Троллейбус в часы пик, все равно, что консервная банка. Люди зажаты креслами, вещами и другими, такими же пассажирами. Симпатичная женщина лет тридцати умудрилась втиснуться с целым набором садовых инструментов. Майор Блудов не выдержал.
- Вы бы еще скамейку с собой прихватили. Суббота завтра. Куда сегодня-то едете?
- Домой. Завхоз отремонтировал лопату, тяпки. А на дачу, Вы правы, завтра.
- Понятно. Мужа у Вас нет, значит. И помощника тоже. Дочка?
- А вот и не угадали. Сын. Но он уехал к бабушке в село.
- Николай. В честь меня город наш назвали.
- А в честь меня целый мыс на юге Африки.
- Добрая Надежда?
- Просто Надежда. А вот и моя остановка. Завтра в восемь отсюда мой автобус в Родники. Захотите помочь, подходите.
Весь вечер седеющий майор был рассеян. Сорок пять лет за спиной. Двое взрослых детей. Карьерный «потолок» достигнут давно. По службе замечаний нет. Дежурные благодарности к праздникам и юбилейные медали уже не радовали. Вечерний преферанс тоже «не пошел». Полковник, организовавший игру, заметил.
- Ты, или играй, или отдыхай. Кто с такой картой пасует?
- Да, есть проблема. Завтра меня на службе не будет. Я, с Вашего разрешения, отлучусь.
- Не нагулялся еще? И кто она?
- Ну, почему сразу «она»? Других причин, что ли, быть не может?
- Могут. Но не у тебя. Фамилия всю жизнь определила. Да ладно, не тужься. Причину не придумывай. Помощнику позвони, пусть подстрахует на случай тревоги.
Повеселевший майор заиграл смелее. Сыграл «мизер». Полковник ворчал.
- Что и требовалось доказать. Будем внимательнее. Этот блудила может и «раздеть».
Утренний Николаев всегда лучше вечернего. Города как люди. Никто не торопится. День впереди. Успеют.
- Я думала, что не придете. Но, один автобус, все-таки, пропустила. На всякий случай.
- Здравствуйте Надежда. Добрая. Я тоже так думал,…что не приду. Ошибся видимо. А вон и автобус. Не наш ли? Давайте «шанцевые орудия».
- Наш, наш.
В автобусе они молчали. Он догадывался, что рядом могут быть знакомые. А она не знала о чем. Но уже на территории садов, предложила.
- Давайте, сразу на «Ты». Вроде мы давно знакомы.
И вовремя. С крыльца маленького домика их заметили.
- Надюха. Ты никак покупателя нашла. На сад, или…еще на что?
- Если не сговоримся, то к тебе пришлю. Готовься…на всякий случай… Душ прими.
- А знакомые у тебя языкастые. Не боишься?
- Мне бояться нечего. Я женщина свободная….Не то, что ты.
- Как догадалась?
- По форме одежды. Вроде как на службу отправился. Это для дома, для семьи?
- Дом есть. А вот семья чисто символическая.
- Вот мы и пришли. Ключ под камнем. Запоминай и заходи.
- Неудобна как-то. Первый раз и без ничего. Только сейчас дошло.
- Ничего страшного. Пустым пришел, пустым уйдешь. …Если повезет.
Сад на четырех сотках состоял из нескольких деревьев, кустов и «хижины дяди Тома». Маленькая кухня и комнатка с одной кроватью. Плотная занавеска на окне создавала прохладу и полумрак.
- Можешь раздеться. Соседи не любопытные. Я в купальнике буду. Сейчас завтрак соберу.
Через несколько минут на столе появилась бутылка вина и домашняя снедь.
Майор огляделся. Из зеркала на него смотрел мужчина, «еще ничего», в белой майке и плавках. Короткая стрижка скрывала седину, а плотное нижнее белье мышцы.
- Садись… красавец. Займись разливом.
- За что пьем?
- За отпуск. Июль и август.
- Учительница, что ли? Не повезло мне…
- Понятно. Жена, значит, тоже? Наливай еще. Как у вас говорят, «между первой и второй…».
- Откуда такие познания?
- У меня муж был… полувоенный.
- Из военкомата?
- Нет. По военной приемке на кораблестроительном. В Ленинград перевели, там и остался. Мне квартиру и сад, а я ему свободу от алиментов.
- Не прогадала?
- Алименты явление временное, а недвижимость, постоянное. Согласен?
- Я никогда ни с кем не спорю. Это мое основное правило жизни.
- А не основные?
- Их много. А ты по какому предмету мучаешь детишек?
- Не мучаю. Я им книжки читаю.
- Литература хороша… в свободное время. Как сегодня. «Ты сказала, что Саади Целовал лишь только в грудь, Подожди ты, Бога ради, Обучусь когда-нибудь».
- Я пропела «За Ефратом Розы лучше смертных дев»
- «Если был бы я богатым, То другой сложил напев».
Майор продолжал читать Есенина. Голубые глаза Надежды стали синими. Одним движением рук за спиной она скинула верх купальника. Удар был неотразим…
…………………………………………………………………………………………….
До наступления темноты пара покинула сад. Лопата и тяпки так и остались связанными в углу кухни. На автобусной остановке, сразу за мостом, предложила.
- Зайдешь?
- Пошли. Только покажи квартиру. Я в магазин сбегаю.
Через полчаса с тортом и бутылкой коньяка Николай вернулся. По дороге он прихватил три розы из клумбы.
- Оригинал. Решил вечер закончить тем, чем другие начинают. Спасибо. Я уже душ приняла. Твоя очередь.
Вечер не был повторением дня. Николай удивился своим возможностям и количеству благодарностей.
- Я за двадцать пять лет службы их не получил столько.
- Видимо у тебя взаимности нет с армией. Тебя во сколько разбудить? Если надо позвонить, не стесняйся.
- Да нет. Не надо. Ни будить, ни звонить. Пусть будет то, что будет.
Всю неделю майор «горел» на службе. Обновил свои планы. Подогнал решения методического совета к кадровым изменениям. Даже командир полка, вечный придира, заметил.
- Наконец-то, товарищ майор, Вы начали работать. А то я уже замену Вам присматривал. Кстати, почему мало моих выступлений в протоколах методсовета?
- Так я из них, товарищ командир, решения пишу,… которые Вы подписываете.
- Согласен. Я так и скажу генералу при проверке. Свободны.
Телефон Надежды молчал. За дверью тихо. Соседка, приоткрыв дверь, сообщила.
- Уехала она. Вернется не скоро. Горе у нее. С матерью что-то.
Две недели тянулось время неизвестности. Звонок служебного аппарата донес голос телефонистки.
- Товарищ майор. «Тот» телефон уже работает. Соединить?
- Спасибо. Я по городскому переговорю.
Усталый голос сообщил.
- Да, я уже дома. Приезжай.
Через полчаса все выяснилось. Матери сделали операцию. Но необходимых лекарств нет нигде. А без них и надежд на выздоровление.
- Ну что за страна. И деньги есть, и не купишь. Я не знаю, что делать.
- Давай рецепт. Что-нибудь придумаем.
Начальник госпиталя надолго задумался.
- В отделении все это есть. Но как провести через историю болезни. Может быть, тебя положить на койку.
- Что хочешь делай. Помоги. Вопрос жизни и смерти.
- Нет. Нельзя. Сразу с летной спишут. Вариант второй. У тебя есть из наземной службы… желающий отдохнуть недельки две. Звони. Пусть приедет. Подождем.
Через полчаса прапорщик узнал, что он госпитализирован с подозрением на редкое заболевание.
- Мы Вас просто понаблюдаем. Режим свободный. Будете приходить утром и отмечаться. Если будет все нормально, то выпишем на службу без ограничений.
Две коробки с подробной инструкцией по применению уже в портфеле.
- С тебя, сам знаешь что. Жду.
- А чего это ты с такой ношей? В школу собрался?
Николай достал лекарство и положил на стол.
- Там все написано. Можно уколы дома делать. Медсестру найдешь?
- Так. Вот ключ. Я на такси. Жди. В холодильнике еда. В баре остальное. Я не прощаюсь.
Дверь тяжело захлопнулась. Майор опустился в кресло и … уснул.
Нежное прикосновение было продолжением сна.
- Спасибо, дорогой. Нет, не вставай. Я позову за стол.
Женщина суетилась на кухне. Майор стоял в дверях и смотрел. За два часа произошла огромная перемена во внешности. Даже круги под глазами стали меньше. Легкий халатик взлетал при каждом шаге. На окне стояла коробка.
- Это тому, кто помог. Потом заберешь. А пока садись. Я такая голодная…
Надежда говорила много и ела. Заметив удивление, пояснила.
- Первый раз нормально питаюсь. А ты чего не помогаешь. Мне много будет.
- Рюмочку я выпью. А ты?
- А я, нет. Объясняю. После «нашего дня» я все пыталась припомнить подробности. Но, проклятое спиртное почти все стерло из памяти. И я сделала вывод. Если еще раз встретимся, то вначале любовь, потом вино. Но это касается только меня.
Майор сделал глоток и поставил фужер .
Попробуем и так… Я же никогда не спорю…
Через какое-то время он вернулся на кухню. Надежда спала сном праведника. Фужер допил залпом и налил вновь. Потом ел и думал. Ел и думал.
Двадцать два года семейной жизни промелькнули как просмотренное кино. Эпизоды еще помнятся, а чувств сопереживания уже нет. Интересно, что дальше? Куда выведет тропинка жизни. То ли в дебри, то ли на другую дорогу. И как можно было жить раньше? Сплошной круг обязанностей с мелкими нарушениями, о которых никто не знал. Или, делали вид, что не знали. Жена, конечно, догадывалась о его романах, но никогда не устраивала скандалов. Дети выросли спокойными. Дочка в университете, сын в военном училище. Надежду понять можно. Два года без мужа. И зачем судьба свела нас в один общественный транспорт? Поистине, пути Его неисповедимы.
- О чем задумался? Что будет дальше? Вот теперь и я могу выпить немного. Угощай.
- Угадала. Везет мне на умных.
- А говорил, что не повезло.
- И на памятливых. Что предлагаешь?
- Жить…. Как жили. Я всегда буду тебе рада…. На партбюро не вызовут?
- Время доносов и анонимок прошло. На улице восемьдесят пятый год. Сейчас для персонального дела нужен первичный документ. Жена писать не будет. Ты, надеюсь, тоже. Твое предложение принято. Будем жить.
В кабинете заметили изменения в жизни майора. Подполковник позавидовал.
- Молодец… «кустарек».
- Почему это? До сих пор профессионалом… был.
Кустарщина имеет место быть в любом деле. В личной жизни, или в работе.
Язвительный майор, за соседним столом, дополнил.
- Пока никто не узнает,…что король голый.
Начальник штаба приоткрыл дверь.
- Блудов, зайди ко мне.
Через несколько минут расстроенный офицер вернулся.
- Вот ведь напасть. Командировка нарисовалась. Документацию секретную везти в Москву.
- А почему не почтой?
- Так там неофициальные бумаги. Для согласования.
- Ну и что плохого? В столице погуляешь.
- Ага. В форме и с пистолетом. За пиво можно «строгач» отхватить. Или, вообще, вылететь в запас.
- Сочувствуем. Тебе время на раздумья не помешает. Счастливого пути… «кустарек».
Новичок в кабинете заинтересовался.
- Зачем бумаги туда-сюда возить. Согласуйте по телефону, секретному.
- Сразу видно, что человек не служил на юге. Мы ведь напрямую Москве подчиняемся. Они и шлют нам непрерывно циркуляры. Ну, чтобы свою работу показать. А мы сообщаем, что все выполнено. И вдруг в документах что-то упустим. Командир получит втык за плохой контроль. Этого здесь допускать нельзя. Мы же первый резерв на продвижение. Поэтому и согласование такое тщательное. Учись северянин.
Надежда не скрывала огорчения.
- Так ты уже в Москве? Надолго? У меня у столицам аллергия.
- Сам не знаю. А почему такое отношение?
- Так Ленинград отобрал мужа, а Москва любимого человека. Ты там … «не пусти корни».
- Понял. Как только прояснится ситуация, позвоню. Целую.
Перед первым сентября вопрос.
- А почему не лично? Я же говорила, что всегда рада…
- Неудобно. Сын же дома.
- Как раз и нет. Девятый класс он решил в селе закончить. Нашел предлог, что бабушке тяжело. А мне кажется там другой, личный интерес. Он ведь первые три года у них учился. Пока нам квартиру не дали. Друзья остались. На каникулы приедет. Познакомлю.
- А чем он у тебя увлекается?
- Ты видел подшивки журналов «Радио»? Это все его. Правда, детали дорогие. Главная проблема нашей семьи.
Первого ноября Николай с чемоданом появился в гостях у Надежды с сыном.
- Не волнуйтесь. Это не личные вещи, а кое-что другое. Будем знакомиться.
- Александр. Будущий инженер-конструктор и бывший городской житель. А что в чемодане?
- Это тебе. Открой и посмотри.
Мальчик потерял дар речи. Упаковки транзисторов. Фольгированный гетинакс, всевозможные реле, коробки с резисторами и конденсаторами и целая коробка лампочек.
- Вынужден сообщить, что лампочки на двадцать семь вольт. Да и реле тоже. Других в авиации нет. Считай, что это вклад армии в твое будущее.
- Дядя Коля. Да Вы Бог. Но тут уже проблема. Данных нет.
- Вот список всех аналогов из открытой печати. Единственная просьба, не афишировать и не делиться вещами, на которых звездочка. Принимай.
Подросток утащил ношу в свою комнату.
- Не ожидала. Как это все собрал?
- Два месяца попрошайничества по лабораториям. Расплачивался спиртом. Так что наливай. Себе можешь тоже. Но только сегодня.
В дверях стоял одетый Александр.
- Мама. Я в библиотеку. За данными аналогов. Если кто будет звонить, то буду часа через два. Дядя Коля. Я и поблагодарить забыл от радости. Исправляюсь. Спасибо большое.
Замок в дверях щелкнул, как сигнал к действию. Надежда отставила бокал…
Прошел год. Пара вновь на даче.
- Все. Десятый и одиннадцатый классы сын будет в Николаеве. Здесь спрос строже и уровень подготовки выше. В судостроительном институте есть факультет для школьников. Александр уже там был. Его хорошо приняли. Ничего не замечаешь?
- Странный вентилятор на потолке. Раньше не было.
- Это уже разработка сына с датчиком температуры. Включается автоматически. Не пугайся.
- Меня винтами не напугаешь. У нас половина самолетов турбовинтовые. А как он относится к нашим встречам?
- Все понимает. У него свои заботы. Я даже слышала, как по телефону он отцу ответил. «Когда вы разводились, ты меня не спрашивал. Тема мамы не обсуждается».
- Серьезный мальчик растет. Повезло тебе.
- А как твои?
- Давай, не будем. У меня вопрос. Сегодня же годовщина знакомства. Почему ты в первый день решилась…
- Ты про постель? Просто мне очень не хотелось тебя терять. И еще. Избавить от лицемерных объяснений в любви. Я не знаю, во что все это выльется, но, ... пока нам хорошо. Все должно быть просто и понятно. Спрашивай еще.
- Спасибо за откровенность. Пока, все.
По пешеходной улице Советской шла пара. Высокий военный, лет сорока, и миловидная женщина, скрытого косметикой возраста, не спешили. Неожиданно, офицер зашел за дерево и остановился.
- Ты чего?
- Да знакомый из нашего дома. Ему только попадись. Партийный деятель. Пусть проплывает.
- Боишься проблем? Любишь кататься, про санки не забывай.
- Проблема не в нем. Потом расскажу. Давай посидим где-нибудь.
- Да нет. У меня дома все есть. Топай за мной. Конспиратор.
В квартире вояка расслабился.
- У тебя уютненько. Можно рубашку снять?
- Да что хочешь. Я без комплексов. Из себя недотрогу не буду строить.
- И много таких?
- Да пол Николаева. Город военных невест. Что будешь пить?
- А у тебя и выбор есть?
- Слушай. Мы вчера познакомились. Договорились сегодня встретиться. Ты имя мое не забыл? Виктор Сергеевич. Марина меня зовут. Я работаю в областном управлении коммунального хозяйства. У меня есть выбор. И выпить и решить, с кем. А теперь начистоту. Ты кто? Летчик?
- Нет. Инженер по самолетам и двигателям. Звание капитан.
- Да я сама вижу. Давай, капитан, за стол. Потом расскажешь… о семье.
- Капитан поперхнулся.
- О чьей?
- О твоей. Не зря же за деревья прячешься.
События развивались по законам военного времени. Виктор еще только осознавал событие, а Марина уже в новой ситуации. Она сама его раздела…
Как ни прятался капитан, а в семье узнали о его романе.
- Вот скажи Витя. Зачем ты на мне женился? Притом на первом курсе. Неужели из-за удобств? Только слово любовь не надо унижать. Я же не красавица. Двоих детей вырастила. А твои баптисты их с пути сбили. Сын в секте. Дочь в каком-то религиозном браке. Что творится? Можешь не отвечать. Все равно сбрешешь. Я долго терпела. Скоро будешь свободен. Это все, что я смогу.
Неверный муж поплелся на кухню. В холодильнике мерзла бутылка «Столичной». Он попытался вспомнить, может быть, дата какая-то. Вроде, не должно быть. Да какая разница. Выпивка и закуска есть.
- Налей мне тоже. Пол стакана.
- Пожалуйста.
Женщина забрала питье и ушла в спальню.
Капитан выпил и попытался даже думать. Но, мысли путались в лабиринте безвыходной ситуации. Пришлось допить содержимое. Утрясется все само - собой. Не впервой.
Жена уже спала. Рука свесилась с кровати. Что-то неестественное насторожило капитана. Через десять минут врач скорой помощи присел на стул. Он не собирался ничего предпринимать.
- Она умерла. Я вынужден сообщить милиции. Вскрытие покажет. Сейчас придет другая машина. Мы трупы не возим.
Судебная экспертиза версию самоубийства подтвердила. Шансов на спасение у женщины не было. Фармацевт по образованию, знала что делала. Такая свобода не обрадовала старого капитана. По возрасту ему можно было уже быть старшим офицером. Но, отсутствие должности и нежелание уезжать с юга остановили карьеру. Через две недели он с цветами поехал в Николаев. Дверь открыл солидный мужчина.
- Вам кого?
- Мне… Катю.
Капитан мысленно похвалил себя за находчивость
- Вот как. Вы ошиблись. Здесь Кати не живут.
- Извините. Я подъезд перепутал.
По демобилизации майора он, все же, получил. Потом продал квартиру и разделил деньги между детьми. Сам поехал в ближайшее село и поселился у одинокой женщины.
Перед этим позвонил Марине.
- А я уже майор. Как жизнь?
- Вот что, майор. Адрес и телефон забудь. На улице Советской много девушек и…деревьев.
Офицер запаса огорчился. Такой вариант устройства жизни пропал.
Николай принес в штаб все свои документы. С соседнего стола поинтересовались.
- Все-таки решился?
- Ничего не решил. Просто в сейфе надежнее. А вообще-то, пока мы одни, признаюсь. Я не знаю, что делать… Перед детьми стыдно. Если бы не они… Вот такие дела. Осуждаешь?
- Стыдно прятаться. Это трусость. Первый раз влюбился?
- Догадливый. Я и не знал, что такое бывает. Ведь сколько их «сидело на коленях», а подобного не было.
- Советов не даю. И осуждать не мое дело. Вот если бы ты присяге изменил…
- Еще чего? Ты не путай кое-что с пальцем.
- Не скажи. Я же начальник разведки. Судя по косвенным признакам все возможно. Любой вариант развития событий. Пока только сочувствую.
Прошел еще год. Николай сидит в кабинете, уставившись в окно. Папка с делами так и не открыта.
- Что-то случилось?
- Тебе скажу. Надежда … замуж вышла. И главное, что он нисколько не моложе меня. Квартиру разменивают, …сволочи. Не понимаю ее. Я почти решился…
- Почти, не считается. Ты же ничего ей не обещал. А годы идут. Женщины это кожей чувствуют. У нас выслуга лет, а у них… жизнь. А чего документы забираешь?
- Все. Отслужился. Пойду в охрану работать. Чтобы выслуга не пропадала.
- А почему не в администрацию, или в школу? Ты же методист хороший.
- Надоело врать, приспосабливаться. Пора человеком становиться. С ружьем.
Виктор Сергеевич узнал, что в военкомате могут присвоить очередное звание. Надо только принять присягу новому государству, Украине. На пенсию это не влияет, но морально поддержит. Вскоре подполковник нашел новую пассию. Одиноких женщин среди предпринимателей так много, что был даже выбор. Хозяйки баз отдыха тоже были рады стать избранницей «летчика». Пришлось ему некоторое время «пробовать варианты». Так он стал «переходящим призом» у бальзаковских дам. Потом следы его затерялись. Оно и понятно. Частный сектор не любит освещения. Тень лучше.
Третий герой этих историй был в затруднении. Надо что-то делать, а решения нет. Жить на два дома уже невозможно. Новая любовь, словно костер, сожгла прежнее. Одно облегчение, что партийные органы не заметят морального проступка. У них заботы поважнее, как выжить в условиях развала страны. Даже потеря партийного билета пока никак не наказана. Вот и секретарь парткома полка сам пожаловал в кабинет начальников служб штаба.
- Валентин. Зайдите ко мне.
Майор отправился вслед за подполковником, предчувствуя неприятности. Партийный руководитель открыл сейф и выложил на стол красную книжечку.
- Получите. И не теряйте .
- Что же ты, гад такой, меня три месяца мурыжил? Билет, оказывается, давно нашелся.
- Остынь майор. Тебя исключать из партии надо было. Но, времена изменились. Политотдел рекомендовал уладить проблему. Иди и плати взносы. А в сейфе книжечка находилась с… воспитательной целью. Кстати, реши и семейный вопрос. Не до тебя сейчас.
- Слушай, секретарь. Получается, что за мои деньги меня же и чехвостят.
- А жена тебя... воспитывает?
- Не без этого.
- Вот, вот. А ты деньги ей отдаешь. Платишь, значит, и за это. Служи.
Нет худа без добра. Некоторое облегчение помогло принять решение. Жены дома не было. Уложив в чемодан форменную одежду, снял со стены саксофон. Инструмент был подарен оркестром училища своему музыканту в честь успешного окончания учебы. Офицер так и не освоил в полной мере игру. В семье репетиции не приветствовались. Уже дойдя до двери, остановился. Вернулся к столу. На большом листе бумаги крупными буквами написал. «Я ушел… совсем. Позвоню».
Молодая женщина, неполных тридцати лет, пропустила в квартиру Валентина.
- Проходи сразу в нашу комнату. Там и шифоньер уже мы с отцом поставили. Дверь закрывается. Так что, ничего не пропадет.
- А куда детскую кровать дели?
- Родители забрали в свою комнату. Сказали, что теперь это их забота. Выпить хочешь?
- Можно. Но, ты же не поддержишь меня. Портрет не позволит.
- Порфирий Иванов много чего не позволяет. Я не идеал. На этот раз отступлю от здорового образа жизни. Давай за нас!
Остальные вопросы решались автоматически. Развод и новый брак прошли безболезненно. «Бывшая» не сказала ни слова на суде. Подписала бумаги, что материальных претензий не имеет. Офицер тоже поступил благородно. Не стал отсуживать квартиру. Есть где жить и хорошо.
Прошло пять лет. Новая жизнь оказалась повторением прежней. Все то же самое. Даже переход на новую технику, сверхзвуковую, не добавил благополучия. По-прежнему не хватало денег. Зарплата жены была слабым подспорьем. Выручала пенсия родителей. иногда Валентин задумывался. Первое чувство влюбленности как-то незаметно растаяло. Уже перед увольнением в запас начальник Валентина нашел время поговорить с командиром соединения. Из всех аргументов он нашел самый убедительный.
- Товарищ генерал-лейтенант. А что если и в новой семье не сложатся отношения. И майор окажется на улице. Представляю картину. Бомж с орденом Красного знамени на груди. И медалей десяток. Неужели он не заслужил хотя бы однокомнатную. У меня к нему по службе претензий никогда не было. Отличный специалист. Да Вы сами знаете. Орден вручали лично.
- Да, полковник. Умеете Вы подобрать слова. Подумаем. Может быть, что и получится. Замену ему нашли?
- Это не проблема. К тому же мы хотим его оставить на работе у нас. Он хороший инструктор.
Новая квартира требовала новых вложений. Стоимость саксофона оказалась равной кухонному гарнитуру. Валентин давно не брал в руки инструмент и расстался с ним без особого сожаления. Он понимал, что жизнь продолжается и потери неизбежны. Одного он объяснить себе не мог. Жена, то становилась желанной и любимой, то чужой. Он видел, что ей не нравятся его встречи с однополчанами, которые почти всегда заканчивались «питием». Обилие «кафешек» и «забегаловок» создавало атмосферу нового образа жизни.
Вот и в этот раз муж пришел домой с «запахом». Жена, как обычно, стала собираться.
- Танюша. Подожди немного. У меня всего один вопрос.
- Понимаю. Поговорить хочется. Слушаю.
- Почему… ты стала другой. Ведь помнишь же как мы запирались в комнате и ты ходила «в чем мать родила». И твое правило, минимум одежды при максимальной свободе. Почему мы сейчас не можем жить так же?
- Тут вопросов много. Отвечаю. Ребенок рос, и мы меняли свои привычки.
- Но сейчас же он у родителей. Как и всегда, между прочим. Говорят, что женщины любят ушами. Я согласен. А мужики, глазами. И где мои глаза, и где ты?
- Ах, вон оно, что. Ты сейчас проспись. А вечером попробуем «вернуть молодость».
Расстроенный офицер остался один. Допив принесенный «запас», потерял сознание.
Солнце отражалось от стекла портрета. Порфирий Иванов осуждающе смотрел сверху.
- Опять нажрался до отключки. Что мне с тобой делать?
- Дать воды. Или пива.
- Непременно…. Если врач разрешит.
- Причем здесь доктор?
- А притом. Который, … тебя откачивал. Сказать какое число сегодня?
- Вчера было пятнадцатое. День получки у ребят. Значит, сегодня шестнадцатое. Соображаю еще.
- Это хорошо. Сегодня восемнадцатое. Три дня из жизни вылетело. Могли и все остальные.
- Издеваешься?
- Нет. Это ты издеваешься над собой и нами. На работе знают, что ты заболел. Так что лежи. Вставать нельзя. Сейчас врач придет.
Знакомый терапевт из госпиталя долго молчал.
- Могло быть гораздо хуже. Считай, что второй раз родился. Сердце выручило.
- Вот и повод есть.
- Шутишь? Если бы не она, то сегодня уже… пирожки бы ели на поминках. Невропатолог,.. потом патологанатом. Руки болят?
- Это кто же мне столько дырок наковырял?
- Ты был в коме. Поэтому, извини, разрешения не спрашивали. Так. Неделю поколем еще. Можно дома. Или, в госпиталь желаете? На казенные харчи.
- Да нет уж. Танюша хорошо готовит. Наверное потому, что всегда голодная…
Неделя ушла на рассуждения. Вот ведь нелепость. Пролетать двадцать пять лет и бездарно «сыграть в ящик», когда только «жить начал». Вечером заметил замешательство жены.
- Ты чего мнешься? Кто там пришел?
- Не знаю, как тебе сказать. Твоя «бывшая», собственной персоной. Пускать?
Постаревшая женщина вновь, как на суде, молчит.
- Что нового?
- Дочь замуж вышла.
- Что на свадьбу не позвала?
- Меня там тоже не было. За границей.
- Вот как. Где?
- Во Франции. Но, живут у арабов. А с тобою что?
- Сам еще не знаю. Врач, как партизан, молчит. Всего только искололи. Садисты.
- Сам ты… Выздоравливай.
Женщина ушла, не попрощавшись.
Через две недели разрешили встать. Пошатываясь, дошел до кухни.
- Садись. Буду кормить тебя.
- Да я сам еще могу… жевать. А что на завтрак?
- Овсяной отвар. Салатик. Кашки всякие. Компот.
-А мясо?
- Забудь. У тебя специальный рацион.
- До каких пор?
- Пока не восстановишься. А дальше, твое дело.
- Интересно. Как ты узнаешь, что я того, уже здоров?
- У нас, женщин, есть способы. О водке забудь.
Здоровый образ жизни на какое-то время внес в семью мир. Но, чего-то не хватало. Полк продолжал жить своей жизнью. Люди получали звания, болели, увольнялись или уходили … совсем. Валентин снова окунулся в этот мир. Жена, уставшая бороться, отступила. А тут и квартира родителей опустела. С перерывом в год похороны окончательно отдалили друг от друга супругов. Валентин перебрался в «охранять» жилплощадь. Неожиданно и сын перевез туда свои вещи.
- Папа. Я с тобой поживу. Давай пельмени сварим. Мне мамины киселя уже в горло не лезут. И до института ближе.
Иногда странная семья оказывалась вместе.
- Я тут квитанции принес. Спрячь. Их, говорят, три года надо хранить.
- Спасибо. У тебя телефон гудит. Говори не стесняйся.
Валентин, молча, выслушал сообщение. Тонкий слух жены уловил главное.
- Настолько серьезно?
- Да. Соседи мамы говорят, что могу и не застать ее. Ехать надо.
- Надо, так надо. В дороге не пей. Спасать некому.
Трое суток дороги выдержал. Мать уже не могла встать. Медсестра приходила со шприцами. Работница социальной службы помогала по уходу. Вечерами они разговаривали.
- Валюша. Послушай меня. Мне не подняться. Ты прости меня. Пожалуйста.
- Ты что. мама? Это я должен у тебя просить прощение, что не писал и редко звонил.
- Детства у тебя и не было почти. Без отца рос. Потом армия. Жизни так и не увидел. Служба, жена, дети, потом вторая жена и вновь ребенок. Не могла я тебе дать все, что положено. Ты вот что. Потрать деньги на себя. Обещай.
- Какие деньги? Ни у тебя, ни у меня накоплений нет.
- За квартиру. Потом. Обещай.
- Конечно, обещаю. Ты только не волнуйся.
Больше тем не было. Мать уснула. Спала весь день. Потом второй. Валентин набрал номер одноклассницы.
- Привет. Тут такое дело. Мать уже два дня спит. Как кормить ее?
- Ты Валек, придурок. Она в коме. Возможно. А медсестра, что, не видит?
- Я отправил ее, сказав, что мама уснула.
- Вызывай «скорую». Потом позвонишь мне.
Врач, осмотрев больную, был немногословен.
- Вопрос в часах. Или в минутах. Ей уже не помочь. Держитесь.
Через два часа другая «скорая».
- Вот Вам телефон ритуальной службы. Звоните. Я подожду. Потом выпишем справку.
Через неделю Валентин вернулся в родной город. Для вступления в наследство надо ждать полгода. Время еще есть, чтобы решить, на что потратить деньги за квартиру. Шесть месяцев пролетели. Но, ответа нет. Обещания надо выполнять. Это вопрос чести. Машину купить, так ни гаража, ни прав. Дачу взять, так там работать надо. С тяжелым чувством вновь собрался в дорогу. Квартиру продал, не торгуясь. Соседям.
- Привез?
- Да. До границы дрожал. Сумма то больше разрешенных для ввоза валюты. Слава Богу, проскочил.
- Что решил?
- Тут подумать надо. Таких денег у меня больше не будет…. Ты же моложе меня. К тому же есть где жить и сыну и тебе.
- У твоей бывшей тоже все есть. А дочь и внучка за границей.
- У всех все есть. Может быть мне жениться? Предложений много. И без твоего «приворота».
- Ты с ума сошел. Какого приворота?
- Который ты мне в вино добавила. Я себя не узнавал. Супермен хренов…
- Дурак. Я тебя любила.
- Ага. Один день. Наверное, сама хлебнула нечаянно. У меня и доказательство есть.
- Где?!
- Ты на нем сидишь. Сколько уже одна спишь? Кровать, лучшее доказательство семейных отношений. А словам я уже не верю. Мой знакомый говорит, что Аллах дал язык человеку, что бы тот мог скрыть свои мысли. И вообще. Я голоден. У тебя поесть найдется?
- Ставь воду на плиту, я в магазин.
Жену пришлось ждать долго. Когда раздался щелчок замка, Валентин вновь поджег газ.
Пельмени, кусочек корейки, сыр и зелень. Соки и вода.
- А вот и твоя любимая, … "Хортица".
- Я не узнаю тебя. Мир перевернулся? А как дедушка Иванов?
- Надо же отметить приезд. Сегодня твой день. Разливай, умник.
Стало жарко. Лето же. Валентин не узнавал жены. Она такая же красивая и желанная. Как «тогда».
- Вот теперь я вижу настоящего мужчину. Но ты прав, жарковато. Я тоже разденусь. Выпей еще компота…
Теперь Валентин не узнавал себя. Откуда силы взялись? Может быть, молодость, сделав круг, вернулась. Почти счастливый, заснул. Через час открыл глаза.. Сердце колотилось в груди, словно неумелый ударник оркестра самодеятельности. Портрет над кроватью ехидно улыбался.
- Где компот? Или сок?
- Я вылила. Жара. Чтобы не прокис.
- А чего одетая сидишь? Ходила куда-то?
- В банк. Деньги положила на валютный счет.
- У тебя и валюта есть? Где взяла?
- Ты дал. Все, что привез.
- Я?!