Далёкое сияние. Глава 16

Глава 16
На следующий день, рано утром, в лагерь приехало какое-то начальство. То ли оно дало по шапке местной администрации, то ли так и было задумано, но в лагере тут же началась срочная подготовка к расселению прибывших беженцев. В начавшейся суматохе никто не обратил внимания на двоих травмированных чем-то тяжелым по голове беженцев, равно как и на отсутствие Луры на предписанном ей месте. Всех беженцев по баракам начали водить на осмотр к специальной комиссии, которая должна была решить их дальнейшую судьбу.
День начинался ясный и холодный, Лура под шумок проскользнула обратно в свой барак. Лагерь кишел солдатами и офицерами в форме Совета Воспитания, за беженцами установили контроль, запретив им самовольно перемещаться по лагерю. Впрочем, на такой небольшой территории человеку трудно было затеряться, каждый был на виду.
В барак Луры зашло несколько людей в белых халатах, они, по одному опросили и осмотрели всех беженок. Узнав, что Лура страдает от наркотической зависимости, серьезный мужчина-врач вручил ей какое-то запечатанное направление и перепоручил стоящему рядом сержанту.
Сержант, не отходя от Луры ни на шаг, провел ее через весь лагерь к большому зданию, насколько могла судить Лура, к тому самому, возле которого произошел ночной инцидент. Оно оказалось никаким не складом, а зданием администрации лагеря. Внутри Луру еще раз, уже более тщательно, обыскали. Наркотика при себе у нее не было, так что ее беспрепятственно пропустили дальше в просторный зал по периметру которого застыли вооруженные солдаты. Тут уже было около десятка беженцев, в том числе и вчерашние бандиты. У двоих из них были плотно перебинтованы головы, Лура понадеялась, что травмы, оставленные Мэллой, были серьезными. Бандиты Луру заметили сразу, но не отреагировали на ее появление, присутствие солдат действовало отрезвляюще. Впрочем, в их глазах Лура не увидела для себя ничего хорошего.
Беженцев приводили в зал по одному. Их набралось уже несколько десятков. Как Лура смогла понять из разговоров, сюда приводили не только наркозависимых, но также и политически ненадежных, преступников и прочий сброд. Луре было совсем не лестно то, что она оказалась в этой компании, будущее в этом свете виделось довольно мрачным. В зале нарастало напряжение.
Массивная двустворчатая дверь в очередной раз открылась и в зал вошел еще один человек в коричневом комбинезоне. Лура машинально повернулась, чтобы взглянуть на него и тут же вскочила на ноги. Это была Мэлла. Что она здесь делает?
 - Мэлла! Я здесь!
Девушка обернулась на голос и, увидев махающую ей рукой Луру, заспешила к ней. Судя по выражению лица, она тоже была растеряна и не понимала за что ее отправили сюда. Заметив в другой части зала вчерашних знакомых, она сжала кулаки и зло прищурилась.
 - Тебя-то почему сюда? - спросила ее Лура.
Мэлла пожала плечами, она знала не многим больше Луры. Да к тому же еще и не могла ничего рассказать.
 - Может это и хорошо? Ты единственная кого я тут знаю.
Мэлла всем своим видом показала, что тоже рада их новой встрече. Девушки сели вдвоем на одну из длинных скамеек поодаль от остальных беженцев и принялись ждать. Ждать пришлось недолго. Совсем скоро в зале появился офицер в светло-зеленой форме Совета Воспитания. Он остановился на небольшом возвышении у одной из стен, все внимание беженцев моментально переключилось на него.
 - Сейчас я буду называть фамилии, - начал офицер. Говорил он в небольшой микрофон, прикрепленный у него на воротнике, так что его голос через колонки под потолком разносился по всему залу. - Услышавший свою фамилию должен вместе со своими вещами пройти в двери за моей спиной. В ваших интересах, чтобы все прошло без происшествий.
Он начал по одной зачитывать фамилии из электронного планшета. Беженцы, как и было приказано, таща на себе свои пожитки, которых у большинства почти не было, скрывались в дверях.
 - Хагиэл! - раздалось из колонок.
Услышав свою фамилию, Лура поднялась со скамейки, взглядом попрощалась с Мэллой и пошла к двери. Когда она покидала зал через дверь, офицер уже читал другую фамилию. Лура попала в длинный коридор с рядами одинаковых дверей с двух сторон. Повинуясь приказу ожидающего в коридоре солдата, она свернула в одну из дверей. В следующем помещении Луру встретила комиссия из четырех человек, сидящих за длинным столом, прямо напротив двери. Они окинули Луру равнодушным взглядом.
 - Документы положите на стол, - сказал один из членов комиссии. Лура бросила им на стол свою личную карточку. - Хорошо, встаньте в круг на полу.
Девушка сделала два шага назад и встала в центр круглой металлической пластины на полу. Некоторое время комиссия изучала личную карточку Луры, что-то в пол голоса обсуждая.
 - Лура Хагиэл, - начал зачитывать с экрана немолодой мужчина в белом врачебном халате. - Тридцать первого года рождения, уроженка Первого Полиса. До этого родной город не покидала. Страдает наркотической зависимостью от так называемого «ребуса». Не является сотрудником ни одного из Управлений. При последнем осмотре наркотика при себе не имела. Все верно?
 - Да, все верно, - ответила Лура.
 - На ваш счет у нас есть предписание из секретной службы. Вы должны быть направленны в Креон, однако ваше происхождение и ваша лояльность вызывает сомнение.
 - История вашего побега из Полиса, - продолжила за него высокая скуластая женщина в офицерской форме. - Лично мне кажется довольно подозрительной. Но предписание нужно выполнять.
Женщина посмотрела на Луру таким холодным презрительным взглядом, что у девушки по спине пробежали мурашки. Эта женщина похоже испытывала какую-то особую неприязнь к жителям Полиса, укрывшимся от войны за его толстыми стенами. Похоже было что она была плохо осведомлена о том, что творилось в Округе.
 - Поэтому вы будете находиться под особым контролем Совета Воспитания. В ваших интересах начать добросовестно и честно трудиться на благо Запада. Мы отправляем вас в центр психической реабилитации в Креоне, там вас излечат от вашего недуга и определят, к какой профессии вы наиболее пригодны. После выхода оттуда, если повезет, вы сможете даже завербоваться в армию. Это хороший шанс, который редко кому дается. Цените это Хагиэл.
 - Я рада была попасть на Запад именно потому, что здесь я могу получить второй шанс, - искренне заверила комиссию Лура. - В Полисе у меня не было ничего и никого.
 - Западу нужен только тот, кто полезен, - отрезала женщина. - Не забывайте об этом ни на минуту. Свободны.
Луре вернули ее личную карточку вместе с маленькой красной книжечкой — западным паспортом, вошедший солдат вывел ее из комнаты. Выйдя за дверь Лура раскрыла выданную книжечку, внутри уже была ее фотография, видимо смоделированная с проекции, девушка не помнила, чтобы ее снимали, так же мелким шрифтом были выведены все ее данные, включая имя и происхождение. Солдат провел ее до конца длинного коридора к посту охраны: застекленной будке и турникетам. Вооруженный часовой мельком взглянул на паспорт Луры и пропустил их. Они вышли с внешней стороны здания администрации. Здесь была большая стоянка, кончающаяся массивными воротами. За ними сразу же начинались разделенные лесополосами поля, между которых тянулась куда-то к горизонту широкая полоса шоссе. Восходящее за спиной солнце бросало на землю длинные тени. На стоянке урчало моторами множество серебристых автобусов, приготовленных, видимо, для того, чтобы развозить новоприбывших беженцев.
Солдат привел ее к одному из автобусов и с рук на руки передал водителю. Тот смерил Луру взглядом и долго всматривался в документы.
 - Проходите в салон и садитесь, - наконец сказал он. - Скоро поедем.
 - Поедем в Креон? - спросила его Лура, пряча документы обратно в поясную сумку. - Долго до него?
 - Часа четыре. Да, вот еще, подождите.
Водитель полез куда-то в кабину и вытащил на свет увесистую черную сумку. В ней оказались лежащие плотными рядами пайки в серебристой обертке, на сколько Лура могла судить, точно такими же, какие они с Вендилом ели еще в лесном лагере. Водитель достал один и протянул его Луре. У девушки немного поднялось настроение — есть хотелось постоянно. Водитель проводил ее до задней двери и впустил внутрь. Как только Лура оказалась в салоне, он закрыл дверь специальным ключом.
Лура уселась на мягкое сиденье, вскрыла упаковку пайка и, жуя коричневую питательную массу, принялась наблюдать в окно за стоянкой. Солдаты по одному или по двое выводили беженцев из здания и грузили их в автобусы. Те постепенно заполнялись и отъезжали. Лура ждала, чтобы и к ней подсадили еще кого-нибудь, но время шло, другие автобусы один за одним покидали стоянку и скрывались за поворотом шоссе. Наконец, когда почти все они уехали, а Лура уже потихоньку дремала, развалившись на сиденье, дверь здания в очередной раз раскрылась и тот же самый, примелькавшийся уже, солдат подвел к автобусу озирающуюся Мэллу. Она получила от водителя свою порцию пайка и зашла в салон. Увидев Луру, девушка обрадовалась и счастливо улыбнулась.
 - Снова ты! - обрадовалась Лура.
Мэлла уселась напротив Луры и деловито вскрыла свой паек.
 - Ну что, сели? - позвал из кабины водитель. - Трогаемся.
Щелкнув загудел мотор, автобус медленно подъехал к контрольному пункту у ворот и остановился перед торчащими из асфальта дорожными шипами. Но выезде автобус еще раз осмотрели и проверили у всех документы, после чего створки ворот отворились, и машина все быстрее заскользила по уходящему в даль шоссе.

Они ехали уже третий час. За окном проплывал унылый однообразный пейзаж убранных по осени полей. Впереди, у самого горизонта, смутно вырисовывались очертания гор. Кое-где полотно шоссе было разрушено. Поднятые взрывом, пласты асфальта поднимались на метры вверх, как ледяные торосы на реке. Водителю приходилось объезжать заторы по обочине, увязая в грязи. Пару раз Лура замечала в дали разрушенные бомбардировками селения. Они были очень похожи на разрушенный город по ту сторону фронта, в котором был лагерь беженцев, с той только разницей, что здесь над все еще дымящимися оплавленными руинами трудились десятки крошечных фигурок в темной одежде. Фигурки растаскивали завалы и собирали пластик, чтобы использовать его снова, для постройки новых домов. Может быть даже на этом самом месте.
Ехать было скучно. Мэлла вот уже второй час спала на одном из сидений, иногда до слуха доносилось ее сопение. Да и поговорить с ней при всем желании бы не получилось. Интересно было, что твориться в этой прекрасной головке. Что заставило Мэллу помогать совершенно незнакомой девушке и как она вообще смогла оказаться рядом так вовремя?  Лура, конечно, была ей благодарна, но выгнать из головы сомнения не могла. Как жаль, что ее спутница не могла ничего рассказать.
Водитель был огорожен от пассажиров толстой дверью, сквозь которую не проникали никакие звуки. Так что Лура осталась наедине с бурлящим сонмом мыслей, крутящихся в ее голове. Как же все-таки стремительно все происходило. Даже не верилось, что всего каких-то три недели назад она была за сотни километров отсюда, в Полисе, и даже не предполагала куда ее заведет судьба. Казалось, что грязные, словно все время залитые серым зловонным сумраком, улицы Округи были в какой-то другой, далекой жизни. Никогда, даже летом, Лура не видела над Округой такого веселого, яркого солнца, которое висело сейчас в безоблачном небе над ней. Никогда не чувствовала она такой пьянящей легкости, предвкушения чего-то, перемен, которые будут несомненно к лучшему. Но холодный осторожный рассудок не давал растянуться на сиденье с глупой улыбкой и предаваться мечтам. Снова Лура готовилась к тому, что жизнь подкинет ей очередную гадость. К тому же, мысли ее в чаще и чаще возвращались к ребусу. Дозы у нее с собой не было, весь наркотик остался у одного из отморозков в лагере, а это означало что очень скоро начнется мучительная ломка. Немного времени пока еще оставалось, но оно было на исходе. При мысли о том, что ее ждет, Луру пробрала дрожь. Надежда была только на то, что там куда ее везут будут какие-нибудь врачи или лекарства, которые помогут. Наверняка ее тащили в этот Креон так долго и упорно не для того, чтобы она померла от ломки. Утешение слабоватое, но пока что годилось.
Лура проспала тот момент, когда автобус добрался, наконец, до Креона. Она проснулась от того, что машина дернувшись остановилась перед массивными стальными воротами. Девушка спешно огляделась: они стояли в конце длинного полутемного тоннеля со всех сторон огороженного нагромождением бетона. В стенах по обе стороны зияли капониры и бойницы, готовые в любой момент извергнуть поток огня и уничтожить любого, кто попытался бы штурмовать эти укрепления. Мэлла тоже приникла к окну так, что стекло покрылось испариной от ее дыхания.
У ворот стояли несколько солдат-женщин в серо-зеленой форме и черных касках. Они держали автобус на прицеле своих коротеньких реактивных карабинов. Одна из них подошла к автобусу и потребовала у водителя документы. До Луры доносились обрывки их разговора, но смысла понять она не могла.
Солдат отошла от автобуса и ворота поползли в сторону. Автобус проехал еще около километра по тоннелю и выехал на широкую асфальтированную улицу. Все здесь было похоже на Округу: такое же серое и бесцветное, без претензии на какую-то эстетику. Дома похожи один на другой, простые высотные коробки из серого строительного пластика, с матовыми прямоугольниками окон. Каждый из них был абсолютно не отличим от другого. Над головой, на высоте двух сотен метров, темнел сплошной свод защитного купола. На нем, как звезды на ночном небе, светились сотни мощных фонарей. Это был почти единственный источник света в этом странном городе. Улицы были залиты желтым электрическим сиянием. Прохожих на нешироких тротуарах было совсем немного. В основном это были женщины и дети, мужчин почти не было. Это было не удивительно — почти все мужское население было в армии и воевало против Управлений. И всюду, на домах, в воздухе над головой, на проезжающих мимо грузовиках, висели уже знакомые желтые лозунги на синем фоне. «Наша победа — дело каждого!» - сообщало синее полотно на борту приземистого коричневого фургона, который некоторое время ехал рядом. «Война не ради мести, война ради будущего!» - гласил большой щит, закрывающий фасад одного из зданий.
Ничего себе, - пробормотала Лура, разглядывая неспешно проплывающий за окном пейзаж. Она уже жалела о том, что проспала пол дороги и не смогла увидеть эту мрачную цитадель снаружи. Зрелище должно было быть как минимум внушительным.
Некоторое время автобус петлял по одинаковым улицам, пока не въехал через перегороженную глухими воротами арку во двор одного из зданий. Со стороны нельзя было сказать, чем оно отличается от всех остальных, но видимо именно здесь находилось то место, куда Луру и Мэллу определила комиссия Совета Воспитания.
Прибывших встречали. Высокий мужчина с темными лоснящимися волосами во врачебном халате, за которым выжидающе переминались несколько мужчин в светло-зеленых комбинезонах. Они были похожи на охранников или санитаров и видимо были готовы ко всякому. Когда двери автобуса открылись, они быстро прошли в салон, не говоря ни слова, подхватили девушек под руки и вывели наружу. Водитель вышел в след за ними, сжимая в руках выданные в лагере бумаги. Темноволосый врач оглядел беженок своими внимательными влажными глазами и что-то отметил в электронном планшете.
 - Лура Хагиэл и Мэлла Утон. Обе на месте, - врач повернулся к водителю. - На сегодня все?
 - Следующая партия послезавтра, - кивнул тот.
Врач расписался в документах. Автобус уехал, а Луру и Мэллу повели через раздвижные стеклянные двери вглубь здания. Луру с двух сторон держали повыше локтя, осторожно, но крепко. Вырваться она бы не смогла при всем желании.
 - Меня зовут Хид Рунич, - заговорил идущий рядом врач. - Для вас: доктор Рунич. Я буду вашим лечащим врачом. Можете не волноваться, оба ваших недуга вполне излечимы. Скоро вы снова начнете говорить, а вы навсегда забудете о ребусе. Мы хотим вам помочь, но нам будет очень трудно это сделать, если вы будете сопротивляться лечению. Все, что от вас требуется - это выполнять требования врача и слушаться санитаров. Очень просто.
Лура ничего не ответила. Спорить или соглашаться — не важно, так или иначе все будет так как захотят они.
 - Пока что вас поместят в карантин, - продолжал Рунич. - Это не на долго и там у вас будет время отдохнуть и подумать. Все-таки вы еще недавно были рабами Управлений, вам нужно время, чтобы прийти в себя. Принять свободу и осознать ответственность.
Их вели по широкому коридору, чистому и хорошо освещенному. Вокруг пахло стерильностью, из-за дверей слышались шаги и негромкие голоса. Это место было не похоже на больницу, хотя Луре было трудно сравнивать, так как единственная на всю Округу больница была больше похожа на ночлежку для бездомных.
Коридор закончился развилкой. Здесь Луру повели направо, а Мэллу налево.
 - Мэлла! Пустите! - дернулась было Лура, но санитары держали крепко.
 - Успокойтесь, - сказал Рунич. - Вас поместят в разные отделения. Если вы будете мешать персоналу, вам введут успокоительное.
Их развели по разным коридорам. Луру поместили в отдельную палату. Это была небольшая комната со светлыми стенами, без окон, с широкой кроватью в углу и встроенным в стену телеэкраном, по которому беззвучно шла какая-то передача. В противоположном конце комнаты стояла огороженная матовым стеклом душевая кабинка, а рядом с ней сияющий белизной унитаз. На кровати аккуратной стопкой была сложена больничная одежда из какой-то мягкой, приятной на ощупь, ткани. У кровати, на полу лежали тряпичные тапочки. И все же больше всего это походило на комфортабельную тюремную камеру. Рунич сказал, что здесь ее будут держать только на время карантина, то есть, не больше нескольких дней. Ей разрешили спать и смотреть телевизор сколько угодно, а через некоторое время после того как Рунич оставил Луру одну и один из санитаров забрал ее коричневый комбинезон вместе с ботинками, ей принесли дымящийся на подносе ужин, в котором было даже натуральное пшено. Что ж, во всяком случае кормили тут куда лучше, чем в Округе. Мысленно сравнив поставочные пайки с аппетитно пахнувшими желтыми разваренными зернами, Лура только криво усмехнулась. Неплохо, совсем неплохо.
Так прошло два дня. Из палаты Луру не выпускали, единственный человек, которого она видела за все это время, была пожилая женщина, приносившая ей еду. Вечером первого дня Лура засыпала с тяжелым предчувствием завтрашней ломки. Та доза ребуса, которую она приняла еще в лагере, дала ей немного времени, но отравленный наркотиком организм вскоре затребует еще.
Весь следующий день Лура ощущала, как ломит каждую косточку в ее теле, во рту поселилась отвратительная сухость, а глаза безостановочно слезились так, что со стороны могло показаться что девушка плачет. Она знала, что дальше будет только хуже. По телевизору беспрестанно показывали какие-то сводки с фронта. Солдаты, танки, катера, ракеты сменялись заводскими цехами, женщинами в рабочих спецовках и длинными рядами автоматических сборочных линий. Все это шло под военные марши и бодрый хорошо поставленный голос диктора. Лура его не слушала. Спустя какое-то время ей удалось забыться беспокойным сном.
Утром третьего дня Лура сидела забившись в угол на кровати. Время от времени она издавала тихий стон - боль в костях накатывала волнами. Мыслей не было, еда, принесенная около часа назад, стояла нетронутой. Время от времени на девушку накатывало глухое отчаяние, совсем скоро боль станет такой, что терпеть ее станет невозможно. Чтобы хоть как-то отвлечься, она поднималась с кровати и минут десять ходила по палате. Четыре шага от одной стены до другой, пока усталость и боль не заставляли ее вновь вернуться на кровать.
Лура не заметила, как открылась дверь и в палату вошел Рунич в сопровождении двух санитаров. Девушка лежала закрыв глаза, найдя более или менее удобное положение и боясь пошевелиться, так как это неминуемо привело бы к новой вспышке боли. От ее воли и самообладания не осталось и следа, сейчас она больше походила на овощ, чем на человека. Такое состояние могло продолжаться очень долго. В Округе часто бывало, что наркоманы в таком состоянии умирали от голода и жажды, если не было никакой возможности раздобыть еще ребуса.
Рунич склонился над девушкой, приподняв ей веко, посветил в глаз крохотным фонариком. Увидев сузившийся зрачок, он несильно похлопал ее по щекам.
 - Хагиэл, ты слышишь меня? Можешь говорить? Отвечай.
 - Да, - с трудом разлепив губы прохрипела Лура.
 - Хорошо, - сказал доктор и выпрямился. - Сестра! Капсулу санвита.
В палату вошла молодая медсестра, неся на подносе инъекционный пистолет с заряженной в него капсулой какого-то препарата. Рунич взял пистолет, санитары схватили Луру за руку и закатали рукав комбинезона. Доктор приставил дульце пистолета к вене на руке девушки и нажал на спуск. Укол оказался до жути болезненным. Лура непроизвольно вскрикнула и попыталась вырваться, но санитары крепко держали ее в четыре руки. Ее не отпускали все время пока боль и онемение растекались под кожей от локтя до плеча и ладони, потом неприятные ощущения резко схлынули и девушку отпустили.
 - Лежать не двигаться, - командовал Луре Рунич. - Сегодня обязательно поесть. Поняла?
Лура слабо кивнула. У нее на лбу крупными каплями выступил пот, голова кружилась и по всему телу разлилось странное ощущение, похожее на покалывание в мышцах, которое бывает, когда с мороза резко заходишь в тепло. Но лютая боль в костях отступила и слезы перестали течь из глаз ручьями. Девушка блаженно вытянулась на кровати и закрыла глаза. Сильно захотелось спать и она уснула прежде, чем доктор и санитары покинули палату.
Эта процедура повторялась еще три раза. Облегчение, вызванное препаратом, длилось недолго, ломка вскоре начиналась вновь, с каждым разом все хуже и хуже. При первых признаках ломоты в костях, Лура начинала колотить в дверь, кричать и звать Рунича, но тот никогда не появлялся до того момента, когда боль становилась почти нестерпимой. Лура совершенно потеряла ощущение времени. Она провела в этих четырех стенах не больше недели, но ей она показалось вечностью. И постоянно в ушах играли одни и те же марши, и голос диктора вновь и вновь говорил о победоносной войне, об ударном труде и скорой победе. Наконец, после особенно тяжелого забытья, Лура открыла глаза и не ощутила в теле предательской слабости. Телевизор молчал, экран был выключен и в нем, как в темном зеркале, отражалась вся палата.
Девушка села на кровати и вновь прислушалась к своим ощущениям. Ее тело казалось отдохнувшим и свежим, но вот мысли были в полнейшем смятении. Повернув голову она впервые за долгое время смогла как следует рассмотреть себя в отражении. Вьющиеся темные волосы как всегда лежали непослушными волнами на плечах, чуть раскосые глаза глядели устало. За последний месяц Лура похудела и осунулась, скулы обострились еще больше чем обычно. Мало она была похожа на себя прежнюю.
Лура поднялась с кровати и прошлась по палате. Было непривычно тихо, она уже почти привыкла к постоянно включенному телевизору. Простояв пять минут под теплым душем Лура вновь вернулась на кровать. Некоторое время она просто сидела, уставившись в стену, вытирая жестким вафельным полотенцем мокрые волосы. Она ждала сама не зная чего.
Щелкнул замок двери, в палату быстрым шагов вошел улыбающийся Рунич, с обычным эскортом из двух санитаров. Он оглядел Луру, что-то пометил в компактном планшете и присел рядом с девушкой на кровать.
 - Ну, вам лучше? - заботливо спросил он.
 - Спасибо, - осторожно кивнула Лура. - Намного лучше.
 - Это хорошо. Первая стадия лечения окончена. Ваш абстинентный синдром мы победили и это, повторюсь, очень хорошо. Теперь, если вы готовы, прошу за мной.
Вслед за доктором Лура впервые за долгий срок покинула свою палату. На этот раз санитары не держали ее — просто шли рядом. Рунич повел ее за собой по коридору направо, за тем куда-то вверх по лестнице. Лура с интересом оглядывалась по сторонам. В отличие от пошлого раза, вокруг было довольно много людей, как больных, в таких же больничных халатах, как и Лура, так и различного персонала. Вдруг среди них Лура заметила знакомое лицо. Приглядевшись Лура с трудом узнала Мэллу. Ее вели под руки двое здоровенных санитаров, сама она была в смирительной рубашке, рукава которой были застегнуты у нее над плечом хитрым замком. Она шла, глядя прямо перед собой, почти не моргая и вообще имела крайне отстраненный вид.
 - Мэлла! - позвала ее Лура.
Сопровождающие Луру санитары дернулись было к ней, но Рунич остановил их движением руки. Мэллу провели мимо Луры. Та еще несколько раз позвала ее, но немая девушка даже не повернула головы.
 - Что с ней? - со смесью удивления и досады спросила Лура у Рунича.
 - Это ее лечение. Глубокий гипноз. Сейчас она никак не воспринимает окружающий мир. Эта девушка ваша подруга?
 - Она очень сильно помогла мне, - уклончиво ответила Лура.
Рунич не стал допытываться. Лура не сомневалась, что он знает всю ее подноготную и все эти вопросы преследуют какую-то иную цель. А может быть это была простая паранойя. 
Луру привели в просторный кабинет. Судя по обилию непонятных аппаратов, блестящих хромированным металлом инструментов и запаху стерильной чистоты с примесью спирта, это была процедурная. Санитары усадили Луру на стул, стоящий посреди кабинета, и встали у двери. Рунич достал из застекленного шкафа поднос, на котором стояла одна единственная стеклянная ампула. При ее виде Лура вздрогнула, слишком уж знакомыми были ее очертания. Рунич протянул поднос Луре и коротко приказал:
 - Пей.
 - Что это? - спросила Лура, не притронувшись к ампуле.
 - Это ребус. Пей.
 - Зачем? Я... я не хочу.
 - Это часть терапии, - холодно объяснил Рунич. – Нужно, чтобы закончить твое лечение. Советую не сопротивляться и не создавать лишних проблем.
Лура нерешительно потянулась к ампуле, отработанным движением пальцев сломала горлышко и поднесла ее ко рту. Пахло несомненно ребусом. Хотя, конечно, там могло быть все что угодно.
 - Не волнуйтесь, - поддержал ее Рунич. - Мы знаем, как лечить вашу зависимость. Пейте.
Лура слегка тряхнула головой, словно отгоняя назойливые мысли, и под бдительным взглядом доктора залпом опрокинула ампулу. Она ожидала уже знакомого ощущения звенящей отрешенности стремительно вплывающей в голову, но вместо этого ее вдруг скрутила мучительная рвотная судорога. Под ребра словно всадили раскаленные иглы, девушка хрипя скорчилась на холодном полу. Санитары тут же оказались рядом. Один из них легко поднял ее над полом за плечи, второй подставил глубокий тазик, в который Луру с шумом стошнило. Рунич спокойно наблюдал за всем этим сложив руки на груди.
Ее рвало долго и мучительно, казалось желудок сам норовит вывернуться наружу. Но спустя несколько минут Лура, наконец, затихла. Один из санитаров помог ей подняться и отвел в угол, к умывальнику. Она подставила голову под струю холодной воды и прополоскала рот, смыв оставшийся после приступа отвратительный привкус.
 - Что это было? - бросила она со злостью взглянув на Рунича.
 - Что-то вроде аллергической реакции. Отныне ребус будет всегда вызывать подобные приступы в твоем организме.
 - Вы это специально сделали?!
 - Разумеется. Замечательный психологический эффект. Действенно, не так ли?
Казалось, он получает какое-то извращенное удовольствие от этой свей замечательной шутки. Но в одном доктор был прав: мерзкий способ работает. Если ей никогда больше не придется терпеть ломку и судорожно искать дозу, Лура была готова даже простить этого Рунича за эту выходку. Многим ли наркоманам Округи выпадал такой шанс?
 - Мне больше не нужен будет ребус? - спросила она.
 - Абсолютно, - улыбнулся Рунич. - Можно сказать, что вы совершенно здоровы. И всего за восемь дней, между прочим. Впрочем, в нашей учреждении вам еще придется задержаться. Теперь до вечера отдыхать.
Санитары взяли Луру под руки и отвели обратно в ее палату, к вновь работающему телевизору и дымящемуся на подносе обеду.

Лура сидела в общей палате на подоконнике, держа на коленях электронный планшет. На экране неярко светились ровные буквы скучнейшего руководства к строевой службе, которое Луре нужно было изучить к завтрашнему дню. За окном мерцала электрическим светом сетка подвешенных под куполом прожекторов. Окно выходило на маленький внутренний дворик с увядшей клумбой в центре. На голые ветки кустов медленно оседали редкие снежинки. Снег шел сверху, из раскрытых створок вентиляционных шлюзов, ветер подхватывал его и бросал в стекло, снежинки разбивались о прозрачную поверхность и оседали невесомым пухом на карнизе.
У Луры не выходила из головы весточка от Вендила, которую она получила только вчера. «Я в Креоне, со мной все хорошо.», - гласило короткое письмо пришедшее на ее новый армейский комм от неизвестного адресата. «О тебе знаю. Ничего не бойся, я все устрою». Ни каких-либо объяснений, ни информации. Что он собирался «устраивать»? Или это ее назначение в женский зенитный батальон и есть протекция беглеца-телепата?
После памятного случая с ребусом события стали развиваться еще более стремительно. Рунич стал проводить с ней ежедневные сеансы гипноза, после которых девушка по пол суток ходила на ватных ногах и со звенящей головой. Делалось это якобы для выправления ее психики, но другие больные, с которыми ей теперь разрешено было общаться, рассказали ей, что при помощи гипноза ее проверяют на лояльность. Пока девушка была во сне, Рунич проникал в самые глубины ее памяти, чтобы выяснить, не является ли она, например, засланным шпионом Управлений или что-то вроде того. Это не было приятной новостью, но чего-то подобного можно было ожидать. Во всяком случае, после подобных процедур в ее чистой совести никто не сомневался.
Кроме того, с Лурой стали ежедневно работать сотрудники Совета Воспитания. Они всегда были безукоризненно вежливы, много спрашивали о жизни в Полисе, об Округе и тамошних катлах. Лура старалась отвечать честно, не преувеличивая и не приукрашивая, но все равно в ее описаниях, Управления не представали в хоть сколько-нибудь выгодном свете. Это представителей Совета более чем устраивало. С ней и другими беженцами проводили активную политическую работу, промывая мозги качественной и разнообразной пропагандой. Но Луре было на это плевать, она была готова на все что угодно, лишь бы найти, наконец, здесь свое место и получить возможность жить дальше. Три дня назад, один из представителей Совета Воспитания, коренастый капитан Маэно, навестил Луру в общей палате, куда ее перевели незадолго до этого. Он протянул ей сверток с ее коричневым комбинезоном беженки и сказал:
 - Переодевайся. Пойдешь со мной в школу.
 - В школу? - не поняла Лура.
 - Да. Расскажешь детям о жизни под игом Управлений. Из первых уст.
 - И... что мне рассказывать?
 - Правду, - он по-отечески похлопал ее по плечу. - Расскажешь им правду. Больше от тебя не требуется.
Луру отвезли в школу, ничем не примечательное здание, такое же высокое и серое, как и все остальные, но находящееся под самой защищенной частью купола. Там ее привели в просторный зал, по краям которого темнели громоздкие спортивные снаряды. Внутри негромко гудела толпа из почти двух сотен учеников, одетых в одинаковую черную форму. Женщина-учитель в течении часа задавала Луре вопросы об Округе, Полисе и Управлениях. Та отвечала так же честно и без утайки, как и сотрудникам Совета. Юноши и девушки, всего на семь-восемь лет младше Луры, слушали ее внимательно, почти не шумели. Лура вглядывалась в их лица, пытаясь увидеть тех «кровожадных западных фанатиков» про которых говорили Управления, но ничего такого не увидела. Люди как люди, по виду не отличишь от тех, что были в Округе. Пожалуй, последние даже выглядели куда более «кровожадно». Но на то она и Округа.
Когда вопросы учителя иссякли, она предложила залу задать свои. Некоторое время было тихо, никто не дернулся и не издал ни звука, потом где-то в середине зала поднялась рука.
 - Да, Гита, - сказала учительница. - Задавай свой вопрос.
Со своего места поднялась симпатичная смуглая девушка с копной маслянно-черных волос. Все взгляды устремились к ней, она смущаясь огляделась, а потом заговорила тонким голоском почти без запинки:
 - А правда... правда, что в Стране Управлений если, например, мужчина полюбил мужчину, то его могут арестовать и посадить в тюрьму, или даже убить? Или, если специалист полюбил простого человека, или...
Тут она запнулась и смущенно замолчала. Учительница улыбаясь кивнула:
 - Это хороший вопрос, Гита. Что скажете мисс Хагиэл?
Лура слегка опешила, ей даже не приходило в голову, что это могло показаться кому-то важным. На сколько она помнила, пропаганда Управлений упоминала о некоторой свободе нравов, принятой на Западе. Правда там использовались несколько иные выражения, например: «развратное падение культуры» и «разложение общества».
 - Это правда, - ответила Лура. - Гомосексуализм, по закону Управлений, карается определением в трудовую армию на десять лет. Хотя я не слышала, чтобы кто-то сумел так долго там выжить. А связи между катла... между обычными людьми и специалистами вообще наказываются смертной казнью. Хотя, если специалист э... захочет простую женщину, то на это обычно закрывают глаза.
Зал возмущенно зароптал:
 - Убийцы!
 - Фашисты!
Учитель призвала учеников к спокойствию и те, как по команде, утихли. После этого вопросы от учеников посыпались один за другим.
После того как Лура, слега ошалевшая от такого количества внимания, вернулась обратно в воспитательный центр, ее встретил капитан Маэно. Он похвалил ее за хорошую работу и передал ей назначение в зенитный батальон, защищающий небо над Креоном. Лура обрадовалась: значит она остается здесь, в Креоне. Отправляться на какой-нибудь запрятанный в толще гор завод или, тем более, на фронт, ей совсем не улыбалось. На следующий день военный посыльный принес ей запечатанную в пластик форму и комм. От него уже девушка получила задание выучить объемное строевое руководство.
За дверью раздались негромкие шаги. Лура сразу определила кто это. Она выключила комм и поднялась с подоконника. Створка раздвижной двери скрылась в стене и на пороге появилась Мэлла. Так же, как и Лура, она все еще носила больничный халат, хотя была уже здорова - она все еще ожидала назначения. Взглянув на ее сияющее лицо Лура поняла: какие-то новости.
 - Чего вся светишься? - спросила Лура. - Назначение?
Мэлла улыбаясь села табуретку и движением фокусника вытащила из-за пазухи ламинированную карточку. Лура сразу разглядела печать Совета Обороны, такую же, как и на ее назначении.
 - Армия! - с легкой хрипотцой произнесла Мэлла. Она все еще не любила много разговаривать и слышать ее голос было слегка непривычно, но от прошлых проблем врачи ее полностью избавили.
 - Я так за тебя рада! Дай посмотреть!
Мэлла протянула Луре назначение. Та быстро пробежала глазами набранные мелким шрифтом строки. Дочитала до конца, потом снова вернулась к началу, взгляд зацепился за что-то. Шестой отдельный женский зенитный батальон, Креон, командир такой-то, прибыть тогда-то, имущество получить там-то. Лура достала из внутреннего кармана халата собственное назначение и сравнила с назначением Мэллы. Так и было! Их определили в одну и ту же часть. Лура поделилась открытием с Мэллой, та возликовала еще больше.
 - Это же так хорошо, Лура!
 - Конечно, - улыбнулась она, но в сердце не преминула кольнуть настороженность: слишком уж много хороший новостей за последние дни, значит скоро жди от жизни какой-нибудь гадости.
Оба назначения были на одну и ту же военную специальность: оператора нейро-оптического наведения. Среди солдат это называлось «живая ракета». Суть заключалась в том, что оператор через специальный терминал при помощи шлема-интегратора управлял выпущенной ракетой как собственным телом. Конечно, по сравнению с возможностями спецов-пилотов и наводчиков из Армии Управлений это было как допотопный бензиновый двигатель против современной водородной энергетической системы, но массовость, с которой Запад использовал эту технологию часто склоняла чашу весов в сторону повстанцев.
Лура с трудом себе представляла, как это должно выглядеть и как она сможет управляться с этим. Но сама возможность управлять мчащимся со огромной скоростью снарядом, находясь как бы внутри него, ощущая собственным разумом каждый вираж, при мысли обо всем этом, Лура почувствовала приятное возбуждение и мечтательно улыбалась. Эй должно это понравиться. Могла ли она подумать месяц назад, что ей выпадет шанс заниматься чем-то подобным?
Лура и Мэлла покинули воспитательный центр в один день. Снабженные, наконец, всеми необходимыми документами, свободные люди Свободного Запада, одетые в новенькую серую форму с нашивками Оборонительной Армии — щитом, отражающим удар молнии. Впервые за время пребывания на Западе за ними никто не следил и не сопровождал. Ориентируясь по карте, загруженной в их коммы, девушки должны были самостоятельно добраться до своей части. Можно было воспользоваться общественным транспортом: в городе был подземный монорельс и трамваи, но обеим хотелось пройтись по городу, хотя пейзаж в Креоне был, мягко говоря, однообразным.
Когда они шли по широкому проспекту, идущему куда-то в самый центр купола, воздух вдруг разорвала сирена воздушной тревоги. Налеты случались довольно часто, так что и Лура и Мэлла хорошо знали, что нужно делать. Вместе с другими прохожими они спустились в расположенные через каждые сто метров небольшие бомбоубежища, призванные скорее защитить людей от падающих обломков купола, если тот, вдруг, будет разрушен, чем от бомб и ракет. Вентиляционные шлюзы, через которые сквозь купол прорывался дневной свет, закрылись, стало темнее. Висящие под куполом прожекторы слегка померкли, вся городская энергосистема переключилась на подпитку активной брони на внешней обшивке купола. Люди, зажатые между тесных стен убежища, замерли в тревожном ожидании. Вскоре сквозь густую тишину начали прорываться гулкие, словно далекие, звуки взрывов. Они эхом прокатывались по улицам и замирали где-то в вышине, под самым куполом.
Налет продолжался около получаса. У Луры при каждом взрыве сжималось сердце, и она вжимала голову в плечи, словно боялась, что вот сейчас многотонный обломок купола упадет сверху и не оставит от нее мокрого места. Но люди рядом вели себя вполне спокойно, довольно оживленно разговаривали, кто-то смеялся, было видно насколько жители Креона привыкли к постоянным налетам, некоторых местные полицейские даже силой заставляли укрыться в убежище, потому что те не хотели тратить на это свое время. Мэлла тоже не испытывала особого страха — жизнь в прифронтовой полосе отучила ее бояться такой мелочи как взрыв бомбы или ракеты.
Луре, конечно, не откуда было знать, что в этот момент Мэлла вспомнила один из бесчисленных дней, прожитых ей в прифронтовой полосе. Они все были похожи один на другой, не важно были ли по-осеннему серыми, промозглыми, полными холодного мокрого дыхания близящейся зимы или ослепительно снежными, морозными, сияло ли в них жаркое летнее солнце или неслись неудержимым потоком по лесам и оврагам талые снега. Каждый день на протяжении двенадцати лет был наполнен тяжелой концентрированной злобой, горем. При каждом взрыве, заглушенном громадой купола, перед глазами Мэллы вставали картины пережитого по ту сторону фронта. Скрюченные в безобразных позах убитые катлы и спецы, голые измочаленные деревья, стелющийся по земле удушливый тлетворный запах разлагающихся трупов.
Особенно ярко, вдруг проявилось воспоминание: два боевых катера повстанцев штурмуют монорельсовую станцию. Одна из ракет попадает в цистерну с ракетным топливом, ослепительный взрыв расплескивает жидкий огонь на километр вокруг и вскоре всесокрушающий вал пламени уже катится с ревом по станции и городку. Все начинает гореть. Металлит и бронепластик, земля, воздух и люди. Несколько сотен обезумевших от ужаса катлов-рабочих, местных и переселенных, побежали из огненной ловушки. То ли случайно, то ли действительно надеялись каким-то чудом прорваться и бежать на Запад, вся толпа бросилась через редкие остатки леса, туда где в семидесяти километрах лежала пылающая полоса фронта.
Мэлла видит бегущих через бронированное стекло бункера, она случайно оказалась здесь, по какому-то поручению. Рядом слышится громкий спор двух спецов-офицеров. Один хочет послать наперерез убегающей толпе солдат, чтобы те остановили их, второй не соглашается.
 - Хочешь, чтобы солдат с катеров расстреляли?! Изрешетят, потрохов даже не оставят!
 - Так уйдут же, сволочи! Уйдут!
Они еще спорят некоторое время. Толпа тем временем преодолела уже половину расстояния, которое отделяло ее от темнеющего леса, почти не пострадавшего за время войны. За спиной катлов ревет пламя и к небу рвется гигантский столб дыма. Рядом с ними мелькают стремительные силуэты двух боевых катеров, пилоты не пытаются расстрелять бегущих, ведь они катлы, и пилотам это известно. Наконец, в споре побеждает тот офицер, который не хотел выпускать из бункера солдат. Он отдает короткое приказание оператору, тот активирует защитные турели и дает залп по бегущим людям. Четыре тяжелых разрядника выплюнули длинные струи, между бегущих взметнулись вверх фонтаны земли, мелких камней и осколков древесных стволов. Когда рассеялась пыль, на земле, среди комьев взломанной перепаханной почвы остались сотни недвижимых темных силуэтов. Тела были словно кем-то разорваны на части, словно кто-то огромный просыпал на землю конструктор из еще несобранных человеческих фигурок, руки, ноги, голова — все отдельно. Тяжелые разрядники не оставляли от человека чего-то целого, а расстояние превратило сконцентрированные струи залпа в широкий поток, буквально расщепляющий человеческое тело на мелкие ошметки. Второй залп добил остатки бегущих уже у самого леса. Они не добежали до казавшимися спасительными деревьев всего десяток метров.
Все это пронеслось у Мэллы перед глазами за минуту. Ей даже дыхание перехватило от вплывшей в грудь концентрированной ненависти. Девушке понадобилось усилие над собой, чтобы не превратить свое лицо в гримасу.
 - Эти налеты чуть ли не каждый день, - сказала Лура, когда они, наконец, выбрались из убежища и продолжили путь. - Работы у нас будет полно.
 - Это хорошо, - отозвалась Мэлла. - Если мне удастся взорвать хотя бы один их проклятый катер, буду считать, что жизнь прожила не зря.
Луру слегка покоробила ненависть, с которой Мэлла произнесла эту фразу, но она могла понять подругу. Мэлла не разбираясь ненавидела всех специалистов, будь то солдат или администратор. Это не была осознанная ненависть, подкрепленная доводами и поставленная на служение какой-то цели. Это была чистая эмоция и желание разрушать, убивать. За то короткое время, которое Лура провела на Западе, она успела увидеть нечто подобное во многих людях. Хорошо, что Мэлла не знакома с Вендилом.
В расположении батальона - большом подземном комплексе, в центральной части купола, девушек встретила сухая женщина, с лицом обветренным жизнью, злым и некрасивым. Боясь ошибиться, Лура прочитала знаки отличия на ее форме как майорские. Прочитав их назначения, женщина окинула вновь прибывших долгим колючим взглядом.
 - Майор Худиева, командир батальона, - представилась она скрипучим голосом. Непонятно было, то ли она действительно не в восторге от пополнения, то ли это ее обычная манера. На лице у нее было написано: «Не знаю, как вас, перебежчиков, занесло в МОЮ армию, но вы у меня еще попляшете». - Обе поступаете в распоряжения командира второй батареи, капитана Гави.
Она на секунду задумалась и добавила, уже чуть мягче:
 - Быть «живой ракетой» большая честь и ответственность. Докажите, что Запад не зря поверил в вас. Свободны.
Сопровождающего им она не дала. Лура и Мэлла вынуждены были долго блуждать по комплексу, следуя настенным указателям. Наконец они добрались до массивной бронированной двери, за которой, судя по указателю, и находился штаб второй батареи. Лура доложилась о прибытии по интеркому и дверь, зашипев пневозатворами, отворилась. За ней стояла, сложив руки на груди, невысокая девушка-сержант в съехавшей на бок пилотке.
 - Хагиэл и Утан, - сказала она оглядывая переминающихся Луру и Мэллу. - Верно?
 - Утон, моя фамилия, - поправила ее Мэлла.
 - Да без разницы. Давайте за мной, капитан вас ждет.
Сержант повела их по ярко освещенному коридору из серого пластика. Каблуки ее ботинок отбивали по полу какой-то четкий ритм, Лура и Мэлла едва поспевали за ней. Они прошли мимо нескольких таких же бронированных дверей и вдвое большего количества простых раздвижных перегородок. Людей здесь было немного, все женщины, военные. Они глядели на пришельцев с любопытством и приставали к сержанту.
 - Это что наше пополнение?
 - Какие-то хилые. Операторы?
 - Эй вы две! Откуда такие взялись?
Лура и Мэлла старались не обращать внимания на эти выкрики, понимая, что такая реакция неизбежна. Любой замкнутый коллектив проявляет усиленный интерес к новым лицам. То ли еще будет, когда они узнают их получше. Не каждый день здесь встречают гостей аж из самого Первого Полиса.
Сержант довела их до двери кабинета, в котором сидела за компьютером симпатичная женщина средних лет в капитанской форме. Она взглянула на двух новоиспеченных рядовых в новенькой, еще сверкающей форме, и усмехнулась чему-то своему. Лура, которая по молчаливому согласию Мэллы стала лидером в их паре, попыталась изобразить стойку смирно и протянула капитану два назначения.
Лура Хагиэл и Мэлла Утон, прибыли в ваше распоряжение, мэм.
Сколько бравады, - наклонив голову и прищурившись проговорила женщина. - Можете слегка расслабиться. Я капитан Ирина Гави, ваш командир батареи. Постараюсь сделать все, чтобы вы, вчерашние беженцы, стали отличными солдатами Запада. Живыми ракетами. На этом хорошие новости заканчиваются, зато начинаются плохие. Работы в последнее время у нас прибавилось, большие потери, поэтому времени на вашу подготовку у меня всего неделя. После этого сразу заступаете на боевое дежурство. Если Совет Воспитания вас сюда отправил, значит ваш мозг теоретически способен работать с терминалом нейро-оптики. Надейтесь, что они не ошиблись, иначе после первого же сеанса впадете в вегетативное состояние и помочь вам сможет только живительная эвтаназия.
Лура смотрела на капитаншу, гадая, стоит ли подыграть этому своеобразному юмору. Их провожатая, сержант, стоя в сторонке давила на лице улыбку. Капитан Гави, тем временем взяла их назначения, поставила пару печатей, быстро набрала что-то на встроенной в стол клавиатуре и спрятала назначения в открывшийся в стене сейф.
 - Учиться, пожалуй, начнем сегодня, - продолжила Гави. - Пока у вас есть час, чтобы устроиться в казарме. Вашим командиром смены назначаю сержанта Лаврову.
Сопровождающая их девушка-сержант сдержанно кивнула. Лура и Мэлла переглянулись. Капитан подняла голову от монитора и сказала:
 - Добро пожаловать в армию. Все, свободны.
Она снова опустила голову, давая понять, что аудиенция окончена. Сержант Лаврова поманила их за собой. Когда они вышли в коридор, она обернулась и заговорила широко улыбаясь:
 - Капитан у нас хороший. Солдатский юморок любит. Это хорошо, что она вас ко мне назначила. До вас тут две хорошие женщины служили.
 - А что с ними стало? - спросила Мэлла.
 - Попали в волну, - непонятно ответила Лаврова. - Мозги сплавились. Надеюсь с вами такого не произойдет. Ладно, пока время есть, вещи в кубрик закинете и пойдем аппараты осматривать. Скоро вам на них воевать надо будет.

Через пять дней Лура в считанный раз за свое пребывание на Западе спокойно и легко заснула. Она свернулась калачиком на узкой скрипучей койке, с головой укрывшись одеялом, и уже через три минуты мирно сопела. Снился ей голос доктора Рунича. Он отдавался эхом в голове и во сне Лура словно вновь оказалась под воздействием дурманящего гипноза, которому ее подвергали в воспитательном центре.
 - Вспомни свой старый дом, - говорил Рунич. - Вспомни Полис.
Повинуясь, Лура вызвала из памяти образ Округи, своей темной квартирки на седьмом этаже старинного здания и хрипло мяукающую кошку, живущую в вестибюле первого этажа. Темно-серые измалеванные стены Округи возникли вокруг сами собой. Появился даже ни на что не похожий запах этих улиц, запах, который Лура надеялась забыть навсегда. Была ночь, удивительно чистое небо над головой усыпано звездами. Лура оглядела себя, она снова была в своем бежевом платье и брюках, кобуру на поясе привычно оттягивал шокер.
 - Вспомни что ты делала, - снова заговорил Рунич. - Какие люди тебя окружают?
Рядом с собой Лура увидел офицера Аргола. Она точно помнила, что он уже мертв, но во сне казалось совершенно нормальным, что он стоит рядом, со здоровым румянцем на коже, заткнув ладонь за пояс и покачиваясь с пятки на носок. Аргол повернулся к Луре и что-то спросил по-французски, хотя в жизни никогда не знал этого языка. Рядом появилась группа спецов-полицейских в заляпанной грязными разводами белой броне. Они чеканили шаг тяжелых ботинок по разбитому асфальту. За ними, в тени, мелькнули пригнувшиеся силуэты бандитов-анархистов. Луре показалось, что среди них она разглядела тучный силуэт Дикса, чьи длинные руки едва не достали ее уже здесь, на Западе. Вскоре из близких подворотен и дверей подъездов наплыла толпа обычных жителей Округи, в основном людей старшего поколения, рабочих, служащих, катлов-полицейских. Среди них мелькали какие-то знакомые лица, но никого особо приметного.
Но вот из толпы появилась ее мать, Адина. В отличие от прошлого раза, когда она являлась ей во сне, теперь Адину было видно совершенно четко, каждую складочку на усталом морщинистом лице, знакомый изгиб худых плеч и взгляд вечно встревоженных глаз. Лура так же, как и всех остальных призраков, бесстрастно рассматривала Адину. Девушка не сомневалась, что протяни она руку, та пройдет сквозь призрак, не ощутив никакого сопротивления.
За спиной Адины вдруг вырос высокий мужчина с кипой русых волос на круглом черепе и квадратным подбородком, словно обтянутым сизой щетиной. Он был почти одного роста с Адиной, но Лура видела его очень высоким, словно она была ему по пояс. С непонятной уверенностью Лура поняла, что это потому, что она помнила этого человека именно таким, гораздо выше ее.
 - Кто этот мужчина? - спросил Рунич.
 - Это мой отец, - ответила Лура, разглядывая его снизу-вверх.
Отца звали Ричард и Лура плохо помнила его. Он бросил семью и отправился на Запад, когда Луре было девять, а до войны оставалось еще несколько лет. Существовал ли он сейчас в реальности было трудно сказать. Еще давным-давно Лура решила для себя, что он должно быть погиб во время восстания. В прочем, если он выжил, судьба жены и дочки, видимо, не сильно его волновала. Они в Полисе за все время от его отъезда до восстания, не получили ни коина.
 - Ты уверена, что это твой отец?
 - Я уверена. Это он.
Вдруг все исчезло. Люди, Округа, мать с отцом. Осталась только темнота и Лура откуда-то поняла, что вот-вот проснется. Все еще слышался где-то рядом гипнотический голос Рунича, но слов разобрать было уже невозможно.
Лура открыла глаза. В кубрике было еще темно, рядом, на соседней койке, слышалось мерное сопение Мэллы. Во сне она раскинула руки в стороны и уперлась кулаком Луре в спину. В коридоре за углом слышались размеренные шаги дежурной. Лура, щурясь от дежурного освежения, подняла голову от подушки и попыталась найти глазами часы, висящие на стене. Светящиеся зеленые цифры показывали без трех минут семь утра, значит через пару минут будет подъем. Лура отодвинула от себя руку Мэллы и легла на спину, уставившись в потолок.
Рунич предупреждал о том, что время, проведенное в состоянии гипноза, которое Лура совершенно не помнила, будет являться ей во снах. Значило ли это, что этот странный сон и не сон вовсе, а просто ее воспоминания? И Рунич задавал ей эти странные вопросы, об Округе и ее отце. Зачем? Никаких более или менее правдоподобных версий в голову не лезло.
Звонок подъема прозвенел пронзительно и резко. Со стороны коридора послышался шум скрипучих коек, негромкая ругань просыпающихся людей. В кубрике вместе с Лурой и Мэллой жили еще четверо женщин, но три из них сейчас несли дежурство, поэтому здесь была только сержант Лаврова. Она уже поднялась с постели и, закинув на плечо полотенце, направлялась в сторону душевой.
Лура нехотя откинула одеяло, встала и потянулась к лежащей на табурете у кровати одежде. Мэлла села на постели и сладко зевнула, по утрам у нее всегда было хорошее настроение.
 - Чего улыбаешься? - спросила ее Лура. - Выспалась?
Мэлла благодушно кивнула. Она поднялась с койки и, встав на носки, потянулась вверх сложив ладони в замок над головой. Лура взглянула на нее и вздохнула с долей зависти. В коротенькой маечке и шортах она была удивительно хороша, Лура рядом с ней выглядела серой мышкой. Даже грубая мужская прическа Мэллу не портила, а скорее придавала ей изюминку.
 - Тут хорошо, - улыбнулась Мэлла.
После завтрака вся батарея собралась возле штаба для того, чтобы послушать обращение к нации, которое почему-то передавали голосом, по радио. Говорил какой-то генерал Лоновский. Слушали его внимательно, чуть ли не затаив дыхание. Чувствовалось как среди людей появилось напряжение — говорили о чем-то важном.
 - Народ и армия Свободного Запада, - зазвучало из висящего под потолком динамика. - Наши ударные дивизии победоносно наступают вглубь вражеской территории. Они освобождают наших братьев и сестер, все еще погибающих под проклятым игом Управлений, они страшно мстят за каждую каплю крови, пролитую нашим народом. Наша оборона глубоко эшелонирована, а солдаты Оборонительной Армии готовы отдать свои жизни за наше дело, но большой отрыв Ударной Армии создает угрозу нашим рубежам на нескольких направлениях. Можно с уверенностью сказать, что война переходит в новую стадию. Сейчас решается все, победим мы или проиграем. Сегодня, нам нужно быть стойкими как никогда, сегодня от нас зависит станет ли наша победа делом обозримого будущего. Враг силен и коварен, но правда на нашей стороне. Победа будет за нами!
Лура честно попыталась прочувствовать то оживление и приподнятость, которые возникли среди батарейцев после этой речи, но не смогла. Это не была ее война, пока что. А вот у Мэллы загорелись глаза, когда она услышала, что прорыв, позволивший ей вырваться из рук спецов, вырос в полномасштабное наступление. Она хоть сейчас готова была лезть грудью на амбразуру. Нельзя сказать, что она сильно заражала Луру своим энтузиазмом, но Лаврова уже пару раз говорила, что Мэлла подает хороший пример.
Вскоре батарейцы разошлись. С боевого дежурства вернулась смена, коротко обменявшись приветствиями со знакомыми из другой смены, они расположились на отдых в казарме. Свежие девушки в свою очередь отправились в аппаратные. Лаврова повела Луру и Мэллу в небольшой учебный корпус. В это время во всей батарее только они двое проходили учебный курс, поэтому их единственный тренер-инструктор русоволосая сержант Лаврова, уделяла им особое внимание.
Почти всю предыдущую неделю девушки усердно зубрили теорию и изучали матчасть машин, на которых скоро предстояло воевать. Сегодня у них должен был состояться первый полет. Момент был волнительный, обеим ученицам не терпелось попробовать полет в живую. Сколько ни пугала их Лаврова отражением интеграции, которая скорее всего привела бы к полной потере сознания, ни Луре, ни Мэлле особо не верилось в это. После короткого инструктажа по технике безопасности Лаврова повела их к учебному аппарату-интегратору.
 - Запомните, - наставляла она. - Когда «проснетесь» не вздумайте двигаться резко. У вас уже не будет вашего тела, которым вы сможете привычно распоряжаться. Это будет ни на что не похоже. Вы не сможете повернуть взгляд, потому что у вас не будет ни головы, ни зрачков, чтобы это сделать. Вы не сможете повернуться сами, потому что вместо ног и туловища у вас будет ветер и элероны на крыльях. И двигаться вы сможете только туда, куда смотрит нос вашей ракеты. Сегодня мы с вами просто разучим некоторые пилотажные фигуры. Ничего сложного, но никакого лихачества я не потерплю. Если угробите что-нибудь на земле, вычтут из довольствия, так что имейте ввиду.
Боевой интегратор нейро-оптического наведения «Эксплорер» полностью занимал большую комнату. Толстая стеклянная перегородка отгораживала кресло оператора, от мерцающего десятком мониторов и объемной голографической картой пульта управления. В кресле была специальная выемка для головы оператора, внутри которой блестело множество металлических пластинок-контактов. Через них и происходила интеграция сознания оператора в машину.
 - На старых моделях приходилось бриться налысо, - сказала Лаврова. - Волосы мешали прохождению сигнала.
 - Я заметила, что тут некоторые до сих пор бреются, - отозвалась Лура.
 - Традиция, - пожала плечами Лаврова.
Первой в кресло оператора села Мэлла, сержант Лаврова пристегнула ее ремнями и внимательно проверила какие-то показания на дисплее, вмонтированном в подлокотник. Мэлла дрожала от нетерпения. Лура и Лаврова зашли за стеклянную перегородку. Сержант села на вертящийся стул и склонилась над приборной панелью. Ее руки с поразительной быстротой мелькали над пультом, Лура заглядывала ей через плечо, пытаясь уловить смысл действий. Заметив ее интерес Лаврова начала сопровождать каждое свое действие коротким пояснением.
Вскоре все было готово к подключению. Лаврова через микрофон давала Мэлле последний инструктаж. Лура с удивлением обнаружила у сержанта ту суетливую торопливость, какая бывает у человека, который сильно волнуется.
 - Готова? - спросила в микрофон Лаврова. - Запускаю.
Мэлла закрыла глаза и вздрогнула всем телом. В этот же момент на голографической карте появилась мерцающая точка, медленно двигающаяся от земли вертикально вверх. Лаврова отдавала команды в микрофон:
 - Летишь хорошо. Набирай километр, высоту видишь?
 - Вижу, - послышался бесцветный механический голос. - Как тут красиво.
Эта фраза, должно быть сказанная Мэллой восторженно, но переданная машиной абсолютно мертвым голосом, без намека на эмоции, звучала донельзя странно.
 - Потом любоваться будешь. Набирай высоту, угол пятнадцать, азимут двести пять...
Лаврова давала резкие отрывистые команды, не давая Мэлле и секунды лететь туда, куда ей вздумается. Сержант заставила свою подопечную выполнить десятка два различных пилотажных фигур, а затем указала ей на учебную цель, обозначенную на карте крохотной точкой, зависшей у самой земли. Мэлла сумела точно поразить ее с первого захода. Едва ее ракета поразила цель она открыла глаза и попыталась встать, нелепо дернувшись в кресле. Лура бросилась к ней и принялась расстегивать ремни, прижимающие тело подруги к потертой обивке кресла.
 - Ну? Как? - спросила Лура.
 - Класс! - радостно откликнулась Мэлла. Ее волосы блестели от пота, а в глазах застыло восторженное выражение.
Лура помогла ей подняться из кресла. К ним подошла Лаврова и хлопнула Мэллу по плечу.
 - Молодец! Для первого раза отлично!
Мэлла зарделась от похвалы и улыбнулась. Она выглядела совершенно счастливой, хотя полет вряд ли дался ей легко. Наступала очередь Луры и, глядя на подругу, она пыталась понять что ее сейчас ждет.
Лура легла в кресло, моментально утонув в мягкой обивке и почувствовав головой твердую поверхность контактов. Лаврова накрепко пристегнула ее ремнями.
 - Главное не волноваться, - говорила она. - Чем спокойнее будешь, тем легче пройдет интеграция.
Лура кивнула. От страха и волнения у нее вспотели ладони. Как по заказу вспомнились байки, которыми молодых пугали старые «живые ракеты», об отторжении интеграции, после которой она навсегда превратится в овощ. Рассказывая эти истории, старожилы хитро улыбались и перемигивались, что серьезно ставило под сомнение истинность их баек, но сейчас Лура об этом не думала.
Лаврова с Мэллой скрылись за перегородкой. Сержант вновь принялась колдовать над пультом. Спустя полминуты многотонная машина угрожающе загудела и Лура почувствовала, как слегка защекотало в затылке. Следуя инструкции, девушка расслабила все тело и закрыв глаза стала ждать, когда ее сознание будет подхвачено машиной и перенесено внутрь электронного мозга ракеты. Как это должно было произойти она даже и не догадывалась. Вокруг нее была уютная темнота и мерный гул машины, кажется время от времени меняющий тональность.
Время шло и ничего не происходило. У Луры вдруг нестерпимо зачесалась щиколотка, но дотянуться и почесать не было никакой возможности — обе руки были крепко пристегнуты к подлокотникам. Когда девушка уже отсчитывала про себя второй десяток мучительных секунд зуд вдруг исчез. Лура попыталась открыть глаза, и даже сделала это движение веками, но ничего не увидела. Кругом была густая темнота и машинный гул, как-то незаметно превратился в закладывающую уши тишину. Лура испуганно вздрогнула. В следующую секунду мир взорвался светом.
Вспышка девушку не ослепила. Как никогда ясно и четко она видела синеющий купол неба и разорванные, по-зимнему холодные, облака. Перемена была настолько резкой, что какое-то мгновение понадобилось Луре только на то, чтобы осознать что произошло. Сейчас ее сознание пребывало в небольшой оболочке учебной ракеты, несущейся вертикально вверх со все увеличивающейся скоростью. Своего тела девушка больше не ощущала, вместо него было нечто узкое, стремительно направленное, тяжелое. Лура шевельнула ладонями-элеронами и тело послушно наклонилось в сторону. Откуда-то появилось точное знание своего веса, скорости, высоты, остатка топлива. Все это поступало в сознание Луры не в виде каких-то цифр, а как отдельные чувства, кажущиеся и ужасно чуждыми и привычными одновременно. Мир вокруг виделся резким, четким. Зрительный поток шел непрерывно, но некоторые образы глубоко впечатывались в сознание, и сосредоточив на них свое внимание Лура могла в деталях рассмотреть мельчайшую деталь окружающего пространства.
Ощущение полета, скорости, высоты, огромного пространства вокруг, было восхитительным. Лура готова была кричать от восторга и щемящего чувства свободы, все больше овладевавшего ей.
 - Хагиэл! Возьми себя в руки! - раздался из ниоткуда сердитый голос Лавровой. - Уровень эндорфина в два раза выше нормы!
Повинуясь команде Лура попыталась справиться с захлестнувшими ее чувствами. Она сосредоточилась на точке, в которую был нацелен нос ракеты, затем аккуратно повернула корпус в горизонтальное положение.
 - Так-то лучше, - сказала Лаврова. - Показания видишь?
 - Вижу, - ответила Лура.
Она стремительно рассекала пространство на высоте около двух километров. Внизу белела расчерченная нитями дорог, укрытая снегом, земля. Она полого тянулась к горизонту от похожих с высоты на скомканную бумагу гор. Коричневые скалы, слегка заметенные снегом, медленно поднимались вверх и в сотне километров правее превращались в изломанную линию пиков, покрытых вечными льдами. А в широком ущелье, у самого подножия массивного хребта, привлекая глаз своей правильной шарообразной формой, лежал защитный купол Креона. С расстояния он был похож на выбеленный солнцем и обточенный водой речной галун, только принявший исполинские размеры. Рядом с границей города, на земле и в воздухе, роились десятки машин, грузовиков, катеров. Они казались совсем крошечными, игрушечными, а люди рядом с ними были вообще едва-едва различимы.
Лаврова, так же как Мэллу, заставила Луру выполнять пилотажные фигуры. Девушке это очень понравилось, хотя легкими все эти маневры назвать было нельзя. При каждом резком вираже четкая картина восприятия смазывалась, превращаясь в мешанину разноцветных бликов света. Как будто не успевший полностью отобразиться цифровой сигнал. Пару раз Лура, неумело войдя в вираж, едва не свалилась в штопор, выручила только мощь ракетного двигателя. Двигаться было непривычно и неудобно, а ощущать свое одинокое тело в воздухе, на высоте два километра, попросту страшно. Но шок, который Лура испытала, впервые оказавшись вне своего человеческого тела, на удивление быстро прошел. Вскоре она, так же, как и Мэлла, начала вполне уверенно выполнять все команды, даже позволила себе немного лихачества, заложив крутую мертвую петлю.
 - Совсем неплохо, Лура, - похвалила ее Лаврова. - Теперь я отмечу для тебя учебную цель... Так, подожди-ка...
Лаврова молчала несколько минут. Все это время Лура неторопливо плыла вперед, не меняя курса. Рядом было много облаков, пересекая их, Лура надолго оказывалась среди непроницаемого белого марева.
 - Слушай сюда Лура, - вновь заговорила Лаврова. - У нас тут боевая тревога, налет. И похоже больше чем обычно. Поэтому ты сейчас развернешь ракету и уронишь ее где-нибудь на полигоне. Поняла?
Облако, которое пересекала Лура, неожиданно кончилось. Вырвавшись на открытое пространство, она увидела впереди ниже себя две чернеющих на фоне земли точки. Приглядевшись к ним, она разглядела у каждой вытянутый, похожий на рыбью тушку, корпус и пять реактивных двигателей, вынесенных по бокам и сзади на продолговатых консолях. Девушка моментально узнала, виденные не раз в учебных фильмах и руководствах, штурмовые катера Армии Управлений.
 - Вижу два катера, - сообщила Лура. - Движутся со снижением в направлении города. Сержант Лаврова, вы слышите меня?
Ответа не было несколько секунд. Катера продолжали лететь к Креону, оставляя за собой два длинных конденсационных следа. Странно, но летящую выше них Луру, они, похоже, не замечали. Девушка захотела атаковать их немедленно, очень уж беззащитными казались эти двое врагов. Нужно просто рухнуть на них, как хищная птица падает на свою добычу, и они не успеют сманеврировать. Вот только ракета, которой управляла Лура, была учебной и в ней не было мощного бронебойного импульсного заряда, способного поразить броню катера. Но хотя бы повредить двигатель она могла бы, просто за счет своей большой скорости.
 - Я тебя слышу. Знаю, о чем ты думаешь. Не пытайся атаковать их, ты все равно не сумеешь повредить катер. А если попадешь в волну она тебе мозги спалит! Я переслала тебе координаты полигона. Лети туда, сейчас же!
Но Лура не хотела упускать такой шанс. Ничего не отвечая, она увеличила свою скорость до максимума и начала стремительно набирать высоту. Катера она нагнала легко, теперь она летела прямо над ними, выше на два километра. До Креона оставалось лететь всего несколько минут. Лура надеялась, по крайней мере, сорвать врагам атаку — чем меньше ракет упадет на купол Креона, тем будет лучше. Лаврова продолжала требовать от Луры увести ракету на полигон, но при этом не пыталась оборвать связь Луры с ракетой. То ли не было такой возможности, то ли ждала, что Лура одумается и послушает.
Оказавшись в удобном для атаки положении, Лура направила ракету вниз со всей возможной скоростью. Цель стала стремительно приближаться. Катера, словно не замечая атаки, продолжали лететь прямо. Лишь когда до них оставалось всего пара сотен метров — секунда полета! - Лура вдруг увидела возникшее на корпусе одного из катеров и стремительно увеличивающееся в размерах темное облако. Так интерфейс ракеты показал ей «волну» - оружие, которым авиация Управлений боролась с живыми ракетами. Это было нечто вроде импульса, огромного количества случайно генерированной информации - помех, которые пробивались в слабо защищенный канал связи между ракетой и оператором и тяжело повреждала сознание последнего. Чаще всего это приводило к полной амнезии или перманентным повреждениям личности, при более обширных поражениях человек вообще мог впасть в вегетативное состояние.
Но Луре повезло. Сама того не зная, она выбрала практически идеальную позицию для атаки. Скорость, до которой она успела разогнать свою ракету была так велика, что защитная система катера не успела сосредоточить на ней достаточное количество помех. Защита канала связи выдержала. Через мгновение после того, как по ней выстрелили, ракета Луры врезалась прямо в один из двигателей правого катера. Последнее что Лура успела заметить это ярко отсвечивающий на солнце герб Армии Управлений — скипетр с перекрещенными ножами — изображенный на борту катера. В следующую секунду она открыла глаза и увидела плотные связки гофрированных кабелей, змеящиеся по потолку аппаратной.
Сердце бешено колотилось, в глазах все кружилось и плавало, но в груди у Луры теплился восторг. Она сделала это! Мэлла и Лаврова уже были рядом. Они принялись в четыре руки отстегивать девушку от кресла. Мэлла молчала, лишь беспокойными глазами смотрела на подругу, словно рассчитывала увидеть на ее месте приведение. А вот Лаврова выражений не выбирала.
 - И о чем ты, мать твою, думала, а?! - сразу же накинулась она на нее.
Лура поднялась из кресла и едва устояла на ногах, комната сама собой раскачивалась из стороны в сторону. Мэлла схватила ее за плечи, не дав упасть.
 - Простите, сержант, - виновато улыбнулась Лура. - Я не могла упустить такой шанс.
 - Ты могла погибнуть!
 - Через три дня мне идти на боевое дежурство, - парировала Лура. - Когда мне учиться этому?
 - Ты нарушила приказ! - ответила Лаврова, по ее лицу было видно, как она волновалась. Это было понятно, если бы Лура действительно погибла или покалечилась, спрашивали бы с командира. - Будешь разбираться с командиром батареи.
Волнение сержанта быстро перешло в злость. Лаврова чуть ли не пинками выгнала Луру и Мэллу из аппаратной и повела их наверх, в расположение подразделения. Лура внутренне готовилась к интересному разговору с начальством.

Продолговатое, с четырьмя стреловидными крыльями, тело ракеты стремительно метнулось вниз, к двум вражеским катерам, идущим к видневшемуся сбоку куполу Креона. Ракета на огромной скорости врезалась в катер в том месте где массивный реактивный двигатель крепился к корпусу подвижной перегородкой. Врыв был совсем небольшим, детонировал остаток топлива ракеты, во все стороны разлетелось облако обломков. Катер качнулся в сторону, но продолжил лететь как летел. Двигатель, в который попала ракета полыхнул короткой вспышкой пламени и из него пошла бледная полоса дыма. Запись прервалась, голографический кран погас и в кабинете командира батареи вновь стало светло.
 - Катер не получил серьезных повреждений, - сказал капитан Гави. - Но пилот, видимо, рисковать не захотел и отстрелялся по нашей локационной станции, не долетев до города.
 - Значит все кончилось хорошо, - осторожно сказала Лура.
Лаврова, стоящая у нее за спиной, фыркнула.
 - Локационная станция была сильно повреждена и выведена из строя, - строго одернула ее Гави. - Рядовой Хагиэл, вы хоть понимаете какой опасности подвергли себя и окружающих? Даже не окончив курс обучения, не имея за плечами вообще ни одного вылета, не то что боевого, да ко всему еще и на учебной ракете, атаковать штурмовой катер!
Лура молчала, возразить было нечего. Отчитывали ее строго, но внутри она понимала, что все это скорее для галочки. Ну не будут же ее наказывать за то, что она отвела ракетный удар от города? Может это и было слегка безответственно, но результат-то!
 - Если бы твоя скорость в момент атаки была чуть меньше, - продолжала Гави. - Ты бы сейчас с нами не разговаривала. К тому же твоя атака вообще не имела смысла. Простым таранным ударом броню катера не пробить. То, что ты сумела повредить двигатель, попав в шарнир консоли — просто счастливый случай. То, что пилот решил повернуть назад, тоже счастливый случай.
 - Крайне безответственно, - вставила Лаврова.
 - Ну а мне казалось, что я здесь для того, чтобы защищать Креон от врагов, а не прятаться за инструкциями! - дерзко бросила Лура, но в следующее мгновение сама ужаснулась своей наглости. Да ее же под трибунал могут за это отдать!
Гави и Лаврова переглянулись. После секундного молчания капитан отошла за свой стол и села в крутящееся кресло.
 - Конечно, - сказала она. - Это хорошо, что враг не поразил свою цель. Но ты поступила безответственно, более того, нарушила прямой приказ старшего по званию. Поэтому я отстраняю тебя от полетов на неделю.
 - Неделю?! - изумилась Лура. - Но почему так долго? Вам же не хватает операторов!
 - И только поэтому ты не отправляешься на гауптвахту. Я все сказала. Еще раз изучишь теорию, подумаешь о дисциплине. Все, свободна.
Спорить было бесполезно. Лура, стараясь скрыть досаду, отдала честь и повернулась к выходу, Лаврова вышла вместе с ней. Некоторое время они шли вдвоем по коридору молча. Луре было досадно за то, что теперь не скоро сможет вернуться в операторское кресло, где-то глубоко внутри она даже пожалела о своем поспешном решении. Лаврова молча шла рядом сжав губы в тонкую линию, и с каждой секундой этого молчания напряжение в воздухе чувствовалось все больше.
 - Слушай, - наконец не выдержала Лура. - Извини меня за то, что нарушила твой приказ. Я не хотела, чтобы так получилось. Просто, когда я увидела их там, внизу, я не смогла удержаться.
 - Рвешься в бой, значит, - проворчала Лаврова, затем, помолчав, добавила с улыбкой в голосе. - Это похвально. Не волнуйся, эту неделю без полетов скучать тебе не придется. Я на тебе хорошенько отыграюсь.

Лура лежала на своей койке тупо уставившись в потолок. Сегодня была суббота, отдыхающая смена, получив увольнительные, отправилась в город, в казарме было почти пусто, остался только дежурный наряд. Луру, конечно, никуда не пустили, да и идти ей было по сути не куда. Города она не знала и никаких знакомых, за исключением Вендила, доктора Рунича и Мэллы у нее тут не было. А вот Мэллу-то все-таки утащили с собой в какой-то кабак девушки из батареи. Лура вздохнула и повернулась на бок.
Все-таки, здесь, в Креоне, ей нравилось. Если сравнивать это место с Округой, то Лура могла навскидку назвать десятка три очевидных преимуществ столицы Запада перед столицей Управлений. Здесь, хотя бы, она не вынуждена была питаться одним лишь поставочным «мясом», по вкусу и консистенции больше напоминающим сырую глину. Здесь у нее были товарищи, которые почти сразу приняли ее за свою, и почетное дело, которым она сможет хорошо заработать себе на жизнь. Немного портила впечатления эта ее глупая выходка во время учебного полета, но другие девушки-операторы дали ей понять, что ничего особенно страшного не произошло. Скоро все про это забудут. И, наконец, здесь не было спецов и их к ней отношения. Лура стала свободным, полноправным членом общества, а не расходным человеческим материалом, которым Управления разбрасываются, словно сервиторами. Конечно, не все спецы плохи. Вендил, например, был хорошим человеком. Но он скорее исключение.
Здесь Лура смогла куда лучше понять ситуацию на войне. В Округе пропаганда Управлений изо дня в день твердила что мятежники вот-вот будут окончательно сломлены, что у них кончаются людские ресурсы, а промышленность едва может вздохнуть под постоянными бомбардировками и обстрелами. Посмотрев на Запад изнутри, Лура поняла, что восставшие катлы проигрывать отнюдь не собирались. Более того, большинство людей было непоколебимо уверено в победе. Нескорой, трудной и кровавой, но победе. И глядя на гигантский защитный купол Креона, на катлов-военных — уверенных профессионалов своего дела, на десятки и сотни боевых машин, ежедневно проезжающих по улицам города от подземных заводов к монорельсовым станциям и взлетным площадкам, глядя на все это, Лура тоже начинала чувствовать если не уверенность, то надежду на победу, причастность к великому и трудному делу. И главное было то, что теперь она сама должна была вносить свой вклад в это общее дело. В Округе война была чем-то далеким и грозным, здесь она станет ее собственными кровью и потом. И, хотелось надеяться, ее триумфом.
Понемногу мысли Луры вернулись к тому, из-за кого собственно она здесь оказалась, к телепату Вендилу Ригге. После того короткого письма, которое Лура получила в воспитательном центре, он больше никак не напоминал о себе. Расспрашивать кого-то из своих командиров Лура не решилась: на Западе специалисты не пользовались особой популярностью, да и откуда простым армейским офицерам было знать об этом? Теперь Луру не особенно заботил вопрос, зачем вообще Запад положил столько сил, чтобы вытащить телепата из Полиса. По счастливой случайности она оказалась рядом и вот она здесь. Славно. Но как дела у Вендила? Его прибрал к рукам Совет Воспитания, и, хотя Лура не могла сказать о Совете ничего плохого, репутация этой организации все же брала свое. Что они могли сделать со специалистом-телепатом? Все что угодно, если от этого зависит победа в войне. И те таинственные силы, которыми владел щуплый коротышка, вряд ли смогут его защитить.
В своем письме он писал, что собирается «все устроить», значит у него все не так плохо. Письмо-то пришло хоть и от неизвестного адресата, но по вполне защищенному каналу армейской электронной почты. Выходит, что за Вендила можно не беспокоится? Скорее всего. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что такое удачное назначение Луры может быть протекцией телепата, действующего откуда-то из-за спины Совета Воспитания.
От обилия вариантов у Луры начала кружиться голова. Что толку гадать? Случилось так, как случилось. Девушка рывком села и потянулась к лежащему на тумбочке комму, в надежде найти что-нибудь интересное в новостях, хотя обычно там ничего кроме сухих военных сводок не бывало. Всю предыдущую неделю Лаврова буквально выжимала из нее все соки на тренировках в учебном корпусе, а теперь, когда сержант отправилась в увольнение навестить семью, Луре неожиданно стало смертельно скучно. Радовало только то, что уже в понедельник ее полеты возобновятся.
Взяв в руки комм, Лура быстро пролистала последние новости. Ничего интересного не было. Тогда она открыла прочитанный интерактивный учебник воздушного боя и принялась вновь изучать уже знакомые бочки, петли, горки и боевые развороты. За этим занятием ее застал разнесшийся по казарме громкий доклад дежурной — в казарму прибыл кто-то из офицеров батареи. Через минуту дежурная заглянула в кубрик.
 - Хагиэл, пошли, - сказала она. - К командиру батареи, срочно.
 - Что-то случилось? - с тревогой спросила Лура поднимаясь с койки.
 - Не знаю, - пожала плечами дежурная. - Давай скорей.
Капитан Гави ждала ее в своем кабинете. Она почему-то была в парадной форме -  пилотке с вышитыми серебристыми крылышками и строгой юбке. На кителе, с правой стороны тускло поблескивала единственная медаль — за отвагу в бою. Когда Лура доложилась, капитан окинула ее оценивающим взглядом и проворчала:
 - Ты когда в последний раз форму гладила?
 - Мэм?
 - Тебя вызывают в штаб батальона. Там какая-то шишка из Совета Обороны, ждет тебя.
Взглянув в взволнованное лицо Гави, Лура поняла, что та сама понятия не имеет, что происходит. А сама Лура моментально поняла кто за всем этим стоит. Вендил! Девушка не шутя разозлилась на телепата. Ну зачем он вмешивается? Ведь все так хорошо устроилось!
 - Может быть опять хотят что-то узнать о Полисе, - предположила Лура. - В воспитательном центре меня часто расспрашивали об этом. Даже водили выступать перед выпускниками.
 - Ладно, там посмотрим. Не вздумай ляпнуть что-нибудь, ясно?
Что она не должна была ляпнуть Лура так и не поняла. Гави решительным шагом направилась к выходу и Луре ничего не оставалось, как следовать за ней. Штаб батальона находился в другой части комплекса, до него нужно было минут десять петлять по стерильным светлым коридорам. Помимо военных, которых по случаю выходного было куда меньше обычного, здесь было довольно много роботов-сервиторов. Они почти бесшумно шагали по краям коридоров, словно намеренно держась от людей на расстоянии. Белесая синтетическая кожа, с нанесенной на предплечьях военной маркировкой, делала их похожими на каких-то гротескных чудовищ из старинного фильма ужасов. Сходство дополняли их жутковатые лица, без носа, рта и ушей, но зато с далеко выпирающими окулярами глаз. Первое время Лура сторонилась их, испытывая какую-то брезгливость при их виде. В Округе роботов практически не было, а если и были, то сломанные и разбитые до неузнаваемости. Здесь, в Креоне, роботов было огромное количество, правда, по улицам они не шагали. Каждый робот был государственной собственностью и в личное пользование они не предоставлялись. Всю тяжелую или грязную работу на производстве и в армии выполняли роботы. В конце концов Лура, так же, как и все остальные, научилась почти не замечать их.
В штабе их встретила майор командир батальона — массивная некрасивая баба с сухим колючим взглядом и медвежьими повадками. Выслушав доклад капитана, комбат вперила в Луру свои глубоко посаженные глаза. Как ни старалась, Лура ничего не смогла прочесть на ее лице, но не трудно было догадаться как закаленный боевой офицер Запада относится к вчерашней беженке из Полиса.
 - Тебя ждет сам председатель Совета Обороны, генерал Ричард Лоновский, - сказала майор. - Понятия не имею зачем ты ему понадобилась, поэтому думай, что говоришь. Ясно?
 - Так точно, мэм, - кивнула Лура. - Тот самый генерал Лоновский, командующий Ударной Армией?
 - Бывший командующий.
Майор довела Луру до своего кабинета, коснулась сенсорной панели на стене и дверь беззвучно отъехала в сторону. Генерал Лоновский сидел в кресле спиной ко входу, Лура могла видеть только его затылок с густыми русыми волосами обильно тронутыми сединой.
 - Спасибо майор, - сказал генерал. - Теперь оставьте нас, пожалуйста.
Его голос казался очень знакомым: Лура часто слышала его по радио и телевидению.
Майор скрылась за дверью. Лура осталась стоять у дверей, заговорить первой на не решалась. Долгую томительную минуту она переминалась у порога, генерал не спешил начинать разговор.
 - Ты Хагиэл, - наконец заговорил он все еще не поворачиваясь к ней лицом. - Из Первого Полиса.
 - Так точно, сэр.
 - Твою мать зовут Адиной, - продолжал генерал. - И они сейчас в Северном Краю.
 - Так точно, сэр. Но... откуда вам известно?
Ричард Лоновский поднялся с кресла и обернулся. Увидев его лицо Лура обомлела. На секунду она зажмурилась, надеясь, что наваждение пропадет, но, когда она вновь открыла глаза ничего не изменилось. Лоновский смотрел на девушку, стоя в своей черной генеральской форме. Он был на пол головы выше Луры, квадратный подбородок был покрыт сизой щетиной, на лице его порядочно прибавилось морщин, а через весь лоб наискосок тянулся длинный шрам с бугристыми краями. Видно годы и война его не пощадили.
 - Так это действительно ты, Лура, - с трудом сказал генерал. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза подозрительно влажно блестели.
У Луры комок подступил к горлу, от происходящего начинала кружиться голова. Шумно выдохнув она разлепила губы и пробормотала:
 - Отец?!..