Флот лодейный и судовая рать

                (с приложениями №1 и №2)

Вот, «передрал» у кого-то из многочисленных авторов выражение «лодейный флот» и призадумался… В источниках Словаря русского языка XI-XVII веков слова «флот» нет вообще, появляется оно в русском языке никак не раньше 1696 года. Пётр I в Уставе морском, опубликованном 13 апреля 1720 года, написал: «Флот» слово есть французское. Сим словом разумеется множество судов водных, вместе идущих, или стоящих, как воинских, так и купецких».

Наверное, древнерусский флот из лодей назывался как-то по-другому.
 Однако, нашему современнику так понятнее, где: лодейный флот – это силы высадки, а судовая рать – войска десанта.


Двадцать один год – львиную долю календарного исчисления моей военной службы – я отдал службе в морской пехоте или в органах управления ею.
Всё это время в моё сознание и в сознание мне подобных на уровне постулатов были буквально «вбиты» положения о том, что:
- родоначальники морской пехоты – англичане (с1644 года); отдельные «знатоки» безапелляционно заявляли: «Впервые как род вооруженных сил морская пехота была создана англичанами. Именно они в 1664 году первыми в мире начали высаживать десант с кораблей»;
- русская морская пехота ведёт свой отсчёт только с 1705 года – с мифического указа Петра I о создании первого в России "полка морских солдат";
- предтечей, подготовившей условия для появления русской морской пехоты, с 1668 года явился отряд стрельцов Ивана Доможирова, который находился на первом корабле русской постройки «Орёл» в пути от села Дединово, что возле города Коломна, до города Астрахань.
Позднее, с вовлечением многих любителей военной истории во всемирную «паутину» - уникальную универсальную сеть информационного обмена Интернет – появились попытки объявить предшественниками морской пехоты пиратов, корсаров, флибустьеров и каперов, наших доморощенных профессиональных речных разбойников – ушкуйников, а также донских, запорожских, яицких (уральских) и терских казаков.
Интерес к истории создания, становления и развития нашей морской пехоты, по моим наблюдениям, обострился и существенно возрос в период подготовки к празднованию её трёхсотой годовщины.
Отсчёт времени при этом вёлся с 27 ноября по новому стилю (16 ноября по старому стилю) 1705 года согласно приказу Главнокомандующего ВМФ России от 15 июля 1996 года № 253 «О введении годовых праздников и профессиональных дней по специальности». Этим Главнокомандующим был Адмирал Флота Громов Феликс Николаевич.

Моя работа по большей своей части является компиляцией на основе ранее опубликованных научных трудов и исторических литературных произведений. Но стыдливого чувства это не вызывает, так как обработанные материалы были внимательно прочтены и изучены, а также самостоятельно сгруппированы в строгом соответствии с избранной темой.

Содержание предмета разговора
Так о чём же мы говорим? О родоначальниках и о создании чего? О предпосылках к чему?
На сегодняшний день в военной науке и в официальных руководящих документах определено, что: «морская пехота – род береговых войск Военно-Морского Флота, предназначенный и специально подготовленный для ведения военных действий в морских, воздушно-морских, воздушных десантах, а также для обороны военно-морских баз (ВМБ), участков побережья и важных береговых объектов флота».
Источник: Статья 5 Боевого устава морской пехоты Военно-Морского Флота, батальон – рота. БУ МП ВМФ утвержден приказом Главнокомандующего Военно-Морским Флотом от 14 октября 2005 года № 481.
Генерал-полковник Иван Сидорович Скуратов, признанный специалист в области строительства Береговых войск ВМФ СССР и России, в своей книге «Морская пехота ВМФ» (Москва, Воениздат, 1993 г.) к квалифицирующим признакам морской пехоты относит: предназначение для действий в морских десантах, наличие типовой организационно-штатной структуры регулярных войск, наличие специальной подготовки, специального вооружения и формы одежды.
Таким образом, формально, историю российской морской пехоты, а также события, подготовившие её появление, мы должны рассматривать не ранее октября 1696 года. Официально считается, что именно в октябре 1696 года по настоянию Петра I решение Боярской думы законодательно определило создание Российского флота и положило начало его строительству.

Однако, история возникновения и развития военно-морских флотов уходит в глубокую древность.   
Точную дату, с которой началось судоходство, установить не представляется возможным. С большой долей уверенности можно сказать, что первое плавсредство появилось с переходом от собирательства водных организмов на берегах водоемов к их сознательному вылову в водной толще, а также – с расширением рыболовных и охотничьих угодий за счет преодоления водных преград: рек, озер, морских заливов и т.п.
Дальше – больше: использование водных пространств для перемещения людей и грузов в условиях отсутствия дорожной сети на суше, обслуживание товарообмена и торговли.
На необъятных просторах Руси, покрытых девственными лесами, Волга, Дунай, Днепр, Западная Двина и другие реки явились объединяющей средой отдельных славянских племен в единое, сильное государство. При отсутствии сухопутных дорог плавание по рекам, озерам и морям зачастую представляло единственно возможный способ передвижения, что в свою очередь способствовало развитию морского дела на Руси и расширению внешнеполитических отношений.
Норвежский учёный, великий путешественник и замечательный исследователь Тур Хейердал говорил: «Человек плавал по рекам с шестом и веслами... раньше, чем стал ездить на колесах по дорогам».

Первые сведения о мореплавании, когда плавсредство удаляется вглубь водного пространства так, что не видно берегов, относятся к середине седьмого тысячелетия до нашей эры.
Хорошо сказал автор сайта http://sundukis.narod.ru/ Сергей Музалевский: «Есть все основания полагать, что в тот день, когда первый торговец, нагрузив свою выдолбленную из ствола дерева лодку, отправился в путь, его уже поджидал и первый пират. Чаще всего морской разбой был побочным занятием прибрежных племен, а позже, возникших вместо них государств. Обычно, пиратство и торговля шли вместе и использовались, в зависимости от соотношения возможностей и целей».
Появилась необходимость защиты от вооружённых криминальных посягательств. Вслед за строительством торговых судов, вооружением части из них и сопровождением профессиональными воинами, развернулось строительство военных кораблей.

При этом мы будем твердо помнить, что вооруженная борьба на водных пространствах зародилась вместе с возникновением торговых отношений между поселениями, сообществами, городами и в последующем перешла в сферу международной торговли с ее рынками и коммуникациями.
Вооруженная борьба на внутренних водных путях первоначально основывалась на наличие противоречий между различными социальными группами, затем возникли трансграничные торговые противоречия.

В отличие от войны рассматриваемая вооруженная борьба не преследовала политических целей и поэтому, используя классификацию доктора философских наук из Пограничной академии ФСБ России Вячеслава Владимировича Колотуши, её следует относить не к войне, а к одной из форм силового принуждения.
Формами неполитического силового криминального принуждения являются грабеж, разбой и пиратство; примером неполитического силового антикриминального принуждения можно назвать различного вида охранную деятельность.
Структуры, вовлечённые в деятельность такого вида, в состав военной организации государства не входят, действуют не в интересах общества, породившего отдельно взятое государство. Они удовлетворяют потребности отдельных (в том числе -  криминально мотивированных) личностей и социальных групп.
Рассматриваемые виды деятельности на море в формах морских (речных) разбойных нападений на суда и прибрежные поселения, а также оказание отпора им принимали вид морских боёв отдельных кораблей и их отрядов, а также высадки морских десантов тактического масштаба.
Поскольку тактика морского боя пиратами и разбойниками мало отличалась или совпадала со способами подготовки и ведения боя государственными военно-морскими формированиями, то в ней проявлялась необходимость использования подразделений сухопутных войск, либо части экипажа, владеющей навыками общевойскового боя, и оснащения их соответствующим оружием.

Поэтому определение предтечи морской пехоты не должно зависеть от факта наличия или отсутствия государственного военно-морского флота.


О последовательности формирования классифицирующих признаков, характерных для морской пехоты

 К IX веку родоплеменной строй через образование племенных княжеств пришёл к Великому княжению сильнейшего из них.
Складывается стройная властная иерархия: «князь князей», князь племени, старосты (старейшины) родов. Так формируется общая территория Древней Руси. Языческий культ со времен Владимира Великого, принявшего крещение в 988 году, заменяется упорно насаждаемым христианством. Церковь тесно сплетается с государством и способствует дальнейшему укреплению государственности.
Вырастает многофункциональная система, при которой на общей территории строится экономика, возникают многоплановые общественно-социальные отношения, политические комбинации; которая должна управляться и охраняться. Так возникает государственность -  политическая система власти, установленная на определённой территории, и обладающая специальным аппаратом для исполнения функций по защите экономических и политических интересов общества, охране его территории и достойного положения в межгосударственных отношениях.
С развитием государственности законодательное регулирование общественной жизни становится более обширным и доводится до членов общества письменно и публично через законы и нормативно-правовые акты.
Для регулирования межгосударственных отношений появляется правовая система, предусматривающая издание наднациональных норм права; в том числе – норм гуманитарного права (норм вооруженных конфликтов).

Аналогичным образом шло становление военной системы.
Основой вооруженных сил становится особое военное сословие - княжеская дружина. Вместе с народным вече они составляют костяк государственности.
Дружина, наряду с внешними функциями, допущена к исполнению полицейских и административных функций. Она содержится на средства князя, на налоговые отчисления и добычу, захваченную в военных походах; комплектуется по принципу личной преданности князю.
По Карамзину Н.М. – «О древнем чиноначалии и внутреннем образовании войска известно нам следующее: Князь был его главою на воде и суше; под ним начальствовали Воеводы, Тысячские, Сотники, Десятские».
 
С приходом к Великому княжению Вооруженные силы приобретают следующую структуру:
- княжеская дружина великого князя;
- княжеские дружины племенных союзов;
- удельные дружины наместников великого князя в зависимых землях и городах;
- дружинные войска (полки) церковных епархий, которых, к примеру, в киевской Руси насчитывалось шестнадцать;
- народное ополчение – «вои», выставляемое городами на время проведения какой-либо военной акции или компании (большие торговые города образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки - по городским «концам» и улицам. Тысячей командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем тысяцкий, сотнями и десятками также выборные сотские и десятские);
- наёмные отряды иноземных войск - из варягов, венгров, печенегов и других народностей.

Тяжелое оружие и снаряжение обыкновенно хранилось в княжьих складах и выдавалось перед походом, а после похода вновь отбиралось. Первое время князья раздавали коннице даже лошадей из собственных табунов.

Дружина жила на княжеском дворе в гриднице- прообразе казармы и постоянно находилась в высокой степени боевой готовности.
Дружина, в свою очередь, подразделялась на старшую дружину, мужей и младшую дружину. Из рядов старшей дружины выходили тысяцкие, сотские и должностные лица княжеской администрации. Из состава мужей назначались бояре – советники князя. Это означало начавшиеся изменения имущественного и социального положения старших дружинников, превращение их в феодальных держателей сел – «кормлений».
Ополченцы жили в собственных домах, расположенных в городах и сёлах.
За свою военную деятельность участники военных походов получали плату.

Княжеские дружины имели и морскую составляющую – «лодейный флот», то есть подразделения из лодок, которые по-славянски назывались «лодьями». Существует даже версия историка Широкорада Александра Борисовича, высказанная им в книге «Северные войны России». Он заявил, что: «придерживается мнения тех историков, которые полагают, что слово «русь» близко к финскому слову «routsi», что означает «гребцы» или «плаванье на гребных судах». Отсюда следует, что русью первоначально называли не какое-то племя, а двигающуюся по воде дружину».

Лодьи подразделялись на княжеские, которые предназначались для основного состава дружины, на широконосые суда - насады с высокими бортами из досок, на которых перевозились кони дружинников, и на легкие сторожевые лодьи.
Летопись Нестора доносит до нас сведения об использовании лодей специальной конструкции с крытой палубой, защищавшей гребцов от стрел и служившей помостом для воинов, ведущих бой; эти лодьи имели носовое весло, позволявшее судну менять направление движения, не прибегая к поворотам на узких речных фарватерах, среди мелей и т. п. «...Исхитрил Изяслав лодье дивно: беша бо в них гребьци гребуть невидимо, тотшо весла видети, а человек бяше не видети, бяхуть бо лодье покрыты досками, бяхуть же борцы стояще горе во бронях и стреляюще, а кормника 2 беста, един на корме, а другой на носе, и аможе хотяхуть тамо пойдяхуть, не обращающа лодьями».
Российский военный историк, чиновник военно-учебного ведомства Висковатов Александр Васильевич пишет: «Первым изобретателем крытых судов был…Великий князь Изяслав Мстиславович. В 1151 году, при нападении на Киев князя Андрея Боголюбского, он с большой пользою употребил лодьи с палубами, которые, скрывая под собой гребцов, в то же время служили помостом для вооружённых воинов, бросавших в неприятеля стрелы. Суда эти, удивлявшие собой современников, имели по потеси или большому веслу у кормы и у носа, так, что могли двигаться вперёд и назад, не поворачивая в тесных местах и на крутых коленах».

Внутренние водные пути представлял собой систему судоходных рек и озер, объединенную оборудованными волоками. Суда упряжными волами или силами команд перетаскивались по наиболее удобному пути, по подготовленным просекам на катках.
Для содержания, эксплуатации и защиты волоков были созданы специальные вооруженные отряды – волочане.


Основными действиями дружин с использованием речных подразделений были:
- перевозки войск;
- высадка в морских, озерных и речных десантах;
- охрана торговых и княжеских караванов, направлявшихся водным путем на торжища в Византию;
- борьба с речными и морскими пиратами.
Наличие «лодейного флота» обусловило назначение «судовой рати» (правильные летописные обозначения: «лоденщики», «вои лодейные», «вои карабленные») - пехоты, погруженной на суда и выполняющей задачи на отдельных направлениях.
Ратью в общем понимании назывались войска, собранные для похода. Каждая рать действовала на одном направлении. Состав рати был различен: от трех до семи полков разной численности. Полки делились на сотни, а сотни — на десятки.

И вновь, для целей определения предтечи морской пехоты, мы должны отметить возрастание квалифицирующих признаков, характерных для морской пехоты регулярного военно-морского флота: централизация великокняжеской власти, привнесение денежной составляющей в систему воинских расчётов, приведение в масштабах великокняжеской дружины к однообразному виду предметов вооружения и снаряжения, предназначение для действий в морских десантах, наличие типовой организационно-штатной структуры и специальной подготовки.

Весь ход истории показывает, что даже такой («лодейный») флот являлся мощным орудием политики русских князей.

Анализируя поход войска Восточной Римской империи против славян в 589 году, видный советский военный историк, начальник кафедры истории военного искусства военной академии имени М.В. Фрунзе, профессор, генерал-майор Евгений Андреевич Разин пишет: «Славяне активно обороняли водные рубежи. Если противник начинал переправу небольшими отрядами, то славяне уничтожали их сразу же после высадки. …Если славянам удавалось нанести существенные потери противнику при переправе его через реку, они подготавливали и осуществляли общую контратаку в тот момент, когда противник оказывался на противоположном берегу и не успевал выстроиться для боя. Правильно отмечает Иоанн Эфесский, что славяне «научились вести войну лучше, чем римляне».

А вот краткие выводы из анализа наступательных действий: «Поход на Царьград 907 года представляет интерес прежде всего со стороны его политической и военной подготовки. Для похода были объединены силы всех славянских племен, входивших в состав древнерусского государства, а также привлечены союзники. В походе участвовали «вои» всех городов, находившихся под властью Киевского великого князя. Удалось собрать многочисленную рать руссов, что потребовало хорошей организации снабжения и умелого управления ее действиями. Был построен большой ладейный флот.
Поход был морской и сухопутный и требовал организации взаимодействия флотилии и конницы. В бою на подступах к Царьграду участвовали два рода войск руссов: пехота и конница, которые хорошо взаимодействовали между собой. Следует отметить изобретательность руссов, флотилия которых подошла к Царьграду с суши. Надо полагать, что Олег учел невыгодное соотношение сил на море, где господствовал сильный византийский флот, и поэтому приказал ладьи своей флотилии вытащить на берег».

 С его же слов - «…Русская рать, используя богатую систему рек и Русское море, совершала дальние походы. Только в походах на Волгу и Кавказ рать под командованием Святослава прошла свыше 3 тыс. км по суше и около 1.5 тыс. км по рекам».

Известный русский писатель Александр Иванович Красницкий так описывает речную перевозку дружины князя Святослава в землю вятичей для переговоров о вхождении в состав киевской Руси и совместного отпора печенегам и хазарам: «…но в 964 году князь Святослав начал свой поход на восток. Ладьи княжеского войска поплыли по Оке, великой реке вятичей. Легкие сторожевые ладьи, далеко опередив большие суда, крались возле самого берега, сворачивали в устья речек и ручьев, останавливались у пустых деревень. Дозорные ратники взбирались на высокие деревья и подолгу обозревали окрестности. … Старый воевода Свенельд, служивший и отцу Святослава – князю Игорю, и матери его – княгине Ольге, посоветовал высадить на берег конную дружину и углубиться в лес».
Нужно только представить себе крепких натренированных (проходивших специальную боевую подготовку) воинов в кольчугах, надетых поверх длинных белых рубах, в кожаных сапогах и остроконечных шлемах. У всех одинаковое оружие: прямые обоюдоострые мечи, копья, боевые дальнобойные луки из упругих турьих рогов, топоры-секиры, тяжелые медные булавы. Имели острые железные крючья на веревках для захвата судов, подъема на стены и растаскивания завалов. Они прекрасно владели боевыми приемами в пешем и конном строю. При расположении на месте в короткие сроки оборудовали укрепленные станы, обносили их достаточно глубокими рвами и укрывались в них вместе с конями. Даже мостки предусматривали для того, чтобы быстро перебираться через ров и принимать боевой порядок. Неприхотливы, спали прямо на земле на звериных шкурах или попонах, подкладывая под головы седла. При этом были прекрасными гребцами, бесшумно проводившими ладьи под берегом и по речным излучинам. На речных переходах защищали борта ладей вывешенными на них большими, заостренными книзу, щитами.
В своём стремлении прочно обосноваться на реке Дунай, Великий князь Киевский Святослав Игоревич первую и вторую кампании Балканской войны в 968-971 годы начинал высадкой речных корабельных десантов против войска болгарского царя Петра.

Знаменитый русский историк Сергей Фёдорович Платонов в «Полном курсе лекций по русской истории» довольно подробно описывает организационные мероприятия и тактические приемы, применявшиеся дружинами при сопровождении торговых караванов.
«Весною в Киеве составлялись большие торговые караваны из лодок, которые по-славянски назывались «ладьями», а по-гречески «моноксилами», т. е. однодеревками. Такое название дано было ладьям потому, что их днище (киль) состояло из одного дерева; подобные ладьи подымали несколько сот пудов груза и до 40 - 50 человек экипажа.                К ладьям княжеским присоединялись ладьи княжеской дружины и купцов («гостей»); весь караван охранялся княжеской стражей и вооруженными дружинами гостей. Устроившись, караваны отправлялись вниз по Днепру. Вот как рассказывают современники о том караване, который шел в Константинополь: собравшись окончательно верстах в 50 ниже Киева, в Витичеве, караван оттуда двигался «в греческий путь». Плывя по Днепру, он достигал «порогов», т. е. скалистых гранитных гряд, пересекающих течение Днепра в нескольких местах недалеко от нынешнего города Екатеринослава. В порогах нельзя было плыть меж камней с полным грузом; иногда же и вовсе не было хода ладьям. Тогда русь приставала к берегу, разгружала суда, выводила скованных невольников, которых везла на продажу, тащила товары в обход порога по берегу, иногда даже перетаскивала посуху и сами ладьи. В то время как одни обходили порог, другие охраняли их и сторожили берег, боясь нападения печенегов на караван. Пройдя пороги, русь выходила в Черное море и, держась болгарских берегов, достигала Константинополя. Огромный русский караван греки не пускали в стены своей столицы. Русь помещалась в предместье св. Мамы и жила там с полгода, пока не кончала своих торговых дел. Прибывших русских послов и купцов греки переписывали и по списку доставляли им съестные припасы от казны. Из предместья в самый Царь - град греки допускали русских сразу не более 50 человек, без оружия и с провожатым: оставаться на зиму в Греции не позволяли никому. Таким образом греки разрешали Руси устраивать под Константинополем как бы свою ярмарку с их покровительством, но под надзором и с предосторожностями. Правила, которые устанавливали порядок торговли русских в Греции и определяли все возникавшие между Русью и греками во время торга отношения, обыкновенно вносились в договоры и составляли главное их содержание; вот почему эти договоры и называются торговыми. Для того, чтобы устроить общий для всей Руси ежегодный караван в Грецию и такие же караваны в другие места (в хазарский Итиль, в дунайские области), киевские князья должны были тратить много труда и сил. На них лежала забота о том, чтобы своевременно стянуть к Киеву свои товары, полученные в виде дани, и всякий купеческий товар, затем снабдить караваны сильной охраною и проводить их до места назначения; наконец, путем мирных отношений или оружием подготовить выгодные условия торговли в чужих странах. Походы киевских князей на Грецию, походы Святослава на Дон и Волгу были тесно связаны с торговыми делами Киева. Таким образом, торговля страны направляла собой внешнюю политику киевских князей».

Помимо речных походов и военных действий в черноморском бассейне, в 943-944 годах русская «судовая рать» показала пример межтеатрового маневра с использованием сил флота. Тогда большая флотилия с посаженными на суда воинами прошла Черным морем и Керченским проливом, достигла реки Дон, поднялась по нему до волока на реку Волгу, спустилась в Каспийское море и прошла к берегам Азербайджана. Пройдя по реке Куре, войска десанта разбили высланные против них части арабского правителя Марзубан-ибн-Муххамеда и, преследуя бегущих, овладели столицей нынешнего Азербайджана - городом Бердаа.

В начале XIII века имело место жесткое противостояние Владимиро-Суздальского княжества и Волжской Булгарии на важнейших торговых путях Поволжья. Ориентировочно в 1219 - 1220 году, после очередного нападения булгар на Устюг и Унжу, владимирский князь Юрий выслал «судовую рать» в составе владимирских, ростовских и муромских полков под начальством брата великого князя Святослава.
Булгарская пехота, усиленная конницей, встретила владимирское войско в поле перед стенами укрепленного города Ошел. Однако высадка «судовой рати» была настолько стремительной, что булгары успели выпустить только по одной стреле и сразу же скрылись за городскими стенами. Воодушевленные удачным началом сражения, русские воины разгромили предместные укрепления и смогли зажечь городские постройки.
В это время устюжский полк спустился по реке Каме и разорил ряд городов в Нижнем Прикамье.  Соединившись, обе «судовые рати» нанесли существенный урон неприятелю и с воинской добычей благополучно возвратились в места дислокации. В результате был заключен мир, позволивший остановить разгоревшуюся войну и развязать князю Юрию владимирскому руки для вмешательства в борьбу за киевский стол.
Вновь мы наблюдаем как высокая обученность «воев лодейных», высокий темп высадки и решительность в атаке приводят «судовые рати» к успеху.

Одним из примеров боевого применения «судовой рати» можно рассмотреть Невскую битву 1240 года князя Александра Ярославича, в которой он одержал победу над шведами, возглавлявшимися князем (ярлом) Ульфом Фаси.
Замысел шведов имел стратегический характер - одним ударом отрезать от Новгородской земли Южную Финляндию и Карельский перешеек; в дальнейшем, овладев невским побережьем, продолжить наступление вглубь новгородского княжества.
В случае успеха шведского войска новгородцы также утрачивали очень важный торговый путь с использованием реки Невы; практически разваливалась вся их внешняя торговля, составлявшая основу экономики.
К счастью, ижорский наблюдательный пост своевременно обнаружил появление шведских кораблей в устье Невы и сообщил о них в Новгород.
Быстро собрав войско, князь Александр Ярославич с малой дружиной выступил навстречу врагу; основную же часть войска он в качестве «судовой рати» отправил по реке Волхову и далее - через Ладогу в Неву. Дальнейший ход событий показывает, что князь смог осуществлять надежное управление и непрерывное взаимодействие обеими своими войсковыми группировками.
Фронтовик, мастер военно-исторического романа Васильев Борис Львович увидел это так: «…командир городской пешей дружины Миша Прушанин. Он первым доложил, что его войско уже погрузилось на судна и ждёт лишь команды к отплытию. …Всё быстрота решит, - сказал Ярун. - Шведов раз в пять больше, чем всех сил в твоей руке.
…Миша распределил гребцов в четыре смены, плыли без остановок, спали сидя и ели всухомятку, чтобы как можно быстрее поспеть к Неве. Несмотря на молодость и неопытность, Миша прекрасно понимал, что весь план князя Александра построен на быстроте и внезапности, а потому не жалел сил. Однако он не забывал и об охранении, и по обоим берегам скрытно шли дозоры».

Обнаружив шведов на отдыхе около устья реки Ижоры (восточная окраина нынешнего города Санкт-Петербурга), Александр Ярославич решил скрытно высадить на берег «судовую рать», ударами конницы с фронта и «судовой рати» со стороны реки, отрезая шведов от кораблей, уничтожить неприятеля.
Сражение продолжалось в течение всего светлого дня 15 июля 1240 года, с десяти часов и до наступления темноты. Несмотря на численное превосходство, умелое и ожесточенное сопротивление, шведы были разбиты.
Таким образом, Невская битва, наряду с примером эффективного манёвра силами по водным путям, является поучительным примером ликвидации крупного морского десанта противника.

Однако, успех новгородцам сопутствовал не всегда. Приходилось жестоко расплачиваться за непрофессионализм и пренебрежение правилами ведения военных действий.
Так в июне 1471 года, во время войны за присоединение Новгородской республики к Московскому княжеству, наспех собранная, необученная новгородская «судовая рать» не смогла даже использовать элемент внезапности. На озере Ильмень у населенного пункта Коростынь, застигнутое врасплох войско под началом Даниила Холмского и князя Федора Давыдовича Пестрого-Стародубского, смогло-таки организоваться и разгромить новгородцев; участь их была ужасна - московские воеводы «… пленным велели друг другу носы, и губы, и уши резать и потом отпустили их обратно в Новгород, а доспехи, отобрав, в воду побросали, а другое огню предали, потому что не были им нужны, ибо своих доспехов всяких довольно было».
Тогда же воевода Даниил Холмский стремительной атакой сорвал высадку второй новгородской «судовой рати» (вдвое больше первой) на реке Пола вблизи Старой Руссы.
Бывало, что из-за плохо организованной разведки русские «судовые рати» попадали в засады на реках. Пример: движение русских войск в состав группировки для осады Казани в 1526 году. Марийцы и чуваши, действовавшие на стороне Казанского хана, устроили засаду на Волге, при впадении в нее реки Малый Сундырь.
Перекрыв фарватер бревнами и каменными глыбами, они при подходе лодей к запруде, отсекли им путь назад сбросив с крутого берега «…великое древие, дубие, осокорие». Затем расстреляли русских воинов в сгрудившихся судах, подобрав с речного дна затонувшие пушки.
Из-за понесенных потерь в живой силе и артиллерии, осада Казани в том году была отменена.

В «великом стоянии» русского войска великого московского князя Ивана III на берегах реки Угры против полчищ ордынского Ахмед-хана осенью 1480 года завершалось многовековое противоборство Руси и Орды. Сразу скажем, что это сражение вчистую было проиграно ордынцами. «Стояние на Угре» положило конец татаро-монгольскому игу и стало прологом гибели Золотой орды. В 1481 году хан Ахмед был убит, а в 1502 году Золотая орда пала под ударами крымских и тюменских татар.
В то время река Угра была судоходной, имела глубину от двух с половиной до пяти метров и ширину от восьмидесяти до ста пятидесяти метров. Форсировать ее можно было только по бродам. Кроме того, подходы к бродам были затруднены из-за крутизны берегов, множества оврагов и речек, болот, лесных чащоб.
Поставив пушки, тяжелые пищали и «тюфяки» на бродах через реку Угру, великий князь Иван III смог навязать свою волю Ахмед-хану. В позиционной обороне бродов использованием всех преимуществ стационарно установленной артиллерии русское войско нанесло тяжелое поражение ордынцам, затем с использованием элементов активной обороны лишило татар возможности проведения фланговых и обходных маневров на других участках побережья и бродах («перелазах»).
В дело разгрома ордынских войск существенный вклад внесли рейдовые действия русской «судовой рати» под командованием воеводы князя Василия Звенигородского и татарского «служилого царевича» Удовлета (Нурдовлета) по тылам Орды – «под улусы ордынские».
Речной десант русских по Волге спустился к столице Золотой Орды - Сарай и разгромил его. По некоторым источникам, русские символически перепахали территорию города в знак того, что из этого места никогда больше не будет исходить угроза России.
Казанский летописец пишет: «Царь же того не ведающим, они же Волгою в лодиях пришедши на Орду, и обретоша ю пусту без людей, токмо в ней женеск пол, стар и млад, и тако ея поплениша, жен и детей варварских и скот весь: овех в полон взяша, овех же огню и воде и мечю предаша, и конечное хотеша юрты Батыевы разорити. И прибегоша вестницы ко царю Ахмату, яко Русь Орду его расплениша, и скоро, в том же часе, царь от реки Угры назад обратися бежати».

На рубеже ХV и ХVI столетий завершалось объединение русских земель под властью «государя всея Руси» Ивана III Васильевича. К этому времени уже были разгромлены татаро-монголы, а Казанский хан хотя бы формально стал вассалом великого московского князя. Успешно развивались военные действия против Литвы и ливонских рыцарей-крестоносцев за возвращение западнорусских земель. Россия, заменившая прежнее название «Русь», получила международное признание как большое и сильное государство.
Однако пермским землям и другим, пограничным с Сибирью, русским владениям продолжал угрожать сибирский вогульский и Пелымский князь Асыка.
В 1483 году Иван III, на сто лет раньше сибирского похода Ермака, решил положить этому конец.
С задачей разгромить войско Асыки и «привести под руку Москвы» Западную Сибирь он направляет в сибирский поход войско - «судовую рать» под началом воевод князя Федора Курбского-Черного и Ивана Салтыка-Травина. То, что Иван III отправил в поход не местные власти Двинской земли или Великой Перми, а своих самых известных «государевых воевод» придавало предстоящему действу общегосударственный характер.
Оба воеводы имели опыт вождения «судовых ратей» по Оке и Волге против вятичей и казанских татар.
9 мая войско вышло из Устюга и через два месяца дошло до устья реки Пелым.
«Судовая рать» передвигалась на веслах и под парусами, при необходимости – волоком, на больших судах – насадах и ушкуях с палубными надстройками и плоскими днищами. Все суда имели высоко поднятые нос и корму
29 июля 1483 года «судовая рать» разгромила войско пелымских князей и по рекам Тавде, Иртышу и Оби дошла до Югорской земли, где «повоевали» князей югорских и захватили много пленных и большие трофеи. Пройдя четыре с половиной тысячи верст по воде и земле, русское войско 10 октября 1483 года вернулось в Великий Устюг. А весной 1484 года в Москву прибыло посольство вогульских и югорских князей, которое признало зависимость Западной Сибири от великого князя московского и обязалось платить ежегодную дань — ясак. С того времени Иван III называл себя «великий князь югорский, князь Кондинский и Обдорский».

 Основная задача «судовой ратью» под руководством воевод князя Федора Курбского-Черного и Ивана Салтыка-Травина решилась одним генеральным сражением.

Асыка, рассчитывая на превосходство в живой силе и высокие боевые качества своих подчиненных, решил дать бой русскому войску при впадении реки Пелыми в реку Тавду.
«Пелымский городок» представлял собой деревянную крепость, обнесенную земляным валом; в ней размещались бревенчатые избы жилого и служебного предназначения. При необходимости он мог стать эффективным узлом сопротивления; но все оказалось совсем не так.
Оборона вогулов была построена по урезу воды. В первой линии стояли бойцы с копьями и рогатинами. Вторую линию составляли богатыри-урты в кольчугах, вооруженные мечами.
Элементом их боевого порядка был речной отряд, состоявший из лучников на легких быстроходных лодках-берестянках.
В глубине располагался «Пелымский городок».

Русские имели огнестрельное оружие: пищали, ручницы и судовые тюфяки.

29 июля 1483 года, речной отряд вогулов попытался нанести поражение русской «судовой рати» еще на воде и сорвать организованную высадку на берег, однако их действия были пресечены применением пищалей и тюфяков.
Затем русские, выражаясь современным языком, провели со своих судов огневую подготовку и вступили в бой за высадку. Действия пехоты поддерживались огнем с насадов и ушкуев.
Устюжского летописец: «был бой на устье реки Пелыми. На том бою убили устюжан 7 человек, а вогуличей пало много, а князь вогульский убежал». Вслед за князем побежали и богатыри-урты. Победа была полной. Больше сражений с вогулами не было, за исключением отдельных стычек в прибрежных селениях, куда русские ратники заходили за продовольствием и мехами.
Тюменский хан Ибак не решился на вооруженное сопротивление.
Успех русского войска был обеспечен:
- хорошей разведкой – получением необходимых сведений от «мирных вогуличей», поселившихся в пелымских землях;
- объективным учетом военно-политической обстановки, когда значительная часть населения предпочла покровительство России власти князя Асыки и хана Ибака;
- умелым применением огнестрельного оружия при отражении атаки речного отряда, огневой подготовки высадки и огневой поддержки действий войск десанта на берегу;
- решительным характером боя за высадку;
- лучшим вооружением и уровнем боевой выучки.

Продолжает Председатель правления Русского исторического общества доктор исторических наук Вадим Викторович Каргалов: «… Но воеводы Федор Курбский¬ - Черный и Иван Салтык - ¬Травин решили идти дальше, на «Обь-Великую реку», где властвовали «большой князь» Молдан и другие сибирские князья. «Пошли вниз по Тавде-реке мимо Тюмени в Сибирскую землю; воевали, идучи, добра и полону взяли много. А от Сибири шли по Иртышу-¬реке вниз, воюючи, да на Обь-реку великую, в Югорскую землю».
И здесь обошлось без больших сражений. Летописцы отмечали только, что воеводы «князей югорских воевали и в полон вели», «поймали князя Молдана на реке Оби и княжьих Ермычеевых двух сыновей поймали». Захват знатных заложников впоследствии сыграл важную роль в подчинении вогульских и остяцких племен. О боевых потерях летописцы вообще молчат, хотя отмечали, что «в Угре померло вологжан много, а устюжане все вышли». Видимо, сказались тяготы дальнего похода и непривычная пища.
Великая река Обь произвела огромное впечатление на русских людей. Летописец, повествуя о «судовом шествии», с удивлением отмечал, что «ширина ее шестьдесят верст»! Судя по тому, что в летописях неоднократно упоминалась «Югра» и «югорские князья», «судовая рать» прошла по Оби далеко на север.
Но только здесь, на реке Оби, воеводы поняли, что есть враг много опаснее, чем вогульские лучники и дружины уртов. Это немереные сибирские расстояния! Путевые дни складывались в недели, а вдоль бортов ушкуев тянулись унылые обские берега, и каждый новый день казался повторением пройденного. Левый берег Оби — плоский, испятнанный болотной ржавчиной, ощетинившийся низкими кустарниками — словно сползал в воду. Правый берег был высокий, скалистый. Над обрывом шумел лес, и не было ему конца. Река — единственная дорога в здешних местах, с нее не свернешь! Неразумного, рискнувшего отклониться от бегущей воды, подстерегали зыбкие болота, непролазные буреломы, цепи озер. И тайга, которую перерезали только звериные тропы. Путь «судовой рати» был предопределен самой природой, и ушкуи послушно плыли на север, навстречу студеным ветрам. К исходу клонился август, последний месяц лета. Тысячеверстный обратный путь страшил своей огромностью, а ведь на этом пути предстояло одолеть еще один «каменный волок»!
Судовой караван останавливался у редких селений, где жили остяки, сородичи вогулов. У них тоже были свои «князцы», свои старейшины и собрание воинов. Воеводы собирали в селениях ясак. Сопротивления местные жители не оказывали, потому что воеводы объясняли через своих служилых остяков, что это может быть во вред их «большому князю» Молдану, к которому плывет караван, с ним ¬де у воевод вражды нет. Остяки верили и безропотно отдавали ясак. Тяжелели ушкуи от драгоценной пушнины, от оленьих, тонко выделанных шкур, от «рыбьего зуба» (моржовые клыки), который местные жители привозили со «Студеного моря» (Северный Ледовитый океан)».

В 1471 году «судовая рать» вятчан впервые нанесла удар по столице хана Большой Орды. По сути это был обычный разбойничий набег, но он вызвал огромный военно-политический резонанс – показал досягаемость и уязвимость некогда великой державы. «Судовая рать» вятских охочих людей фактически выступила на стороне Великого князя и совершила марш-маневр, как нельзя более отвечавший целям и задачам великокняжеской политики.

В августе 1523 года по приказу великого князя Василия III конный и судовой полки под управлением промосковского казанца Шаха-Али осуществили демонстрацию силы в отношении города Казань. Основной удар был нанесен по Горной стороне (традиционный район расселения чувашей и марийцев на Правобережье Волги. Е.В.). Конная рать опустошила Сурско - Свияжское междуречье и нанесла поражение казанскому войску на Итяковом поле; судовая рать, разорив селения по обоим берегам Волги, добралась до предместий Казани, но к осаде не приступала.

Аналогично походу 1483 года московских воевод князя Феодора Курбского - Черного и Ивана Салтыка - Травина в 1581 – 1583 годах действовали казаки Ермака. Более того, книга «Все полководцы России» приводит пример использования военной хитрости: «Атаковать было решено ночью. Основные силы высадились на берег и незаметно подошли к татарскому войску. К засеке устремились струги, на которых оставалось лишь двести казаков. Чтобы татары ничего не заподозрили, на свободные места были посажены чучела. Подплыв к заграждению, казаки со стругов отрыли пальбу из пушек и пищалей.
Татары, собравшись на высоких берегах Тобола, ответили стрелами. И в это время на татар с тыла напал отряд, посланный Ермаком в тыл неприятелю. Не ожидавшие этого воины Маметкула в панике бежали».

Только за время активной деятельности Великого князя московского Ивана III Васильевича (Ивана Великого) по объединению северо-восточной Руси в единое государство и освобождение от власти хана Большой Орды, славу русского оружия действиями «судовых ратей» преумножили: князь Дорогобужский Иосиф Андреевич в  1480 году на Угре и в 1487 году в походе на Казань, князь Звенигородский Иван Иванович в 1468 году в походе на Казань и  в 1489 году на Вятке, князь Кубенский Иван Семенович в 1489 году на Вятке, князь Кутузов Юрий Иванович 1489 году на Вятке, князь Ряполовский Семен Иванович в 1487 году в походе на Казань, князь Холмский Данило Дмитриевич в 1471 году в Новгороде и в 1487 году в походе на Казань, Салтык Травин Иван Иванович в 1483 году в походе на Сибирь и в 1489 году на Вятку, Тютчев Борис Матвеевич Слепец в 1462 году в походе на «черемису» - горных марийцев и чувашей.

В период мая-июня 1598 года, прекрасно организовав подготовку, боевое слаживание и демонстрацию войска (в том числе «плавной» или «судовой рати» на реке Оке), Борис Годунов сорвал намерение крымского хана Казы-Гирея вступить в пределы Московские со всею Ордою и с семью тысячами Султанских воинов.

 Навыки применения «судовой рати» использовались и для карательных акций. В качестве примера можно привести описание расправы Ивана IV (Грозного) с населением Великого Новгорода за их «беззаконие» и государственную измену в 1570 году.
«И того же 7078-го лета, генваря в 6 день, на празник Бого¬явления господа нашего Иисуса Христа приехал в Великий Новъград благочестивый государь царь и великий князь Иван Васильевичь, всеа Росии самодержец…». Его сопровождал большой отряд чиновников и более полутора тысяч стрельцов.
Апофеозом жестокой расправы с новгородцами стало массовое их утопление в реке Волхов; добивали несчастных «вои корабельные»: «… А иные в те поры государевы люди, и дети боярские, и воинъские люди в малых судех ездяху по реце Вол¬хове, со оружием, и с рогатыни, и с копии, и з багры, и с топоры, и которые люди, мужы и жены и всяк возраст, из глубины речной и вверх на воду спловет, и они прихватывают багры, и тех лю¬дей копии и рагатынями прободающи, и топоры секуще и во глу¬бину речную без милости сурово погружающе, предаяху их горцей смерти».

Даже в 1605 году - в «Смутное время», отягощенное бунтом Болотникова, мятежные казаки опасались государевой «судовой рати». Согласно показаниям Илейки Муромца, «стали де те казаки триста человек опроче всего войска тайно приговаривати, чтоб итить на Волгу, громить судов торговых». Целью похода было грабить купеческие караваны. Но на Волге стояли многочисленные крепости с «судовой ратью». Ввязываться в войну с ними казаки не захотели.

Нужно сказать, что «судовые рати» широко применялись и при Иване Грозном, и во время Смуты и позже - в начальный период Северной войны 1700-1704 годов.

Следует заметить, что ещё во время русско-шведской войны 1656-1658 годов, которую вёл царь Алексей Михайлович (Тишайший), воевода Потёмкин Пётр Иванович совершил то, чем через полвека повторив, очень гордился Пётр I. 
Напомню: 7 мая 1703 года, захватив шведские шняву «Астрильд» и галеот «Гедан», Пётр I объявил этот день днём рождения Балтийского флота, отчеканил памятные медали с надписью: «Небываемое бывает», позволил себе и Александру Меньшикову стать кавалерами ордена святого Андрея Первозванного.
Так вот: 1 августа (по новому стилю) 1656 года отряд воеводы Потёмкина П.И. вместе с отрядом донских казаков, которых у него было 570 человек, на пятнадцати стругах близ острова Котлин и устья реки Нева, разгромил шведский корабельный отряд и взял на абордаж его флагманский корабль. Доклад Потёмкина гласил: «у Котлина острова с немецкими людьми (то есть со шведами) был бой, и милостию Божиею, и Пречистыя Богородицы помощию, и всех святых молитвами, и Великого государя и сына его, государевича, счастием, у Котлина полукорабль взял и немецких людей побил, и языка поймал начального человека, капитана Ирека Далсфира, 8 человек солдат и наряд (то есть пушки) и знамена поимели. …на Котлином острове латышане 4 деревни высекли и выжгли».

О вкладе негосударственных структур силового криминального принуждения и русском приоритете.

На фоне совершенствования деятельности узаконенных княжеских «воев лодейных» появляются довольно мощные аналогичные структуры силового криминального принуждения.
К 1032 году появляются первые известия об ушкуйниках.
В результате анализа противоречивых сведений об этой социальной группе напрашивается один вывод – это профессиональные речные разбойники, не чуждые наемничества, которых купцы и князья за немалую плату использовали для проведения тайных неблаговидных операций (грабеж караванов «по наводке», «выбивание долгов», например). Дошедшие до нашего времени источники позволяют однозначно утверждать об отсутствии какого-либо патриотического начала в их действиях. Яркое свидетельство тому – их уклонение от участия в битве с татаро-монголами под предводительством Димитрия Донского на Куликовом поле в 1380 году.
Нападения на города и речные торговые пути в Орде резко активизировались с 1360-х годов, как только Новгородская земля прочно попала в сферу влияния Москвы, а в Орде началась «Великая замятня».
Ушкуйники постоянно угрожали безопасности торговых путей на Волге, снижая тем самым интенсивность товарообмена, а грабили всех и без разбора – в том числе и русских купцов. От вольных людей - ушкуйников страдала не только ордынская, но и русская торговля. И грабили ушкуйники не только татарские, но порой и русские земли. В те жестокие времена это было скорее нормой поведения, а не исключением из правил.
Ушкуйники действительно громили и грабили Булгарские (Казанского ханства) города и селения, караваны судов с грузами из стран Ближнего и Среднего Востока, Индии и Китая, а также с севера из бассейна Печоры и Северной Двины. Отметились своими грабежами на Каме и на Оби, в Вятке, Костроме, Нижнем Новгороде и в Астрахани. Грабили всех, кто не мог оказать сопротивления, без учета национальной и государственной принадлежности. В 1320 году, одна из дружин ушкуйников, пройдя на морских ушкуях Северной Двиной, через Белое море вышла в Северный Ледовитый океан и разорила область Норвегии Финмарк и Халогаланд. Да с таким грохотом разорила, что норвежский король вынужден был обращаться к Папе римскому за помощью для организации целевого крестового похода против разбойников.
В 1364 году при штурме Костромы полторы тысячи ушкуйников смело сразились с пятью тысячами костромичей.
Однако, освоив противоправное ремесло в «смутные времена», сражаться на равных с профессионалами княжеских дружин они не могли. Окончание ушкуйничества можно отнести к 1489 году, когда русское государство окрепло и смогло направить против разбойников шестидесятитысячное войско.

Отличительными признаками ушкуйников являлись:
- централизованное управление избранными воеводами;
- высокая физическая и военная подготовка; умение действовать в пешем и конном строях;
- владение всеми образцами современного оружия, в том числе такого сложного как арбалет;
- наличие защитного снаряжения: шлемов, кольчуг, панцирей и т.п.;
- наличие речных и морских ушкуев - узких, легких и быстроходных судов специальной постройки на двадцать-тридцать гребцов - своеобразных десантно-высадочных средств с малой осадкой и симметричными образованиям носа и кормы. Такое их устройство позволяло, не разворачиваясь моментально отойти от берега, что приходилось часто делать при набегах;
- применение тактики молниеносных набегов и отходов;
- эффективные действия в качестве речных, озёрных и морских десантов.

 Конечно, считать ушкуйников предтечей морской пехоты в корне не верно, но они подали определенный пример в технической подготовке, в организации и ведении десантных действий.

Существенным носителем неполитического силового принуждения (как криминальной, так и антикриминальной его форм – в зависимости от обстоятельств) явилось казачество. Деятельность его во времени и пространстве настолько обширна, что требует отдельного рассмотрения.
Самые первые казаки привлекались к государственной пограничной службе на основании льготных правительственных грамот – так называемое служилое казачество. Это начало XV века. Иногда для выполнения военных задач привлекались вольные (донские, терские, яицкие) казаки. Отношения с ними оформлялись через Посольский приказ по аналогии с иностранными государствами.
С конца XV века казаки вели упорную борьбу с турецкой экспансией, резко усилившейся после падения Византии в середине века, обеспечивая собственные интересы, которые одновременно в определённой степени способствовали интересам и политике московского правительства. Жестоко сражаясь против османов и зависимого от них Крымского ханства, казаки защищали свою свободу рыболовства, свои жилища от разорения и своё населения от угонов в рабство; это не исключало и походов «за зипунами». Казаки настойчиво совершенствовали свой военный флот, приёмы и способы его использования. Главным объектом для нападения был избран Стамбул так, как дезорганизация военного и гражданского управления, нарушение коммуникаций, системы снабжения населения, морально-психологическое воздействие на все слои населения позволяли существенно ослабить удары врага.

В период с 1492 года по 1696 год казаками совершено пятьдесят два рейда по территории, занятой противником; исследователи подсчитали, что более трех чет¬вертей походов и сражений завершились для них победоносно.








Можно выделить ряд характерных особенностей, присущих казацкому флоту:
1. Отсутствие абордажных команд в казацком флоте компенсировалось высокой универсальностью в боевой подготовке воинов, наличием у всего личного состава оружия для ведения общевойскового боя и высокой взаимозаменяемостью как при исполнении корабельных функций, так и в бою с применением пехотного холодного и огнестрельного оружия.
2. Казаки составляли войска десанта всей своей массой (за исключением рулевых и охраны «чаек» и стругов, вытащенных на берег); они не нуждались в наличии всевозможных ботов и шлюпок, так как осадка их «чаек» и стругов позволяла вплотную подходить к берегу и даже вытаскивать их на берег.
3. Главные силы казачьих десантов после высадки на берег стремительно продвигались в глубину побережья, захватывая важные в тактическом отношении объекты или элементы рельефа. Вот с чем приходилось туго – это с наращиванием сил на берегу - из-за ограниченной численности команд, а также – с материальным обеспечением, опять - таки из-за ограниченных возможностей кораблей.
4.Часто в абордажном бою и при высадке в морском десанте казаки получали существенное преимущество перед парусниками противника за счет своих маневренных гребных судов небольших размерений, мало зависимых от силы и направления ветра.
5. Казаки могли создавать огневое превосходство за счет чёткого выделения стрелков и заряжающих (то, что в более поздние времена достигалось применением автоматического оружия).
6. Отличительной чертой ведения боевых действий всеми казаками является быстрота их проведения. Она, в свою очередь, обусловлена невозможностью обеспечить господство даже в ограниченном морском районе и боязнью расправы со стороны государственных антипиратских и антиразбойных структур.
Скоротечность боя обеспечивалась:
- высокой обученностью личного состава абордажных и десантных команд, которые отличались высокой физической и тактической подготовкой, прекрасно владели пехотным холодным и огнестрельным оружием, приемами ближнего и рукопашного боя;
- приспособленностью организма к суровым условиям корабельной жизни (качка, атмосферные осадки и явления, ограничения в воде и пище и т.п.);
- планированием предстоящих действий, что было особенно характерно для казаков;
- нахождением десантно-высадочных средств во владении у десанта; это сокращало время прохождения команд и сигналов, исключало продолжительные согласования.
7. Достижению целей способствовало применение кораблей специальной постройки - «чаек» и стругов.
8. В организации и ведении боевых действий широко использовались закрытие информации, применение военной хитрости и ночные действия.

 В более поздние времена, во время Кинбурнской баталии в мае 1788 года, на помощь русскому гарнизону Суворов вызвал десять лодок с «добрыми молодцами», которые произвели успешный захват острова Березань — важного опорного пункта в устье Днепра.
Укрепленный остров своим мощным пушечным огнем не давал русскому флоту подойти к крепости Очаков. По просьбе князя Потемкина и согласно замыслу Суворова казаки Антона Головатого на чайках тихо подошли к острову. На огонь турецкой батареи они ответили залпами из своих фальконетов, после чего бросились в ледяную воду и стремительно пошли на вражеские позиции. В руках у десантников оказались мощные береговые пушки. В ответ на картечный огонь из укрепления, казаки развернули захваченные берего¬вые пушки и стали беспрерывно обстреливать укрепление. Турки совершенно растерялись: все было сделано так лихо, что они не успевали отвечать должными действиями. Когда турки увидели, что на подмогу казакам идет несколько русских фрегатов из Кинбурна, то выбросили белый флаг. Казаки, потеряв двадцать девять своих товарищей, взяли в плен триста двадцать человек, захватили двадцать три орудия, большой запас пороха и продовольствия.

В конце XIX века в предисловии к своему научному труду «Российский императорский флот в прошлом, настоящем и будущем» интересное заявление сделал английский писатель-историк Фред Томас Джейн (06.08.1865 - 08.03.1916), создатель Информационной группы Джейна (Jane's Information Group), самого авторитетного в мире информационно-издательского агентства, специализирующегося на выпуске справочников по военной технике.
Он сказал: «Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как в правлении Альфреда Великого, царствовавшего с 870-го по 901 год, были спущены на воду первые британские корабли, русские суда сражались в отчаянных морских боях и еще более тысячи лет назад русские считались лучшими моряками».

До сих пор предпринимаются попытки оспорить это заявление, вплоть до того – а действительно ли те люди, о которых идёт речь, являлись русскими.
Ну, во-первых, о корнях русской государственности даже сейчас невозможно говорить со стопроцентной точностью. Очень уж много сведений похоже на легенды и не может быть причислено к разряду достоверных датированных исторических фактов.
Во-вторых, уж очень постарались в своё время немецкие ученые, во времена императрицы Елизаветы Петровны создавшие «норманнскую теорию» и обосновавшие немецкое господство в России периода регентства Бирона. Герард Фридрих Миллер (1705-1783) прославился тем, что, прикрываясь императорской грамотой, ездил по русским монастырям и уничтожал все сохранившиеся древние исторические документы. За отрицание норманнской теории Михаил Васильевич Ломоносов чуть было не поплатился жизнью в мае 1743 года.

Да, с 518 года и далее документы свидетельствуют о славянской экспансии на Балканах, которая осуществлялась, в основном, склавинами, славянами и антами. В ходе экспансии названные племена с переменным успехом ведут бои с византийцами. Вскоре, в 537 году, склавины и анты уже участвуют в боях на стороне ромейской армии.
 
А вот первое упоминание о народе «Рус» в Причерноморье встречается у персидского правителя Дербента Шаха Риара в 645 году. Первые сведения о Руси, найденные в Византийских хрониках, соотносились с царствованием Михаила, который правил в 842-867 годы. Указанное обстоятельство косвенно подтверждает справедливость заявления Фреда Томаса Джейна.
В 907 году состоялся знаменитый поход князя Новгородского (с 879 года) и Киевского (с 882 года) Олега (Вещего), на Царьград.
С 911 года согласно договору князя Олега с императором Львом VI русские наёмные дружины начали активно участвовать в боевых действиях против арабов. Примеры: поход семисот русских воинов в составе ромейского флота на остров Крит в 911-912 годы; поход к берегам Каспия против арабов Закавказья в 913-914 годы; в 934-935 годы отряд русских числом более четырёхсот воинов на семи ладьях в составе ромейской эскадры сражался против арабов в Италии, а затем в составе эскадры протоспафария Епифана ходил в поход к берегам Южной Франции.
Независимо от установления прародителей этноса, именно наши предки, прямые пращуры современной России, совершили ещё ряд подтверждённых значимых для нас деяний:
- в 968 году Великий князь Киевский Святослав Игоревич предпринял первый поход в Болгарию. Рать под командованием Святослава на ладьях спустилась по Днепру в Понт (нынешнее Чёрное море) и дошла до устья Дуная. Руссы быстро высадились на берег, сомкнули щиты и с мечами атаковали болгар, которые не выдержали удара и обратились в бегство. Войско болгар укрылось в Доростоле, но не удержало его. Святослав овладел придунайской частью Болгарии, взяв около восьмидесяти городов, и стал княжить в Переяславце на Дунае;
- в 1095 году в летописи Нестора сообщается что новгородцы собирали дань с остяков и ненцев в Печоре и Югре;
- в 1184 году «судовые рати» ходили против волжских булгар (предположительно предков чувашей);
- в 1187 году новгородцами недалеко от Стокгольма была взята и разрушена шведская крепость Сигтуна;
- в Русской летописи по Никонову списку говорится о применении «судовых ратей» в княжеских междоусобицах 1208 года и о повторении их похода против волжских булгар в 1205 году.

Профессор военной академии имени М. В. Фрунзе генерал-майор Евгений Андреевич Разин в своём капитальном труде «История военного искусства» так подчёркивает связь времён: 
«Не слабость противников, а сила и военное искусство славян обеспечивали им победы. Сила славян заключалась прежде всего в их родовом строе, который обеспечивал высокие моральные и боевые качества воинов, сплоченность и взаимную выручку в бою.
Многочисленные войны выдвигали талантливых военачальников славянских племен (Пирагаст, Само и другие), под командованием которых предпринимались далекие походы.
…Для дальних походов, для переправ через реки и для овладения приморскими крепостями славяне пользовались ладейным флотом, который они строили очень быстро. Большим походам и глубоким вторжениям обычно предшествовала разведка боем силами значительных отрядов, проверявших способность противника к сопротивлению.
Тактика древних славян заключалась не в изобретении форм построения боевых порядков, чему придавали исключительное значение римляне, а в многообразии приемов нападения на врага как при наступлении, так и при обороне.
…Знание противника позволяло производить внезапные нападения. Умело осуществлялось тактическое взаимодействие отрядов как в полевом бою, так и при штурме крепостей.
…Таким образом, не учениками византийцев или варягов выступили в IX — X вв.
славяне, а богатыми наследниками своих предков, которые в течение многих веков создавали основы военного искусства».

В конце концов складывающиеся формы применения «лодейного флота», «судовых ратей» и их аналогов тогда уже соответствовали основополагающим задачам всякого военного флота – ведению вооружённой борьбы «флот против флота» и «флот против берега». Зарождались основы ведения морских десантных и противодесантных операций, тактики и оперативного искусства, предусматривающих использование разнородных сил ВМФ по единому замыслу, а также совместные действия с сухопутными войсками на приморских направлениях (речных и озёрных побережьях).

Думаю, читателю небезынтересно будет узнать, что даже во второй половине девятнадцатого столетия – во время войны США во Вьетнаме - американцы использовали 116-е оперативное соединение речных патрульных сил, а к блокадным действиям на реках привлекали катера 117-го оперативного соединения речных десантных сил.
В Советском Союзе до 1958 года существовала Краснознаменная Амурская флотилия, которая, будучи реорганизованной в 49 дивизию речных кораблей, просуществовала до 1994 года.




Приложение №1
Из «Начало русского мореходства»
Автор - Волебор
http://www.paganism.ru/rus-sea.htm


«С эпохи неолита начинается история русского флота, о чем свидетельствуют находки наскальных изображений судов и сами суда, вместительные долбленки, найденные у берегов Дона, Ладоги и многих других рек. В VI-VII веках славяне ходили на веслах и под парусами по Средиземному, Черному морям; и подтверждением служит также и то, что, например, на итальянских картах вплоть до XV-XVI веков Черное море называлось Русским. Дополнением является так же и то, что еще славянин Доброгаст был приглашен командовать Византийской черноморской эскадрой [2]. Примерно в тоже самое время, в 623-642 годах были совершены морские походы на остров Крит и на побережье Южной Италии [3].
Образование централизованного государства Киевской Руси (еще задолго до крещения) заметно сказалось и на развитии мореходства. Теперь в области действий русских судов входили Каспийское, Балтийское, Белое моря и Северный Ледовитый океан. Ладьи славянских дружин бороздили воды морей, совершали походы на далекие расстояния и по современным меркам. Так в 865 году около 200 русских судов достигли Византии, чем навели немалый страх на "наследников Римской империи". В продолжение славных традиций походов на Византию следует упомянуть морские походы князей: Олега, Игоря; Святослава, который завоевал и временно удерживал придунайскую Болгарию; Владимира, завоевавшего Херсонес; а последний крупный поход был совершен в 1043 году во княжение Ярослава Мудрого [4]. Походы обычно сопровождались захватом большой добычи, разделяемой между воинами и князем. Но русичи не ограничивались только лишь плаванием по Средиземному морю. С 880 года их ладьи стали активно действовать также и на водах Каспийского моря, в результате чего были захвачены его юго-восточные, южные и западные побережья. Славяне обосновывались на реке Куре и островах, лежащих напротив современного города Баку. Русские суда можно было встретить на морских путях Балтийского моря не реже, чем варяжские и иные европейские. Славянские колонии существовали в городах Висбю (Выжба) и Гарда (о.Готланд), Сигтун (Швеция), Линданисс (Колывань или Ревель, или современный Таллинн), были известны также и русские поселения даже на берегах Англии.
Плавание по водам Студеного моря или Северного Ледовитого океана началось, как принято считать, с похода двинского посадника Улеба к Железным Воротам (Карские ворота) в 1032 году. Его маршрут лежал от Северной Двины к Югре. Примечательно и то, что в списках посадников Новгорода Великого Улеб числился десятым после первого - Гостомысла, прогнавшего из Новгорода варягов, а седьмым его имя числилось после легендарного посадника - Остромира, славного "Остромировым Евангелием". В летописном своде Нестора так же было отмечено, что в 1096 году новгородские дружинники собирали дань на Печоре и Югре, появляются Сказания о Югре, написанные отроком Гюрятой Роговичем [5]. С этого времени в земли Сибири продолжаются активные морские походы, которые, однако, не были безопасными, ибо местное население оказывало далеко не гостеприимные встречи.
Большой вклад в развитие русского мореплавания и судостроения внесли и поморы. Так, в XI веке ими были освоены северный и северо-восточный берега Кольского полуострова, все побережье вплоть до Карского моря и юго-западную оконечность Матицы (Новая Земля). Далее, в XII веке была освоена большая часть берега Матицы, западная и южная части Земли Грумант (Шпицберген), а на материке западную и северо-западную сторону полуострова Ямал, через который лежал волоковой путь в сторону Оби. А уже в XIII-XV веках поморы окончательно освоили Матицу и Землю Грумант».

С.М. Соловьев. «История России с древнейших времен».
Глава 1.

«Однообразна природа великой восточной равнины, не поразит она путешественника чудесами; одно только поразило в ней наблюдательного Геродота: "В Скифии, - говорит он, - нет ничего удивительного, кроме рек, ее орошающих: они велики и многочисленны". В самом деле, обширному пространству древней Скифии соответствуют исполинские системы рек, которые почти переплетаются между собою и составляют, таким образом, по всей стране водную сеть, из которой народонаселению трудно было высвободиться для особной жизни; как везде, так и у нас, реки служили проводниками первому народонаселению, по ним сели племена, на них явились первые города; так как самые большие из них текут на восток или юго-восток, то этим условилось и преимущественное распространение Русской государственной области в означенную сторону; реки много содействовали единству народному и государственному, и при всем том особые речные системы определяли вначале особые системы областей, княжеств. Так, по четырем главным речным системам Русская земля разделялась в древности на четыре главные части: первую составляла озерная область Новгородская, вторую - область Западной Двины, т. е. область Кривская, или Полоцкая, третью - область Днепра, т. е. область древней собственной Руси, четвертую - область Верхней Волги, область Ростовская.
      Область Новгородская, составляя продолжение Финляндской озерной области, в отношении географическом и историческом посредничает между Западною Европою и Россиею. Здесь славянское племя сталкивается с скандинаво-германским; здесь шел великий водный путь из Северо-Западной Европы в Юго-Восточную и в Азию, из Варяг в Греки, путь, по которому издавна спускались северные дружины на юг для опустошения берегов Империи, этим же путем производилась торговля между севером и югом Европы. Озеро Ильмень, принимая в себя с юга многоветвистую Ловать, выпускает на север, в Ладожское озеро, Волхов; великий водный путь шел из Финского залива, по Неве, в Ладожское озеро, отсюда Волховом в Ильмень, из Ильменя Ловатью. Славянское племя при движении своем с юга на север не утвердилось в половине IX века нигде на берегах моря; навстречу медленному движению славян видим быстрое движение варягов. Славянам удалось утвердиться на важном пункте, при истоке Волхова из Ильменя, где является Новгород, но на втором важном пункте великого пути - при впадении Волхова в Ладожское озеро - они утвердиться не могли. Если даже предположим, что Ладога существовала до прибытия Рюрика, то она находилась не при самом устье Волхова, и это положение ее показывает со стороны славян какую-то медленность, боязливость приблизиться к озеру Нево. Что касается реки Невы, то начальный летописец считает ее не рекою, а устьем озера в море; Нева долго текла в дикой независимости, и короткий бег ее долго был свидетелем упорной борьбы между двумя народами - русскими и шведами. Русским удалось во время этой борьбы утвердиться на третьем важном пункте великого пути - при истоке Невы из Ладожского озера, где был построен Орешек; но потом эта крепость была уступлена шведам; Петр Великий взял ее снова и назвал Ключом-Городом (Шлиссельбургом); наконец, Петр успел овладеть течением Невы и укрепился на последнем, самом важном пункте озерной системы в начале великого водного пути, - именно при устье Невы в море, где основал Петербург. Это положение при начале великого водного пути, соединяющего и теперь Европу с Азиею, условило важное значение Петербурга как столицы: здесь в IX веке началась первая половина русской истории, здесь в XVIII - началась вторая ее половина. Движение восточных славянских племен с юга на север по великому водному пути, начавшееся в доисторическое время, только в XVIII веке окончательно достигло своей цели - морского берега.
      Область Новгородского княжества есть озерная область, где главный узел составляет озеро Ильмень, следовательно, естественные границы княжества должны совпадать с границами речных систем Ильменя, Ладожского озера и других близлежащих озер; и действительно, мы видим, что границами Новгородской области служат волоки между системами рек озерных и между системами Волги, Днепра и Западной Двины. Разумеется, эти границы мы должны означать приблизительно: в некоторых местах, преимущественно к востоку и юго-востоку, племя славян ильменских или новгородских еще в незапамятные времена могло перейти волоки и выселиться на другие речные системы вследствие малонаселенности страны, лежащей к востоку, на верховьях Волги; несмотря на то, однако, границы преимущественно идут по волокам, которые, надобно заметить, нигде не имеют такого важного значения, как у нас в России, ибо заменяют отчасти горы. На юге границею Новгородской области с Полоцкою и Смоленскою служил волок между системою Ильменя и Западной Двины, здесь граница могла обозначиться с большею точностию волоком вследствие раннего населения Полоцкой или Двинской области. На востоке границею Новгородской области с Ростовскою или Суздальскою служил приблизительно также волок между системой Ильменя и Верхней Волги; так, видим границу при реке Медведице, одном из самых близких волжских притоков к системе ильменской; но здесь, на востоке, новгородцы перешли в некоторых местах естественную границу своей области, ибо народонаселение необходимо стремилось с запада на восток, находя себе здесь более простора; так, в числе новгородских владений мы встречаем Торжок, Волок-Ламский, Бежецк и другие места, находящиеся на волжской системе; любопытно, однако, видеть, что эти места были спорные между новгородцами и князьями Ростовской области, последние никак не хотят уступить их в полное владение новгородцам: так, Волок и Торжок разделены пополам между новгородцами и суздальскими князьями; название Торжка, Торга, указывает именно на пограничное место, куда сходились на мену, торг, жители двух областей; название Новый Торг указывает, что этот торг был прежде где-нибудь на другом месте, быть может, выше, на самом волоке. Любопытно, также, что все эти места на волжской системе перечисляются всегда в грамотах как новгородские владения - знак, что они были спорные, что суздальские князья имели на них постоянные притязания, одним словом, что это были колонии Новгородские в чужой области. Такие же колонии новгородские простирались в области Онеги, Северной Двины и далее до самого Уральского хребта; на важное значение волоков указывает название заволоцких владений Новгорода, Заволоцкой чуди.
      В тесной связи с системой Ильменя находится система Чудского и Псковского озер: кривичи изборские находятся в союзе с славянами новгородскими, вместе с ними призывают князей; несмотря, однако, на эту тесную связь, несмотря на то, что Псков, сменивший Изборск, находился в пригородных отношениях к Новгороду, Псков с самого начала стремится к самостоятельности и, наконец, достигает ее: здесь между другими обстоятельствами нельзя не предположить и влияния природы, потому что Псковская область принадлежит к отдельной речной системе. Этим же обстоятельством условливаются и самое различие и границы племен: народонаселение Изборской области принадлежало к кривскому племени.
      Новгородская область представляет самую возвышенную страну между внутренними русскими областями. По климату и почве она разделяется на две половины: северо-восточную и юго-западную. Северо-восточная, простирающаяся от окрестностей озер Лача и Вожа до рек Сяси и Мологи, наполнена стоячими водами и лесами, подвержена дуновению северных ветров и повсюду неплодородна по причине влажной и болотистой почвы; юго-западная половина гораздо возвышеннее, суше и плодороднее. Это разделение важно для нас в том отношении, что им определяется первоначальная граница славянского и финского племени; известно, что везде при своих столкновениях славяне занимали возвышенные, сухие и хлебородные пространства, финны же - низменные, болотистые; так точно и здесь означенная граница по качеству почвы соответствует границе между славянским и финским племенами в Новгородской области. Самые лучшие для хлебопашества места находится между реками Шелонью и Ловатью: здесь главные селища славянского племени; далее к северо-западу, в нынешней Петербургской губернии, опять начинаются низменные, болотистые пространства - почва финского племени. Но так как пространство между реками Шелонью и Ловатью мы назвали хлебородным только относительно, вообще же ильменские славяне не нашли в своих жилищах больших удобств для земледельческой промышленности, то с течением времени благодаря удобству водных путей среди них развилась торговая промышленность, указавшая им необходимо путь к северо-востоку, малонаселенному финскими племенами, со стороны которых новгородцы не могли встретить сильного сопротивления. Из летописных свидетельств мы знаем, что относительно продовольствия Новгородская область была в зависимости от Низовой земли: князь последней, пресекши подвоз съестных припасов, мог заморить Новгород голодом; с другой стороны, и относительно торговли Новгород зависел вполне от Востока, потому что торговое значение Новгорода состояло в доставке северо-восточных товаров в Европу: отсюда понятно, что когда на востоке явилось могущественное владение - государство Московское, то Новгород, находясь в полной зависимости от Востока, необходимо должен был примкнуть к этому государству, таким образом, сама природа не позволяла Новгороду быть долго независимым от Восточной Руси. То же самое должно сказать и о Пскове: его область имеет также тощую почву, которая должна была заставить народонаселение обратиться к другого рода промышленности - к торговле, ремеслам; псковичи славились мастерствами, особенно строительным; новгородцев в насмешку называли плотниками - указание на их промышленный характер.
      Несмотря на то что на западе в средние века существовало мнение, будто из Балтийского моря по восточному пути можно проехать водою в Грецию, водный путь этот прекращался рекою Ловатью там, где прекращается и Новгородская озерная область. От Ловати до Днепра шел волок, отделявший Новгородскую озерную область от Западнодвинской и Днепровской. Об этом волоке между Ловатью и Днепром упоминает начальный летописец, описывая водный путь из Варяг в Греки, но он не вдается в подробности, каким образом дружины первых князей русских шли от Ловати до Днепра. Очень вероятно, что путь их лежал от Ловати по реке Сереже до тридцативерстного волока к Желну на реке Торопе, потом вниз Торопою до Двины, Двиною к устью Косопли (Каспли) и этою рекою вверх до озера Касплинского и волока при Гавринах в Порецком уезде с переездом по суше тридцати верст. Во всяком случае на пути от Ловати к Днепру должно было встретить Западную Двину - вот причина, почему Двинская область, область полоцких кривичей, вошла в связь с новгородцами и князьями их прежде области кривичей смоленских, и Рюрик уже отдает Полоцк одному из мужей своих. Область Западной Двины, или область Полоцкая, имела такую же участь, как и озерная область Новгородская: славянское племя заняло начало и средину течения Двины, но не успело при медленном движении своем достигнуть ее устья, берегов моря, около которого оставались еще туземцы, хотя подчиненные русским князьям, но не подчинившиеся славянорусской народности. Особность Полоцкого, или Двинского княжества, его слабость вследствие этой особности и усобиц были причиною того, что в XII веке от морских берегов, с устья Двины, начинается наступательное движение немцев, пред которыми полочане должны были отступать все далее и далее внутрь страны. Потом Полоцкое княжество подчинилось династии князей литовских и чрез них соединилось с Польшею. Московское государство, сосредоточив северо-восточные русские области, усилившись, начало стремиться по естественному направлению к морю, ибо в области Московского государства находились истоки Двины. Иоанн IV, стремясь чрез покорение Ливонии к морю, взял и Полоцк; но Баторий отнял у него и Ливонию и Полоцк, вследствие чего почти все течение Двины стало находиться в области одного государства. Но чрез несколько времени шведы отняли у поляков устье Двины, и область этой реки явилась в затруднительном, неестественном положении, поделенною между тремя государствами. Петр Великий отнял низовье Двины у шведов, вследствие чего положение Двинской области стало еще затруднительнее, потому что верховье и устье находились в области одного государства, а средина - в области другого. При Екатерине II Двинская область была выведена из этого неестественного положения.
      Границу Полоцкой области на севере составляет водораздел между системою Двины и озерною - ильменскою и чудскою. Но верховье Двины не принадлежало Полоцкой области: за него шла сильная борьба между князьями полоцкими, потомками Изяслава Владимировича и потомками брата его Ярослава, владельцами остальных русских областей. Причина этой борьбы, причина стремления Ярослава I и рода его удержать за собою верховье Двины ясна с первого взгляда на карту: Верхняя Двина и впадающая в нее речка Торопа служили соединением Новгородской области с собственною Русью, областью Днепровскою, по ним шел путь из Варяг в Греки; владея Новгородом и Днепровьем, Ярослав и дети его не могли оставить верховье Двины и Торопу во владении враждебного рода Изяславичей полоцких; последние, пользуясь тем, что их владения, их речная область, отделяла Новгородскую область от Руси, неоднократно обнаруживали свои притязания на Новгород, Ярослав уступил Брячиславу полоцкому Витебск и Усвят, но удержал верховье Двины и Торопу, где после образовалось княжество Торопецкое, примыкавшее к Смоленскому, Из этого положения Торопецкого княжества, лежащего в средине между озерною (Новгородскою), Двинскою (Полоцкою), Днепровскою (Южнорусскою) и Волжскою (Ростовскою и Суздальскою) областями, уясняется нам положение князей торопецких, знаменитых Мстиславов, их значение как посредников между Новгородом, Южной Русью и князьями суздальскими; посредством Торопца Новгород поддерживал связь свою с Южною Русью, из Торопца получал защиту от притеснений князей суздальских.
      На востоке, юге и западе границами Полоцкой области служили приблизительно также водоразделы между системами Двины, Днепра и Немана. Но на юге к Полоцкому княжеству примыкало также княжество Минское, находившееся преимущественно на системе днепровской, по правому берегу Днепра и рекам, впадающим в него с этой стороны. Княжество Минское образовалось, как видно, из области славянского племени дреговичей, севших, по летописи, между Припятью и Двиною. Мы видим, что в стремлении своем на юг из Новгородской области варяги прежде всего должны были перейти в область Двины и утвердиться в Полоцке. Отсюда, двинувшись к югу, они немедленно должны были перейти в область Днепра, в землю дреговичей, в том месте, где притоки Днепра и Двины находятся так близко друг от друга, где теперь искусственно соединяются Березинским каналом. Это движение полоцких державцев к югу и покорение дреговичей, без сомнения, произошло еще при Рюрике, по крайней мере прежде движения Олега из Новгорода; что правый берег Днепра, земля дреговичей, занята была из Полоцка, доказывает молчание летописи о покорении дреговичей Олегом или его преемниками. Владимир, истребив семью полоцкого князя Рогволода, присоединил его владения, как кривские, так и дреговические, к своим; но после по совету дружины, восстановил Рогволодову область в целом ее виде для внука Рогволодова, а своего сына - Изяслава; этим объясняется, каким образом Минское княжество, лежащее в области Днепровской, принадлежало роду князей полоцких; но Минское княжество вследствие своего географического положения становится местом борьбы между Изяславичами полоцкими и Ярославичами русскими, и долее, чем самый Полоцк, остается за последними; а дреговичи южные, жившие по притокам Припяти, принадлежат постоянно к владениям русских Ярославичей. Почва собственно Полоцкого княжества неплодородна, вся область наполнена озерами, болотами-топями; теперь в Витебской губернии считается больше 1000 озер, больших и малых. Бедность природы при удобстве сообщения с морем посредством Двины обратила внимание полочан и видблян на торговлю, и они вместе с смольнянами являются посредниками заморской русской торговли.
      Как Полоцкое княжество есть область Западной Двины, так Литва есть область Немана, Польша - область Вислы Литовская область вместе с областью ятвягов, лежащею по границе между речными системами Вислы, Немана и Днепра. имеют важное значение в истории Восточной Европы: покрытые болотами и лесами, даже теперь непроходимыми, эти страны лучше высоких горных хребтов охраняли западные границы русских славян; среди этих-то болот и непроходимых пущ с незапамятных пор засели странные народы - литва и ятвяги, происхождения которых не могут еще определить ученые. Благодаря природе своей страны литовцы и ятвяги долее всех своих соседей сохраняли дикость первоначального быта, они набегали на окрестные страны, но сами были недосягаемы в своих неприступных природных укреплениях. Когда единоплеменники их - пруссы - подверглись тяжкому игу немцев, литовцы отбились от последних в своих дебрях, заслонили от них и восточных соседей своих; с другой стороны, вероятно, усиленные в числе прусскими выходцами, литовцы начинают наступательное движение к востоку и югу на русские области и основывают княжество, которого географическое положение также очень важно: в области Литовского великого княжества соединялись системы днепровская, вислинская, неманская и западнодвинская, реки русские соединялись с реками польскими. Поэтому княжество Литовское служило звеном, связующим Русь с Польшею. На небольшом пространстве между Кобрином, Пинском и Слонимом три речные системы - вислинская, неманская и днепровская, и вместе с тем три области - Польская, Литовская и Русская соединяются теперь каналами; вот доказательство, что на Восточной Европейской равнине естественными гранями между странами и народами служили междуречные волоки, и как эти естественные грани были незначительны, как мало препятствовали соединению народов!
      Юго-Западная, древняя собственная Русь (княжества Киевское, Переяславское, Черниговское, Смоленское, Волынское, Туровское), есть область Днепра, главной реки водного пути из Варяг в Греки; этому пути, следственно Днепру преимущественно, Русь была обязана своим соединением с Северо-Западною и Юго-Восточною Европою: из первой явились князья, от второй получено христианство; Днепру преимущественно Русь была обязана и своим материальным благосостоянием: по этой реке шли с своими дружинами князья, которые сосредоточили прибрежные славянские племена, жившие рассеянно; по Днепру же шел и торговый путь из нижних стран в верхние. И Днепр в историческом отношении разделял судьбу других рек русских: его устье, хотя с незапамятных пор покрывалось русскими лодками, однако, собственно не находилось в русских владениях до времен Екатерины II, потому что Русская государственная область распространялась естественным образом изнутри, из ядра своего, вниз по рекам до естественных пределов своих, то есть до устьев этих рек, берущих начало в ее сердце, а это сердце - Великая Россия, Московское государство, справедливо называемое страною источников: отсюда берут свое начало все те большие реки, вниз по которым распространялась государственная область. Несмотря на то что Юго-Западная Русь, преимущественно Киевская область, была главною сценою древней нашей истории, пограничность ее, близость к полю или степи, жилищу диких народов, делала ее неспособною стать государственным зерном для России, для чего именно природа приготовила Московскую область; отсюда Киевская область (Русь в самом тесном смысле) вначале и после носит характер пограничного военного поселения, остается страною козаков до полного государственного развития, начавшегося в Северной Руси, в стране источников.
      Но если по причинам естественным Юго-Западная Русь не могла стать государственным ядром, то природа же страны объясняет нам, почему она была главною сценою действия в начальной нашей истории: области древних княжеств Киевского, Волынского, Переяславского и собственно Черниговского составляют самую благословенную часть областей русских относительно климата и качества почвы. Древнюю Русь в самом тесном смысле этого слова составляла страна около Киева, на западном берегу Днепра, земля полян. Область Киевского княжества в первоначальном виде, как досталась она Изяславу I, заключала в себе земли полян, древлян и отчасти дреговичей; естественными и приблизительными историческими границами его были: к востоку - Днепр; к северу - водораздел между речными областями, собственно Днепровскою и областью Припяти, потом водораздел между областью Припяти и Немана; к западу - водораздел между Западным Бугом и Вислою; к югу - сначала водораздел между областью Припяти, Днестра и Буга, потом - река Рось, по которой начиная с XI века видим уже военные поселения, зерно козачества. Почему река Рось служила в древности южною границею и Киевского княжества и всех русских областей, это объясняется также природою: к югу от этой реки, в южной части нынешней Киевской губернии, почва принимает уже степное свойство, луга здесь степные. Область княжества Владимиро-Волынского заключала в себе землю бужан (славянского племени, жившего по Западному Бугу) и, принадлежала, с одной стороны, к системе вислинской, а с другой, чрез притоки Припяти к днепровской, посредничала между Русью и Польшею. Это положение Владимиро-Волынской области на отдельной от Днепра речной системе объясняет отчасти, почему Волынь отделяется от собственной Руси и вместе с Галичем образует особую систему княжеств, отдельность речной системы объясняет также и раннюю особность Галицкого княжества, лежащего по вислинской и днестровской системам.
      На восточной стороне Днепра притоком последнего, Десною, привязывалась к Киевской области и область Черниговская, лежащая по Десне и ее притокам. Тщетно князья хотели делить Русь Днепром на две отдельные половины - Десна привязывала Чернигов к Киеву так же крепко, как и родовые отношения Святославичей и Мономаховичей; тщетно потом польское правительство хотело разделиться Днепром с Москвою, это деление было кратковременно. Река Сейм, приток Десны, привязывала к Чернигову область Курскую. На южной оконечности нынешней Черниговской губернии находится возвышенность, дающая начало рекам, изливающимся отсюда в Полтавскую губернию, Трубежу, Супою, Удаю и Ромну; этот водоспуск в древности отделял область Чернигрвского княжества от области Переяславского. На верхнем Днепре, и, следовательно, в тесной связи с Киевом, находилась область Смоленского княжества. Смоленск находился в области кривичей, которые сели на верховьях рек Волги, Днепра и Двины, из этого положения легко видеть важное значение Смоленской области, находившейся между тремя главными частями Руси - между областью Волги, Днепра и Двины, т. е. между Великою, Малою и Белою Россиею; держа ключи ко всем этим областям, смоленские князья держат Новгород в зависимости от Южной Руси, стерегут Днепровье от притязаний северных князей, принимают самое деятельное участие в распрях последних с южными, являются главными деятелями в истории Юго-Западной Руси (с тех пор, как волынские князья обращают все свое внимание на запад), борются с Волынью и Галичем за Киев и во время этой борьбы крепко держатся связи с севером, с Новгородом и Волжскою областию. Из положения Смоленской области понятно, почему Смоленск служил постоянно поводом к спору между Северо-Восточною, или Московскою, и Юго-Западною, или Литовскою, Русью, почему ни московское, ни литовское (польское) правительство не могли успокоиться, не имея в своих руках Смоленска. Граница Смоленского княжества шла на севере между притоками Ловати и Торопою, далее от Торопца - к Верхней Волге у Ржева; восточная граница шла от Ржева мимо Зубцова к верховьям Москвы-реки и Протвы, около Можайска, потом поворачивала к западу водоразделом между системою днепровскою и окскою, между Угрою и Днепром, между Десною и Сожью; южную границу с Черниговскою и Киевскою областями определить можно впадением реки Прони в Сожь; на запад границу составлял Днепр до Орши и далее на север - линия через Двину между Сурожем и Велижем к Торопцу. Из обозначения этих границ видно, что Смоленское княжество, кроме области кривичей, заключало в себя также и область радимичей, живших на Соже. Почва Смоленского княжества вообще неплодородна, особенно половина, лежащая к северу от Днепра, это обстоятельство и выгодное положение на трех речных системах среди главных русских областей необходимо условливали развитие торговой промышленности у смольнян и в древние времена.
      Теперь обратимся к Великой России, государственному ядру. Здесь первое место принадлежит области Верхней Волги, или Ростовской области. Главный город ее Ростов Великий при самом начале русской истории находится в тесной связи с Новгородом и его князьями, те же заморские варяги, которые брали дань на новгородских славянах и на чуди, берут ее и на мери, финском племени, жившем около Ростова; посадник Рюрика сидит в Ростове, причем не упоминается о походе, о покорении, следовательно, более чем вероятно, что меря, подвергавшаяся вместе с новгородцами и чудью варяжскому игу, вместе с ними свергла его, вместе с ними призвала князей. Такая тесная связь Ростова с Новгородом и чудью объясняется тем, что Белоозеро связано с Ростовом водною нитью, эта нить есть река Шексна, которая вытекает из Белоозера и впадает в Волгу у нынешнего Рыбинска; Ростов же находится при озере Неро, из которого течет Которость, впадающая в Волгу при Ярославле. Варяги, овладевшие Белоозером, необходимо должны были спуститься вниз по Шексне к Волге, отсюда вниз по Волге до Которости и ею вверх до Ростова. Если этот водный путь служил для враждебных нападений, то он должен был так же служить и для мирных сношений между Белоозером и Ростовом, отсюда объясняется постоянная, неразрывная связь между этими городами в нашей истории, объясняется, почему Белоозеро является волостью Мономаха, которому принадлежит Ростов с Поволжьем; впоследствии Белоозеро становится уделом Ростовского княжества. Вниз по Шексне ходили в Ростовскую землю военные дружины и торговые лодки, вверх по ней шли из Ростовской земли на Белоозеро и мятежные волхвы, так сильно волновавшие новообращенных христиан севера.
      Естественные и вместе исторические границы Ростовской области обозначаются с севера и северо-запада границами новгородских владений; при определении последних мы видели и северо-западную границу Ростовской области; на севере естественною границею ее служили Увалы, отделяющие систему Волги от системы Северной Двины. Что же касается до естественных границ Ростовской области с востока, юга и юго-запада, то они, собственно, должны совпадать с границами волжской системы, но это уже будут границы не Ростовской области, а Московского государства, которого область есть преимущественно область Волги. Таким образом, мы видим, что историческое деление Русской государственной области на части условливается отдельными речными системами, ясно, что величина каждой части будет соответствовать величине своей речной области; чем область Волги больше области всех других рек, тем область Московского государства должна быть больше всех остальных частей России, а, естественно, меньшим частям примыкать к большей - отсюда понятно, почему и Новгородская озерная область, и Белая, и Малая Русь примкнули к Московскому государству.
      Итак, целая область Волги есть преимущественно область Московского государства, и Ростовская область будет только областью Верхней Волги. Проследим же теперь распространение Русской государственной области по волжской системе и переход Ростовской области в область великого княжества Владимирского, и последней - в область Московского государства. Ростов был городом племени и, если принимать известие летописца, был одинок в целой обширной области, получившей от него свое название. Мы видим, что одною из главных сторон деятельности наших князей было построение городов. Это построение носит следы расчета, преднамеренного стремления, что видно из положения новых городов и из расстояния их одного от другого. Ярославль построен на важном пункте, при устье Которости в Волгу, которая посредством этого притока соединяется с Ростовским озером. Потом, мы видим стремление вниз по Волге: города строятся при главных изгибах реки, при устьях значительных ее притоков - так построена Кострома при повороте Волги на юг, при впадении в нее Костромы; Юрьевец-Поволжский - при следующем большом колене, или повороте Волги на юг, при впадении в нее Унжи; наконец, Нижний Новгород - при впадении Оки в Волгу. Здесь на время остановилось естественное стремление северных князей вниз по Волге, к пределам Азии. Нужно было вступать в борьбу с народонаселением, жившим по берегам Волги и ее притоков, отсюда необходимые войны северных князей с болгарами и мордвою; в этой борьбе русские остаются победителями, видимо, оттесняют варваров, но тут Азия как будто собирает последние силы для отпора опасному врагу и высылает толпы татар. Основатель Нижнего Новгорода Юрий Всеволодович пал в битве с татарами; движение русских вниз по Волге было надолго остановлено. При Димитрии Донском оно начинается снова: русские полки являются опять в старинной земле Болгарской, здесь загорается последняя ожесточенная борьба между Европою и Азиею, борьба, имеющая важное значение не для одной русской истории. Азиатцы основывают в Болгарской земле крепкий оплот против стремления русских и в лице их против Европы и христианства: этот оплот - Казань. После долгой, упорной борьбы Казань падает пред Иоанном IV. Как важна была Казань для Азии, видно из того, что спустя немного времени после ее завоевания устье Волги, чрез покорение Астрахани, уже находится в руках русских. В то же время русские поселения распространяются по камской системе, которая так близка к системам рек сибирских, причем переход чрез Уральские горы по их незначительной высоте был легок, незаметен для русских людей; уже при Иоанне IV козаки разведывают путь в Сибирь, причем главная их дорога по рекам; при наследниках Грозного русские утверждаются здесь окончательно; малочисленные, разбросанные на огромных пространствах дикие народцы не могли выставить им сильного сопротивления; природа в удобстве водных сообщений везде дала предприимчивым русским дружинам средство с необыкновенною быстротою отыскивать новые землицы для приведения их под высокую руку великого государя, и скоро русские грани касаются берегов Восточного океана. Заметим также, что природа, отделив Сибирь от остальной Азии пространными степями Татарии, а с востока и севера опоясав уединенными океанами и направив течение больших рек ее к северным тундрам, чрез это самое заставила ее смотреть исключительно на запад, образовала из нее нераздельную часть Европейской России.
      Кроме стремления вниз по Волге, у северных князей было еще другое стремление, более важное, именно стремление на юг для соединения с Юго-Западною Русью, где находилась главная сцена действия. Мы назвали это стремление более важным, потому что хотя у князей это было только стремление к югу, для соединения с Днепровскою Русью, однако на самом деле это выходило искание центра, около которого русские области могли сосредоточиться. Стремление князей к югу усматривается в перенесении стола княжеского из Ростова в Суздаль; первый князь, который должен был остаться надолго в Ростовской области, Юрий Владимирович Долгорукий, живет уже не в Ростове, а в Суздале, городе южнейшем. Каково же положение этого города, и как вообще должно было совершаться это движение на юг? И здесь, как везде в нашей древней истории, водный путь имеет важное значение. Самая ближайшая от Которости и от Ростовского озера река к югу есть Нерль, которая сама есть приток Клязьмы, таким образом, если следовать речным путем, то после Ростова южнее будет Суздаль на Нерли, потом южнее Суздали является Владимир, уже на самой Клязьме; так и северные князья переносили свои столы - из Ростова в Суздаль, из Суздаля во Владимир. Здесь, в последнем городе, стол великокняжеский утвердился надолго, потому что северные князья, достигнув этого пункта, презрели Южною Русью и все внимание обратили на восток, начали стремиться по указанию природы вниз по рекам: Клязьмою - к Оке и Окою - к Волге. Положение Владимира было очень выгодно для того времени, когда после нашествия монголов восточные отношения играли важную роль: Владимир лежит на Клязьме, которая впадает в Оку там, где эта река принадлежит востоку. Здесь природа с своей стороны предлагает также объяснение, почему владимирские князья, устремив все свое внимание на дела северо-востока, так охладели к югу; такое охлаждение особенно замечается в деятельности Юрия II Всеволодовича. Из этого уже видно, что Владимир не мог быть сосредоточивающим пунктом для русских областей: положение его односторонне, река, на которой лежит он, стремится к финскому северо-востоку. Средоточие было найдено вследствие опять того же стремления к югу, которым особенно отличался Юрий Долгорукий. Мы видели речной путь от Ростова к югу, но этот путь вел не прямо к югу, а к юго-востоку, тогда как для отыскания центра русских областей нужно было уклониться к юго-западу, что и сделал Юрий Долгорукий, построивший на юго-запад от Ростова, по пути в Днепровскую Русь, города Переяславль-Залесский и Москву. Москва и была именно искомым пунктом, это обозначилось тотчас же в истории: в первый раз Москва упоминается в 1147 году, по случаю свидания Долгорукого с Святославом северским. Москва лежит на реке того же имени, которая течет между Волгою, Окою и Верхним Днепром. Москва-река впадает в Оку, так же как и Клязьма, с тем, однако, различием, что Клязьма впадает в Оку там, где она принадлежала финскому северо-востоку, тогда как Москва впадает именно в том месте, где Ока, обращаясь к востоку, передавала Москве обязанность служить соединением для северных и южных русских областей. Сосредоточивающий пункт долженствовал быть местом соединения севера с югом, но вместе с тем должен был носить характер северный, потому что на севере находились крепкие государственные основы, которых не было в области собственной Оки, в земле вятичей, в стране переходной, без определенного характера, впрочем, издавна примыкавшей к Южной Руси, и потому более на нее похожей. Заметим также, что Москва находилась прямо в средине между двумя племенами, из которых главным образом составилось народонаселение русское, между племенем славянским и финским.
      Что касается природы московского центрального пространства, то оно представляет обширную открытую равнину с умеренным климатом, эта равнина не везде равно плодородна и в самых плодородных местах уступает южным пространствам империи, но зато она почти везде способна к обработанию, следовательно, везде поддерживает деятельность, энергию человека, побуждает к труду и вознаграждает за него, а известно, как подобные природные обстоятельства благоприятствуют основанию и развитию гражданских обществ. Было сказано, что эта область не везде одинаково плодородна: северная часть менее плодородна, чем южная; это природное обстоятельство также очень важно, условливая первоначальную промышленность как главное занятие для южного народонаселения и промышленность, производящую для северного, дополняя, следовательно, одну часть другою, делая их необходимыми друг для друга.
      Область Москвы-реки была первоначальною областью Московского княжества, и в первой деятельности московских князей мы замечаем стремление получить в свою власть все течение реки. Верховье и устье ее находились в чужих руках, следовательно, область Московского княжества была заперта с двух концов: верховье реки находилось во власти князей можайских-смоленских, устье - во власти князей рязанских, - здесь их был город Коломна. Отсюда понятно, почему первыми завоеваниями Москвы были Можайск и Коломна князь Юрий Данилович, только овладев этими двумя городами, мог считать свою область вполне самостоятельною.
      Мы видели, что распространение русских владений следовало течению рек».


Приложение №2

            Из «Начало мореходства на Руси».
Владимир Васильевич Мавродин (1908 - 1987) — советский историк, специалист по истории древнерусской государственности и этнической истории русского народа. Доктор исторических наук, профессор исторического факультета ЛГУ.

«Сам характер русской равнины, политические границы Руси, заключавшие в себе главнейшие политические центры страны, отстоящие довольно далеко от моря (Киев, Переяславль, Чернигов, Ростов, Смоленск, Псков, Новгород, Полоцк, Червен, Перемышль; Тмутаракань, Олешье, Корчев, «города подунайские», конечно, не могли сравниться с этими крупнейшими городами Руси), диктовали особенности русского судостроения и мореходства, русской военно-морской тактики. Пороги и «волоки» требовали плоскодонных судов с минимальной осадкой, легких и сравнительно небольших по размерам. В то же самое время суда должны были быть достаточно грузоподъемны, дешевы и просты в постройке. Такой тип судна диктовался особенностями плавания русских людей, — одно и то же судно должно было выступать и в качестве морского, и в качестве речного. Речное судно не обязательно должно было удовлетворять требованиям, предъявляемым к морским кораблям, но эти последние должны были обязательно выступать и в качестве речных судов.
   В «Тактике» императора Льва мы находим указание на эту особенность русских судов: «Малые и большие дромоны ты снаряжаешь (в зависимости) от свойств воюющих (с тобой) народов. Ибо не одна и та же эскадра (пригодна для действия против) сарацинских варваров и так называемых северных скифов (русских, — В. М.). Ибо варвары-сарацины пользуются кум-бариями большими и малоподвижными, а ладьи у скифов малые и быстроходные, так как невозможно пользоваться большими кораблями на реках, впадающих в Евксинский понт». Это же указание мы находим и у Лиутпранда; «суда русов вследствие своего малого размера проходят там, где мало воды…». Русским «в их отчаянных морских предприятиях… приходилось довольствоваться теми же, лишь до известной степени приспособленными к требованиям морского плавания, судами, которые были типичными и для их днепровского речного флота вообще, хотя для этой цели и выбирались, конечно, лодьи наиболее надежные и значительные по размерам».[262]
   Легкость, подвижность и быстроходность русских судов диктовали и соответствующую тактику русских на море. «Полная неожиданность похода, стремительность атаки, возможность быстрого отступления в открытое море или к мелководным побережьям, плавням и речным устьям, где не в состоянии были бы настигнуть их тяжелые суда греческого флота, — такова была морская тактика наших предков, требовавшая флота если и многочисленного («покрыли суть море корабли» — говорится про поход Игоря 945 года), но, вместе с тем не громоздкого, легкого и подвижного, способного, смотря по обстоятельствам, идти как на веслах, так и под парусами». [263]
   В бою русские стремились разгромить врага, использовав момент внезапности. Быстро нападали, пытаясь сойтись борг к борту, взять врага на абордаж, при неудаче быстро отходили, рассыпаясь по морю и стараясь ускользнуть от преследования. Типичным примером русского боя на море явилось сражение у Царьграда и во время похода 1043 г.
   Целый день греческие триремы не решались нападать на русских, стоявших в строе фронта. Лишь вечером греческие суда устремились в атаку. Камнеметные машины, «греческий огонь» и страшная буря сделали свое дело. С большими потерями русские отошли в бухту. Но когда византийский адмирал Феодо-рокан увлекся погоней, русские, используя свое превосходство в маневренности и быстроходности, вступили в бой, разгромили греков, пустили ко дну несколько неприятельских судов, четыре галеры захватили и убили самого Феодорокана.
   Из указанного видно, что скорость хода и маневренность служили средством защиты для русских судов.
   Основным принципом ведения войны в древней Руси было единство военных действий и на суше, и на море (походы Игоря, Святослава и др.) — Война велась всеми средствами.
   Походы предпринимались одновременно и по суше, и по морю, поход по суше превращался в морской (поход 943 г. на Бердаа), и морской заканчивался военными действиями или продвижением по суше (1043), с судов высаживались десанты, в том числе конница.
   Внутри воинства древней Руси никакого деления на сухопутное и морское не было и быть не могло. Один и тот же воин по мере надобности сражался и на море, и на суше.
   Дружинная организация в одинаковой степени была присуща русским «воям», ведущим военные действия и на суше, и на море.
   Среди русских воинов-мореходов действовал тот же «закон русский» и та же «Русская Правда», которыми руководствовались княжие «моужи», творя суд по земле Русской.
   Никакого особого оружия русские мореходы не знали. Отправляясь «за море», русские воины брали с собой те же мечи и копья, луки и стрелы, боевые топоры и щиты, облачались в те же кольчуги и надевали те же шлемы, которыми они разили врагов^ или оборонялись от них на суше.
   Заканчивая рассмотрение судостроительного мастерства и мореходного искусства на Руси IX–XII вв., мы приходим к выводу, что и в этой области, как и во многих других, Русь шла своим самобытным путем, отнюдь не отгораживаясь от соседей, заимствуя у них и, в свою очередь, передавая им свои навыки, свой опыт, свое искусство, создавая оригинальные суда и своеобразную морскую тактику, эффективную и живучую, унаследованную в модифицированном виде и казаками XVI–XVII вв. и галерным флотом Петра, и превзойдя многие народы в области судостроения как по качеству, так и по количеству судов, а главное, в мореходном искусстве и морской доблести, заслуженно вошла в историю как страна предприимчивых и доблестных «пенителей морей».