С утра отключили холодную воду. Я подумал, что это слесари сделали, ошиблись, вместо горячей перекрыли вентиль с холодной водой, но в диспетчерской сказали, что отключение по всему городу. А у нас, как назло, всего лишь шесть литров воды осталось.
Я недавно вылил воду, которую держали на такой вот, экстренный случай. Я большой оптимист. Всегда нужно жить настороже, а я благодушествую. Вчера приехали с дачи. Жара стоит несусветная +30. Но я всё вскопал, высадили все томаты и накрыли от солнца спандбондом.
Сегодня Власта должна снова отвезти на дачу, высадим баклажаны и перцы. И каждый раз Вика разговаривает со мной раздраженным тоном, ей всё кажется, что я делаю не так, как ей нужно. Кое-что и мне не нравится, и мы начинаем спорить, ругаться.
Остался последний участок. Вика посадила баклажаны и начала сажать перцы с другого конца. Середина пустовала. Этого я не понимал. Снова ругань. После того, как томаты сгорели под полиэтиленовой пленкой, я подсказал, просто накрывать томаты от жгучего солнца, как тентом.
На этот раз, соседей не было, и мы зашли на травку и облили себя теплой водой.
Можно было ещё поработать, но пить хотелось как назло, опасался, что вода кончится в баллоне, и начнется мука.
Воды не было даже на даче, а я на неё надеялся, собрался даже домой нести.
Поэтому мы немного отдохнули и засобирались домой.
Было 15 часов, хотя Вика была уверена, что сейчас полдень – 12 часов.
Время на даче летит. На выходе из дачного массива проверили воду. Появилась. Холодная. Напились. Набрали в баллон и увидели, что вода мутная от ржавчины, но пить всё хотелось, и мы пили.
Из-за суеты с водой пропустили газельку, пришлось ждать следующей минут пять, но она повезла вокруг Борковки.
Позвонила Нина, сказала, что внучку Маруську отправили в реанимацию, с бронхитом. Сергей каждое утро с нею ездил в лес, дышать свежим воздухом и, чтобы дать жене Ирине поспать утром. Ни с одой дочкой ещё так не нянчился.
Посетовала, что семена тыквы продают по рублю за семечко. Вика сказала, что у нас много семян, пусть приезжают, дадим. Мол, и на нашу долю посадите. У них-то у коттеджа земли много. Разбежались.
Очень интересные сны. Жаль, не запоминаются. Игра со словами. Статья в глянцевом журнале, где слоги переставлены. Забавно. Строчки плывут и плывут перед глазами. Некоторые успеваю прочитать.
Решил вернуться к 12-пиксельному шрифту, чтобы иметь более реальное представление об объеме романа. В теленовостях очередная «утка» о радиационном выбросе, на этот раз в Ростове-на-Дону.
К боям с боевиками уже привыкли. Ублюдочность нашей власти поражает. Продают оружие чеченцам, а наши солдаты гибнут. У них нет чувства патриотизма и никакого понятия о совести. Чистоган заслоняет всё. Россия погибнет, как погибла Римская империя. Это закономерный финал.
Влада, получив пенсию, покупает десять порций мороженого, и всё съедает сама, от скуки тянет на общение. Много разговаривает по телефону. Вика зря посоветовала им перейти на повременный тариф, сейчас они платят на треть больше нас.
Влада пришла к нам и позвонила домой. Трубку взяла Катя.
— Я у бабушки. Не теряйте меня.
— Останешься ночевать? — съехидничала Катя, мол, выполни моё желание, уйди жить к бабушке.
К нам она стесняется приходить. Чувствует за собой вину. А я не могу ей простить такое отношение к моей дочери. Ей же будет хуже. Она лишила себя общения с нами. Пусть оно и не нужно ей, хватает общения со сверстниками, но рано или поздно она поймет, что была неправа. Это жизнь.
23 мая. Каждый день в Ираке происходят взрывы с большим количеством жертв.
Сегодня сообщение о теракте в Турции. Природа защищается от перенаселения.
Всё стоит жаркая и солнечная погода.
Давно не было жаркого лета. Вчера отключили горячую воду. Я думал, что у нас будет экономия горячей воды, но отключили холодную, пришлось пользоваться горячей, набирать её впрок, а потом выливать за ненадобностью. Сейчас снова сделали запасы холодной воды.
К 16 часам поехал в Старый город в Центральную библиотеку. Пришел ровно к назначенному времени, через минуту мы все спустились в подвал, где в прохладе прошла презентация. Зал, в основном, заполняли старушки, которые не совсем понимали, что здесь происходит. Когда Вячеслав Смирнов начал рассказывать о журнале, одна старушка спросила:
— Какой период охватывает журнал?
В своём маразме она думала, что журнал рассказывает только о городе. Ей долго объясняли. Она сделала вид, что поняла. Под конец вечера ей даже подарили один номер журнала. Когда мне предоставили слово, я начал волноваться и сказал не то, что хотел сказать, точнее, не так. Остался недовольным своим выступлением.
Мисюк уже показывал новый 17-й номер журнала. После выступления мы направились на улицу Ленина. Алексеев взял такси и пригласил ещё троих. Я, Фонфора и Олег пошли через парк, где они сели на автобус, чтобы проехать две остановки. Для меня это странно — боятся ходить пешком. Не настолько богат, чтобы за три минуты выбрасывать 10 рублей.
Я пошел пешком по улице Ленина, сразу вспомнился первый год приезда, осень, лечение зуба у шестилетней Влады. Я тогда и думать не мог, что напишу хороший роман, и его напечатают. Я, всё же, стал писателем. Пусть непризнанным, но для меня и это хорошо, знаю свои силы. Мне бог не дал таланта. Точнее, природа обделила, зачем-то оставив графоманские гены.
Иногда думаю, что моя нынешняя жизнь самая наилучшая вариантность при всем наличии отрицательных моментов. При любом другом варианте результат был бы плачевен, и я бы не знал, что возможна и другая реальность.
За семь минут дошел. Странные люди, почему-то не любят ходить пешком, а это и полезно. Вероятно, у них срабатывает ложный стыд: чтобы никто не подумал, что он жалеет денег на билет. А я, действительно, жалею, не миллионер.
Посидел вместе со всеми часа два, они, всё же, нашли возможность сказать, что моё вино понравилось, и отправился домой с десятью экземплярами журнала. Мисюк пообещал, если останутся журналы, ещё даст. Но я не знаю, что с этими делать?
Их никто не читает, кроме самих авторов. Это игрушка, забава для авторов, какое-то утешение, самолюбование, мнимая самозначимость.
Меня первого угораздило написать роман о царе Соломоне. Думаю, роман всё же пробьёт себе дорогу, но это случится после моей смерти. В этом и есть смысл всей моей жизни. И не печатают потому, что я ещё не написал до нужной точки.
Я тороплюсь. Я торопыга по характеру, и не раз замечал, что мои желания исполняются, но с большим запозданием, когда уже всё перегорело и радости не доставляет.
25 мая. По-прежнему жарко и солнечно. Вчера были на даче с утра. Всё досадили. Уже места не осталось. В этом году у нас клубника в последний раз, перекопаем.
Не успеваем за нею ухаживать, и место занимает. Сегодня жара спала, дует свежий ветер. Без майки, в одной рубашке было чуть прохладно.
Сегодня должно быть последнее заседание писателей в нашем районе. Заодно отнес и книги. Но библиотека устроила вдруг «Санитарный день» вместо 31 мая. Как им хочется, так и делают. Пришлось повернуть назад, тем более Х. обещали приехать за семенами фасоли и тыквы.
Хл. приехали с Данилкой, которого через неделю мать насовсем увозит в США. Гена расстроен, мол, собирается подать в суд на Сергея. Куда дел полтора миллионов рублей вырученных за квартиру? Алексею так ничего и не сделал, не помог.
Обещал ипотеку на однокомнатную квартиру, мол, сам будет выплачивать. Алексей отказывается, если что с ним что-то случится, квартиру отнимут.
В таком же положении и Гена с Ниной – квартира записана на Ирину. Если она разведется с Сергеем, то может выгнать из своей квартиры.
— Я не могу на Сергея давить. У него сейчас такое положение: всё навалилось, и с Марусей, и на работе, а тут ещё я, — говорит Нина.
«А ему можно было на вас давить, заставляя продать квартиру» — хотел сказать я, но промолчал, не моё это дело.
Она и сейчас говорит, что здесь чувствовала себя отвратительно, часто болела.
Чужие болячки неприятны. Я старался перевести разговор на другие темы.
Приглашают нас в гости, а мне не хочется у них бывать.
Гена сейчас неприятен, малоразвит, не о чем поговорить, всё время талдычит одно и то же, мол, все русские специалисты разъехались из России, и сейчас некому даже сделать атомную бомбу. Мы беззащитны. Это он слышал у Караулова в программе «Момент истины». Сказал ему, что он неправильно понял, этого не может быть. Но он уверено стоит на своём. Не нравятся комнатные цветы — места много занимают в квартире.
27 мая. Ночевали на даче. В полдень пошли домой. Я в расстроенных чувствах — поцапался с Викой, накричал на неё, надоело, что она только и знает, что ругает меня, как только придем на дачу, всё я делаю не так, как она хочет.
Пожилая женщина, идущая навстречу, вдруг остановилась и сказала:
— Вам передают привет.
Я взглянул на неё с удивлением. Откуда она меня знает? Какой ещё привет? Наверное, сумасшедшая. Хотел было послать её подальше, как она произнесла фамилию Шептухина, мол, встретила его, весь седой, спросила его, почему так, а он:
— Не удивляйся. Я двоих детей похоронил. Один попал под машину, второй заболел. Одному 22, второму 19.
Рассказывала долго, ей хотелось поговорить, но у меня не было на это настроения, распрощался. Чужое горе не трогает, своё больнее. Узнал её: работала на соседнем участке оператором, никогда не здоровалась, и не замечала меня, а сейчас вдруг узнала, захотелось поговорить от скуки.
Добавлю: через несколько лет услышу, что умер и Шептухин.
Дома помылся под душем, хотя и на даче ополоснулся теплой водой. Вечером тоже мылся, но вода была холодной, боялся, что будут неприятные последствия.
28 мая. В Москве рекордно жаркая погода. Азиатский циклон приносит нам жару. Завтра обещают +35. Отнес в библиотеку журналы, заодно почитал Комсомолку, и в № 74 увидел статью про книгу Василия Немчинова, который в XIX веке сделал предсказание о Мишке Меченом и Ельцине, Великане.
Удивился. Значит, мне не померещилось. Было предсказание о Мишке. Помню, в Сухуми взрослые говорили о нем, или читал в книге, что провода заполонят землю. Написано скучно и мне, пятилетнему, было неинтересно читать.
Я было начал думать, что это ложная память. Нет. Что же выходит? Это не может быть случайностью. Детерминизм? Как овладеть этой силой?
Павел Глоба говорит, что делал выписки из этой книги. Газета обещает вознаграждение тому, кто сообщит, где находится эта книга. Или, всё же, случайность? Срабатывает закон больших чисел, и начинаются невероятные совпадения.
30 мая поехал в Старый город к 18 часам. Подъехал троллейбус, и я долго не ждал. Солнце перемещается то по одну, то по другую сторону автобуса. По-прежнему стоит жара.
Подъезжая к Старому городу, увидел 16-летнюю девушку с выпирающими жировыми складками на боках. Нет, это оказывается, специально сшитые джинсы, у которых пояс не на поясе, а на середине бедер, едва прикрывая эротичный волосатый треугольник. Пока ехал, заметил ещё одну с такими же джинсами. Чем ещё мода удивит через 20 лет? Вообще снимут трусы?
На остановке 15-летняя пара чувственно целуются в губы. Нет, парень делает это с неохотой, а она вся так и льнет к нему. Вероятно, уже настало время, когда девушки сражаются за парней, а не наоборот.
Мисюк, увидев меня с сумкой, потрогал её и спросил:
— Грев?
Я выставил бутылку на стол. Таня расцвела довольной улыбкой, так ей понравилось вино, и на этот раз больше всех выпила, настолько, что осмелела, подошла ко мне и спросила:
— Кто набирал вам текст? Слишком много запятых, так и тянет взять красный карандаш и подчеркнуть. Надо что-то делать.
— Горбатого могила исправит. Компьютер требует ставить запятые, я и ставлю.
— Странный у вас компьютер. Где вы взяли такие подробности в романе.
— Из библии.
— Но там нет таких подробностей.
— Из книг.
— Неужели они у нас есть? У вас свой виноградник? И гарем? Вкус этого вина немного другой.
— Лоза та же, год другой.
Я отдал распечатку Стрельцу, и когда он вышел на улицу, немного поговорили.
Ему уже 58 лет, с 50-ти на пенсии, так как работает термистом, получает 20 тысяч в месяц. Посетовал, что приехал на машине, а то бы попробовал вино.
К нам подошел юноша 17 лет и протянул руку, с дурацкой улыбкой. Я поздоровался, подумав, что и такие сюда ходят, вид идиота, или обкуренного.
— Надо будет дать ему на пиво, — сказал Виктор, вынимая деньги, но там были пятидесятки, и он отдал жменю мелочи, но там не было и десяти рублей.
— Кто это? — спросил я.
— Местный дурачок, иногда приходит.
Парень потолокся какое-то время с нами, потом подал руку, прощаясь. Пришел Смирнов. Кто-то сказал:
— Заскучал Слава, не заметил вино на столе.
Ждали и Скотневского, но он был занят поливом своего огорода.
Я познакомился с Николаем Твороговым, который родился в 40-м году. Он, тут же, начал рассказывать о своём отце, о танковом сражении, подписал мне две книжонки, третью издал на свои деньги за 16 тысяч в университете на Белорусской. Почувствовав скуку, решил уйти.
На всякий случай, решил вернуться и задержался, узнав, что будут делать разбор журнала – это касалось и меня. Разбор делал Фонфора, как член редколлегии.
Похвалил новый внешний вид журнала: обложка стала с рисунком и переплет тверже.
Коснулся стихов Мисюка, рассказа Минееве, о рассказе Пестова говорили больше чем нужно. Я сказал:
— Он напомнил мне «Папийон» Анри Шарьера.
Фонфора начал философствовать, что ресурсы планеты не безграничны, а все страны хотят жить так же хорошо, как и Америка, но так не может быть, что сейчас воплощается мечта Гитлера, создание третьего рейха – единой Европы. Требуют, чтобы им газ продавали по одной цене, их не колышет, по какой цене он достается добытчику. Трогательная забота о доходах олигархов. Сейчас он уже чувствует свою маститость, чуть ли не мэтр, к словам которого прислушиваются.
Про моё предисловие сказал, что слово «попуститься» означает отказ от намеченного. Я не сразу понял и не сообразил, что, именно это, я и имел ввиду, сказал:
— Но ты же понял смысл фразы?
Он не ответил, отвел взгляд и перешел к другому вопросу. Стрелец ему сказал:
— Ты уже полчаса болтаешь.
Саша сделал вид, что не услышал, но в конце вечера пожаловался Мисюку, что так нельзя. Ему посочувствовали.
Минут через пять Виктор, сам, упоенно и долго распространялся на отвлеченную тему.
Мисюк сказал мне, что я люблю употреблять канцеляризмы.
Я подумал, что в предисловии они более уместны, чем в романе, поэтому я и не старался выдумывать лишнее.
Мельников Игорь сказал, что роман написан хорошо. Он долго философствовал. Я даже удивился, что он умеет складно и начитанно говорить. Он вечно голодным приходит, сразу принимается за чай, и всё стоящее на столе, почти каждый раз приносит по две плитки шоколада, свой взнос в общий стол. Женщина под 30 принесла большой торт. Хватило на всех, некоторые отказались, и пятую часть торта доедал Игорь, потом помог собрать посуду, женщины убрали бутылки, вино моё на треть не допили, и Таня спросила меня:
— Можно я возьму домой?
Я развел руками. Мне-то, какая разница, кто допьёт? Приятно, что вино понравилось, хотя и сделано неправильно, не умею.
продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/09/08/764