Гордая птица на краю скалы,
Она стоит, готовится к полету.
Обрыв высокий, километра три,
Но ей не страшно, ни на йоту.
Сорвалась, крылья мощные раскинув
И ринулась что силы есть в темную бездну,
Забыв, что может просто сгинуть,
Если чуть-чуть хотя бы вера треснет.
Застыл усталый, неподвластный птице свет,
Она летела, и летела, и летела...
Очнувшись вдруг в один момент,
Застыла в ужасе, ведь она падала, сгорала, тлела.
Тайфун окутал землю, небо вспенилось и потемнело.
Крыло сломалось - не порок совсем; не в счет усталость,
Но как искусство просит жертв, так и перо лишь правду стелет :
Живой мертвец уж не жилец, ему чуть-чуть осталось.
Казалось бы, в любой другой отрезок времени, ни одному до погибающих ведь дела нет,
Но в каждый раз, каждый из нас виновен, если даже ненароком худо делает...
Из-за чего повсюду слышен злобный, желчный и довольный скрежет?
Тебе ль не знать : злорадство ни за что до слез и боли доведет, тупым ножом дорежет.
Ты не поймешь. Ты не найдешь ответа.
Ты знаешь, все пройдет. Пройдет и это...
Не ставлю крест, надеюсь, что ей повезет под ветром,
Хоть маловероятно, но я помню : падать ей три километра.