Сергей ФОМИНЦЕВ
ТЕАТР ОБЩЕНИЯ
ЖИЗНЬ-ИНТЕРВЬЮ
1985–2005
“Но пока не был задан вопрос, мы и не задумывались обо всем этом”.
Пол Маккартни
На каждом выступлении задают вопросы.
Вопросы разные: умные и глупые, смешные и не очень, корректные и хамские... После выступления я еще и еще раз отвечаю на эти вопросы. И это продолжается много лет. Из вопросов зрителей и моих ответов получилась огромная книга. Для кого она? Думаю, что эта книга интересна тем, кто побывал на моих концертах, уроках-спектаклях или беседовал со мною. Эта книга – продолжение нашего общения.
В результате получается «совместная» работа – зрители составляют план книги, а я следую этому плану.
Я не рискну предлагать сразу всю книгу, а вот несколько десятков страниц, уверен, будут интересны моим давним зрителям и собеседникам.
Некоторые записи были сделаны двадцать пять (!) лет назад. Сегодня, вероятно, на те же самые вопросы я бы ответил по-другому, но оставим, оставим все, как было.
Обычно в конце года, в декабре, ближе к Новому году, перебирая записки с вопросами, я отвечаю на них ещё раз, уже для себя; и тогда получаются в ответах парадоксальные вариации. Этому обстоятельству я удивляюсь не меньше тех, кто указывает мне на эти парадоксы.
Корректоры Валентина Земзерева и Гузель Кузьмина.
1985
1. – Почему азбука начинается с буквы “А”?
– Это самое простое, что можно произнести, – во всех языках этот звук “а-а-а” существует. Это же крик новорожденного! Каждый из нас с этого начинал, значит, это дань началу.
2. – Почему в алфавите тридцать три буквы?
– Если ответить в стиле Даниила Хармса, то: “На каждый зуб по букве”.
3. – Любимая песня?
– “Ой, мороз, мороз”.
4. – Любимая советская артистка?
– Людмила Гурченко.
5. – Любимый советский певец?
– В разных жанрах свой: в авторской песне – Высоцкий, в опере – Саткилава, на эстраде – Лещенко...
6. – Любимые виды спорта?
– Марафонский бег и шахматы.
7. – Любимый стиль в музыке?
– Кантри.
8. – Чем занимаетесь в свободное от работы время?
– Продолжаю работать, меняя виды деятельности.
9. – Дома держите животных?
– Я так редко бываю дома, что при всей моей любви к животным не имею возможности их держать, а тем более возить их с собой из города в город.
В детстве, когда наша семья еще жила в деревянном доме, в нашем дворе были и собаки, и куры, а в доме – кошка с котятами и маленькая семья дрессированных тараканов. Тараканов я развел специально – мне было непонятно, почему люди, особенно женщины, «звереют» при виде таракана, хватают тапки и мчатся его убивать. За что? Я научил своих тараканов прятаться от людей. Тараканы – умнейшие существа!
Знаете, я до сих пор не понимаю женскую ненависть к тараканам. Наверное, присутствие тараканов как-то снижает их статус хорошей домашней хозяйки.
10. – Где Вы любите отдыхать?
– В горах Хакасии и на Волге. Енисей в горах Тувы и Хакасии, если честно, намного красивее Волги и волжских берегов, но Волга – символ Родины, и я, бывая на ее берегах, верю в это. Как октябренок.
На отдыхе я не валяюсь под солнышком, а топаю с рюкзаком по безлюдным местам, живу в палатке, варю на костре немудреную пищу, и... удивляюсь нашим просторам, и пою: “Славное море, священный Байкал!!!”
Да, я забыл сказать, что еще люблю бывать на Байкале, обретать там гармонию с мирозданием.
11. – Любите ли Вы цветы? Какие самые любимые?
– Я люблю лесные и полевые, а вот срезанные не люблю.
Люблю колокольчики.
12. – Какая у Вас самая любимая детская книжка?
– Самая-самая? “Денискины рассказы” Виктора Драгунского.
С этим названием была смешная история. Одна моя знакомая девочка Таня терпеть не могла экзаменаторов, и когда к ней пристала учительница литературы с вопросом: “Скажите, пожалуйста, Таня, как называют литературоведы цикл произведений Дениса Давыдова?”, – Таня брякнула: “Цикл произведений Дениса Давыдова, Графиелита Шохруххоновна, литературоведы называют “Денискины рассказы”! Все могло бы обойтись хохотом, если бы Таня не выдала тайну – учительницу действительно при рождении назвали Графиелита Шохруххоновна, но в школе ее называли Анной Семеновной; она никому не поверяла своей тайны, но имя тоже не меняла, боясь обидеть своих родителей.
Скандал!
13. – Ваша любимая телепередача? И почему?
– “В мире животных”. Как это ни странно, но литературный язык, правильную русскую речь слышу только в этой передаче, если, конечно, не считать программ, посвященных именно русскому языку.
14. – Любимый телеведущий?
– Николай Дроздов. Одну из причин вы уже знаете.
15. – Чему научила Вас армия?
– Заниматься интеллектуальной деятельностью в условиях несвободы.
16. – Какой у Вас характер?
– Ангельский. С ангелами.
17. – Ваши самые светлые воспоминания?
– Детство.
18. – От чего устаете?
– От невежества. Иногда от собственного.
19. – Вы ждете отдачи от своих усилий?
– Как и все люди, надеюсь на отдачу. Моральное удовлетворение есть от собственной деятельности, а материальное благосостояние все улучшается, но улучшается медленно.
20. – Интеллигент. Кто это?
– А вы у него, интеллигента, и спросите. Например, у Николая Дроздова. Или у Дмитрия Лихачева? Или у Андрея Сахарова? Сейчас начинают трубить на всех углах о том, что интеллигенцию в нашей стране уничтожили, а я вдруг начну говорить от имени интеллигентов? Я, в лучшем случае, интеллектуал, да и то с этим кто-нибудь да поспорит. Ищите ответ на свой вопрос сами. Это, кстати сказать, черта интеллигентного человека – собственное мнение. Так мне кажется.
21. – Имеет ли право художник на вымысел?
– Без вымысла художника не бывает.
22. – Стараетесь предугадать то, что будет?
– Этим и без меня занимались, например, Месснер, Нострадамус, Ванга. Не люблю гадать, а вот смоделировать собственное будущее пытаюсь.
Часто получается.
23. – Вы когда-нибудь писали стихи или песни?
– Одно из любимых моих занятий – писать буриме. Это бывает очень редко, как литературная игра со своими учениками. Получаются вирши – рифмованные мысли. Писал пародии, но это было больше похоже на «лингвистический тренаж». Пишу, признаюсь, песни, но пою их только себе и нисколько не страдаю от того, что они не звучат везде и всюду.
24. – А есть у вас строки о первой любви?
– Есть. Вот такие:
Первая любовь в песне остается,
Первая любовь помогает жить.
С ней невзгоды мне выдержать придется,
Первая любовь – Ариадны нить.
25. – В детстве читали много?
– В детстве как раз страсть к чтению и зародилась. Очень рано стал сторонником системного чтения: русская классика, зарубежная классика, лучшие современники, новинки литературы.
26. – Сейчас остается время на чтение?
– Книга всегда находится под подушкой. Если не успел днем выделить время на чтение, то обязательно перед сном читаю, когда больше, когда меньше, но непременно с карандашом. Чтение – это первый этап работы с книгой. Во время этого этапа я подчеркиваю понравившиеся мне мысли, незнакомые слова, делаю пометки. Второй этап работы с книгой – выписки всех пометок в отдельную тетрадь. Третий этап – работа со словарями и справочной литературой.
А потом создаю программы, с которыми выступаю в разных городах, как, например, у вас сегодня.
27. – Ваша аудитория?
– Школьники, студенты и люди, молодые душой.
28. – Ваше отношение к мести?
– Я лично совсем немстительный человек, но это у меня благоприобретенное: я над собой специально работал, заставил себя размышлять, а не раздражаться.
Мне кажется, что реваншизм заложен в природе человека. Для спорта – это неплохо, а вот для семейной жизни невыносимо.
Для меня же то, что не конструктивно, то не интересно и не нужно.
29. – Даете оступившемуся второй шанс?
– И даже третий с четвертым, если, конечно, оступившийся не совершал ошибок преднамеренно.
30. – Вы сова или жаворонок?
– Универсал: режим строится от главного вида деятельности. Могу поздно ложиться и рано вставать, ночь – любимое время для творческой работы; безболезненно переношу смену двух этих состояний, при условии, конечно, что спать все же необходимо.
31. – Вы суеверны?
– Позитивно суеверный: у меня все приметы – от черной кошки до пустых ведер – к счастью. Или к деньгам.
32. – Вас задевают пересуды за спиной?
– За месяц на моих встречах присутствует две-три тысячи человек. Наверное, они обо мне что-то говорят, но я не могу повлиять уже на их мнение обо мне. Мне важно, что я сделал и как сам это оцениваю, а не то, как это оценивают другие.
Мнение родственников и знакомых меня тоже не особенно волнует, если это касается моей работы. Они про это знают.
33. – Работали когда-нибудь дворником или сторожем?
– Дворником не приходилось, а вот сторожем работал, как и многие творческие люди в нашей творческой стране.
34. – Может ли быть человек счастливым, когда несчастны другие?
– У Гёте есть строки: “Весь мир клубок противоречий, тебе за них не отвечать”. Хорошие строки, успокаивающие. Но мир последние годы стал таким маленьким! А горя везде так много, что я и не заметил, как перестал смеяться.
Неудобно быть счастливым.
Но все же надо быть счастливым!
35. – Верите ли Вы в то, что перестройка победит?
– Объявленные и реально задуманные цели руководителей могут не совпадать, поэтому, что ни предполагай, все равно ошибешься.
36. – Занимаетесь зарядкой?
– Моя зарядка – это в шесть часов утра бег десять километров.
ДЕКАБРЬ-85
Событие года?
В моей жизни?
Пробежал 9 мая очередной марафон. 42 км 195 м. Отличается он от всех предыдущих тем, что я стал победителем. Ни разу еще в марафоне не приходилось выигрывать. В мае еще казалось, что лет двадцать буду бегать в соревнованиях, но вот сейчас, в преддверии Нового Года я начинаю понимать – этот марафон прощальный.
Жизнь так неожиданно начала меняться! Стало возможным делать то, о чем всю жизнь мечтал – свобода выбора деятельности. Значит, не зря я несколько лет работал над проектами «Школа интеллектуальной жизни» и «Театр общения».
Меня стали приглашать в разные города с моими программами, и о соревнованиях приходится забывать.
Еще бегаю, но уже без прицела на результат. Все свободное время уходит на подготовку творческих программ: отбор материала, репетиции и поездки, поездки, поездки.
Написал цикл рассказов «Школа». Вот один из них:
ГЕОГРАФИЯ С ИСТОРИЕЙ
Наш сосед дядя Коля, между прочим, мастер по городошному спорту, говорил к месту и не к месту, а по всякому затруднительному поводу, присказку: “Вот такая история с географией”. Потом я слышал это и от других людей – видимо, «мыслительные затруднения» вызывают одни и те же крылатые выражения.
Эту присказку я однажды воплотил в жизнь, соединив урок географии с историей, которую почему-то мои однокашники вспоминают и теперь, хотя прошло с тех пор много лет (так много, что многие уже имеют внуков, а некоторых уже нет в живых).
Вёл географию сам директор школы. Сноб в перхоти. Перхоть лежала на его красивых темных пиджаках постоянно. Однажды на его урок какая-то комиссия пожаловала. Разные неинтересные люди, выполняющие чьи-то не очень умные установки. Установка у них была проста до смеха: группа взрослых людей ходила по классам и выгоняла в парикмахерскую тех, кто, по их мнению, оброс неприлично. На глазок прикидывали. Уж не знаю почему, но за день до комиссии я посетил парикмахерскую, и меня там без затей подстригли, правда, некоторые мои пожелания выполнили – ушки, например, не открыли. Парикмахеры почему-то так и спрашивали своих клиентов: “Ушки открыть?”
Встречаю комиссию спокойно. Сам себе удивляюсь: надо же! – какая прозорливость! Какая интуиция!
А комиссионеры, так их про себя обозвал вопреки значению этого слова, тем временем по рядам двигаются – отбирают кандидатов и вещают: если в течение часа не успеете привести себя в порядок, то завтра без родителей не пустим. Ну и прочую чушь несут. Запугивают. Директор делает страшные глаза в подтверждение. Это откуда же такая грозная комиссия по столь незначительным вопросам и со столь раздутыми возможностями?
Если наш директор щёки надувает, значит, и ему достанется. Родителей его, конечно, не вызовут, но самого, чувствуется, куда-то потащат. А ему туда очень не хочется. Вот и хмурится на нас, ленивый на разбирательства, директор. Мы и снобом-то его за это считали – не снисходил он до нудных нотаций. Посмотрит сверху вниз и только и скажет: “Идите..., и не надо больше этого. Идите!” “Этого” после этого никто больше и не совершал, что других свершений мало, что ли? Так и жили.
Итак: идёт комиссия, я спокойно чёртиков на промокашке рисую, несчастные у доски потеют, директор, как говорит моя мама, строжится.
Ай-ай-ай-ай.
Какая в жизни бывает несправедливость! И как тяжело жить с ранимой душой!
Есть такие бессердечные люди, которым ничего не стоит оторвать детей от любимого предмета – географии. Оторвать на самом интересном – на объяснении нового материала. Когда уже точно не спросят и можно, наконец-то, заняться любимым делом. Рисовать чёртиков, например.
Ай-ай-ай-ай.
Как же я разозлился, когда меня в группу запугиваемых поместили! Готов был всей комиссии в целом и каждому по отдельности с комсомольской прямотой сказать, что о них думаю. Но сдержался. Затаил обиду. Видимо, потому, что комсомольцем не был. Не вступил. Когда всех в комсомол погнали, я решительно отказался. А сейчас затаил обиду на старших партийных братьев.
На улице все эти дурацкие обиды выветрились. Комиссии приходят и уходят, а честь и достоинство желательно сохранять и не тратить попусту на всякие комиссии. Что делать? Не стричься? Войной на систему пойти? Ну-ну. Быть примерным и выполнить указание? Засядет тогда у комиссии комплекс полноценности, и решат они, что так вот и надо. И впредь и во веки веков.
На решения я скор.
– Парни (они же “мужики”, они же “пацаны”), делюсь мыслью – надо подстричься. Но надо постричься наголо. Поняли?
– Под Котовского что ли?
– Под Шкловского... Я спрашиваю: поняли? И ещё спрашиваю: согласны?
И тут их понесло. Зафантазировали-зафонтанировали. Я понял: не пойдут эти хитрованы на акцию протеста. Хитрожопость не до конца в народе изжита. Ну, и ладно.
В парикмахерской я первым сел в кресло.
– Наголо...
– Под Котовского?
– Под Рокоссовского…
Минут через десять, сияя лысой головой, под истерический смех одноклассников покинул цирюльню.
Принимали нас в кабинете директора. Комиссия в сборе и готова принять наш рапорт о выполнении высочайшего повеления.
Рапортуем. Одноклассники давятся смехом, комиссия хмурится. А директору, вижу, нравится такой поворот событий.
Чего мне только не наговорили! "ЭТО ВЫЗОВ!", "А ЕЩЁ КОМСОМОЛЕЦ!", "АХ, ЕЩЁ И НЕ КОМСОМОЛЕЦ!" Ну, в общем, враг... комиссии.
А директору нравится. Чувствую. Он, если бы не боялся, подмигнул бы.
Потом комиссия совещалась. Вынесла решение – родителей моих вызвать в школу. А у меня с двух лет мама и за папу, и за бабушку с дедушкой, и за себя. Вот она и отправилась на приём дня через два.
– Что, двойку получил? – спрашивает она у классного руководителя и у завуча, которые, к слову сказать, ко мне очень хорошо относились (мне поручали проведение разных школьных мероприятий, а я с удовольствием эти поручения выполнял).
– Да нет, двоек он не получает...
– Балуется?
– Да нет... – мнутся учителя, выполняя приказ комиссии, и неуверенно рассказывают историю, которую она уже и без них знает. И пытаются её мнение узнать. А мама у меня человек простой и так им по простоте сказала:
– Знаете, а мне так даже больше нравится, да и шапочку он стал носить, а то, бывало, с боем надевал. А сейчас ведь холодно. Осень.
Я думаю, занесли её слова в какой-нибудь протокол для отчёта, на всякий случай, а то как-то на удивление просто оказалось уйти от ответственности за идеологическую диверсию.
Какой урок сорвали комиссионеры-опричники!
Жаль… их.