Поздней осенью, после того, как уже слез с велосипеда,нужно сесть на корточки, и вглядеться в асфальт, выбросив абсолютно всё из головы, и во рту ты ощутишь солоноватый привкус морской капусты. Как оказалось позже, таким образом на вкус можно пробовать любой предмет, к примеру фонарь оказался мандариновым.
Так начался ноябрь в саду Тима. Первым почувствовал изменения погоды дом, он встал на цыпочки и втянул козырьком крыши пряный запах сушеных листьев и корицы, затем старые качели, в их скрипе появился какой-то печальный и неведомый звук. Тим зашел в беседку и снял резиновые сапожки, ему нравилось в такие тихие часы сидеть на скамейке и слушать пение улетающих скворцов. Знаете, Тим был совершенно обычным мальчишкой, коих в мире тысячи, он отличался лишь тем, что любил черничное мороженое и умел играть на губной гармошке, которую ему подарил отец. На этом и заканчивались его особенности. Но у него была одна тайна, которую он бережно хранил в своем сердце, и выпускал лишь по ночам, когда в комнату глядели лишь металлические звезды. Они могли проболтаться только старику-небу, но тот берёг и так достаточно тайн, а потому не было смысла страшиться гордого звездного слуха. Едва они что-то высмотрят и узнают, как тайна разлетится огромным светящимся пучком света по всей холодной Вселенной и затем найдёт своё место в одном из одиноких лунных кратеров, где ей и придётся остаться навсегда. Лунные кратеры-самое безопасное место для хранения детских тайн и секретов. Совершенно случайно Тим узнал, откуда приходят сны. В самом большом кратере живёт белоснежный пеликан Молк, в его клюве умещаются сновидения и мечты. Иногда такие птицы случайно попадают в кошмары, где прячутся детские страхи, после таких ночей на их крыльях остается небольшой графитный налет, напоминающий о том, что там где есть свет, рядом всегда бродят тени.
Но Тиму случилось приручить пеликана. Он не насыпал ему хлебных крошек на подоконник и не подвешивал кормушки у яблоневых деревьев. Каждую ночь он писал в небольшой синей тетрадке о своем дне , о нерасторопном мальчишке Джонси из соседнего дома и о большой коричневой собаке старого фермера Миллера, который жил напротив, и по утрам, чтобы отправиться в город, вынужден был заводить свою колымагу, чей мотор гремел на весь район. Иногда в его историях мелькала улыбчивая мама и на таких страничках вместо цифр следовало бы ставить веснушки с её носа, но , увы, никак не удавалось украсть даже одной, а потому приходилось обращаться к числам. Те были не так нежны, но зато всегда знали свое место и очередность . Поначалу на первых страницах было множество рисунков, но затем карандаши терялись в скрипучих половицах около кровати и приходилось трепетно беречь грифель для записей. Иногда в корешке тетради прятались засохшие одуванчики или крошки имбирных пряников, но это было редко.
Путешествующий по сновидениям пеликан, выбрал мальчика потому, что у его снов был вкус и запах, они не отличались пресностью. Каждый такой сон протягивал руки и едва он миновал окно и касался неба, тотчас превращался в лунный гравий. Вот тогда, с печальных лунных кратеров взлетал пеликан, и направлялся к окошку Тима. Вы спросите меня, все ли было так просто? Конечно нет, в лунном сонном царстве была волшебная поляна, где танцевали феи и эльфы, но там же было и гнуснейшее озеро, где жили только противные жабы, их квакание любому показалось бы омерзительным. Белоснежный пеликан умещал в своем клюве эльфийские песни и зелень никогда не вянущей травы, которая на вкус была как чистый яблочный мармелад,и приносил такой сон только хорошим деткам. К тем же ребятам, которые пачкают манжеты рубашек и распугивают птиц, прилетает черный селезень. Едва наступает ночь, он стремглав выбегает из болотной жижи и перья его, на бегу, цепляют тину и отростки камышей, чтобы доставить непослушным детям. В ту ночь им снятся гигантские лягушки, покрытые грязью и дурно пахнущие. Уж не говорю о том, какой противный на вкус такой сон.
Многие дети ждут пеликана, но есть и такие, к которым он не прилетал никогда в жизни. Они слишком рано стали взрослыми. Даже не пытайтесь спросить у них, из какой форточки лучше вылетать перед ночным путешествием. Они вовсе не поймут вас, а только посмеются. Придется простить им.
Ветер гнал листья по проселочной дороге, где-то зажигался свет, где-то наоборот гас, Тим распахнул окно и по обыкновению раскрыл блокнот на новой странице, там был нарисован огромный жираф и банановые пальмы. «Пеликан должен был прилететь, он не мог поступить иначе. Он принес бы высокое небо и облака! Уже полночь, все детишки начинают видеть сны, а моего все нет»-думал отчаявшийся Тим.
«Пора спать, отчего ещё горит свет, скорее в кровать!»- это вошла мама, она выглядела рассерженной, и когда она морщилась, веснушки на переносице выстраивались небольшой дорожкой. «Да, да, спокойной ночи»-буркнул Тим и плюхнулся на подушку, с головой укрывшись одеялом. Лежать было грустно и скучно, и не оставалось ничего другого кроме как постараться заснуть. Около часа пришлось смотреть в потолок, в голову лезли глупости, похожие на длинных гусениц, превращавшиеся в поезда и электрички. Но вскоре, дрёма коснулась своими молочно-белыми пальцами детских глаз и Тиму предстала следующая картина; его пеликан, тот самый волшебник-Молк запутался в кошмарном сне Джонси, так как мальчишка не отличался особенной скоростью, сон его был на редкость медленным и вязким. Пеликан случайно попал в это сновидение, а теперь не мог выбраться из расщелины под сучковатым деревом. Всё это время рядом блуждал черный селезень, подойдя вплотную к Молку, он шлепал перепончатыми лапами по грязной земле, и мерзкие капли прилипали к перьям пеликана, склеивая их и не давая возможности взлететь.
Тим вдруг закричал: « Молк! Я здесь, ступай скорее ко мне, ты справишься!"
-Мне никак не суметь перешагнуть эту ужасную грязь, меня затягивает!
Селезень подходил всё ближе к пеликану и там, где ступали его лапы, вяли цветы и травы. Но наглая птица только смеялась и щелкала клювом, из которого выглядывала застрявшая осока. Тим не знал, что делать, он поднял маленькую щепку и кинул ей в селезня, но тот притворно закатил глаза и ловко перекусил её..
«Надо же, это не действует. Он с таким хрустом разгрыз ее!... Этот хруст, он напоминает мне мамино печенье, я люблю его есть по утрам, обмакивая в сгущенку или малиновый джем. Если никто не видит, можно даже облизать пальцы... А сейчас я тоже застрял в этом жутком сне кисельного Джонси!",- Тим взглянул вокруг, и увидел, что селезень стал отходить дальше от Молка.
«Что происходит? Неужели он боится воспоминаний? Тогда... Как ему это!
Вспомню-ка я тот день, когда на своем синем велосипеде я объехал весь поселок. Было лето и над соседскими огородами пролетали бабочки, всюду бегали дети и обливали друг друга водой, чтобы хоть как-то охладиться. Я сбегал тогда в леса, где в тени лип... самой липкой из всех теней, съедал по одной ягоде земляники, едва умещающейся в ладошке, и в тот же день, под вечер, отправлялся домой через поле, набрав маме огромный букет полевых цветов. Она ставила их в вазу и мы пили чай с медом из акаций.» -Питер вдруг в красках вспомнил один из дней, которыми может похвастаться только детство. Молк выпрямился и расправил крылья, с перьев стекли последние пыльные капли.
-Спасибо тебе, малыш, ты спас сны, они чуть было не высыпались из моего клюва в ужасный кошмар Джонси.Нам пора отправляться домой, ты порядком устал сегодня.»
И так они взмыли в огромное синее небо, селезень остался позади, он таял в грязной луже, и наконец стал виден лишь его клюв, выкрякивающий какие-то гневные словечки, недолетающие до ночных путешественников. А через несколько минут все окончательно исчезло в тумане.
-Вот и твой дом, я опущу тебя прямо в объятия кроватки. А мне пора на Луну, нужно прибраться в моем лунном кратере и поцеловать в щечки несколько сонных звездочек, зажигающих ночники около кровати, чтобы отпугнуть кошмары.
Тим посмотрел на Молка, стоящего на подоконнике и едва улыбнулся, ему очень не хотелось прощаться с птицей.
-Не переживай ни минуты! Мы обязательно встретимся, а сейчас я обниму тебя!
Два огромных крыла вдруг накрыли уставшего мальчика. В этих объятиях было так уютно и мягко, что Тим мгновенно уснул. А через несколько часов на улицу вышел неизвестный художник и развернул громадный холст с голубым небом, рыжими котами и освещаемыми солнцем улицами. Так наступило утро.