой, само собой!» - Голос у него бодрый, что еще стряслось?
- «Плохая — я в больничке, у меня ветрянка, хорошая — не приезжай, деньги тратить не надо!!! Сэкономишь! До связи!»
- « До связи!..»
Я осела на сумку с плюшками. Это же надо! Ветрянка! В восемнадцать! Он уже болел ею в детстве, откуда снова??? И притом, еще неизвестно, как он, облизав все соседские кружки и ложки, воздействует на сослуживцев! Ну, общее же почти все! Друзья не дали пропасть, все ему без стеснения предлагали свои предметы личного обихода, пока мать не привезет новые! И питались из одного котла посереди чистого поля!.. Просто не ребенок, а бактериологическое оружие массового поражения!!!
Следующий звонок через пару часов ситуацию вполне разъяснил: «Несет меня лиса за дальние леса!.. Тьфу! Везут меня в госпиталь!.. Со мной еще пятеро!.. До связи, мам!.. Мы еще послужим!..»
- «До связи, сынок!.. Не болей, родной!.. Служи с честью!..»
01.08.2015